(no subject)
Вырулив к озеру, не притормаживай. Там
Ливень навстречу - по лужам, по велосипедным следам.
После - дыхание пара и жара в июльском полудне.
С глупой улыбкой заройся лицом в благодать,
Вспомни себя на секунду и тут же забудь в ней:
Впору, коснувшись чужого спокойствия, брать
В дружбу каменья и шишки, канавного хвощика прядь,
Память хотя бы о них, но пускай она будет безлюдней
Пения шин по асфальту и росчерков птичьих за ним,
Пусть наполняет не нас, так хоть чьи-нибудь школьные будни.
Память безлюдна? Нет, сторож ее нелюдим.
Сколько уже у забора впустую замками гремим,
Нет, не подходит, стоит между сосен, в которых
Прячет то стрекот сверчка, то гуденье рассерженных ос,
То у притихшего дома опять расправляет на шторах
Чьи-то портреты в узорах из солнечных узких полос,
То по дорожкам в полет отпускает шуршанье и шорох
Все убыстрявших вращение, слившхся в диски колес.
Ливень навстречу - по лужам, по велосипедным следам.
После - дыхание пара и жара в июльском полудне.
С глупой улыбкой заройся лицом в благодать,
Вспомни себя на секунду и тут же забудь в ней:
Впору, коснувшись чужого спокойствия, брать
В дружбу каменья и шишки, канавного хвощика прядь,
Память хотя бы о них, но пускай она будет безлюдней
Пения шин по асфальту и росчерков птичьих за ним,
Пусть наполняет не нас, так хоть чьи-нибудь школьные будни.
Память безлюдна? Нет, сторож ее нелюдим.
Сколько уже у забора впустую замками гремим,
Нет, не подходит, стоит между сосен, в которых
Прячет то стрекот сверчка, то гуденье рассерженных ос,
То у притихшего дома опять расправляет на шторах
Чьи-то портреты в узорах из солнечных узких полос,
То по дорожкам в полет отпускает шуршанье и шорох
Все убыстрявших вращение, слившхся в диски колес.