Насколько арабской является арабская цивилизация?
В последнее время охотно указывается на значение арабского посредничества. Новое поколение историков с полным основанием жалуется, что западу понравилось утаивать значительный вклад арабов в историю цивилизации. Указывается на арабское посредничество в передаче греческих авторов и ислам расценивается как толерантная и прогрессивная религия. Но при этом, один важный вопрос, тем не менее, остается актуальным: если ислам являлся столь либеральным, столь жаждущим образование, столь прогрессивным и настолько любившим технику, то как тогда объяснить отставание исламских стран во всех этих областях?
Обычная историография исходит из того, что магометанские арабы относительно без проблем захватили весь известный мир, не столкнувшись с серьезным сопротивлением. Она считала бы действительно фактически обоснованным то, что несколько решительных племен бедуинов в VIII столетии привели под контроль весь мир от Испании до Персии и тогда навязали побежденным арабский язык и культуру. Но вопреки этому мнению уже история письменности говорит, что этот арабский миф рационально не поддается проверке. Историки письменности указывают прямо именно на то, что арабский шрифт развился не на исконно арабской земле. Именно там мы находим так называемые южносемитские шрифты. «Современный обозреватель будет поражен, что следы предисламской региональной культуры находятся прямо в арабской коренной земле». (Гаарман, 325) Проверка источников арабской истории способствует дальнейшему развитию сомнения в серьезности исторически-религиозных догм.
Исламизация Персии:
Одним из самых древних текстов и первых больших героических эпосов персов является текст Фирдауси под заголовком Шах-Наме, написанный на языке пехлеви новоперсидскими буквами. Самая ранняя полученная рукопись уходит корнями к 1217 году, которого от времени арабского завовевания отделяло несколько столетий. Уве Топпер, которому я здесь следую, пишет: «...следовательно, были бы многочисленные арабизмы и исламские формулы обоснования этого. Несмотря на это, почти ничего этого нет. Более поздние рукописи не начинаются с «Бисмиллах», и след к аллаху (великому богу) находится от пророков. В первоначальном представлении, которое должно было существовать примерно около 1010 года, не находится никаких исламских мыслей. Речь идет только о языческих героических эпосах». Ахемениды при познании искажены, и эпизод с Александром занимает расширенное пространство и на последнем сасаниде Яздегирде III эпос прерывается.
«Об исламском захвате мы не узнаем ничего. О неслыханном взлете в культурном плане, который Иран пережил из-за арабов, не найти никаких следов. Огнепоклонство и магия, Агурамазда и борьба ангела света против ангела тьмы являются основные темами песни великана. Имевшее место в течение 350 лет исламское господство у Фирдауси не оставило никакого следа». (Уве Топпер, VFG 3/94, S. 62).
Специальная наука востоковедения пытается объяснить это обстоятельство краткосрочным иранским ренессансом, что Топпера, также как и нас, убеждает мало. Более вероятно то, что арабского захвата Персии никогда не было, и исламская мысль во времена Фирдоуси еще не осуществилась.
***
Исламизация Магриба.
Энциклопедия ислама рассказывает две различных истории. С одной стороны, завоеватель по имени Тарик[99] должен завершить военный захват Магриба захватом Андалузии в 711 году относительно без проблем. С другой стороны, получил он также полностью другое, локальное историческое наставление. Легенда сообщает о паломничестве семи мужчин в Медину к Мухаммеду. Они там приняли Ислам, возвращались и занимались миссионерством среди прежде христианских берберов. Основатель исламского Магриба имеет в этом втором варианте имя Тариф. (буквы «к» (онда из двух) и буква «ф» различаются лишь надстрочными точками-ВП). Он имеет «сына по имени Салих и по прозвищу «el Hudi», что обычно передается как «иудей», но, пожалуй, (как многочисленные названия населенных пунктов в области Бергвата) это имя нужно приписывать ютландскому мореплавателю» пишет Топпер (в VFG 3/ 94, S.56). Салих, сын Тарифа, составил, (после долгой поездки на Восток), в Магрибе берберский Коран, который содержал только 80 сур, (в отличие от официального арабского с 114 сурами). Он был не на арабском, а на другом языке. Салих обещал, что он вернется как Магди и будет бороться совместно с Иисусом против антихриста.
Обращает внимание на резюме магрибской исламской истории Топпера: «Магрибский историк соглашается, что перед вторжением арабских хилали-кочевников ничего не может быть сказано об арабизации западного Магриба. Она состоялась согласно общих источников в XII столетии при Альмогадене Аль Му'мине». (Topper, 56). Что тогда, конечно, значит, что имеется, с одной стороны, два различных варианта исламизация, с другой стороны, никакая из обеих исламизаций-во всяком случае до XII столетия-не имела решающего успеха.
***
Исламизация Испании:
Первой большой странностью является та, что нет почти никаких арабских надписей VIII и IX столетий. Хотя существует всего примерно 150 надписей, но они будут датированы от X до XV столетия. Надпись на мечети в Кордове, которая несет 244 год (=856) считается при этом третьей по древности надписью (Внимание! Датировка 244 годом может иметь другие трактовки-ВП). И в замке Мерида имеется надпись 220 года вместе с именем правителя Абдурахман бен Гакан[100]. Странно, что согласно Топперу самые старые исламские монеты в Северной Африке и Испании имеют латинские надписи, воспроизводящие на латинском языке исламские формулы, и помимо этого цифровое обозначение лет 95-97 (в латинских буквах). С 97 года (переводчик уже не говорит о возможном обилии трактовок, надеясь, что читатель об этом догадается сам-ВП) появляются двуязычные монеты: арабским являются язык и шрифт, но год латинский и арабский (в последнем случае написаный полностью, без сокращений). Начиная с 102 года все монеты являются чисто арабскими, они никогда не указывают правителя, но всегда место «Al-Andalus». С 316 года появляется на монетах имя «Абдурахман». С 546 года появляются четырехугольные недатированные монеты Альмохадов. Только тогда появляются в Гранаде датированные медные монеты[101] . Полностью необъяснимо, почему самые ранние исламские монеты в Испании чисто имеют латинские надписи, воспроизводящие по латыни исламские формулы. Это означает, что исламская культура оказывается пришедшей до арабской.
Жак Тоше (Jacques Toucher) из Каркассона цитирует в «La Grande Mystification» («Великая мистификация»)(в 1991) испанского арабиста Хуана Антонио Суото и его работу об основании города Калатаюд. Он дает два исламских источника, а именно Ибн Гаййана и Аль Удри, которые указывают основание города Калатаюд в IX столетии как Calatyud. Тогда появляется, согласно обзору историка Х.А.Соуто, определенный Хименес де Рада (1180-1247), который дает полностью новое объяснение основанию и утверждает, что Калатаюд первоначально назывался Cala't-Ayub и был воздвигнут Аййубом бен Габибом. Работа историка де Рада на поздней латыни используется Мартинeсом де Вилларом (1598) и тогда в течение более поздних столетий «всегда изображаются грубо». «Упомянутые арабские источники называют всегда только Калатаюд, следовательно, с «д», что нас ведет назад к иудеям или ютам (zuruckzufuehren) «должно быть объяснено» (Topper, VFG 3/94 S. 59). Это указывает на то, что, очевидно, имела место в Испании, возможно при доминиканском и Иезуитском влиянии, усиленная склонность к творческой историографии, в интересе которой было умалчивать об иудеях (или ютах) в развитии Испании.
Как был известен Мухаммед на западе? Если мы принимаем к сведению, что папа Урбан II в 1095 году должен был призвать к крестовому походу против мусульман, мы должны принимать, несмотря на это, что предводитель мусульман (Мухаммед) уже должен был быть известен. Но Ричард Соузерн пишет в книге «Картина ислама средневековья»: «До 1100 года я нашел упоминание об имени Мухаммеда лишь однажды в средневековой литературе вне Испании и южной Италии. Но приблизительно от 1200 года все на западе имели какие-либо представления о том, что значит ислам и было кем Мухаммед». (R. Southern, Das Islambild des Mittelaltern («Картина ислама средневековья») 1981, S. 25). В общем, ислам рассматривался во то время, как и Иоанн Дамаскин[102], в качестве новой христианской ереси; одной из многих ересей XII столетия. (Впрочем, известно понятие «Mahamed» также как название. Еще в текстах раннего нового времени сефардские иудеи в Гамбурге, к примеру, начальник сефардской общины, называется «Mahamed». См., например, P.Kromminga, S. 188 в: Herzig).
Первым «объективным» описанием Мухаммеда запад будет обязан Педро Альфонсо, на которого Р.Соузерн указывает как на первого замечательного представителя арабской науки на западе. (Альфонсо является испанским иудеем, который должен был в 1106 году принять христианство, чтобы ему можно работать у английского короля Генриха I лейб-медиком). Это значило бы, что запад узнал о Мухаммеде и об исламе только после того, как против него уже был предпринят крестовый поход. Но, собственно, окажется, что на Ближнем Востоке ислам как массовое движение в XIII веке еще не сформировался. Бурхард де Монте Сион писал в 1283 году:
«Также если некоторые утверждают ... противоположность, должен подчеркнуть,... что, кроме сарацин и определенных тюрков, весь Восток до Индии признает имя Христа[103]. На основании того, что я увидел и слышал от других, фиксируя ясно, что вы в любом месте и в любом королевстве-кроме как в Египте и Аравии, где много сарацинов и приверженцев Мухаммеда, всегда будете находить жизнь, и что тридцать или больше христиан приходятся на одного сарацина. Но все это сверхморе христиан принадлежит к восточным народам. Их можно подчинять и достигать мира и спокойствия из-за того, что они уплачивают дань. (...). Поэтому происходит то, что государство называется согласно сарацинов, хотя большая часть населения состоит из христианства. (…) Пугают много людей, по слухам, тем, что эти страны населены сверхморем несторианов, яковитов, маронитов, георгиан и т.п.». (Цитируется согласно Southern, 47)
Арнольд Тойнби[104] (A Study of History.(«Изучение истории») Vol. 1, Лондон 1935) предложил небольшую модифицированную концепцию: он говорит до X столетия о сирийском обществе (Syriac society). Предполагалось бы тогда время путаницы, из которого в XIII столетии формируется арабское общество (Сирия и Египет) и иранское общество (Турция и Персия). Тогда только в начале XVI столетия возникает при доминировании османского государства унифицированное исламское общество).
***
У византийских историков Карл Дитрих находит следующие утверждения об «арабах»:
* Историк Созомон говорит об измаилитах, которые называли себя согласно Сары, чтобы повысить в цене (Aufwerten) свое происхождение. Он пишет, что они узнали свое происхождение от иудеев, «и с этого времени живут еще до сегодня по иудейскому обычаю». (K. Dieterich, Byzantische Quellen zur Laender oder Voelkerstunde («Византийская источники к странам и этнографии»). Лейпциг в 1912. S. 83)
* Историк Прокопий говорит о сарацинах, которые живут в пальмовых лесах счастливой Аравии, и что этот пальмовый лес принадлежит императору Византии.
* Халкидон пишет, что земля арабов потому звалась древней «Arabia Felix» («Счастливой Аравии»), что она столь плодотворна, что она «вся в деревьях и пальмах, и поскольку ее обтекали в центре два потока, то производила она сверхъестественно большие и разнообразные плоды, так что древними счастливой называлась». «Населяется очень справедливыми людьми, которые мудры в религиозных упражнениях». (87) В другом месте он пишет, что в день Афродиты все вместе в церковь идут и молятся, не используя при этом статуи или какие-то изображения. Тогда он описывает мировоззрение как «направленное на наслаждение жизнью» и говорит, что дети рабов имеют полные права, что употребление вина запрещено, и что они признают Иисуса как апостола бога. (90)
* Теодорит вопреки тому пишет, что они отказались от оргий Афродиты и берут святое причастие. (91)
* Теофан пишет, что иудеи к началу появления Мухаммада верили, что «от них будет ожидаемый Христос». (88)
* Константин Порифрородный пишет, что Мухаммеду поклоняются его приверженцы наряду с Аллахом, а также с Афродитой и верят, что если будут убиты в войне, то попадут на небеса. (89)
* Никифор Григора пишет, что «Султан Египта и Аравии от римского императора имел разрешение проезжать на наш морской пролив (Босфор) и торговать» с европейскими скифами. И что они брали обратно добровольцев и рабов в египетский Вавилон и Александрию и обеспечивали Египет скифской армией. С этой армией они подчинили себе Африку ивсю Ливию, затем Финикии и Сирию и всю местность морского берега Цилиции (в русской традиции Киликии-ВП), причем они позволяли прыгать жителям прыгать через лезвия «в особенности галатов и кельтов». Затем они подчинили еще остаток Ливии, мавританские народы, потом всю счастливую Аравию и все, что с обеих сторон замкнуто Персидским заливом. Оттуда всю пустынную Сирию и Финикию, так далеко, где сжимается Оронтом; «оттуда они прогнали потомков этих кельтов и галатов, и частично за короткое время они их согласно военному праву искоренили». (94)
* Также для Халкидона окажется, что за «исламом» прячется Египет, в особенности для императора Мемфиса, который считался высшим священником церкви. (95)
Эти высказывания византийского историка не совпадают с нашими сегодняшними сведениями об исламе. Для византийцев нет никаких арабов как языка, культуры или народа, но есть только измаилиты или сарацины, которые выявляют влияние на их мировоззрение иудеев и христиан и христиан и, возможно, с султаном Египта прячутся под одним одеялом.
***
В какой мере можно утверждать, что арабы ответственны за передачу культуры на запад? (обращает внимание общая понятийная нечеткость: для Лейбница еще в начале XVIII столетия «арабский» был только поверхностным (обобщающим) понятием для гебрейского, древнепунического, халдейского, сирийского и эфиопского. Для Лейбница[105], следовательно, иудеи также были арабами). Есть исследователь, который в последнее столетие занимается ролью иудеев при передаче культуры: Мориц Штайншнайдер, иудейский любитель-филолог, который дал в конце последнего (имеется ввиду XIX-ВП) столетия первый полный обзор о «Передаче гебрейского в средневековье и об иудеях как о переводчиках». Мы следуем в дальнейшем его изложению.
Он пишет, что большинство, что писалось о роли иудеев как посредниках в литературе и науке, является ошибочным. В частности, ошибочен стереотипно повторяемый тезис, что гебрейские тексты являются голой обработкой. Наоборот, существенным кажется ему иудейское посредничество. Он цитирует Бунзена, который нашел гебраизмы уже в арабских переводах сирийского, которые указывают на то, что эти арабские переводы являются трудом ученых иудеев. Это значило бы, что уже первая передача культуры (около 500-700 о.э.) от греческого языка через сирийский в арабский планировалась и осуществлялась иудеями.
Штайншнайдер знал в совершенстве обзор относительно иудейских рукописей и, в частности, терминологию. Он исследует также обозначения для настоящих языков, как они используются в гебрейских и арабских рукописях. Вот он называет негебрейский язык страны: «Леш». (Это семитское слово Леш очень напоминает индогерманское слово «language»).
Штайншнайдер находит в гебрейских рукописях следующие обозначания для арабского языка: Arbi, Hagri, Ischmali и Kader. Понятия Hager и Ismael указывают на арамейских жителей степей, которые родственны с иудеями, не признающиеся ими как равноправные. Слово Kauder означает в идише «бедно» и имели бы тогда, вероятно, в равной степени слегка негативное значение, как Ismael и Hagar. Слово Arbi означает в гебрейском то же самое, что и «темно» (по-арабски «harbun»-запад-ВП). Этим является наименее негативным словом и, вероятно, точно на основании этого слова укоренилось понятие, которое для негебрейского «арабского» и закрепило понятие «арабский».
Дальше приходит Штайншнайдер к следующим важным утверждениям:
* Арабский как язык обозначается со времен Маймонида как дегенерирующий гебрейский, но признается его но его богатство является общепризнанным.
* Мордехай Кимхи жалуется, что большинство молодых иудеев говорит только на Эдоми и пренебрегает арабским, греческим и иегудистским (Jehudisch).
* Данные о гонорарах (Honorare) нельзя найти в гебрейских рукописях, в то время как копировальщики гебрейских рукописей официально квотировали полученную зарплату (получали в официально оформленом виде).
* Наиболее важные арабские тексты кладут в основу только гебрейские переводы еще в средневековье, это имеет место также для Аристотеля и Аверия (Averroes).
* Штайншнайдер цитирует Деренбура, который написал, что нужно остерегаться того, чтобы «приписывать иудейские научные успехи средневековья арабам».
* Егуда Романо (Jehuda Romano) в XIV столетие информирует иудейских друзей, что можно находить науку также среди христиан. Этот факт для его иудейских друзей полнотью неизвестен, так как те были убеждены, что наукой занимаются только иудеи.
* Лев Иосиф находит в позднее средневековье в христианских университетах методы талмудических дисциплин.
* Штайншнайдер упоминает немецкую обработку легенды об Артуре[106] гебрейскими буквами.
* По сути иудеи прежде всего заинтересовывали были в обработке Аристотеля Аверросом; в медицине каноном Авиценны[107].
* Географически в наибольшей степени переводы производились в точках контакта арабской и романской культуры, следовательно, на севере Испании, Провансе и Сицилии.
* В Провансе при папском правлении был специальный налог для тех иудеев, дети которых ни науке, ни торговле не обучались.
Уже только в самом факте, что так называемые арабские тексты в средневековье вообще существуют только в гебрейском переводе, является отчетливым указанием на то, что арабская культура, если вообще существовала как самостоятельная, очевидно, уже утратила в средневековье интерес к самой себе. Этот отказ рациональной науки и философии даже обоснован: великий исламский просветитель учитель религии Аль-Газали[108] (1111) отверг философию и науку, так как они приводили, как он подразумевал, к задаче веры в происхождение мира и творца[109]. Ислам ориентировался, очевидно, примерно с XIV столетия на это фундаменталистское представление и привел мусульман в пеняющее само на себя несовершеннолетие.
Мусульманская «историческая наука» также страдала при этом отказе от рациональности. История появляется внезапно еще именно только как анекдот[110]. Сколь мало обоснованной такой формой является мусульманская историография, могут иллюстрировать два «источника». Речь идет при этом о таком важном деле, как арабизация сирийской и иракской администрации. О введении арабского в канцеляриях (Diwanen) существуют две версии.
Первая от Ибн Абдус Аль Гагсияри относится к Ираку: В Куфе и Басре писалось в ближайшее время после арабизации по-арабски и по-персидски (в Сирии по-арабски и по-гречески). Тогда прибыл Салих Ибн Абд Ар-Рахман, который владел персидским и арабским, впечатляющий своих начальников компетенцией и переводил персидское письмо на арабский. Затем персидские авторы увольнялись. (Hoffman, 75)
Версия Эль-Беладори (Аб-Беладори) утверждает:
В Сирии писалось по-гречески до Абд аль-Малика, который в 81 году упорядочивал преобразование. Основание было таким, что один из греческих писцов облегчился в бочку с чернилами. Затем поручается Сулейману Ибн Са'ду изменить канцелярию. Он получает за это годовой сбор поземельного налога района Иордана, именно 180 000 динаров. (Hoffmann, 75)
В то время, как сирийская версия малодостоверна и обосновывает такое глубокое изменение как переход от греческого языка на арабский из-за столь смешного преступления, то иракская выглядит более достоверно. Выделяющимся здесь является то, что нам встречается Салих Абд Ар-Рахман. Оказывается, мы находим вторую часть его имени также на самой старой исламской надписи Испании, а первую часть, «Салих», именно в Магрибе, с дополнением «иудей». Затем все это указывает, что имела место, с одной стороны, фактически интернационализация восточной культуры, которая могла быть установлена примерно в IX столетие (о.э., в тексте после Христа), и, с другой стороны, является проконстатированным разрыв исторической непрерывности, который мог бы датироваться примерно XIII столетием.
Если спросить теперь востоковедение, с которого времени вновь имел место рациональный академический интерес к мусульманской истории, то будет указан 1890 год (!). Но это не в университете Каира или Стамбула-в Берлине и Вене крещеный иудей Игнац Гольдцигер основывает средневековую ориенталистику. Кантор пишет «It was mainly German Jewish scholars with some help from Englishmen and Frenchmen, who inaugurated the modern scientific study of medieval Islam». («Это были преимущественно немецкие иудейские исследователи с некоторой помощью от англичан и французов, которые начали современное научное изучение средневекового ислама»)(125 Кантор). Эти немецкие иудеи строят эйфорийное изображение средневекового мусульманско-иудейского симбиоза. Это эйфорийное, но дезориентирующее изображение могло бы тогда решающим образом быть поддержано сионизмом.
Р.Девидсон К.Льюмен
Обычная историография исходит из того, что магометанские арабы относительно без проблем захватили весь известный мир, не столкнувшись с серьезным сопротивлением. Она считала бы действительно фактически обоснованным то, что несколько решительных племен бедуинов в VIII столетии привели под контроль весь мир от Испании до Персии и тогда навязали побежденным арабский язык и культуру. Но вопреки этому мнению уже история письменности говорит, что этот арабский миф рационально не поддается проверке. Историки письменности указывают прямо именно на то, что арабский шрифт развился не на исконно арабской земле. Именно там мы находим так называемые южносемитские шрифты. «Современный обозреватель будет поражен, что следы предисламской региональной культуры находятся прямо в арабской коренной земле». (Гаарман, 325) Проверка источников арабской истории способствует дальнейшему развитию сомнения в серьезности исторически-религиозных догм.
Исламизация Персии:
Одним из самых древних текстов и первых больших героических эпосов персов является текст Фирдауси под заголовком Шах-Наме, написанный на языке пехлеви новоперсидскими буквами. Самая ранняя полученная рукопись уходит корнями к 1217 году, которого от времени арабского завовевания отделяло несколько столетий. Уве Топпер, которому я здесь следую, пишет: «...следовательно, были бы многочисленные арабизмы и исламские формулы обоснования этого. Несмотря на это, почти ничего этого нет. Более поздние рукописи не начинаются с «Бисмиллах», и след к аллаху (великому богу) находится от пророков. В первоначальном представлении, которое должно было существовать примерно около 1010 года, не находится никаких исламских мыслей. Речь идет только о языческих героических эпосах». Ахемениды при познании искажены, и эпизод с Александром занимает расширенное пространство и на последнем сасаниде Яздегирде III эпос прерывается.
«Об исламском захвате мы не узнаем ничего. О неслыханном взлете в культурном плане, который Иран пережил из-за арабов, не найти никаких следов. Огнепоклонство и магия, Агурамазда и борьба ангела света против ангела тьмы являются основные темами песни великана. Имевшее место в течение 350 лет исламское господство у Фирдауси не оставило никакого следа». (Уве Топпер, VFG 3/94, S. 62).
Специальная наука востоковедения пытается объяснить это обстоятельство краткосрочным иранским ренессансом, что Топпера, также как и нас, убеждает мало. Более вероятно то, что арабского захвата Персии никогда не было, и исламская мысль во времена Фирдоуси еще не осуществилась.
***
Исламизация Магриба.
Энциклопедия ислама рассказывает две различных истории. С одной стороны, завоеватель по имени Тарик[99] должен завершить военный захват Магриба захватом Андалузии в 711 году относительно без проблем. С другой стороны, получил он также полностью другое, локальное историческое наставление. Легенда сообщает о паломничестве семи мужчин в Медину к Мухаммеду. Они там приняли Ислам, возвращались и занимались миссионерством среди прежде христианских берберов. Основатель исламского Магриба имеет в этом втором варианте имя Тариф. (буквы «к» (онда из двух) и буква «ф» различаются лишь надстрочными точками-ВП). Он имеет «сына по имени Салих и по прозвищу «el Hudi», что обычно передается как «иудей», но, пожалуй, (как многочисленные названия населенных пунктов в области Бергвата) это имя нужно приписывать ютландскому мореплавателю» пишет Топпер (в VFG 3/ 94, S.56). Салих, сын Тарифа, составил, (после долгой поездки на Восток), в Магрибе берберский Коран, который содержал только 80 сур, (в отличие от официального арабского с 114 сурами). Он был не на арабском, а на другом языке. Салих обещал, что он вернется как Магди и будет бороться совместно с Иисусом против антихриста.
Обращает внимание на резюме магрибской исламской истории Топпера: «Магрибский историк соглашается, что перед вторжением арабских хилали-кочевников ничего не может быть сказано об арабизации западного Магриба. Она состоялась согласно общих источников в XII столетии при Альмогадене Аль Му'мине». (Topper, 56). Что тогда, конечно, значит, что имеется, с одной стороны, два различных варианта исламизация, с другой стороны, никакая из обеих исламизаций-во всяком случае до XII столетия-не имела решающего успеха.
***
Исламизация Испании:
Первой большой странностью является та, что нет почти никаких арабских надписей VIII и IX столетий. Хотя существует всего примерно 150 надписей, но они будут датированы от X до XV столетия. Надпись на мечети в Кордове, которая несет 244 год (=856) считается при этом третьей по древности надписью (Внимание! Датировка 244 годом может иметь другие трактовки-ВП). И в замке Мерида имеется надпись 220 года вместе с именем правителя Абдурахман бен Гакан[100]. Странно, что согласно Топперу самые старые исламские монеты в Северной Африке и Испании имеют латинские надписи, воспроизводящие на латинском языке исламские формулы, и помимо этого цифровое обозначение лет 95-97 (в латинских буквах). С 97 года (переводчик уже не говорит о возможном обилии трактовок, надеясь, что читатель об этом догадается сам-ВП) появляются двуязычные монеты: арабским являются язык и шрифт, но год латинский и арабский (в последнем случае написаный полностью, без сокращений). Начиная с 102 года все монеты являются чисто арабскими, они никогда не указывают правителя, но всегда место «Al-Andalus». С 316 года появляется на монетах имя «Абдурахман». С 546 года появляются четырехугольные недатированные монеты Альмохадов. Только тогда появляются в Гранаде датированные медные монеты[101] . Полностью необъяснимо, почему самые ранние исламские монеты в Испании чисто имеют латинские надписи, воспроизводящие по латыни исламские формулы. Это означает, что исламская культура оказывается пришедшей до арабской.
Жак Тоше (Jacques Toucher) из Каркассона цитирует в «La Grande Mystification» («Великая мистификация»)(в 1991) испанского арабиста Хуана Антонио Суото и его работу об основании города Калатаюд. Он дает два исламских источника, а именно Ибн Гаййана и Аль Удри, которые указывают основание города Калатаюд в IX столетии как Calatyud. Тогда появляется, согласно обзору историка Х.А.Соуто, определенный Хименес де Рада (1180-1247), который дает полностью новое объяснение основанию и утверждает, что Калатаюд первоначально назывался Cala't-Ayub и был воздвигнут Аййубом бен Габибом. Работа историка де Рада на поздней латыни используется Мартинeсом де Вилларом (1598) и тогда в течение более поздних столетий «всегда изображаются грубо». «Упомянутые арабские источники называют всегда только Калатаюд, следовательно, с «д», что нас ведет назад к иудеям или ютам (zuruckzufuehren) «должно быть объяснено» (Topper, VFG 3/94 S. 59). Это указывает на то, что, очевидно, имела место в Испании, возможно при доминиканском и Иезуитском влиянии, усиленная склонность к творческой историографии, в интересе которой было умалчивать об иудеях (или ютах) в развитии Испании.
Как был известен Мухаммед на западе? Если мы принимаем к сведению, что папа Урбан II в 1095 году должен был призвать к крестовому походу против мусульман, мы должны принимать, несмотря на это, что предводитель мусульман (Мухаммед) уже должен был быть известен. Но Ричард Соузерн пишет в книге «Картина ислама средневековья»: «До 1100 года я нашел упоминание об имени Мухаммеда лишь однажды в средневековой литературе вне Испании и южной Италии. Но приблизительно от 1200 года все на западе имели какие-либо представления о том, что значит ислам и было кем Мухаммед». (R. Southern, Das Islambild des Mittelaltern («Картина ислама средневековья») 1981, S. 25). В общем, ислам рассматривался во то время, как и Иоанн Дамаскин[102], в качестве новой христианской ереси; одной из многих ересей XII столетия. (Впрочем, известно понятие «Mahamed» также как название. Еще в текстах раннего нового времени сефардские иудеи в Гамбурге, к примеру, начальник сефардской общины, называется «Mahamed». См., например, P.Kromminga, S. 188 в: Herzig).
Первым «объективным» описанием Мухаммеда запад будет обязан Педро Альфонсо, на которого Р.Соузерн указывает как на первого замечательного представителя арабской науки на западе. (Альфонсо является испанским иудеем, который должен был в 1106 году принять христианство, чтобы ему можно работать у английского короля Генриха I лейб-медиком). Это значило бы, что запад узнал о Мухаммеде и об исламе только после того, как против него уже был предпринят крестовый поход. Но, собственно, окажется, что на Ближнем Востоке ислам как массовое движение в XIII веке еще не сформировался. Бурхард де Монте Сион писал в 1283 году:
«Также если некоторые утверждают ... противоположность, должен подчеркнуть,... что, кроме сарацин и определенных тюрков, весь Восток до Индии признает имя Христа[103]. На основании того, что я увидел и слышал от других, фиксируя ясно, что вы в любом месте и в любом королевстве-кроме как в Египте и Аравии, где много сарацинов и приверженцев Мухаммеда, всегда будете находить жизнь, и что тридцать или больше христиан приходятся на одного сарацина. Но все это сверхморе христиан принадлежит к восточным народам. Их можно подчинять и достигать мира и спокойствия из-за того, что они уплачивают дань. (...). Поэтому происходит то, что государство называется согласно сарацинов, хотя большая часть населения состоит из христианства. (…) Пугают много людей, по слухам, тем, что эти страны населены сверхморем несторианов, яковитов, маронитов, георгиан и т.п.». (Цитируется согласно Southern, 47)
Арнольд Тойнби[104] (A Study of History.(«Изучение истории») Vol. 1, Лондон 1935) предложил небольшую модифицированную концепцию: он говорит до X столетия о сирийском обществе (Syriac society). Предполагалось бы тогда время путаницы, из которого в XIII столетии формируется арабское общество (Сирия и Египет) и иранское общество (Турция и Персия). Тогда только в начале XVI столетия возникает при доминировании османского государства унифицированное исламское общество).
***
У византийских историков Карл Дитрих находит следующие утверждения об «арабах»:
* Историк Созомон говорит об измаилитах, которые называли себя согласно Сары, чтобы повысить в цене (Aufwerten) свое происхождение. Он пишет, что они узнали свое происхождение от иудеев, «и с этого времени живут еще до сегодня по иудейскому обычаю». (K. Dieterich, Byzantische Quellen zur Laender oder Voelkerstunde («Византийская источники к странам и этнографии»). Лейпциг в 1912. S. 83)
* Историк Прокопий говорит о сарацинах, которые живут в пальмовых лесах счастливой Аравии, и что этот пальмовый лес принадлежит императору Византии.
* Халкидон пишет, что земля арабов потому звалась древней «Arabia Felix» («Счастливой Аравии»), что она столь плодотворна, что она «вся в деревьях и пальмах, и поскольку ее обтекали в центре два потока, то производила она сверхъестественно большие и разнообразные плоды, так что древними счастливой называлась». «Населяется очень справедливыми людьми, которые мудры в религиозных упражнениях». (87) В другом месте он пишет, что в день Афродиты все вместе в церковь идут и молятся, не используя при этом статуи или какие-то изображения. Тогда он описывает мировоззрение как «направленное на наслаждение жизнью» и говорит, что дети рабов имеют полные права, что употребление вина запрещено, и что они признают Иисуса как апостола бога. (90)
* Теодорит вопреки тому пишет, что они отказались от оргий Афродиты и берут святое причастие. (91)
* Теофан пишет, что иудеи к началу появления Мухаммада верили, что «от них будет ожидаемый Христос». (88)
* Константин Порифрородный пишет, что Мухаммеду поклоняются его приверженцы наряду с Аллахом, а также с Афродитой и верят, что если будут убиты в войне, то попадут на небеса. (89)
* Никифор Григора пишет, что «Султан Египта и Аравии от римского императора имел разрешение проезжать на наш морской пролив (Босфор) и торговать» с европейскими скифами. И что они брали обратно добровольцев и рабов в египетский Вавилон и Александрию и обеспечивали Египет скифской армией. С этой армией они подчинили себе Африку ивсю Ливию, затем Финикии и Сирию и всю местность морского берега Цилиции (в русской традиции Киликии-ВП), причем они позволяли прыгать жителям прыгать через лезвия «в особенности галатов и кельтов». Затем они подчинили еще остаток Ливии, мавританские народы, потом всю счастливую Аравию и все, что с обеих сторон замкнуто Персидским заливом. Оттуда всю пустынную Сирию и Финикию, так далеко, где сжимается Оронтом; «оттуда они прогнали потомков этих кельтов и галатов, и частично за короткое время они их согласно военному праву искоренили». (94)
* Также для Халкидона окажется, что за «исламом» прячется Египет, в особенности для императора Мемфиса, который считался высшим священником церкви. (95)
Эти высказывания византийского историка не совпадают с нашими сегодняшними сведениями об исламе. Для византийцев нет никаких арабов как языка, культуры или народа, но есть только измаилиты или сарацины, которые выявляют влияние на их мировоззрение иудеев и христиан и христиан и, возможно, с султаном Египта прячутся под одним одеялом.
***
В какой мере можно утверждать, что арабы ответственны за передачу культуры на запад? (обращает внимание общая понятийная нечеткость: для Лейбница еще в начале XVIII столетия «арабский» был только поверхностным (обобщающим) понятием для гебрейского, древнепунического, халдейского, сирийского и эфиопского. Для Лейбница[105], следовательно, иудеи также были арабами). Есть исследователь, который в последнее столетие занимается ролью иудеев при передаче культуры: Мориц Штайншнайдер, иудейский любитель-филолог, который дал в конце последнего (имеется ввиду XIX-ВП) столетия первый полный обзор о «Передаче гебрейского в средневековье и об иудеях как о переводчиках». Мы следуем в дальнейшем его изложению.
Он пишет, что большинство, что писалось о роли иудеев как посредниках в литературе и науке, является ошибочным. В частности, ошибочен стереотипно повторяемый тезис, что гебрейские тексты являются голой обработкой. Наоборот, существенным кажется ему иудейское посредничество. Он цитирует Бунзена, который нашел гебраизмы уже в арабских переводах сирийского, которые указывают на то, что эти арабские переводы являются трудом ученых иудеев. Это значило бы, что уже первая передача культуры (около 500-700 о.э.) от греческого языка через сирийский в арабский планировалась и осуществлялась иудеями.
Штайншнайдер знал в совершенстве обзор относительно иудейских рукописей и, в частности, терминологию. Он исследует также обозначения для настоящих языков, как они используются в гебрейских и арабских рукописях. Вот он называет негебрейский язык страны: «Леш». (Это семитское слово Леш очень напоминает индогерманское слово «language»).
Штайншнайдер находит в гебрейских рукописях следующие обозначания для арабского языка: Arbi, Hagri, Ischmali и Kader. Понятия Hager и Ismael указывают на арамейских жителей степей, которые родственны с иудеями, не признающиеся ими как равноправные. Слово Kauder означает в идише «бедно» и имели бы тогда, вероятно, в равной степени слегка негативное значение, как Ismael и Hagar. Слово Arbi означает в гебрейском то же самое, что и «темно» (по-арабски «harbun»-запад-ВП). Этим является наименее негативным словом и, вероятно, точно на основании этого слова укоренилось понятие, которое для негебрейского «арабского» и закрепило понятие «арабский».
Дальше приходит Штайншнайдер к следующим важным утверждениям:
* Арабский как язык обозначается со времен Маймонида как дегенерирующий гебрейский, но признается его но его богатство является общепризнанным.
* Мордехай Кимхи жалуется, что большинство молодых иудеев говорит только на Эдоми и пренебрегает арабским, греческим и иегудистским (Jehudisch).
* Данные о гонорарах (Honorare) нельзя найти в гебрейских рукописях, в то время как копировальщики гебрейских рукописей официально квотировали полученную зарплату (получали в официально оформленом виде).
* Наиболее важные арабские тексты кладут в основу только гебрейские переводы еще в средневековье, это имеет место также для Аристотеля и Аверия (Averroes).
* Штайншнайдер цитирует Деренбура, который написал, что нужно остерегаться того, чтобы «приписывать иудейские научные успехи средневековья арабам».
* Егуда Романо (Jehuda Romano) в XIV столетие информирует иудейских друзей, что можно находить науку также среди христиан. Этот факт для его иудейских друзей полнотью неизвестен, так как те были убеждены, что наукой занимаются только иудеи.
* Лев Иосиф находит в позднее средневековье в христианских университетах методы талмудических дисциплин.
* Штайншнайдер упоминает немецкую обработку легенды об Артуре[106] гебрейскими буквами.
* По сути иудеи прежде всего заинтересовывали были в обработке Аристотеля Аверросом; в медицине каноном Авиценны[107].
* Географически в наибольшей степени переводы производились в точках контакта арабской и романской культуры, следовательно, на севере Испании, Провансе и Сицилии.
* В Провансе при папском правлении был специальный налог для тех иудеев, дети которых ни науке, ни торговле не обучались.
Уже только в самом факте, что так называемые арабские тексты в средневековье вообще существуют только в гебрейском переводе, является отчетливым указанием на то, что арабская культура, если вообще существовала как самостоятельная, очевидно, уже утратила в средневековье интерес к самой себе. Этот отказ рациональной науки и философии даже обоснован: великий исламский просветитель учитель религии Аль-Газали[108] (1111) отверг философию и науку, так как они приводили, как он подразумевал, к задаче веры в происхождение мира и творца[109]. Ислам ориентировался, очевидно, примерно с XIV столетия на это фундаменталистское представление и привел мусульман в пеняющее само на себя несовершеннолетие.
Мусульманская «историческая наука» также страдала при этом отказе от рациональности. История появляется внезапно еще именно только как анекдот[110]. Сколь мало обоснованной такой формой является мусульманская историография, могут иллюстрировать два «источника». Речь идет при этом о таком важном деле, как арабизация сирийской и иракской администрации. О введении арабского в канцеляриях (Diwanen) существуют две версии.
Первая от Ибн Абдус Аль Гагсияри относится к Ираку: В Куфе и Басре писалось в ближайшее время после арабизации по-арабски и по-персидски (в Сирии по-арабски и по-гречески). Тогда прибыл Салих Ибн Абд Ар-Рахман, который владел персидским и арабским, впечатляющий своих начальников компетенцией и переводил персидское письмо на арабский. Затем персидские авторы увольнялись. (Hoffman, 75)
Версия Эль-Беладори (Аб-Беладори) утверждает:
В Сирии писалось по-гречески до Абд аль-Малика, который в 81 году упорядочивал преобразование. Основание было таким, что один из греческих писцов облегчился в бочку с чернилами. Затем поручается Сулейману Ибн Са'ду изменить канцелярию. Он получает за это годовой сбор поземельного налога района Иордана, именно 180 000 динаров. (Hoffmann, 75)
В то время, как сирийская версия малодостоверна и обосновывает такое глубокое изменение как переход от греческого языка на арабский из-за столь смешного преступления, то иракская выглядит более достоверно. Выделяющимся здесь является то, что нам встречается Салих Абд Ар-Рахман. Оказывается, мы находим вторую часть его имени также на самой старой исламской надписи Испании, а первую часть, «Салих», именно в Магрибе, с дополнением «иудей». Затем все это указывает, что имела место, с одной стороны, фактически интернационализация восточной культуры, которая могла быть установлена примерно в IX столетие (о.э., в тексте после Христа), и, с другой стороны, является проконстатированным разрыв исторической непрерывности, который мог бы датироваться примерно XIII столетием.
Если спросить теперь востоковедение, с которого времени вновь имел место рациональный академический интерес к мусульманской истории, то будет указан 1890 год (!). Но это не в университете Каира или Стамбула-в Берлине и Вене крещеный иудей Игнац Гольдцигер основывает средневековую ориенталистику. Кантор пишет «It was mainly German Jewish scholars with some help from Englishmen and Frenchmen, who inaugurated the modern scientific study of medieval Islam». («Это были преимущественно немецкие иудейские исследователи с некоторой помощью от англичан и французов, которые начали современное научное изучение средневекового ислама»)(125 Кантор). Эти немецкие иудеи строят эйфорийное изображение средневекового мусульманско-иудейского симбиоза. Это эйфорийное, но дезориентирующее изображение могло бы тогда решающим образом быть поддержано сионизмом.
Р.Девидсон К.Льюмен