Смердяковы ударились в автопробег
Месяц назад обнаружил средь посетителей моего скромного журнала Ольгу Сюткину.
Ещё подумал: с чего такая честь? Неужто в тихую от мужа наша горе-писательница почитывает мою критику их невежественной писанины про историю русской кухни, дабы в будущих своих книжонках не казать такого числа благоглупостей? Ан нет. Оказывается ей приглянулся размещённый в моём блоге народный путеводитель по вкусным местам страны. Да настолько, что решили Смердяковы-Сюткины подобный сами написать. Для чего писательская семейка сподобилась удариться в автопробег, оплачиваемый одним автодилером. Вот как сии помыслы описывает ейный муженёк:
"...'Кто такой Студебеккер? Папа Ваш Студебеккер? Я ему русским языком объясняю - в последний момент "Студебеккер" заменен "Лорен Дитрихом", а он голову морочит!'. Все-таки Ильф и Петров гениальные писатели. И «автопробегом по бездорожью и разгильдяйству» - бессмертная фраза. Вот и сегодня она снова находит свое место в жизни. "Одноэтажный автопробег" - именно для участия в нем мы собирали вчера Ольгины чемоданы. Итак, "Ольга Сюткина против кулинарного бездорожья». Или составляя гастрономическую карту России. ..."Наша задача, - говорит Ольга, - найти в огромном вале сегодняшних блюд и продуктов те зерна, которые и составляют отечественную кухонную традицию, историю. Проложить через это кулинарное бездорожье колею, которая выведет нас к той великой русской кулинарии, которая во многом была утрачена в ХХ веке". ...Местные жители разных регионов России и наши эксперты признанные мастера кулинарии покажут, как правильно варить пиво на камнях, печь пироги в дорогу, готовить настоящую северную уху и блюда из медвежатины и многое-многое другое. Все рецепты от экспертов, местных жителей и поваров, собранные в течение автопробега, будут изданы специальным гастрономическим путеводителем по России и Казахстану...".
Пироги, которыми собирается Сюткина баловать автодилера, надо понимать, будут печься из милого её сердцу слоёного пшеничного теста на французский манер, называемый в их с мужниной книжоке "изысканным", в то время как традиционную для Руси выпечку из ржаного кислого теста чета Смердяковых-Сюткиных относят к "недостаткам русской кухни" и уподобляют "200-летнему покосившемуся сараю".
Пиво же, смею предположить, будет вариться на английский манер, ведь по мнению Смердяковых-Сюткиных вкусам англичан исторически присуща "сдержанная аристократичность", в отличие от исконных вкусов русской кухни, коя по их смердяковскому мнению раньше была "вполне захолустна", а нынче обзываема "кулинарным бездорожьем".
Только по мне сие "бездорожье", не токмо кулинарное, ну и культурное, в головах у самих Смердяковых-Сюткиных. Ведь муженёк, цитируя "Золотого телёнка", даже не удосужился, как обычно по своему невежеству, прочитать источник цитаты полностью. Иначе бы понимал, что сравнивая жёнушкин автопробег с остаповским, он тем самым выставляет совместные сборы чемодана в дорогу, как и всю предстоящую поездку жены, вот в таком смехотворно-разоблачительном контексте:
"...Остап вынул из автомобиля свой акушерский саквояж и положил его на траву. - Моя правая рука, - сказал великий комбинатор, похлопывая саквояж по толстенькому колбасному боку. - Здесь все, что только может понадобиться элегантному гражданину моих лет и моего размаха. Бендер присел над чемоданчиком, как бродячий китайский фокусник над своим волшебным мешком, и одну за другой стал вынимать различные вещи. Сперва он вынул красную нарукавную повязку, на которой золотом было вышито слово "Распорядитель". Потом на траву легла милицейская фуражка с гербом города Киева, четыре колоды карт с одинаковой рубашкой и пачка документов с круглыми сиреневыми печатями. Весь экипаж "Антилопы-Гну"с уважением смотрел на саквояж. А оттуда появлялись все новые предметы.
- Вы - голуби, -- говорил Остап, - вы, конечно, никогда не поймете, что честный советский паломник-пилигрим вроде меня не может обойтись без докторского халата. Кроме халата, в саквояже оказался и стетоскоп.
-- Я не хирург, -- заметил Остап. -- Я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души. Затем на свет были извлечены: азбука для глухонемых, благотворительные открытки, эмалевые нагрудные знаки и афиша с портретом самого Бендера в шальварах и чалме. На афише было написано:
"Приехал Жрец (знаменитый бомбейский брамин-йог), сын Крепыша, любимец Рабиндраната Тагора ИОКАНААН МАРУСИДЗЕ (заслуженный артист союзных республик). Номера по опыту Шерлока Холмса. Индийский факир. Курочка невидимка. Свечи с Атлантиды. Адская палатка. Пророк Самуил отвечает на вопросы публики. Материализация духов и раздача слонов. Входные билеты от 50 к. до 2 р.".
Грязная, захватанная руками чалма появилась вслед за афишей. - Этой забавой я пользуюсь очень редко, - сказал Остап. - Представьте себе, что на жреца больше всего ловятся такие передовые люди, как заведующие железнодорожными клубами. Работа легкая, но противная. Мне лично претит быть любимцем Рабиндраната Тагора. А пророку Самуилу задают одни и те вопросы: "Почему в продаже нет животного масла? " или: "Еврей ли вы? ".
В конце концов Остап нашел то, что искал: жестяную лаковую коробку с медовыми красками в фарфоровых ванночках и две кисточки. - Машину, которая идет в голове пробега, нужно украсить хотя бы одним лозунгом, -- сказал Остап. И на длинной полоске желтоватой бязи, извлеченной из того же саквояжа, он вывел печатными буквами коричневую надпись:
АВТОПРОБЕГОМ-ПО БЕЗДОРОЖЬЮ И РАЗГИЛЬДЯЙСТВУ!
Плакат укрепили над автомобилем на двух хворостинах. Как только машина тронулась, плакат выгнулся под напором ветра и приобрел настолько лихой вид, что не могло быть больше сомнений в необходимости грохнуть автопробегом по бездорожью, разгильдяйству, а заодно, может быть, даже и по бюрократизму. Пассажиры "Антилопы" приосанились. Балаганов напялил на свою рыжую голову кепку, которую постоянно таскал в кармане. Паниковский вывернул манжеты на левую сторону и выпустил их из-под рукавов на два сантиметра. Козлевич заботился больше о машине, чем о себе. Перед отъездом он вымыл ее водой, и на неровных боках "Антилопы" заиграло солнце. Сам командор весело щурился и задирал спутников.
- Влево на борту деревня! -- крикнул Балаганов, полочкой приставив ладонь ко лбу. - Останавливаться будем?
-- Позади нас, -- сказал Остап, -- идут пять первоклассных машин. Свидание с ними не входит в наши планы. Нам надо поскорей снимать сливки. Посему остановку назначаю в городе Удоеве. Там нас, кстати, должна поджидать бочка с горючим. Ходу, Казимирович.
- На приветствия отвечать? -- озабоченно спросил Балаганов.
- Отвечать поклонами и улыбками. Ртов прошу не открывать. Не то вы черт знает чего наговорите....".
Уж не знаю чью роль - Балаганова, Паниковского или Казимировича - на взгляд Павла Сюткина, будет исполнять в сём автопробеге его жена, но то, что себя Паша олицетворяет с Великим комбинатором у меня лично никаких сомнений нет. Да и как иначе, ежели в своей книге семейка Смердякова-Сюткиных называет страну по которой будет проходить ихний автопробег, "страной непуганых жуликов". Поэтому не удивлюсь, что уже вскоре Паша самолично возглавит "прокладывание колеи по кулинарному бездорожью" и мы прочтём вот такой его подорожный отчёт:
"....Деревня встретила головную машину приветливо. Но обычное гостеприимство здесь носило довольно странный характер. Видимо, деревенская общественность была извещена о том, что кто-то проедет, но кто проедет и с какой целью -- не знала. Поэтому на всякий случай были извлечены все изречения и девизы, изготовленные за последние несколько лет. Вдоль улицы стояли школьники с разнокалиберными старомодными плакатами: "Привет Лиге Времени и ее основателю, дорогому товарищу Керженцеву", "Не боимся буржуазного звона, ответим на ультиматум Керзона", "Чтоб дети наши не угасли, пожалуйста, организуйте ясли".
Кроме того, было множество плакатов, исполненных преимущественно церковнославянским шрифтом, с одним и тем же приветствием: "Добро пожаловать! ".
Все это живо пронеслось мимо путешественников. На этот раз они уверенно размахивали шляпами. Паниковский не удержался и, несмотря на запрещение, вскочил и выкрикнул невнятное, политически безграмотное приветствие. Но за шумом мотора и криками толпы никто ничего не разобрал.
-- Гип, гип, ура! -- закричал Остап. Козлевич открыл глушитель, и машина выпустила шлейф синего дыма, от которого зачихали бежавшие за автомобилем собаки.
-- Как с бензином? -- спросил Остап. -- До Удоева хватит? Нам только тридцать километров сделать. А там -- все отнимем.
-- Должно хватить, - с сомнением ответил Козлевич.
-- Имейте в виду, -- сказал Остап, строго оглядывая свое войско, -- мародерства не допущу. Никаких нарушений закона. Командовать парадом буду я.
Паниковский и Балаганов сконфузились.
-- Все, что нам надо, удоевцы отдадут сами. Вы это сейчас увидите. Заготовьте место для хлеб-соли.
Тридцать километров "Антилопа" пробежала за полтора часа. Последний километр Козлевич очень суетился, поддавал газу и сокрушенно крутил головою. Но все усилия, а также крики и понукания Балаганова ни к чему не привели. Блестящий финиш, задуманный Адамом Казимировичем, не удался из-за нехватки бензина. Машина позорно остановилась посреди улицы, не дойдя ста метров до кафедры, убитой хвойными гирляндами в честь отважных автомобилистов.
Собравшиеся с громкими криками бросились навстречу прибывшему из мглы веков "лорен-дитриху". Тернии славы сейчас же впились в благородные лбы путников. Их грубо вытащили из машины и принялись качать с таким ожесточением, будто они были утопленниками и их во что бы то ни стало нужно было вернуть к жизни.
Козлевич остался у машины, а всех остальных повели к кафедре, где по плану намечен был летучий трехчасовой митинг. К Остапу протиснулся молодой человек шоферского типа и спросил:
-- Как остальные машины?
-- Отстали, -- равнодушно ответил Остап. -- Проколы, поломки, энтузиазм населения. Все это задерживает.
-- Вы в командорской машине? -- не отставал шофер-любитель. -- Клептунов с вами?
-- Клептунова я снял с пробега, -- сказал Остап недовольно.
-- А профессор Песочников? На "паккарде"?
-- На "паккарде".
-- А писательница Вера Круц? -- любопытствовал полушофер. - Вот бы на нее посмотреть! На нее и на товарища Нежинского. Он тоже с вами?
-- Знаете, -- сказал Остап, -- я утомлен пробегом.
-- А вы на "студебеккере"?
-- Можете считать нашу машину "студебеккером", -- сказал Остап злобно, -- но до сих пор она называлась "лорен-дитрих". Вы удовлетворены?
Но шофер-любитель удовлетворен не был. -- Позвольте, -- воскликнул он с юношеской назойливостью, -- но ведь в пробеге нет никаких "лорен-дитрихов"! Я читал в газете, что идут два "паккарда", два "фиата" и один "студебеккер".
-- Идите к чертовой матери со своим "студебеккером"! -- заорал Остап. -- Кто такой Студебеккер? Это ваш родственник Студебеккер? Папа ваш Студебеккер? Чего вы прилипли к человеку? Русским языком ему говорят, что "студебеккер" в последний момент заменен "лорен-дитрихом", а он морочит голову! "Студебеккер! "
Юношу уже давно оттеснили распорядители, а Остап долго еще взмахивал руками и бормотал: - Знатоки! Убивать надо таких знатоков! "Студебеккер" ему подавай!...".
Ну, а мне, увы, опять придётся писать про этих шарлатанов от исторической кулинарии. Ибо они не только не прекращают свою облыжную работёнку по дискредитации русской кухни, но ширят оную всё больше. Посему решил открыть отдельную ЖЖ-страничку, где и размещать материалы иллюстрирующие невежество и лживость писаний Смердяковых-Сюткиных о русской кухне. Данный пост станет в этом сообществе первым. Кому есть, что сказать, присоединяйтесь!
Ещё подумал: с чего такая честь? Неужто в тихую от мужа наша горе-писательница почитывает мою критику их невежественной писанины про историю русской кухни, дабы в будущих своих книжонках не казать такого числа благоглупостей? Ан нет. Оказывается ей приглянулся размещённый в моём блоге народный путеводитель по вкусным местам страны. Да настолько, что решили Смердяковы-Сюткины подобный сами написать. Для чего писательская семейка сподобилась удариться в автопробег, оплачиваемый одним автодилером. Вот как сии помыслы описывает ейный муженёк:
"...'Кто такой Студебеккер? Папа Ваш Студебеккер? Я ему русским языком объясняю - в последний момент "Студебеккер" заменен "Лорен Дитрихом", а он голову морочит!'. Все-таки Ильф и Петров гениальные писатели. И «автопробегом по бездорожью и разгильдяйству» - бессмертная фраза. Вот и сегодня она снова находит свое место в жизни. "Одноэтажный автопробег" - именно для участия в нем мы собирали вчера Ольгины чемоданы. Итак, "Ольга Сюткина против кулинарного бездорожья». Или составляя гастрономическую карту России. ..."Наша задача, - говорит Ольга, - найти в огромном вале сегодняшних блюд и продуктов те зерна, которые и составляют отечественную кухонную традицию, историю. Проложить через это кулинарное бездорожье колею, которая выведет нас к той великой русской кулинарии, которая во многом была утрачена в ХХ веке". ...Местные жители разных регионов России и наши эксперты признанные мастера кулинарии покажут, как правильно варить пиво на камнях, печь пироги в дорогу, готовить настоящую северную уху и блюда из медвежатины и многое-многое другое. Все рецепты от экспертов, местных жителей и поваров, собранные в течение автопробега, будут изданы специальным гастрономическим путеводителем по России и Казахстану...".
Пироги, которыми собирается Сюткина баловать автодилера, надо понимать, будут печься из милого её сердцу слоёного пшеничного теста на французский манер, называемый в их с мужниной книжоке "изысканным", в то время как традиционную для Руси выпечку из ржаного кислого теста чета Смердяковых-Сюткиных относят к "недостаткам русской кухни" и уподобляют "200-летнему покосившемуся сараю".
Пиво же, смею предположить, будет вариться на английский манер, ведь по мнению Смердяковых-Сюткиных вкусам англичан исторически присуща "сдержанная аристократичность", в отличие от исконных вкусов русской кухни, коя по их смердяковскому мнению раньше была "вполне захолустна", а нынче обзываема "кулинарным бездорожьем".
Только по мне сие "бездорожье", не токмо кулинарное, ну и культурное, в головах у самих Смердяковых-Сюткиных. Ведь муженёк, цитируя "Золотого телёнка", даже не удосужился, как обычно по своему невежеству, прочитать источник цитаты полностью. Иначе бы понимал, что сравнивая жёнушкин автопробег с остаповским, он тем самым выставляет совместные сборы чемодана в дорогу, как и всю предстоящую поездку жены, вот в таком смехотворно-разоблачительном контексте:
"...Остап вынул из автомобиля свой акушерский саквояж и положил его на траву. - Моя правая рука, - сказал великий комбинатор, похлопывая саквояж по толстенькому колбасному боку. - Здесь все, что только может понадобиться элегантному гражданину моих лет и моего размаха. Бендер присел над чемоданчиком, как бродячий китайский фокусник над своим волшебным мешком, и одну за другой стал вынимать различные вещи. Сперва он вынул красную нарукавную повязку, на которой золотом было вышито слово "Распорядитель". Потом на траву легла милицейская фуражка с гербом города Киева, четыре колоды карт с одинаковой рубашкой и пачка документов с круглыми сиреневыми печатями. Весь экипаж "Антилопы-Гну"с уважением смотрел на саквояж. А оттуда появлялись все новые предметы.
- Вы - голуби, -- говорил Остап, - вы, конечно, никогда не поймете, что честный советский паломник-пилигрим вроде меня не может обойтись без докторского халата. Кроме халата, в саквояже оказался и стетоскоп.
-- Я не хирург, -- заметил Остап. -- Я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души. Затем на свет были извлечены: азбука для глухонемых, благотворительные открытки, эмалевые нагрудные знаки и афиша с портретом самого Бендера в шальварах и чалме. На афише было написано:
"Приехал Жрец (знаменитый бомбейский брамин-йог), сын Крепыша, любимец Рабиндраната Тагора ИОКАНААН МАРУСИДЗЕ (заслуженный артист союзных республик). Номера по опыту Шерлока Холмса. Индийский факир. Курочка невидимка. Свечи с Атлантиды. Адская палатка. Пророк Самуил отвечает на вопросы публики. Материализация духов и раздача слонов. Входные билеты от 50 к. до 2 р.".
Грязная, захватанная руками чалма появилась вслед за афишей. - Этой забавой я пользуюсь очень редко, - сказал Остап. - Представьте себе, что на жреца больше всего ловятся такие передовые люди, как заведующие железнодорожными клубами. Работа легкая, но противная. Мне лично претит быть любимцем Рабиндраната Тагора. А пророку Самуилу задают одни и те вопросы: "Почему в продаже нет животного масла? " или: "Еврей ли вы? ".
В конце концов Остап нашел то, что искал: жестяную лаковую коробку с медовыми красками в фарфоровых ванночках и две кисточки. - Машину, которая идет в голове пробега, нужно украсить хотя бы одним лозунгом, -- сказал Остап. И на длинной полоске желтоватой бязи, извлеченной из того же саквояжа, он вывел печатными буквами коричневую надпись:
АВТОПРОБЕГОМ-ПО БЕЗДОРОЖЬЮ И РАЗГИЛЬДЯЙСТВУ!
Плакат укрепили над автомобилем на двух хворостинах. Как только машина тронулась, плакат выгнулся под напором ветра и приобрел настолько лихой вид, что не могло быть больше сомнений в необходимости грохнуть автопробегом по бездорожью, разгильдяйству, а заодно, может быть, даже и по бюрократизму. Пассажиры "Антилопы" приосанились. Балаганов напялил на свою рыжую голову кепку, которую постоянно таскал в кармане. Паниковский вывернул манжеты на левую сторону и выпустил их из-под рукавов на два сантиметра. Козлевич заботился больше о машине, чем о себе. Перед отъездом он вымыл ее водой, и на неровных боках "Антилопы" заиграло солнце. Сам командор весело щурился и задирал спутников.
- Влево на борту деревня! -- крикнул Балаганов, полочкой приставив ладонь ко лбу. - Останавливаться будем?
-- Позади нас, -- сказал Остап, -- идут пять первоклассных машин. Свидание с ними не входит в наши планы. Нам надо поскорей снимать сливки. Посему остановку назначаю в городе Удоеве. Там нас, кстати, должна поджидать бочка с горючим. Ходу, Казимирович.
- На приветствия отвечать? -- озабоченно спросил Балаганов.
- Отвечать поклонами и улыбками. Ртов прошу не открывать. Не то вы черт знает чего наговорите....".
Уж не знаю чью роль - Балаганова, Паниковского или Казимировича - на взгляд Павла Сюткина, будет исполнять в сём автопробеге его жена, но то, что себя Паша олицетворяет с Великим комбинатором у меня лично никаких сомнений нет. Да и как иначе, ежели в своей книге семейка Смердякова-Сюткиных называет страну по которой будет проходить ихний автопробег, "страной непуганых жуликов". Поэтому не удивлюсь, что уже вскоре Паша самолично возглавит "прокладывание колеи по кулинарному бездорожью" и мы прочтём вот такой его подорожный отчёт:
"....Деревня встретила головную машину приветливо. Но обычное гостеприимство здесь носило довольно странный характер. Видимо, деревенская общественность была извещена о том, что кто-то проедет, но кто проедет и с какой целью -- не знала. Поэтому на всякий случай были извлечены все изречения и девизы, изготовленные за последние несколько лет. Вдоль улицы стояли школьники с разнокалиберными старомодными плакатами: "Привет Лиге Времени и ее основателю, дорогому товарищу Керженцеву", "Не боимся буржуазного звона, ответим на ультиматум Керзона", "Чтоб дети наши не угасли, пожалуйста, организуйте ясли".
Кроме того, было множество плакатов, исполненных преимущественно церковнославянским шрифтом, с одним и тем же приветствием: "Добро пожаловать! ".
Все это живо пронеслось мимо путешественников. На этот раз они уверенно размахивали шляпами. Паниковский не удержался и, несмотря на запрещение, вскочил и выкрикнул невнятное, политически безграмотное приветствие. Но за шумом мотора и криками толпы никто ничего не разобрал.
-- Гип, гип, ура! -- закричал Остап. Козлевич открыл глушитель, и машина выпустила шлейф синего дыма, от которого зачихали бежавшие за автомобилем собаки.
-- Как с бензином? -- спросил Остап. -- До Удоева хватит? Нам только тридцать километров сделать. А там -- все отнимем.
-- Должно хватить, - с сомнением ответил Козлевич.
-- Имейте в виду, -- сказал Остап, строго оглядывая свое войско, -- мародерства не допущу. Никаких нарушений закона. Командовать парадом буду я.
Паниковский и Балаганов сконфузились.
-- Все, что нам надо, удоевцы отдадут сами. Вы это сейчас увидите. Заготовьте место для хлеб-соли.
Тридцать километров "Антилопа" пробежала за полтора часа. Последний километр Козлевич очень суетился, поддавал газу и сокрушенно крутил головою. Но все усилия, а также крики и понукания Балаганова ни к чему не привели. Блестящий финиш, задуманный Адамом Казимировичем, не удался из-за нехватки бензина. Машина позорно остановилась посреди улицы, не дойдя ста метров до кафедры, убитой хвойными гирляндами в честь отважных автомобилистов.
Собравшиеся с громкими криками бросились навстречу прибывшему из мглы веков "лорен-дитриху". Тернии славы сейчас же впились в благородные лбы путников. Их грубо вытащили из машины и принялись качать с таким ожесточением, будто они были утопленниками и их во что бы то ни стало нужно было вернуть к жизни.
Козлевич остался у машины, а всех остальных повели к кафедре, где по плану намечен был летучий трехчасовой митинг. К Остапу протиснулся молодой человек шоферского типа и спросил:
-- Как остальные машины?
-- Отстали, -- равнодушно ответил Остап. -- Проколы, поломки, энтузиазм населения. Все это задерживает.
-- Вы в командорской машине? -- не отставал шофер-любитель. -- Клептунов с вами?
-- Клептунова я снял с пробега, -- сказал Остап недовольно.
-- А профессор Песочников? На "паккарде"?
-- На "паккарде".
-- А писательница Вера Круц? -- любопытствовал полушофер. - Вот бы на нее посмотреть! На нее и на товарища Нежинского. Он тоже с вами?
-- Знаете, -- сказал Остап, -- я утомлен пробегом.
-- А вы на "студебеккере"?
-- Можете считать нашу машину "студебеккером", -- сказал Остап злобно, -- но до сих пор она называлась "лорен-дитрих". Вы удовлетворены?
Но шофер-любитель удовлетворен не был. -- Позвольте, -- воскликнул он с юношеской назойливостью, -- но ведь в пробеге нет никаких "лорен-дитрихов"! Я читал в газете, что идут два "паккарда", два "фиата" и один "студебеккер".
-- Идите к чертовой матери со своим "студебеккером"! -- заорал Остап. -- Кто такой Студебеккер? Это ваш родственник Студебеккер? Папа ваш Студебеккер? Чего вы прилипли к человеку? Русским языком ему говорят, что "студебеккер" в последний момент заменен "лорен-дитрихом", а он морочит голову! "Студебеккер! "
Юношу уже давно оттеснили распорядители, а Остап долго еще взмахивал руками и бормотал: - Знатоки! Убивать надо таких знатоков! "Студебеккер" ему подавай!...".
Ну, а мне, увы, опять придётся писать про этих шарлатанов от исторической кулинарии. Ибо они не только не прекращают свою облыжную работёнку по дискредитации русской кухни, но ширят оную всё больше. Посему решил открыть отдельную ЖЖ-страничку, где и размещать материалы иллюстрирующие невежество и лживость писаний Смердяковых-Сюткиных о русской кухне. Данный пост станет в этом сообществе первым. Кому есть, что сказать, присоединяйтесь!