Большая подборка переводов из Джона Эшбери в журнале "Гвидеон"
В 4 номере журнала "Гвидеон" большая подборка Джона Эшбери
в переводах А. Драгомощенко, И. Ковалевой, А. Нестерова и Я. Пробштейна.
Покуда выкладываю "свой" кусок "гвидеоновского" Эшбери, как есть - даты под стихами проставлены по публикациям, а не по реальности написания текста.
Уличные музыканты
Один недавно умер, и напарник - как будто заживо
души лишился: по улице идет, и «я» его
болтается на нем, будто пиджак чужой; навстречу
наплывом: тупики, объемы, тени
среди деревьев - ничего не изменилось. Уходя
все дальше, дальше, в пригородный воздух, по дороге,
где осень оседает на вещах и мебель
в окне накрыта пыльной шторой:
те, кто здесь жил, не потянули плату, и съехали
в небытие. Озарение в конце всегда
чревато катастрофой. За годом год копилась
в них ненависть к друг другу - и забвенье.
Так остается лишь, прижав, лелеять скрипку, с ее мелодийкой
простецкой, позабытой, - но голос -
голос, все же, неподделен: в припеве
- свободы привкус; год - идет на спад, серея
к ноябрю: прозрачнее просветы между днями
- как ветки в парке, так что суть - видней.
Вопрос, где этому всему начало,
повис, как дым. Были пикники в сосновых рощах
у берега, прибой, - следы остались:
объедки, сперма, мусор, срач. Мы вытоптали
пейзаж, чтоб стать, в конце концов, собой: тем, кем и обещали.
nbsp; 1977
Неустроенность
Все вокруг будто серый суглинок
И сияющий утренний свет словно пленкою пыли подернут
В пейзаже осеннем, - тот мог бы быть хуже,
Начни все мельчать и скукоживаться,
Потеряй все опору.
Жизнь становится проще и проще:
Вот добро, а вот зло; зло - и пакость. Иного, считай, и не знаем.
Оскомина помогает не задумываться.
Что ж, подходящий ход мыслей
Для того, кто собрался отсюда - прочь,
В надежде
Достичь плоской песчаной косы,
Почти вровень с водою.
Где предстанет все новым, и тут же опять обветшает.
Кричи, не кричи: народ у воды
Обернется, - все пары, семейства с детьми:
Как, что-что-то случилось?
Но ради всех вас, которых
Отринул, кем пренебрег,
Оставив вариться в собственных жизнях,
Кому не был другом, спешащим навстречу:
Простите, прошу, - монотонно, как дождь поет песню.
Пожалуйста, спой мне ее.
1987
Мысли императрицы
Что же, введем бюрократию.
Составим список, как оно было,
новое переиначим, все, что можно, на старый лад.
Башни построим, стеной опояшем город:
пусть приходят смотреть - из-за стен.
Взглянем на вещи в рассеянном свете, будто они в полутьме
и видимы лишь отчасти. Грубоватая честность,
присущая многим поэтам после лет немоты - тут подмогой.
Время ответить за грехи былых лет: прачечные устарели,
так пустим на снос их. А мотоциклы, что срываются с места
с ревом: разве это поможет спросить путь, прикупить
побрякушку, - ведь должно являться с визитом
оставив тревоги, входить с легким сердцем?
И кто теперь скажет, что к чему...
Поначалу ведь были дурные предчувствия,
но радость отъезда заглушила их, захлестнув
обещаньем весенней листвы...
Предпосылки, на которых мы строили жизнь:
нас снабдили неверными данными, а ошибка
в рассчетах опор для моста в половодье становится явью.
Ну да что уж теперь...
Вечерний прием во дворце будет ярок, как никогда.
Что ни гость, то загадка. И дождь - сеет
сквозь плакучие ивы, катанье на яликах - правда, прекрасно?
Кому-то придти и уйти невозбранно, кому-то - иное:
идти в темноту, к катастрофе, невидимой прочим.
Все получат свое... Этот вечер надолго запомнят. Придете?
1990
***
Я не помню, как. Просто однажды я выбрел сюда:
не акведук (над слиянием - рек? дорог?) - скорей место.
Место, где средостенье движения и порядка.
Место, где старый порядок вещей еще жив.
Но когда замирает движенье, начинается новое.
Побужденье сказать то, что думаешь.
Это как побережье: пришел и стоишь -
и дальше пути уже нет.
Что ж, пусть так, хорошо, пусть дальше - не будет.
Это как мысль, что захватывает и уносит:
а потом - ты уже там, где всегда хотел быть.
Далеко: переходить вдаль, даль перейти.
Никаких обещаний иного.
Просто здесь. Сталь и воздух, присутствие между и между,
почти панацея
и к лучшему, видимо.
И потом - получилось неплохо.
1990
Незнание закона не освобождает от ответственности
Нас ведь предупреждали: о скорпионах в песках, голоде.
Мы заехали в центр, к бывшим соседям, - и не застали их дома.
Мы ютились в дворах типовой планировки, вспоминая иные
пейзажи, иные места, -
но была ли то память? Мы заранее знали конец…
В виноградниках, где гимн ульев столь монотонен
Мы немного вздремнули, сливаясь с великим роеньем.
Он явился ко мне.
Все было, как прежде,
но еще была легкость: свобода от здесь и сейчас, -
будто мы позабыли про свой завет с Небесами.
Эта легкость: не радость, но - горечь,
и ее нужно было принять .
Растерявшись, мы могли только стоять
и слушать, как гудят провода - там, в вышине
Мы оплакали власть лучших из лучших: пчелиной заботой ее
хлеб был на каждом столе и стакан молока…
Сквозь трущобы, почти наугад
Мы вернулись к хрустальной скале, которой он стал -
Кристаллу сознанья, полному страха за нас.
Осторожно спустились,
не дойдя до подножия шага. Здесь - место вздохнуть и скорбеть,
тут пристало оплакать достоянье свое: в низине, этой зябкой весной.
Только: бойся волков и медведей, что порою сюда забредают,
и теней - они появляются перед рассветом.
2004
Переводы А. Нестерова