уязвимость
Я сейчас очень много думаю про уязвимость.
Открывала для себя уязвимость, осознанную, в новом контексте, в раннем младенчестве младшего сына. Держала его крошечного, невинного, беззащитного у груди и сама была такая же распростертая. Открытая, уязвимая. Я тогда впервые начала по-новому воспринимать это понятие, которое сродни чему-то детскому. Когда-то, с взрослением, стала прятаться, закрываться от этого. Потому что больно. Взрослея, принимала для себя уязвимость = слабость. Не хотела быть слабой, беззащитной, сломленной. Закрывалась.
А дети открывают. Трое меня открывали. Разными ключами. Долгими взглядами в глаза. Ручонками, трогающими грудь и то, что внутри. К третьему - что-то размягчилось внутри. И начало открываться. И я услышала слово "уязвимость" по-новому. Ведь если двери закрыты, закрыты они и на вход и на выход. А тот поток любви, который направлен к тем же детям, который вынужден сочиться сквозь преграды, забирает много энергии на этот трудный путь. И что там остается? И постоянное внутреннее непонимание, как, ведь выпускаешь так много, а приходит значительно меньше. Куда расходуется? Где этот провал?
И уязвимость здесь явилась синонимом искренности. Честности с собой, смелости жить без дверей, впускать и выпускать без преград. Да, это риск. Но риск оправданный. Потому что та возможная боль покрывается любовью. И это больше про жизнь, чем сидеть в терновом кусте, как будто в безопасности. Кому охота туда еще пробираться. Фрустрирующее одиночество.
Вчера разбирала старые фотографии. И увидела себя ту, открытую, уязвимую, и в этом было действительно столько детского, беззащитного. Такого, от чего сердце щемит. Это, как идти на свет, не разбирая дороги, по корягам, колючкам, осколкам... В этом есть истина, но и боль.
Я по-прежнему верю в уязвимость. Но что-то изменилось.
Сейчас ощущаю так, что у уязвимости есть градации, есть детская, та самая беззащитная уязвимость. И есть уязвимость из взрослого состояния. И из взрослого - это не просто смелость все в себя впускать, но и смелость и сила справляться с этим, а не просто раниться и заглаживать сверху. Справляться = видеть, понимать про что это для меня, в чем здесь не только боль, но и благо. Но даже если не видеть сразу, то иметь смелость смотреть. Иметь ресурс копать глубже и видеть шире, идти туда, не закрываться, не оставлять нарывать, ждать пока само заживет. Лечить вниманием, осознанным, а не просто горюющим. А еще к взрослой уязвимости добавляются личные границы. И умение дверь прикрыть при необходимости. Не обязательно прямо обо всех раниться и лечиться. Можно выбирать. И это тоже по-честному. И по-взрослому.
Сложно объясняется, очень много слов. Но мне почему-то важно это попытаться выразить.
Открывала для себя уязвимость, осознанную, в новом контексте, в раннем младенчестве младшего сына. Держала его крошечного, невинного, беззащитного у груди и сама была такая же распростертая. Открытая, уязвимая. Я тогда впервые начала по-новому воспринимать это понятие, которое сродни чему-то детскому. Когда-то, с взрослением, стала прятаться, закрываться от этого. Потому что больно. Взрослея, принимала для себя уязвимость = слабость. Не хотела быть слабой, беззащитной, сломленной. Закрывалась.
А дети открывают. Трое меня открывали. Разными ключами. Долгими взглядами в глаза. Ручонками, трогающими грудь и то, что внутри. К третьему - что-то размягчилось внутри. И начало открываться. И я услышала слово "уязвимость" по-новому. Ведь если двери закрыты, закрыты они и на вход и на выход. А тот поток любви, который направлен к тем же детям, который вынужден сочиться сквозь преграды, забирает много энергии на этот трудный путь. И что там остается? И постоянное внутреннее непонимание, как, ведь выпускаешь так много, а приходит значительно меньше. Куда расходуется? Где этот провал?
И уязвимость здесь явилась синонимом искренности. Честности с собой, смелости жить без дверей, впускать и выпускать без преград. Да, это риск. Но риск оправданный. Потому что та возможная боль покрывается любовью. И это больше про жизнь, чем сидеть в терновом кусте, как будто в безопасности. Кому охота туда еще пробираться. Фрустрирующее одиночество.
Вчера разбирала старые фотографии. И увидела себя ту, открытую, уязвимую, и в этом было действительно столько детского, беззащитного. Такого, от чего сердце щемит. Это, как идти на свет, не разбирая дороги, по корягам, колючкам, осколкам... В этом есть истина, но и боль.
Я по-прежнему верю в уязвимость. Но что-то изменилось.
Сейчас ощущаю так, что у уязвимости есть градации, есть детская, та самая беззащитная уязвимость. И есть уязвимость из взрослого состояния. И из взрослого - это не просто смелость все в себя впускать, но и смелость и сила справляться с этим, а не просто раниться и заглаживать сверху. Справляться = видеть, понимать про что это для меня, в чем здесь не только боль, но и благо. Но даже если не видеть сразу, то иметь смелость смотреть. Иметь ресурс копать глубже и видеть шире, идти туда, не закрываться, не оставлять нарывать, ждать пока само заживет. Лечить вниманием, осознанным, а не просто горюющим. А еще к взрослой уязвимости добавляются личные границы. И умение дверь прикрыть при необходимости. Не обязательно прямо обо всех раниться и лечиться. Можно выбирать. И это тоже по-честному. И по-взрослому.
Сложно объясняется, очень много слов. Но мне почему-то важно это попытаться выразить.