Дикий политик
* по мотивам сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина "Дикий помещик" *
В некотором царстве, суверенно-демократическом государстве жил-был политик, жил и на свет глядючи радовался. Всего у него было довольно: и нефти, и газа, и земли. Но был тот политик глупый, ежедневно смотрел программу "Вести" и потому мозг имел рыхлый и рассыпчатый.
Посмотрит он, бывало, свежие новости о том, как проклятые жидобандеровцы, понукаемые заокеанскими госдепами, пьют в Малороссии кровушку русских младенцев и сразу свирепеет.
- Господи, - молвит политик, - всем я от тебя доволен, всем награждён! Одно только сердцу моему непереносно: очень уж много развелось в нашем государстве иноземных товаров. Аспиды западные одной рукою рухлядь нам свою втридорога продают, а второй - супротив нас козни строят!
Но бог знал, что политик тот безбожно глуп, и прошению его не внял. Видит политик, что импорта с каждым днём не убывает - видит и опасается:
- А не подорвёт ли он отечественную стабильность? Не собьёт ли он страну нашу с особого богоизбранного пути?
И начал политик, помолясь, отказываться от всего импорта, и не то чтоб как-нибудь, а всё по правилу. Сначала жителям уездным он запретил пользоваться иноземными товарами, грозя ослушникам плетью и геенной огненной. Подавая пример, утопил политик в реке свой американский компьютер, сжёг немецкую автомашину, а испанский хамон безжалостно скормил собакам. Даже телевизор свой японский порубил топором в назидание японцам, что зарятся на Курилы. Взамен установил себе старый ламповый "Рубин", ещё помнящий похороны Брежнева и талоны на водку.
- Я этот импорт враз искореню, - говорит политик, - потому что для православного человека окромя духовности ничего и не надобно.
Начал политик расхаживать токмо в лаптях и самотканых зипунах, отрастил бороду до пояса и стал даже внешне походить на Льва Николаевича Толстого.
Видят жители: хоть и глупый у них политик, но упоротый до невозможности. Достал он их так, что некуда носа высунуть: куда ни глянут - всё нельзя, да не позволено! В интернет ли войти - политик кричит: "Нельзя, там педофилия и суициды!", лососятиной ли полакомиться - политик кричит: "Нельзя, там сальмонелла и кишечные инфекции!" Вот и собрались самые честолюбивые купцы, ремесленники и разночинцы да со всем скарбом свалили в соседнее царство-государство:
- Лучше за бугром жить-поживать, нежели всю жизнь так маяться!
Однако политика это ничуть не встревожило. Выйдет он балкон своей усадьбы, осенит себя крестным знамением и чует: потекла духовность ручьём. И вот ходит он, ходит по комнатам, потом сядет на полати и всё думы думает. Об импортозамещении, о русском мире и о мире многополярном, о житии православных святых, о пилотируемых полётах на Марс… Наконец устанет думать, пойдет телевизор посмотреть - ан там уж новые новости подоспели.
- Ишь, как гречка подорожала! - крикнет он вдруг, но потом спохватится и скажет. - Ну, и чёрт с ней! Обойдусь без гречихи! Докажу я этим либералам поганым, что может сделать твёрдость души!
Посмотрит политик телевизор, - и спать. А во сне сны ещё веселее, нежели наяву, снятся. Снится ему, что сам царь-батюшка президент о такой его патриотической непреклонности узнал и спрашивает у губернатора: "Какой такой принципиальный политик у вас в области завёлся? Не пожаловать ли ему орден с лентами?" Потом снится, что его за эту самую непреклонность сделали министром каких-то дел, и он штампует приказы: "Запрещать и не пущать!" Потом снится, что он в балаклаве расхаживает гоголем по берегам Крыма …
Много ли, мало ли времени прошло, только видит политик, что импортозамещение почему-то всё никак не налаживается, цены в местной лавке и на базаре растут как на дрожжах, православный люд разбегается кто куда, а в парке басурмане-гастарбайтеры справляют курбан-байрам и малую нужду. Однажды к самой усадьбе подошёл какой-то кавказец, сел на корточках, поглядывает в окошко на политика и ласково помахивает пистолетом.
Однако твёрдость души все ещё не покидала политика. Несколько раз он ослабевал, но как только почувствует, что сердце у него начнет растворяться, сейчас бросится к телевизору, посмотрит очередной выпуск программы "Вести" и в одну минуту ожесточится опять:
- Коли инфляция и цены так галопируют, займусь-ка я охотой и собирательством, как предки наши! - воскликнет политик. - Лучше совсем одичаю, лучше пусть буду с голым задом по горам да лесам скитаться и питаться подножным кормом, но не скажет никто, что расейский политик не сдюжил и от своих антизападнических принципов отступил!
И вот он одичал. Хоть к тому времени наступила уже поздняя осень и морозы стояли порядочные, но он не чувствовал даже холода. Весь он, с головы до ног, оброс волосами, аки снежный человек, а ногти и клыки у него от экологически чистой пищи сделались словно железные. Ходил же всё больше на четвереньках и даже удивлялся, как он прежде не замечал, что такой способ передвижения есть самый удобный. Однако способности произносить членораздельные звуки политик не утратил и постоянно матерился, направляя хулу в адрес загнивающего Запада, разбавляя её шипеньем, рявканьем и зубовным скрежетом.
Выйдет он в свой парк, в котором он когда-то нежил мозг свой рыхлый и рассыпчатый, в один миг, взлезет на вершину дерева и стережёт оттуда. Пробежит ли мимо, скажем, одинокий крестьянин, - а политик уж тут как тут. Словно коршун соскочит с дерева, вцепится в свою добычу, отлупцует её, проведёт душеспасительную беседу и все ценные вещи отберёт.
И сделался он силён ужасно, до того силён, что даже счёл себя вправе войти в дружеские сношения с тем самым кавказцем, который некогда посматривал на него в окошко.
- Хочешь, Мага, базар вместе крышевать будем? - предложил он кавказцу.
- Жи есть, - отвечал тот, - только, брат, ты напрасно импорт запретил!
- А почему так?
- А потому, уася, что импорт этот по кайфу отжимать было. Я тебе один умный вещь скажу, но только ты не обижайся: глупый ты политик, хоть мне и брат!
Между тем встревожилось губернское начальство и пишет в уезд: "Почему количество податей в казначейство резко упало? Кто теперича предпринимательскими занятиями занимается?" А ему и отвечают, что казначейство теперь упразднить следует, ибо предпринимательские занятия сами собой упразднились, вместо же них распространились в уезде пьянство, безработица и смертоубийства.
Обеспокоились начальники и собрали совет. Решили: импорт разрешить, а глупому политику, который всей смуте зачинщик, намекнуть оглоблей, дабы он фанфаронства свои прекратил и поступлению в казначейство податей не чинил препятствия. И в скором времени опять запахло в том уезде иноземными товарами; подешевела на базаре и мука, и мясо, и гречка, и техника всякая.
Одичавшего же политика хоть и с большим трудом, но всё-таки изловили. Изловивши, сейчас же вымыли, побрили и обстригли ногти. Затем участковый сделал ему надлежащее внушение, отобрал телевизор и, поставив на учёт в местной психиатрической лечебнице, уехал.
Он жив и доныне. Привычно размышляет об импортозамещении, тоскует по прежней вольной жизни в лесах, а совсем недавно решил баллотироваться в государственную думу.