Консультирую правительство России. В сказке...
Сказка - ложь, да в ней намёк... основной файл здесь:
https://docs.google.com/document/d/1J-UsRMDbU3I07hwxxCHP2zojy9joBRdsx3iqWqUMLIs/edit
Сказка о добром и честном банкире
Широко известен триллер о ювелире Фабиане. Но мы всё же оптимисты, поэтому у нас будут совершенно иные сказки. Светлые, радостные, праздничные…
Итак, Сказка о Добром и Честном Банкире. Который те же самые деньги использовал не для закабаления нации, а для увеличения благосостояния каждого по отдельности и вместе в совокупности.
Жил наш Добрый и Честный Банкир, разумеется, вовсе не в некотором царстве. Откуда в царстве, оплоте тирании, клерикализма и гомофобии, взяться Доброму, даже если он Банкир?
Нет, в Царствах даже Банкиры - и те злобные и тоталитарные. Поэтому Добрые Дяди регулярно накладывают этим тоталитарным банкирам санкций, но это только присказка, и речь, собственно, не о Добрых Дядях, а о Добрых Банкирах.
Жил наш Добрый и Честный Банкир, разумеется, в свободном и демократическом обществе. Да, я понимаю, что одно слово здесь лишнее. Либо несвободное - но демократическое и общество, как в Афинах или Риме. Либо свободное общество, но недемократическое, как в царской России. Либо и свободное, и демократическое - но не общество, а полный, я извиняюсь, Гоббс.
Но у нас - сказка, и жил наш Добрый и Честный Банкир именно в свободном и демократическом обществе.
Хотя даже в сказках положено соблюдать какие-то правила здравого смысла.
Например, во всех приличных сказках действует закон сохранения массы-энергии, а также закон сохранения импульса. Но мы, собственно, не о физике, а о том, что свободное и демократическое общество, в котором жил наш Добрый и Честный Банкир… по имени… мнэ-э… ну, в конце концов, неважно. Скажем, мнэ-э… Полуэкт… У него было три сына-банкира. Первый… мнэ-э-э… Третий был дурак, а вот первый?.. (с)
Так вот, Полуэкт Полуэктович, скажем, Васильев.
Итак, свободное и демократическое общество, согласно законам сохранения, было бедным. Настолько бедным, что не имело даже сколь-нибудь приличной торговли. Так, слёзы…
Большинство населения жило натуральным хозяйством, и только некоторые некооперированные кустари-одиночки с мотором (тм) с грехом пополам осуществляли малый бизнес (тм), обменивая плоды своего кустарного промысла на лук и картошку. Правда, старики и дочери офицеров (тм) говорили, что не всё так однозначно (с), и что они помнят, что когда-то в Свободном Демократическом Обществе ходили монеты из драгоценных металлов и приравненной к ним бумаги. Но все эти монеты (и даже бумага!) были давно тезаврированы в целях проведения политики инфляционного таргетирования (с). Поскольку монет не стало, то и инфляция сошла как бы на нет, хотя кросс-курс лапти/картошка, рассчитанный через самогон/лапти и самогон/картошка, имел тенденции к волатильности… но что в этом мире не имеет волатильности?
Говорят, что именно Фабиан и иже с ним привели Свободное Демократическое Общество к такому состоянию, будучи сторонниками (и спонсорами) свободы и демократии. Но даже дочери офицеров (тм) не ручались собственной честью относительно этой гипотезы, поскольку жил Фабиан за далёким морем, поддержку спонсорскую осуществлял по безналичным платёжным системам, в общем, был личностью скорее легендарной, нежели исторической.
Тем не менее, памятник Фабиану на площади у Пенсионерского Мира стоял.
Но речь, собственно, о Полуэкте Полуэктовиче Васильеве, который в те времена был Добрым и Честным, но Банкиром ещё не был.
Однажды, между посадкой (тм) картошки и освобождением (тм) земли из-под снежного покрова, Полуэкт Полуэктович задумался. Многие сказали бы даже, "размечтался!"
Он задумал необычное и захотел странного (с).
Он захотел жить лучше!
Не сказать, что никто из окружающих его людей, которых иногда называли Членами Свободного Демократического Общества, никогда не собирался или хотя бы не мечтал жить лучше. Однако окружающие Полуэкта Полуэктовича люди были сторонниками релятивизма, что в их варианте означало: если сделать соседу плохо, то ты автоматически станешь жить лучше - относительно соседа. Полуэкт же Полуэктович же был сторонником Абсолюта. Но не того Абсолюта, который Фабиан и Ко поставляли в свое время для упрочения свободы и демократии в обмен на низкообогащенный уран и отходы (аффинаж). А того Абсолюта, который является универсальной точкой отсчета всего, и ниже которого уже не упадешь.
Будучи сторонником Абсолюта, наш герой полагал, что "жить лучше" означает абсолютное улучшение. В частности, больше еды, больше свежего воздуха, больше чистой воды, больше свободы, демократии и общества, наконец! По поводу последнего Полуэкт Полуэктович страдал отдельно, поскольку дожил уже до тридцати лет, а жены у него так и не появилось. Но - опустим завесу стыдливости перед входом в пещеру холостяка! Хотя... если добавить перчику, БДСМ и иных перверсий, то история должна набрать больше лайков? Как-нибудь нужно будет дать переложение в версию "21+" (с)
Основой мечты Полуэкта Полуэктовича была ... репа, росшая у соседа в огороде. Наш герой давно предлагал соседу сменяться на картошку, но сосед не хотел ни в какую. Картошка была у него своя, и гнал он тоже самостоятельно, в хорошем смысле этого слова (с). Зато сосед мечтал завести козу, но старик-козлятник не был готов менять приплод своей Машки на репу или картошку. А гнать он умел и сам.
В общем, ситуация была еще более безвыходной, чем в знаменитой истории про Стэнли и быков.
Тем не менее Полуэкт Полуэктович размечтался... затем - "со скуки начал читать" (с). И даже думать (!) над прочитанным. Осилив целиком "Четырех мушкетеров" (Маркса, Пастухова, Фридмана и Хайека), а также несколько брошюр Бена Бернанке, Чикагского Банка и Кейнса, сброшенных на парашюте в качестве гуманитарной помощи, он совсем было приуныл, но потрепанная книжка Сильвио Гезелля и практически рассыпающееся в руках творение Сергея Шарапова несколько примирили его с кланом экономистов.
И вот, наконец, настал звездный час Полуэкта Полуэктовича!
Непосредственным поводом послужило строительство Стадиона.
Дело в том, что жители и члены СДО давно хотели завести у себя культуру и медицину. Но денег на строительство Библиотеки и Поликлиники у них не было. Как, впрочем, и на строительство Дорог, Заводов и Лабораторий.
Но мы ведем речь о Стадионе.
Фишка была в том, что именно Стадион еще мог быть построен при сохранившемся уровне техники и владения ею.
Каждый житель Анчурии (тм) мог копать. Поскольку общество было свободным, то он также мог не копать (с). Хотя для постройки Стадиона нужно было много копать (с), тем не менее это было все же еще возможно, в отличие от Дорог, Заводов, Лабораторий, Библиотеки и Поликлиники. Поэтому жители, давно махнувшие рукой на весь этот список, в отношении Стадиона еще питали иллюзии и строили аллюзии.
Хотя в отношении денег ни иллюзий, ни аллюзий уже не было. Как, впрочем, и денег.
Тем не менее многие жители, собираясь группами более двух человек (с), частенько поговаривали о том, что неплохо бы, и доколе?! А некоторые настолько уповали на свободу и демократию, что не стеснялись прямо заявлять, что, мол, они лично готовы копать Стадион, если, разумеется, им заплатят настоящими деньгами. На этом-то их Полуэкт Полуэктович и подловил... А что вы хотели? Так уж у нас в Анчурии заведено - всякое хорошее дело типа касторки или иного полезного организму продукта приходится вводить через не то чтобы обман, но, скажем, не вполне амбивалентно...
Итак, Полуэкт Полуэктович влез на броневик (тм) и начал свою бессмертную речь. Его голос гремел, как весенний первый гром (с) и падал до еле слышного интимного шепота. Его кудри развевались на холодном октябрьском ветру, а лысина ярко блестела от пота в лучах июльского солнца. Он звал и напутствовал, он уставлял без промаха бьющий глаз (с) на лохматых парней, а второй (стеклянный) - на девок. Его мысль взлетала в облака и опускалась в глубины и пучины.
- Доколе?! - гремел вития и потрясал веригами. Толпа грозно ревела.
- Пусть! (с) - грозно хмурил брови оратор. Массы неиствовствовали.
- Пускай! (с) - трибун яростно рубил воздух рукой. Народ затаивал дыхание.
- Вперед! (с) - и вся площадь в едином порыве подавалась назад, в направлении, обозначенном взмахом руки оратора.
Когда люди опомнились и начали расходиться по домам, усталые, но довольные (с), дело уже было в шляпе.
Шляпа принадлежала неприметному человеку в галифе и штиблетах апельсинового цвета (с). Что это был за человек и как ему удалось сохранить шляпу, об этом другая история. В нашей сказке важно то, что шляпа вовремя подвернулась под руку Полуэкта Полуэктовича, и он лихо пустил ее по кругу. В шляпу посыпались... нет, не монетки. Какие монетки в Демократическом и Свободном Обществе на седьмом десятке лет его существования?
И не картошки! Кто же ходит с картошкой на Айдан (тм, так называлась главная площадь Анчурии, тм, от слова "айда!", которым созывали на Айдан народ)?
Да, бумажки посыпались, молодец, девочка! Ты что, знаешь это сказку? Нет? Сама догадалась? А какие бумажки? А вот и не угадала! Вовсе не рублевые! Это у нас сейчас в ходу рубли, а тогда и там народ ценил свою свободу дорого!
Да, в шляпу посыпались бумажки-расписки. "Готов копать в объеме 1 пика, если мне заплатят моей же распиской или чужой, на которой распишется еще и Полуэкт Васильев".
Одна пика, дети, это примерно полкубометра.
Идея, которую продвинул наш герой в умы анчурийцев, была проста, но величава. Идея была - подписаться на копание Стадиона. Каждый подписант был готов выкопать столько, на сколько он подписался.
Но если бы все заключалось только в копании, то сказка закончилась бы в тот же момент, да и вообще это была бы вовсе не сказка, а так, мелкий повод похихикать. Много таких было, которые призывали анчурийцев копать! И дороги копали, и каналы копали, и заводы иногда копали, и противотанковые рвы, и окопы... Анчурийцы были к копанию привычные. Но так же привычно они всех тех, кто призывал копать за просто так, посылали подальше, а иногда и провожали всем миром, чтобы те не заблудились. Так что несмотря на развитые навыки копания, не хуже, чем у голых землекопов (тм), копать анчурийцы не любили.
Однако Полуэкт Васильев не зря превзошел в науках и Сильвио Гезелля, и Сергея Шарапова, и Карла, и Маркса, и Фридриха, и Энгельса, да будет мир со всеми ними шестерыми! Он предложил не просто покопать! Он предложил заплатить! Причем каждому он предложил заплатить именно той бумажкой, на которой тот расписался. Чтобы точно без обману.
Однако и это не вся сказка. Дело в том, что анчурийцам уже неоднократно подсовывали разные бумажки в качестве как бы оплаты за типа труд. И у них на бумажки выработался стойкий иммунитет. Вместе с идиосинкразией, диатезом и диареей, в просторечии - поносом. Они очень активно поносили таких умников, что предлагали поработать за бумажки. Кроме того, любой анчуриец умел соображать "на троих". То есть цепочку из трех звеньев просчитывал "на раз". В данном случае цепочка выглядела так:
- человек выписывает бумажку и отдает ее Полуэкту Полуэктовичу
- потом тот же человек идет копать
- Полуэкт Полуэктович платит этой бумажкой за копание
Любой анчуриец, интеллекта которого хватало на то, чтобы дойти до Айдана и не заблудиться, понимал, что в итоге этой операции он просто покопает забесплатно. Требовалось четвертое звено, чтобы либо анчурийцы запутались окончательно, либо задачка получила неожиданное решение.
И Полуэкт Полуэктович нашел это звено! Он сказал:
- Пацаны! А как вы думаете, за сколько мы этот Стадион задвинем китайцам?
Пацаны погрузились в мечтания и размышления. Но Полуэкт продолжал отжигать:
- За тыщу мильёнов юаней!
Пацаны взвыли от восторга! Во-первых, сама цифра, тыща мильёнов, в сочетании с китайцами (тм) внушала доверие. Во-вторых, сладкое слово "юань"! И в-третьих... но Полуэкт Полуэктович не дал им подумать, что в-третьих, и задвинул дальше:
- Но хрен им!
Идея поставить китайцам хрен в обмен на тыщу мильёнов юаней нашла еще больше сторонников, и площадь буквально взорвалась овациями и кликами радости. Хрен рос в каждом огороде в виде сорняка, потому что имел глубокие корни и истреблялся с трудом. Анчурийцы им особо не дорожили, хотя старики (тм?) говорили, что раньше хрен использовался в качестве приправы к холодцу, телячьему языку, печеному поросенку и многим другим легендарным блюдам, оставшимся в прошлом вместе с экономикой.
Однако Остапа (тм) несло (с). Дело как будто налаживалось (с). Он предложил анчурийцам крепиться, обещал содействие заграницы и полную тайну организации. (с)
- Вы сами купите себе Стадион, за эти вот расписки! И всю жизнь будете получать долевой доход от Стадиона!
Логическая цепочка давно перевалила за сакральные три звена, но Полуэкт Полуэктович для гарантии добавил:
- Расписки будут свободно конвертируемыми и курс расписки к юаню будет тыща юаней за одну расписку! А потом китайцы перейдут на руань!
Всё! Буквально через десять минут дело (в смысле, расписки) было в шляпе. Народ расходился веселый и довольный, праздник продолжался до утра...
В 11 часов (тм) хмурые и плохо похмелённые анчурийцы стали вспоминать, на что же они вчера подписались... Газета "Эхо сопок Манчурии" уже вышла, и в ней, как обычно, всё, что анчурийцы с вечера полагали белым и пушистым, оказалось седым и волосатым (с). Народ начал поварчивать... потому что копать надо было уже сегодня, а когда там будет Стадион и доходы с оного Стадиона, то было еще совершенно неясно. Да и в какой форме доходы?!
Но тут раздался стук копыт, появилось дышло... (с)
На улице появилась телега с расписками! На телеге восседал гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый пиджачок... Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая. (с)
Но дело свое гражданин знал туго.
- Я в восхищении, - заорал (с) гражданин зычным голосом.
- Уже сегодня! Нет, прямо сейчас! Вы можете получить беспроцентный кредит! Размером в тыщщу руаней! Каждый! Без залога! Просто под расписку!
Народ безмолвствовал (с), безмолвствовал, да и не выдержал. Первыми к телеге подошли трое друзей-богатырей: Бородач (тм), Бабай (тм) и Мазай (тм).
- А скажите, любезный, - обратился к странному гражданину Мазай...
- Шо мы будем иметь с той тыщщи руаней, - подхватил Бабай...
- И хто нас будет иметь потом? - поинтересовался Бородач
Гражданин мгновенно перешел на интимный шепот, и доверительно наклонившись к братьям-богатырям, просипел:
- Все, что хотите, гадом буду! Расписочки-то, вот они! - и немедленно запустил руку в неизвестно откуда возникшую шляпу. Перед глазами изумленных братьев в калейдоскопическом темпе замелькали расписки одинакового содержания, но с разными подписями. На каждой расписке стояло:
Понизив голос до совершеннейшего доверительного воркования, гражданин продолжил, уставив без промаха бьющий глаз (с) на безошибочно выбранного первой жертвой Мазая:
- Вот что бы вы хотели, товарищь?
... продолжение см. по ссылке Гугла https://docs.google.com/document/d/1J-UsRMDbU3I07hwxxCHP2zojy9joBRdsx3iqWqUMLIs/edit
ЖЖ столько мудрости не приемлет :(
https://docs.google.com/document/d/1J-UsRMDbU3I07hwxxCHP2zojy9joBRdsx3iqWqUMLIs/edit
Сказка о добром и честном банкире
Широко известен триллер о ювелире Фабиане. Но мы всё же оптимисты, поэтому у нас будут совершенно иные сказки. Светлые, радостные, праздничные…
Итак, Сказка о Добром и Честном Банкире. Который те же самые деньги использовал не для закабаления нации, а для увеличения благосостояния каждого по отдельности и вместе в совокупности.
Жил наш Добрый и Честный Банкир, разумеется, вовсе не в некотором царстве. Откуда в царстве, оплоте тирании, клерикализма и гомофобии, взяться Доброму, даже если он Банкир?
Нет, в Царствах даже Банкиры - и те злобные и тоталитарные. Поэтому Добрые Дяди регулярно накладывают этим тоталитарным банкирам санкций, но это только присказка, и речь, собственно, не о Добрых Дядях, а о Добрых Банкирах.
Жил наш Добрый и Честный Банкир, разумеется, в свободном и демократическом обществе. Да, я понимаю, что одно слово здесь лишнее. Либо несвободное - но демократическое и общество, как в Афинах или Риме. Либо свободное общество, но недемократическое, как в царской России. Либо и свободное, и демократическое - но не общество, а полный, я извиняюсь, Гоббс.
Но у нас - сказка, и жил наш Добрый и Честный Банкир именно в свободном и демократическом обществе.
Хотя даже в сказках положено соблюдать какие-то правила здравого смысла.
Например, во всех приличных сказках действует закон сохранения массы-энергии, а также закон сохранения импульса. Но мы, собственно, не о физике, а о том, что свободное и демократическое общество, в котором жил наш Добрый и Честный Банкир… по имени… мнэ-э… ну, в конце концов, неважно. Скажем, мнэ-э… Полуэкт… У него было три сына-банкира. Первый… мнэ-э-э… Третий был дурак, а вот первый?.. (с)
Так вот, Полуэкт Полуэктович, скажем, Васильев.
Итак, свободное и демократическое общество, согласно законам сохранения, было бедным. Настолько бедным, что не имело даже сколь-нибудь приличной торговли. Так, слёзы…
Большинство населения жило натуральным хозяйством, и только некоторые некооперированные кустари-одиночки с мотором (тм) с грехом пополам осуществляли малый бизнес (тм), обменивая плоды своего кустарного промысла на лук и картошку. Правда, старики и дочери офицеров (тм) говорили, что не всё так однозначно (с), и что они помнят, что когда-то в Свободном Демократическом Обществе ходили монеты из драгоценных металлов и приравненной к ним бумаги. Но все эти монеты (и даже бумага!) были давно тезаврированы в целях проведения политики инфляционного таргетирования (с). Поскольку монет не стало, то и инфляция сошла как бы на нет, хотя кросс-курс лапти/картошка, рассчитанный через самогон/лапти и самогон/картошка, имел тенденции к волатильности… но что в этом мире не имеет волатильности?
Говорят, что именно Фабиан и иже с ним привели Свободное Демократическое Общество к такому состоянию, будучи сторонниками (и спонсорами) свободы и демократии. Но даже дочери офицеров (тм) не ручались собственной честью относительно этой гипотезы, поскольку жил Фабиан за далёким морем, поддержку спонсорскую осуществлял по безналичным платёжным системам, в общем, был личностью скорее легендарной, нежели исторической.
Тем не менее, памятник Фабиану на площади у Пенсионерского Мира стоял.
Но речь, собственно, о Полуэкте Полуэктовиче Васильеве, который в те времена был Добрым и Честным, но Банкиром ещё не был.
Однажды, между посадкой (тм) картошки и освобождением (тм) земли из-под снежного покрова, Полуэкт Полуэктович задумался. Многие сказали бы даже, "размечтался!"
Он задумал необычное и захотел странного (с).
Он захотел жить лучше!
Не сказать, что никто из окружающих его людей, которых иногда называли Членами Свободного Демократического Общества, никогда не собирался или хотя бы не мечтал жить лучше. Однако окружающие Полуэкта Полуэктовича люди были сторонниками релятивизма, что в их варианте означало: если сделать соседу плохо, то ты автоматически станешь жить лучше - относительно соседа. Полуэкт же Полуэктович же был сторонником Абсолюта. Но не того Абсолюта, который Фабиан и Ко поставляли в свое время для упрочения свободы и демократии в обмен на низкообогащенный уран и отходы (аффинаж). А того Абсолюта, который является универсальной точкой отсчета всего, и ниже которого уже не упадешь.
Будучи сторонником Абсолюта, наш герой полагал, что "жить лучше" означает абсолютное улучшение. В частности, больше еды, больше свежего воздуха, больше чистой воды, больше свободы, демократии и общества, наконец! По поводу последнего Полуэкт Полуэктович страдал отдельно, поскольку дожил уже до тридцати лет, а жены у него так и не появилось. Но - опустим завесу стыдливости перед входом в пещеру холостяка! Хотя... если добавить перчику, БДСМ и иных перверсий, то история должна набрать больше лайков? Как-нибудь нужно будет дать переложение в версию "21+" (с)
Основой мечты Полуэкта Полуэктовича была ... репа, росшая у соседа в огороде. Наш герой давно предлагал соседу сменяться на картошку, но сосед не хотел ни в какую. Картошка была у него своя, и гнал он тоже самостоятельно, в хорошем смысле этого слова (с). Зато сосед мечтал завести козу, но старик-козлятник не был готов менять приплод своей Машки на репу или картошку. А гнать он умел и сам.
В общем, ситуация была еще более безвыходной, чем в знаменитой истории про Стэнли и быков.
Тем не менее Полуэкт Полуэктович размечтался... затем - "со скуки начал читать" (с). И даже думать (!) над прочитанным. Осилив целиком "Четырех мушкетеров" (Маркса, Пастухова, Фридмана и Хайека), а также несколько брошюр Бена Бернанке, Чикагского Банка и Кейнса, сброшенных на парашюте в качестве гуманитарной помощи, он совсем было приуныл, но потрепанная книжка Сильвио Гезелля и практически рассыпающееся в руках творение Сергея Шарапова несколько примирили его с кланом экономистов.
И вот, наконец, настал звездный час Полуэкта Полуэктовича!
Непосредственным поводом послужило строительство Стадиона.
Дело в том, что жители и члены СДО давно хотели завести у себя культуру и медицину. Но денег на строительство Библиотеки и Поликлиники у них не было. Как, впрочем, и на строительство Дорог, Заводов и Лабораторий.
Но мы ведем речь о Стадионе.
Фишка была в том, что именно Стадион еще мог быть построен при сохранившемся уровне техники и владения ею.
Каждый житель Анчурии (тм) мог копать. Поскольку общество было свободным, то он также мог не копать (с). Хотя для постройки Стадиона нужно было много копать (с), тем не менее это было все же еще возможно, в отличие от Дорог, Заводов, Лабораторий, Библиотеки и Поликлиники. Поэтому жители, давно махнувшие рукой на весь этот список, в отношении Стадиона еще питали иллюзии и строили аллюзии.
Хотя в отношении денег ни иллюзий, ни аллюзий уже не было. Как, впрочем, и денег.
Тем не менее многие жители, собираясь группами более двух человек (с), частенько поговаривали о том, что неплохо бы, и доколе?! А некоторые настолько уповали на свободу и демократию, что не стеснялись прямо заявлять, что, мол, они лично готовы копать Стадион, если, разумеется, им заплатят настоящими деньгами. На этом-то их Полуэкт Полуэктович и подловил... А что вы хотели? Так уж у нас в Анчурии заведено - всякое хорошее дело типа касторки или иного полезного организму продукта приходится вводить через не то чтобы обман, но, скажем, не вполне амбивалентно...
Итак, Полуэкт Полуэктович влез на броневик (тм) и начал свою бессмертную речь. Его голос гремел, как весенний первый гром (с) и падал до еле слышного интимного шепота. Его кудри развевались на холодном октябрьском ветру, а лысина ярко блестела от пота в лучах июльского солнца. Он звал и напутствовал, он уставлял без промаха бьющий глаз (с) на лохматых парней, а второй (стеклянный) - на девок. Его мысль взлетала в облака и опускалась в глубины и пучины.
- Доколе?! - гремел вития и потрясал веригами. Толпа грозно ревела.
- Пусть! (с) - грозно хмурил брови оратор. Массы неиствовствовали.
- Пускай! (с) - трибун яростно рубил воздух рукой. Народ затаивал дыхание.
- Вперед! (с) - и вся площадь в едином порыве подавалась назад, в направлении, обозначенном взмахом руки оратора.
Когда люди опомнились и начали расходиться по домам, усталые, но довольные (с), дело уже было в шляпе.
Шляпа принадлежала неприметному человеку в галифе и штиблетах апельсинового цвета (с). Что это был за человек и как ему удалось сохранить шляпу, об этом другая история. В нашей сказке важно то, что шляпа вовремя подвернулась под руку Полуэкта Полуэктовича, и он лихо пустил ее по кругу. В шляпу посыпались... нет, не монетки. Какие монетки в Демократическом и Свободном Обществе на седьмом десятке лет его существования?
И не картошки! Кто же ходит с картошкой на Айдан (тм, так называлась главная площадь Анчурии, тм, от слова "айда!", которым созывали на Айдан народ)?
Да, бумажки посыпались, молодец, девочка! Ты что, знаешь это сказку? Нет? Сама догадалась? А какие бумажки? А вот и не угадала! Вовсе не рублевые! Это у нас сейчас в ходу рубли, а тогда и там народ ценил свою свободу дорого!
Да, в шляпу посыпались бумажки-расписки. "Готов копать в объеме 1 пика, если мне заплатят моей же распиской или чужой, на которой распишется еще и Полуэкт Васильев".
Одна пика, дети, это примерно полкубометра.
Идея, которую продвинул наш герой в умы анчурийцев, была проста, но величава. Идея была - подписаться на копание Стадиона. Каждый подписант был готов выкопать столько, на сколько он подписался.
Но если бы все заключалось только в копании, то сказка закончилась бы в тот же момент, да и вообще это была бы вовсе не сказка, а так, мелкий повод похихикать. Много таких было, которые призывали анчурийцев копать! И дороги копали, и каналы копали, и заводы иногда копали, и противотанковые рвы, и окопы... Анчурийцы были к копанию привычные. Но так же привычно они всех тех, кто призывал копать за просто так, посылали подальше, а иногда и провожали всем миром, чтобы те не заблудились. Так что несмотря на развитые навыки копания, не хуже, чем у голых землекопов (тм), копать анчурийцы не любили.
Однако Полуэкт Васильев не зря превзошел в науках и Сильвио Гезелля, и Сергея Шарапова, и Карла, и Маркса, и Фридриха, и Энгельса, да будет мир со всеми ними шестерыми! Он предложил не просто покопать! Он предложил заплатить! Причем каждому он предложил заплатить именно той бумажкой, на которой тот расписался. Чтобы точно без обману.
Однако и это не вся сказка. Дело в том, что анчурийцам уже неоднократно подсовывали разные бумажки в качестве как бы оплаты за типа труд. И у них на бумажки выработался стойкий иммунитет. Вместе с идиосинкразией, диатезом и диареей, в просторечии - поносом. Они очень активно поносили таких умников, что предлагали поработать за бумажки. Кроме того, любой анчуриец умел соображать "на троих". То есть цепочку из трех звеньев просчитывал "на раз". В данном случае цепочка выглядела так:
- человек выписывает бумажку и отдает ее Полуэкту Полуэктовичу
- потом тот же человек идет копать
- Полуэкт Полуэктович платит этой бумажкой за копание
Любой анчуриец, интеллекта которого хватало на то, чтобы дойти до Айдана и не заблудиться, понимал, что в итоге этой операции он просто покопает забесплатно. Требовалось четвертое звено, чтобы либо анчурийцы запутались окончательно, либо задачка получила неожиданное решение.
И Полуэкт Полуэктович нашел это звено! Он сказал:
- Пацаны! А как вы думаете, за сколько мы этот Стадион задвинем китайцам?
Пацаны погрузились в мечтания и размышления. Но Полуэкт продолжал отжигать:
- За тыщу мильёнов юаней!
Пацаны взвыли от восторга! Во-первых, сама цифра, тыща мильёнов, в сочетании с китайцами (тм) внушала доверие. Во-вторых, сладкое слово "юань"! И в-третьих... но Полуэкт Полуэктович не дал им подумать, что в-третьих, и задвинул дальше:
- Но хрен им!
Идея поставить китайцам хрен в обмен на тыщу мильёнов юаней нашла еще больше сторонников, и площадь буквально взорвалась овациями и кликами радости. Хрен рос в каждом огороде в виде сорняка, потому что имел глубокие корни и истреблялся с трудом. Анчурийцы им особо не дорожили, хотя старики (тм?) говорили, что раньше хрен использовался в качестве приправы к холодцу, телячьему языку, печеному поросенку и многим другим легендарным блюдам, оставшимся в прошлом вместе с экономикой.
Однако Остапа (тм) несло (с). Дело как будто налаживалось (с). Он предложил анчурийцам крепиться, обещал содействие заграницы и полную тайну организации. (с)
- Вы сами купите себе Стадион, за эти вот расписки! И всю жизнь будете получать долевой доход от Стадиона!
Логическая цепочка давно перевалила за сакральные три звена, но Полуэкт Полуэктович для гарантии добавил:
- Расписки будут свободно конвертируемыми и курс расписки к юаню будет тыща юаней за одну расписку! А потом китайцы перейдут на руань!
Всё! Буквально через десять минут дело (в смысле, расписки) было в шляпе. Народ расходился веселый и довольный, праздник продолжался до утра...
В 11 часов (тм) хмурые и плохо похмелённые анчурийцы стали вспоминать, на что же они вчера подписались... Газета "Эхо сопок Манчурии" уже вышла, и в ней, как обычно, всё, что анчурийцы с вечера полагали белым и пушистым, оказалось седым и волосатым (с). Народ начал поварчивать... потому что копать надо было уже сегодня, а когда там будет Стадион и доходы с оного Стадиона, то было еще совершенно неясно. Да и в какой форме доходы?!
Но тут раздался стук копыт, появилось дышло... (с)
На улице появилась телега с расписками! На телеге восседал гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый пиджачок... Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая. (с)
Но дело свое гражданин знал туго.
- Я в восхищении, - заорал (с) гражданин зычным голосом.
- Уже сегодня! Нет, прямо сейчас! Вы можете получить беспроцентный кредит! Размером в тыщщу руаней! Каждый! Без залога! Просто под расписку!
Народ безмолвствовал (с), безмолвствовал, да и не выдержал. Первыми к телеге подошли трое друзей-богатырей: Бородач (тм), Бабай (тм) и Мазай (тм).
- А скажите, любезный, - обратился к странному гражданину Мазай...
- Шо мы будем иметь с той тыщщи руаней, - подхватил Бабай...
- И хто нас будет иметь потом? - поинтересовался Бородач
Гражданин мгновенно перешел на интимный шепот, и доверительно наклонившись к братьям-богатырям, просипел:
- Все, что хотите, гадом буду! Расписочки-то, вот они! - и немедленно запустил руку в неизвестно откуда возникшую шляпу. Перед глазами изумленных братьев в калейдоскопическом темпе замелькали расписки одинакового содержания, но с разными подписями. На каждой расписке стояло:
"Готов копать в объеме 1 пика, если мне заплатят моей же распиской или чужой, на которой распишется еще и Полуэкт Васильев"
Подпись эмитента
Подпись Полуэкта Полуэктовича
Печать Банка Анчурии “учтено и пересчитано”
И надпечатка: "тыщща руаней"
Понизив голос до совершеннейшего доверительного воркования, гражданин продолжил, уставив без промаха бьющий глаз (с) на безошибочно выбранного первой жертвой Мазая:
- Вот что бы вы хотели, товарищь?
... продолжение см. по ссылке Гугла https://docs.google.com/document/d/1J-UsRMDbU3I07hwxxCHP2zojy9joBRdsx3iqWqUMLIs/edit
ЖЖ столько мудрости не приемлет :(