Кому война, кому мать родна.
Где-то около пяти вечера разведывательные дозоры начинали сворачиваться, чтобы вовремя добраться до базы, потому что на лишенной даже деревьев, не говоря уже о каких-либо других ориентирах, местности найти путь к месту расположения было просто невозможно. С целью избежать обнаружения нашего лагеря неприятелем подавать световые сигналы разрешалось только в самом крайнем случае. Оба британских батальона поступали аналогичным образом, а потому после 17.00 вся разведывательная и вообще боевая активность затухала, чтобы возобновиться с рассветом следующего дня.
- Мы могли бы договориться с британцами о перемирии начиная с 17.00 и до утра, - пошутил я как-то, обращаясь к стоявшим рядом.
- Почему бы нет? - подхватил лейтенант Венцель Людеке, офицер резерва, ранее работавший на киностудии UFA помощником режиссера. - В конце концов, - продолжал он, - юмора у британцев не отнять. Надо хотя бы предложить им.
На помощь нам пришел случай. Как-то вечером, когда все отряды уже возвратились, меня навестил мой начальник разведки.
- Королевский драгунский полк на связи, - сообщил он, - хотят поговорить с вами.
- Привет, это Королевский драгунский. Может быть, вам покажется необычным такое обращение по рации, но сегодня вечером у нас пропал лейтенант Смит со своим отрядом. Он, часом, не у вас? Если да, то как у них дела?
Одному из наших патрулей посчастливилось взять в плен нескольких солдат противника. Как выяснилось, это действительно оказался лейтенант Смит со своим отрядом.
- Да, он у нас. Никто из них не ранен. Они передают привет семьям и друзьям, - затем последовало мое контрпредложение: - Можем ли и мы обращаться к вам и в 11-й гусарский, если кого-нибудь недосчитаемся?
- Разумеется, всегда рады будем помочь.
Прошло всего несколько дней, прежде чем мы выработали «джентльменское соглашение»:
- Ровно в 17.00 все враждебные действия приостанавливаются. Мы прозвали это «чаепитием». - В 17.05 мы и британцы будем выходить друг с другом на связь открыто, чтобы «обменяться новостями», в том числе и относительно пленных.
Вообще-то, с расстояния где-то в 15-20 километров мы часто слышали, как британцы растапливают свои печки и готовят чай. Соглашение соблюдалось обеими сторонами до тех пор, пока обстоятельства не развели нас в Тунисе. Пленным нередко приходилось оставаться у нас по несколько дней, пока не прибывала следующая колонна снабжения и их можно было отправить в тыл. Мы делились с ними чем могли из своего небогатого пищевого довольствия.
Однажды вечером, когда мы настроили рации на волну Белградской радиостанции и стали слушать «Лили Марлен», некоторые из пленных принялись подпевать.
- Там, у себя, мы тоже каждый вечер слушали «Лили Марлен», - признались они. - Уже есть английская версия. Монти строго-настрого запретил ее, но нам нравится и мелодия, и сентиментальные слова.
Французы и американцы тоже слушали ее, как выяснили мы позднее. Она каким-то образом облегчала всем жизнь.
Наше «соглашение о перерыве на чай» имело интересные последствия. Как-то вечером доставили двух пленных, захваченных в пустыне. Высокого, светловолосого молодого лейтенанта и его водителя привели ко мне. Лейтенант-англичанин оказался этаким заносчивым снобом. Он лишь назвал мне свой служебный номер и больше ничего.
Я попытался втянуть его в разговор, стал рассказывать о своих поездках в Лондон, о друзьях, в том числе и о капитане Гвардейских гренадеров. Постепенно лейтенант «оттаял», и выяснилось, что он племянник одного из совладельцев сигаретной компании «Плейерс». Мои офицеры наперебой зашептали, и я не смог сдержать смеха.
- Лейтенант, что бы вы сказали, если бы я предложил вам обменять вас с водителем на сигареты? У нас сейчас с ними как раз туговато.
- А что, неплохо, - ответил он.
- Как вы сами думаете, на какое количество вы тянете? Что предлагать вашему командиру?
С ответом он не колебался:
- Миллион штук. 100 000 пачек.
Мой офицер радиосвязи вызвал полк Королевских драгун и передал им предложение.
- Подождите, пожалуйста, мы сейчас ответим, - услышали мы. Затем через несколько минут: - К сожалению, у нас у самих в данный момент ощущается нехватка сигарет. Можем предложить только 600 000 штук. Согласны?
К моему огромному удивлению, молодой лейтенант категорически не согласился с этим.
- Миллион, и ни одной сигаретой меньше. Последнее слово! - отрезал он. Ничего не поделать, сигарет действительно не хватало, и молодому человеку пришлось остаться в плену.
Спустя неделю с наступлением темноты куда-то пропал наш врач. Вздумалось прогуляться по известной надобности.
- Доктор, - окликнул я его перед этим. - Не уходите слишком далеко, скоро стемнеет.
Он меня, похоже, не услышал.
Когда он не вернулся через полчаса, мы забеспокоились. Не говоря уже о том, что его все любили, без врача в условиях тропиков нам бы пришлось очень тяжело. Мы отправились искать и даже принялись подавать условленные световые сигналы. Врача не было нигде. Заблудился он, что ли, или британцы похитили? Мы спросили.
- Да, врач у нас. Наскочил прямо на наш дозор. На сей раз у нас есть предложение. Японцы перерезали наши пути коммуникаций на Дальнем Востоке. У нас кончился хинин, и мы страдаем от малярии. Нельзя ли обменять доктора на какое-то количество вашего искусственного атебрина? Что скажете?
- Подождите немного, - попросил я. Тут вставал, так сказать, моральный вопрос: что важнее, воспользоваться положением противника, силы которого точит малярия, или же заполучить назад доктора? Долго я не колебался: - Хорошо, принимается. Сколько упаковок вы хотите за врача?
Мы сошлись на количестве, которое могли оторвать от себя, и договорились об условиях обмена на следующее утро. С каждой стороны выехало по вездеходу с белым флагом - церемонии были соблюдены в лучшем виде.
- Ваша прогулка дорого обошлась нам, доктор. Так или иначе, хорошо, что вы снова с нами, - Роммель, которому я рассказал о сделке во время его посещения нашей группы, меня понял.
- Я никогда не сомневался в британцах. Рад, что тут, в пустыне, вы имеете возможность играть честно, - сказал он. - Там, на побережье, мы бьемся за выживание.
Только однажды «соглашение» было нарушено, причем непреднамеренно. Как-то вечером дозорные вернулись с операции с британским грузовиком снабжения. Командовал патрулем молодой лейтенант, который совсем недавно прибыл к нам из Германии.
- Господин майор, - гордо сообщил он, - в грузовике полно тушенки и прочих консервов, пива и сигарет.
- Когда вы захватили его? - первым делом поинтересовался я. Тут выяснилось, что машину отбили у противника около 17.30, то есть после оговоренного срока.
- Вы с ума сошли? У нас же соглашение! Так нельзя.
Лейтенант был поражен:
- Но нам все это просто необходимо. К тому же британцы не получат груза. Война есть война.
Я представил себе, что произойдет, и тут же связался по рации с Роммелем:
- Есть впечатление, что британские патрули намерены обойти нас с юга. Предлагаю передислоцироваться южнее.
Роммель согласился и сообщил, что на следующий день мои позиции займет другое небольшое подразделение. Командира части я проинструктировал относительно ситуации в данном районе и предупредил насчет британских отрядов, которые могут появиться внезапно и попытаться захватить кого-нибудь в плен. После полудня я передислоцировался южнее.
Случилось то, чего я и ожидал. Вечером, где-то около 17.30, британское подразделение напало на сменившую нас часть, захватило два грузовика и исчезло в темноте. Джентльменское соглашение есть джентльменское соглашение.
Конец «соглашению» настал позднее, когда мы уже действовали в глубине пустыни Туниса. На несколько дней мы утратили контакт с двумя британскими батальонами. Потом вдруг к моей командирской машине приблизился связной:
- Тут один бедуин хочет поговорить с вами, господин майор.
Бедуин подошел и поклонился:
- Салам, у меня для вас письмо. Буду ждать ответа.
Бедуин с письмом здесь, посреди пустыни, где, как есть все основания считать, никто не может нас найти? Похоже, бедуины всегда знали, где мы. Я развернул письмо.
«От командира Королевских драгун.
Дорогой майор фон Люк, у нас теперь другие задачи, посему мы не сможем больше находиться в контакте с вами. Судьба войны в Африке решена и, к моему большому счастью, не в вашу пользу.
Поэтому мне хотелось бы поблагодарить вас и ваших солдат от себя и от имени личного состава моей части за то, сколь честную игру вы вели с нами.
И я, и все в моем батальоне надеются, что вам посчастливится выйти из войны целыми и невредимыми и что у нас еще будет возможность встретиться при более благоприятных обстоятельствах.
С глубочайшим уважением».
Я сел за стол и написал ответ командиру Королевского драгунского полка в аналогичном тоне. - Доставьте письмо тому человеку, письмо которого вы принесли мне, - наказал я бедуину. - Передайте ему от меня спасибо, но не говорите, где вы нашли нас.
О русских Ханс фон Люк отзывается с ужасом.
- Мы могли бы договориться с британцами о перемирии начиная с 17.00 и до утра, - пошутил я как-то, обращаясь к стоявшим рядом.
- Почему бы нет? - подхватил лейтенант Венцель Людеке, офицер резерва, ранее работавший на киностудии UFA помощником режиссера. - В конце концов, - продолжал он, - юмора у британцев не отнять. Надо хотя бы предложить им.
На помощь нам пришел случай. Как-то вечером, когда все отряды уже возвратились, меня навестил мой начальник разведки.
- Королевский драгунский полк на связи, - сообщил он, - хотят поговорить с вами.
- Привет, это Королевский драгунский. Может быть, вам покажется необычным такое обращение по рации, но сегодня вечером у нас пропал лейтенант Смит со своим отрядом. Он, часом, не у вас? Если да, то как у них дела?
Одному из наших патрулей посчастливилось взять в плен нескольких солдат противника. Как выяснилось, это действительно оказался лейтенант Смит со своим отрядом.
- Да, он у нас. Никто из них не ранен. Они передают привет семьям и друзьям, - затем последовало мое контрпредложение: - Можем ли и мы обращаться к вам и в 11-й гусарский, если кого-нибудь недосчитаемся?
- Разумеется, всегда рады будем помочь.
Прошло всего несколько дней, прежде чем мы выработали «джентльменское соглашение»:
- Ровно в 17.00 все враждебные действия приостанавливаются. Мы прозвали это «чаепитием». - В 17.05 мы и британцы будем выходить друг с другом на связь открыто, чтобы «обменяться новостями», в том числе и относительно пленных.
Вообще-то, с расстояния где-то в 15-20 километров мы часто слышали, как британцы растапливают свои печки и готовят чай. Соглашение соблюдалось обеими сторонами до тех пор, пока обстоятельства не развели нас в Тунисе. Пленным нередко приходилось оставаться у нас по несколько дней, пока не прибывала следующая колонна снабжения и их можно было отправить в тыл. Мы делились с ними чем могли из своего небогатого пищевого довольствия.
Однажды вечером, когда мы настроили рации на волну Белградской радиостанции и стали слушать «Лили Марлен», некоторые из пленных принялись подпевать.
- Там, у себя, мы тоже каждый вечер слушали «Лили Марлен», - признались они. - Уже есть английская версия. Монти строго-настрого запретил ее, но нам нравится и мелодия, и сентиментальные слова.
Французы и американцы тоже слушали ее, как выяснили мы позднее. Она каким-то образом облегчала всем жизнь.
Наше «соглашение о перерыве на чай» имело интересные последствия. Как-то вечером доставили двух пленных, захваченных в пустыне. Высокого, светловолосого молодого лейтенанта и его водителя привели ко мне. Лейтенант-англичанин оказался этаким заносчивым снобом. Он лишь назвал мне свой служебный номер и больше ничего.
Я попытался втянуть его в разговор, стал рассказывать о своих поездках в Лондон, о друзьях, в том числе и о капитане Гвардейских гренадеров. Постепенно лейтенант «оттаял», и выяснилось, что он племянник одного из совладельцев сигаретной компании «Плейерс». Мои офицеры наперебой зашептали, и я не смог сдержать смеха.
- Лейтенант, что бы вы сказали, если бы я предложил вам обменять вас с водителем на сигареты? У нас сейчас с ними как раз туговато.
- А что, неплохо, - ответил он.
- Как вы сами думаете, на какое количество вы тянете? Что предлагать вашему командиру?
С ответом он не колебался:
- Миллион штук. 100 000 пачек.
Мой офицер радиосвязи вызвал полк Королевских драгун и передал им предложение.
- Подождите, пожалуйста, мы сейчас ответим, - услышали мы. Затем через несколько минут: - К сожалению, у нас у самих в данный момент ощущается нехватка сигарет. Можем предложить только 600 000 штук. Согласны?
К моему огромному удивлению, молодой лейтенант категорически не согласился с этим.
- Миллион, и ни одной сигаретой меньше. Последнее слово! - отрезал он. Ничего не поделать, сигарет действительно не хватало, и молодому человеку пришлось остаться в плену.
Спустя неделю с наступлением темноты куда-то пропал наш врач. Вздумалось прогуляться по известной надобности.
- Доктор, - окликнул я его перед этим. - Не уходите слишком далеко, скоро стемнеет.
Он меня, похоже, не услышал.
Когда он не вернулся через полчаса, мы забеспокоились. Не говоря уже о том, что его все любили, без врача в условиях тропиков нам бы пришлось очень тяжело. Мы отправились искать и даже принялись подавать условленные световые сигналы. Врача не было нигде. Заблудился он, что ли, или британцы похитили? Мы спросили.
- Да, врач у нас. Наскочил прямо на наш дозор. На сей раз у нас есть предложение. Японцы перерезали наши пути коммуникаций на Дальнем Востоке. У нас кончился хинин, и мы страдаем от малярии. Нельзя ли обменять доктора на какое-то количество вашего искусственного атебрина? Что скажете?
- Подождите немного, - попросил я. Тут вставал, так сказать, моральный вопрос: что важнее, воспользоваться положением противника, силы которого точит малярия, или же заполучить назад доктора? Долго я не колебался: - Хорошо, принимается. Сколько упаковок вы хотите за врача?
Мы сошлись на количестве, которое могли оторвать от себя, и договорились об условиях обмена на следующее утро. С каждой стороны выехало по вездеходу с белым флагом - церемонии были соблюдены в лучшем виде.
- Ваша прогулка дорого обошлась нам, доктор. Так или иначе, хорошо, что вы снова с нами, - Роммель, которому я рассказал о сделке во время его посещения нашей группы, меня понял.
- Я никогда не сомневался в британцах. Рад, что тут, в пустыне, вы имеете возможность играть честно, - сказал он. - Там, на побережье, мы бьемся за выживание.
Только однажды «соглашение» было нарушено, причем непреднамеренно. Как-то вечером дозорные вернулись с операции с британским грузовиком снабжения. Командовал патрулем молодой лейтенант, который совсем недавно прибыл к нам из Германии.
- Господин майор, - гордо сообщил он, - в грузовике полно тушенки и прочих консервов, пива и сигарет.
- Когда вы захватили его? - первым делом поинтересовался я. Тут выяснилось, что машину отбили у противника около 17.30, то есть после оговоренного срока.
- Вы с ума сошли? У нас же соглашение! Так нельзя.
Лейтенант был поражен:
- Но нам все это просто необходимо. К тому же британцы не получат груза. Война есть война.
Я представил себе, что произойдет, и тут же связался по рации с Роммелем:
- Есть впечатление, что британские патрули намерены обойти нас с юга. Предлагаю передислоцироваться южнее.
Роммель согласился и сообщил, что на следующий день мои позиции займет другое небольшое подразделение. Командира части я проинструктировал относительно ситуации в данном районе и предупредил насчет британских отрядов, которые могут появиться внезапно и попытаться захватить кого-нибудь в плен. После полудня я передислоцировался южнее.
Случилось то, чего я и ожидал. Вечером, где-то около 17.30, британское подразделение напало на сменившую нас часть, захватило два грузовика и исчезло в темноте. Джентльменское соглашение есть джентльменское соглашение.
Конец «соглашению» настал позднее, когда мы уже действовали в глубине пустыни Туниса. На несколько дней мы утратили контакт с двумя британскими батальонами. Потом вдруг к моей командирской машине приблизился связной:
- Тут один бедуин хочет поговорить с вами, господин майор.
Бедуин подошел и поклонился:
- Салам, у меня для вас письмо. Буду ждать ответа.
Бедуин с письмом здесь, посреди пустыни, где, как есть все основания считать, никто не может нас найти? Похоже, бедуины всегда знали, где мы. Я развернул письмо.
«От командира Королевских драгун.
Дорогой майор фон Люк, у нас теперь другие задачи, посему мы не сможем больше находиться в контакте с вами. Судьба войны в Африке решена и, к моему большому счастью, не в вашу пользу.
Поэтому мне хотелось бы поблагодарить вас и ваших солдат от себя и от имени личного состава моей части за то, сколь честную игру вы вели с нами.
И я, и все в моем батальоне надеются, что вам посчастливится выйти из войны целыми и невредимыми и что у нас еще будет возможность встретиться при более благоприятных обстоятельствах.
С глубочайшим уважением».
Я сел за стол и написал ответ командиру Королевского драгунского полка в аналогичном тоне. - Доставьте письмо тому человеку, письмо которого вы принесли мне, - наказал я бедуину. - Передайте ему от меня спасибо, но не говорите, где вы нашли нас.
О русских Ханс фон Люк отзывается с ужасом.