Все земные дороги, все звёзды на небе...
У нас на работе есть площадка в коридоре, чьи окна выходят на высокое кирпичное здание. Время от времени я выхожу в коридор, чтобы глаза немного отдохнули от компьютера, стою у окна и смотрю на это здание.
В нём нет ничего особенного, никаких архитектурных красивостей, никаких маргинальных потёртостей и щербин. Гладкая кирпичная стена, окна, много окон, на крыше частенько сидят большие белые чайки.
И только сегодня я понял, что именно привлекает меня в этом до ужаса обычном и до озноба не примечательном здании, на котором и взгляду-то зацепиться не за что.
Окна.
Они небольшие, почти квадратные и напоминают окна исследовательского судна, ледокола. Знаете, наверное, по картинкам: на ледоколе возвышается такой здоровенный корпус, испещрённый окнами. В нём - каюты, капитанский мостик, лаборатории.
Так вот, окна в здании напротив моей работы почти такие же.
И каждый раз, глядя на них, я подсознательно тоскую о дороге, о путешествии, о здоровом мужском одиночестве, когда долго ходишь в свитере и не бреешься, преодолеваешь трудности, мёрзнешь, носишь тяжести, отламываешь маленькие сосульки от бороды, однажды перестаёшь чувствовать пальцы на руках и ногах, не можешь ни выспаться, ни нормально помыться.
А потом сидишь за столом в маленькой комнатке, рассматриваешь пробирки, подписываешь фотографии, делаешь пометки. И переполняет тебя чувство оглушительной приятной усталости, как будто ты прошёл все земные дороги, сосчитал все звёзды на небе и поборол самого сильного в этой тундре охотника.
Каждый день я смотрю на окна скучного кирпичного здания, неосознанно узнавая в них нечто близкое - и забытое. Узнаю потому, что у меня это было, узнаю на очень глубоком уровне.
Так бывает со старыми изданиями, когда знакомый с детства запах - запах желтоватых, отсыревших, высохших страниц старинных книг - заставляет смутно волноваться, томиться неосознанным узнаванием, с внезапной чёткостью прозревая колодезную глубину времён.
Так бывает со старинными часами, под которыми прошло всё детство. До меня они принадлежали деду, а до деда - прабабушке. Открываю их, вдыхаю запах старого дерева - и всё, уносит. Далеко-далеко, назад, в глубину, намного дальше моего детства. И снова это сладкое, тягучее, мучительное томление.
Так происходит и с окнами, каждый день.
Север остался во мне навсегда, а иначе и быть не могло.
Надеюсь, мы ещё свидимся.
К вершине планеты.
Рейс а/л "Арктика" в Северному полюсу в 1977 году.
Click to view