Историк Александр ЯНОВ: Путин. На дальних подступах (окончание)
Оригинал взят у loxovo в Историк Александр ЯНОВ: Путин. На дальних подступах (окончание)
Начало:
http://loxovo.livejournal.com/6685393.html
Рывок Лужкова
И, кстати, уже твердо решив уйти досрочно, Ельцин публично подтвердил 6 июля 99-го то, о чем раньше мы могли только догадываться: "В России должна родиться новая власть - молодежь с новыми государственными идеями - при сохранении, конечно, преемственности курса". И для своих, как немедленно стало известно прессе, добавил: "Кандидатуру Лужкова мы не обсуждаем". Словно бы для того, чтобы подтвердить свою решимость, в самый день отставки Примакова Ельцин назначил и.о. премьера молодого министра внутренних дел Сергея Степашина.
И в первом же своем официальном заявлении Степашин сказал: "Величие России должно строиться не на силе, не на пушках, а на культуре, на интеллекте". Вот вам и "новая государственная идея". Степашин представлял европейскую Россию. Удивительно ли, что демократы поддержали его единодушно?
Сергей Юшенков не колебался: "Какие еще нужны доказательства? В течение 10 лет Степашин не менял своих демократических убеждений". Как заметил по этому поводу обозреватель "Литературной газеты" Олег Мороз, "редко про какого генерала такое можно услышать" (Степашин был генерал-полковником милиции). Немцов заявил в Лондоне: "Сергей Степашин - современный либеральный политик, близкий по своим взглядам социал-демократам. Его правительство более прогрессивно и более современно, чем правительство Примакова". Гайдар обратился к Ельцину с просьбой "сохранить правительство Степашина".
Это самая загадочных история тех решающих месяцев: чем не подошел Ельцину Степашин, молодой, высокий, красивый, абсолютно надежный. Тем более, что он стремительно набирал очки в общественном мнении. Опрос начала августа показал, что Степашин выигрывал у Лужкова, у Зюганова, у Явлинского, уступая только Примакову. За полтора месяца! И в Кельне "большая восьмерка" его приветствовала, и Дума не отвергла его, как Черномырдина. Но ... царская душа - потемки.
Так или иначе, московский мэр решил почему-то, что именно тогда настал его час. Начал он с требования наказать виновников "предательского Хасавюрта": "С этого началось воровство людей, выкупы, рабство, бандитизм, и вот теперь террор". В Хасавюрте генерал Лебедь подписал соглашение о прекращении огня с Масхадовым. А террор, о котором говорил Лужков, действительно был, хотя никто не мог тогда объяснить, откуда он взялся. Лужков, однако, немедленно приписал его чеченцам. Чтобы читателю было легче понять, в каком состоянии была в этом кошмарном "месяце взрывов" страна, придется прервать наш рассказ о рывке Лужкова и вкратце напомнить, о чем речь.
З1 августа 99-го произошел взрыв в торговом центре на Манежной, 4 сентября был взорван дом в Буйнакске (погибло 64 человека), 9 сентября - взрыв в девятиэтажном доме в Москве на ул. Гурьянова (погибло 106 человек), 13 сентября - взрыв в восьмиэтажном доме на Каширском шоссе (погиб 131 человек), 16 сентября - взрыв в Волгодонске (17 погибших). То было страшное время: никто нигде больше не чувствовал себя в безопасности. Но кончилось оно так же внезапно и непонятно, как началось.
23 сентября прекратил всеобщую панику таинственный инцидент в Рязани, где жильцы обнаружили в подвале своего дома мешки с сахаром, из которых торчали провода, и вызванная милиция нашла в мешках взрыватель и часы, установленные на шесть утра. 24 сентября министр внутренних дел, а вслед за ним и недавно назначенный премьером Путин призвали перепуганное население к бдительности. Но в тот же день представитель ФСБ заявил, что никакой опасности не было, в мешках был обыкновенный сахар, проходили учения.
Странные, согласитесь, учения, о которых не знали ни полиция, ни министр, ни даже премьер! И откуда в сахаре взрыватель и часы? И, главное, почему после того, как "учения" были обнаружены жильцами одного дома в Рязани, взрывы ПО ВСЕЙ СТРАНЕ прекратились, словно их и не было? Между тем погибли люди, много людей. По Москве поползли слухи о скорой отставке Путина.
Для нас, однако, важно здесь, что уже в начале сентября Лужков был уверен, что знает ответ: виноват "предательский Хасавюрт", не добили, то есть, уже разгромленных в 96-м году чеченцев (напомню, что 6 августа 96-го "разгромленные" чеченцы штурмом взяли Грозный и деморализованные федералы отступали по всему фронту). Но Лужкова подробности не интересовали, он знал, повторяю, ответ: дома взрываются из-за "предательского Хасавюрта". Кто они, однако, эти предатели? Генерал Лебедь, подписавший соглашение о прекращении огня? Но в хасавюртовском соглашении было всего несколько фраз. Настоящий "Договор о мире и принципах взаимодействия между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерией" был подписан 12 мая 1997 года президентом Ельциным. И центральный его пункт гласил: "Высокие договаривающиеся стороны, желая прекратить вековое противостояние, стремясь установить прочные, равноправные и взаимовыгодные отношения, договорились строить свои отношения в соответствии c общепринятыми принципами и нормами международного права и навсегда отказаться от применения и угрозы применения силы при решении любых спорных вопросов".
Может ли быть сомнение, что "предательский Хасавюрт" был в устах Лужкова лишь псевдонимом этого Московского договора и предателем был для него Ельцин? И что на самом деле бросил он открытый вызов не только курсу на мир с Чечней, но и чести России, воплощенной в подписи ее президента? И что прав был пресс-секретарь Ельцина Дмитрий Якушкин, когда сказал, что "кое-кто хочет использовать взрывы домов, чтобы захватить власть"? Тем более, что, выступая 17 сентября в Бауманском институте, Лужков прямо заявил, что Ельцину "пора уже задуматься о вечном"?
Ревизия Московского Договора с Чечней не осталась, впрочем, единственным вызовом Лужкова "преемственности курса". Столь же яростно атаковал он и "Большой" российско-украинский Договор: "Мы теряем Севастополь, Крым, опору на Черном море и толкаем Украину в НАТО". Добавьте к этому его выступление на учредительном съезде созданного им движения "Отечество" 19 сентября, в котором он обвинил во всех бедах России "агрессивное вторжение западных моделей экономики", - и трудно избавиться от ощущения: перед нами черновик сценария, полностью опровергающего "преемственность курса", которой так дорожил Ельцин. Сценария, включающего войну с Чечней, затем с Украиной и "холодную войну" с Западом.
Другое дело, что - обычная ирония истории - набрасывал Лужков этот сценарий вовсе, как выяснилось, не для себя, ему-то суждено было уйти в политическое небытие осмеянным, обесславленным. Человек, для которого набрасывал он будущий антиельцинский, антиевропейский сценарий российской политики, пока что оставался в глубокой тени. Путин, правда, как-то слишком быстро продвигался по служебной лестнице - уже через 9 месяцев после назначения директором ФСБ Ельцин сделал его секретарем Совета безопасности, курирующего все силовые структуры, - но в поле зрения публики он еще не попал. Там фигурировали Лужков и Примаков как наиболее вероятные кандидаты в президенты после Ельцина.
Вот тогда-то впервые поняла Россия решающую роль телевидения как оружия массового поражения. Звучит парадоксально, но дорогу Путину на публичной арене, практически устранив с неё обоих вероятных соперников, проложил профессиональный телекиллер Сергей Доренко, имевший, правда, в своем распоряжении центральный канал страны (ОРТ). Оба не выдержали издевательского телевизионного расстрела, после которого Лужков выглядел в глазах публики "вором-наперсточником", а Примаков - дряхлым старцем, неспособным передвигаться пешком из-за своих "механических тазобедренных суставов". Достаточно сослаться на обзоры общественного мнения, согласно которым начальный президентский рейтинг Лужкова в октябре 96-го был 5%, в октябре 98-го, когда он откровенно рванулся к власти, достиг пика (17%), а в конце октября 99-го, после публичных издевательств Доренко, вернулся к начальным безнадежным 5%.
Путин выходит из тени
Даже такой чуткий наблюдатель российской политик, как Чубайс, не уловил вовремя фатальность этого телевизионного избиения. Когда 9 августа Ельцин неожиданно уволил Степашина, назначив и.о. премьера Путина, интуиция изменила Анатолию Борисовичу: в будущее Путина он не поверил. Во всяком случае, упрекая в этой смене Волошина, предсказывал он совсем другой ее исход. Вот что он говорил, как сообщала пресса: "Вы просто гробите страну. У вас есть реальный кандидат в президенты, абсолютно вменяемый, представитель нового поколения. Вы просто приведете к власти Примакова с Лужковым. Это я вам гарантирую на 100%". И правда, не смотрелся маленький невзрачный подполковник рядом с представительным молодым генералом, которому царская воля внезапно перебила ноги.
Удивительно, но, как свидетельствует опрос общественного мнения, публика согласилась с ненавистным ей Чубайсом. Опрошенные не одобрили увольнение Степашина. Даже в большей степени не одобрили, чем увольнение Примакова (82%!). Я не знаю, какие были у Степашина враги, не давшие ему проработать и ста дней. Знаю лишь, что он твердо стоял за переговоры с Масхадовым и деятельно готовил его саммит с Ельциным. Отсюда вроде бы следует, что враги действительно были - с обеих сторон. В Москве эта была "партия войны", сложившаяся среди силовиков, не простивших Масхадову "преступного Хасавюрта". Она, эта партия, собственно, и говорила голосом Лужкова. Летописец реванша точно выразил ее позицию: "В 1996 году Кремль обеспечил победу чеченцам в проигранной ими войне", а в 99-м "в Чечне не с кем вести переговоры, с бандитами не переговариваются". В Грозном врагами были "ястребы" во главе с Басаевым, считавшие Масхадова "чеченским Дон Кихотом" и уверенные, что русские понимают только язык силы и переговоры бесполезны.
Казалось бы, Ельцин, который подписал в 97-м московский Договор с Масхадовым, обещавший - помните? - "НАВСЕГДА отказаться от применения и угрозы применения силы при решении любых спорных вопросов", должен был поддержать позицию Степашина, как тот и надеялся. Но Путин неожиданно перевел разговор в свою излюбленную геополитическую плоскость. Вот такой он предложил аргумент: "Некоторые реакционные круги мусульманских стран стремятся использовать Чечню в качестве легкоуправляемой мятежной зоны для того, чтобы решить свои геополитические задачи на территории России, создать новое государство от Каспия до Черного моря с целью завладеть минеральными ресурсами этого региона".
На Ельцина, небольшого знатока геополитики, такая конспирологическая риторика в духе Дугина, особенно из уст секретаря Совета безопасности, курировавшего Службу внешней разведки, должна была произвести большое впечатление. Кто их знает, "эти реакционные круги мусульманских стран"? А вдруг они и впрямь планируют расчленение России? Возможно, поэтому он и предпочел эту полную непонятных угроз абракадабру простецкой позиции Степашина, твердившего, что, если мы хотим сохранить мир в Чечне и "преемственность курса", надо помочь Масхадову справится со своими "ястребами", помочь, если понадобится, даже силой. Конечно, это всего лишь догадка, основанная отчасти на личном опыте: очень уважал Ельцин ученых людей, говоривших замысловатым языком.
Так или иначе, после того, как басаевские "ястребы" вторглись в Дагестан (и в составе вторгшихся банд оказались - опять-таки согласно докладу путинского СБ - арабы, турки и даже негры), Ельцин позволил Путину использовать лужковскую пугалку "дома взрываются из-за Хасавюрта" как предлог для развязывания новой войны. Позволил даже 23 сентября, когда Масхадов запретил своим противоздушным силам открыть огонь по российским самолетам, наносившим ракетно-бомбовые удары по грозненскому аэропорту, - отчаянный жест в надежде, что в последнюю минуту Ельцин вспомнит о своей подписи под московским Договором. Даже 25 сентября, когда президент Ингушетии Руслан Аушев напомнил Ельцину что он все еще президент.
И ведь, правда, не было еще поздно, Путин был совершенно неизвестен публике. Как показал первый же опрос после его назначения, 24% опрошенных предсказывали ему не больше трех месяцев в кресле премьера, 28% - полгода, его рейтинг был 1 (один!) %, Дума утвердила его большинством лишь в 7 голосов. Одного росчерка президентского пера хватило бы, чтобы переиграть игру, отстоять "преемственность курса", предотвратить войну - и с ней первый акт лужковского сценария. Иными словами, не позволить России снова впасть в евразийскую ловушку. Но царь уперся. А царская душа, как мы уже говорили, - потемки.
Контрнарратив
Все, что рассказано выше, связано лишь с одной версией того, как начинался Путин. Есть, однако, и другая версия, своего рода, контрнарратив, куда более популярный, особенно среди иностранных авторов, пишущих о Путине. Он связан с тем, что с легкой руки Евгения Киселева принято называть мафиозной кличкой "семья" (вместо общепринятого "команда") Ельцина, и в нем даже не упоминается, например, "телерасстрел" или, если хотите, "телеубийство" Лужкова и Примакова на ОРТ, практически устранившее, как мы уже говорили, с дороги Путина к власти обоих главных его конкурентов. Зато сосредоточен этот контрнарратив на панике, охватившей "семью" в связи с образованием блока между "Всей Россией" Примакова и лужковским "Отечеством" (с непроизносимым названием "Отечество - Вся Россия", сокращенно ОВР), блока, который невозможно было бы, по мнению "семьи", остановить без второй чеченской войны.
Еще расскажет нам контрнарратив о суетливом Березовском, в голове которого клубились самые невообразимые "проекты", одним из которых был проект "Путин это реальный человек, который, в отличие от всех других кандидатов, готов и способен продолжать курс Ельцина". И о многом другом контрнарратив нам расскажет. Но смысл его в том, что президентство Путина было предопределено, и дорога к нему лежала через кровавую войну с Чечней - и страшный "месяц взрывов". По сути, эта версия доминирует в сегодняшней литературе о Путине. И не случайно: она очень хорошо документирована. Вот примеры.
Иан Бломбгрен еще 6 июня писал в Svenska Dagbladet, что "группа очень влиятельных людей в Кремле планирует взрывы в Москве, в которых можно будет обвинить чеченцев". О том же намекнул в середине июня в Литературной газете перековавшийся Джульетто Кьеза, который представлял теперь в Москве не коммунистическую Unita, а либеральную La Stampa. Сентябрьскому рейду басаевских "ястребов" в Дагестан, спровоцировавшему новую чеченскую войну, предшествовали, согласно некому транскрипту, записанному якобы дагестанским ФСБ, секретные переговоры Березовского с эмиссарами Басаева Мовлади Удуговым и Казбеком Машадовым, в которых Березовский будто бы "обещал им оплатить вторжение в Дагестан". В июле еще одна "запись" разговора в частном доме на французкой Ривьере, из которой явствовало будто бы, что человек, "напоминавший главу президентской администрации Волошина", договаривался о том же с самим Басаевым. Тому был обещан приход к власти в Чечне в обмен на выдворение его банд из Дагестана российскими войсками, "маленькой войны, пограничного конфликта, в общем большого перформанса с фейерверком".
Хорошо знакомый читателю по второй книге "Русской идеи" мой постоянный оппонент в Америке Джон Дэнлоп, воспевавший в свое время ВСХСОН и вообще русских националистов как единственную реальную альтернативу коммунизму, написал по поводу этих предполагаемых переговоров Волошина с Басаевым и взрывов в Москве целую книгу - "The Moscow Bombings of September 1999". Он утверждает, что французская и израильская разведки подслушали весь разговор. Борис Кагарлицкий, которого цитирует Давиша, подтверждает насчет французов (хотя источники неясны).
Впечатляющий в целом букет доказательств, вы не находите? Картина контрнарратива вырисовывается такая. Перепуганная неостановимым, по ее мнению, маршем ОВР "семья" организовала новую чеченскую войну, соблазнив Басаева властью в Грозном (и, конечно, обманув его), а для того, чтобы эта война выглядела в глазах публики в России абсолютно необходимой, не остановилась перед человеческими жертвоприношениями во взорванных домах. Зверская картина. Я не берусь ее оспаривать. Все возможно в российской политике. Но дыры в ней, согласитесь, все-таки зияющие…
В самом деле, никакого ОВР и в помине не было в июне 99-го, когда, как мы помним, Бломгрен и Кьеза сообщили о какой-то влиятельной группе в Кремле, планировавшей взрывы (даже лужковское "Отечество" создано было лишь 19 сентября). Предполагаемые переговоры Березовского было тоже в июне, Волошина - в июле. Причем здесь в таком случае ОВР? Откуда столь жестокий перепуг, если тогда лишь начиналось премьерство Степашина, и Ельцин, как известно, долго колебался между ним и Путиным, поочередно встречаясь с обоими? Далее. Так ли уж глуп был Басаев, чтобы поверить в обещания Кремля привести его к власти при живом Масхадове? Я не слышал, чтобы кто-нибудь хотя бы попытался ответить на эти вопросы. Но главное даже не в них.
Почему Путин?
Я понимаю, если кто-нибудь в Кремле задумался о взрывах домов уже в июле, то Путин как директор ФСБ действительно был бы ключевой фигурой: куда в таких делах без ФСБ? Но с другой стороны, в чем была срочность столь экстраординарных мер, если Ельцин только что успешно преодолел думский импичмент, если угроза Зюганова вывести людей на улицы в случае увольнения Примакова оказалась блефом, и Дума одобрила Степашина с первого захода? Более того, впервые за последние годы подавляющим числом голосов утвердила она на пост премьер-министра кандидатуру, внесенную президентом. Так, может быть, именно поэтому и предпочла ему "семья" Путина: слишком легко все у Степашина получалось?
Такую гипотезу предложил военный корреспондент Московской Правды Александр Жилин: "Степашин был образован, интеллигентен, готов к жестким решениям и в то же время отвергал диктатуру. Через несколько месяцев он обрел бы солидную политическю базу... и вступил в президентскую гонку самостоятельно, не нуждаясь в услугах семьи". Но как писали о Степашине бывшие помощники Ельцина, "этот кандидат был неоднократно проверен президентом и обладал бесспорными личными достоинствами: честен, верен, умен". Как понимает читатель, ключевое слово здесь "верен". Иначе говоря, легенда, будто Ельцин выбрал Путина из-за того, что тот обещал ему и его семье безопасность после отставки, остается... легендой. Верность Степашина была "неоднократно проверена".
Сам Ельцин оставил нам в "Полночных дневниках" такую версию своего выбора: "Мне было ясно, что финальный раунд политической битвы приближается... Степашин был способен примирить некоторых людей на время, но он не мог стать политическим лидером, борцом или реальным идеологическим противником Лужкова и Примакова... Премьер-министра надо было менять, Я был готов к битве".
Царю Борису снились дни его боевой славы - с партийной номенклатурой в октябре 1987, с наследниками империи в августе 91-го, с наследниками советской власти в октябре 93-го, с наследниками коммунистов в июне 96-м... Прошлое, им самим похороненное прошлое ему снилось. К каким "политическим битвам" нужно было готовиться его преемнику, если в 99-м достаточно было, как мы видели, нанять одного первоклассного "телекиллера", чтобы растоптать, напрочь убрать с его пути и Лужкова, и Примакова (и никто больше, как свидетельствовали опросы, противостоять Степашину на президентских выборах не мог). Если достаточно было Березовскому проехаться по губерниям, чтобы, как из-под земли, выросла новая партия "Единство". Конечно, имея в виду пристрастия Березовского, она была заточена под Путина. Но с еще большей легкостью могла она быть заточена под действующего премьера Степашина.
Безнадежно искажены оказались царские критерии. И никто вокруг, если не считать Немцова, Гайдара и Чубайса, даже не попытался их скорректировать.
Я не говорю уже о "преемственности курса", о которой столько на протяжении пяти лет было говорено и которую Путин грубо сломал уже 7 сентября, возглавив "партию войны" с Чечней. Сломал, когда Ельцин еще был президентом, о чем и напомнил ему 25 сентября Руслан Аушев. Откуда уверенность, что Путин - "идеологический противник" Лужкова, если он тотчас и взял на вооружение именно лужковский сценарий "предательского Хасавюрта", т. е. практически обвинил в предательстве самого президента?
Страшно ошибся в последнюю, решающую минуту царь Борис и не хватило уже у старого бойца духа исправить свою ошибку пока еще не было поздно. А "Полночные дневники", что ж… Попытался задним числом ее оправдать.
Заключение
Я честно представил читателю обе версии того, как начиналась в России новая эра. И честно признаюсь, что моя - степашинская - версия в меньшинстве в сегодняшней литературе, в исчезающе малом меньшинстве, вполне возможно состоящем из меня одного. Что поделаешь, мне к этому не привыкать...
А сказать я хотел лишь, что если бы Ельцин не уволил Степашина, ни малейшей не было бы надобности ни в какой "политической битве", ни тем более в новой чеченской войне, не говоря уже о варварских взрывах домов с живыми людьми. И новая, пост-ельцинская, эра в истории России могла быть в этом случае совсем-совсем иной. В том смысле, что была бы она некарамзинской, европейской.
Имеет ли такая точка зрения право на существование, судить читателю.
Александр ЯНОВ - российский и американский историк, социолог, политолог и публицист, профессор Нью-Йоркского городского университета.
Изучает "европейскую" линию российской политической традиции.
Родился в 1930 г., окончил исторический факультет МГУ. В начале 70-х годов был лишен советского гражданства и выдворен из СССР. Эмигрировал в США, где с 1975 г. преподавал русскую историю и политические науки. Автор ряда исследований и статей по истории русского национализма, российской политической идеологии и русско-европейских отношений.
Опубликовал 22 книги - в США, Англии, Италии, Японии, России. Одна из них - "После Ельцина. Веймарская Россия" (1995) дала название целому направлению исторической науки на Западе.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Янов,_Александр_Львович
http://snob.ru/profile/11778
Сноб, 05.06.2015
http://snob.ru/profile/11778/blog/93532
Начало:
http://loxovo.livejournal.com/6685393.html
Рывок Лужкова
И, кстати, уже твердо решив уйти досрочно, Ельцин публично подтвердил 6 июля 99-го то, о чем раньше мы могли только догадываться: "В России должна родиться новая власть - молодежь с новыми государственными идеями - при сохранении, конечно, преемственности курса". И для своих, как немедленно стало известно прессе, добавил: "Кандидатуру Лужкова мы не обсуждаем". Словно бы для того, чтобы подтвердить свою решимость, в самый день отставки Примакова Ельцин назначил и.о. премьера молодого министра внутренних дел Сергея Степашина.
И в первом же своем официальном заявлении Степашин сказал: "Величие России должно строиться не на силе, не на пушках, а на культуре, на интеллекте". Вот вам и "новая государственная идея". Степашин представлял европейскую Россию. Удивительно ли, что демократы поддержали его единодушно?
Сергей Юшенков не колебался: "Какие еще нужны доказательства? В течение 10 лет Степашин не менял своих демократических убеждений". Как заметил по этому поводу обозреватель "Литературной газеты" Олег Мороз, "редко про какого генерала такое можно услышать" (Степашин был генерал-полковником милиции). Немцов заявил в Лондоне: "Сергей Степашин - современный либеральный политик, близкий по своим взглядам социал-демократам. Его правительство более прогрессивно и более современно, чем правительство Примакова". Гайдар обратился к Ельцину с просьбой "сохранить правительство Степашина".
Это самая загадочных история тех решающих месяцев: чем не подошел Ельцину Степашин, молодой, высокий, красивый, абсолютно надежный. Тем более, что он стремительно набирал очки в общественном мнении. Опрос начала августа показал, что Степашин выигрывал у Лужкова, у Зюганова, у Явлинского, уступая только Примакову. За полтора месяца! И в Кельне "большая восьмерка" его приветствовала, и Дума не отвергла его, как Черномырдина. Но ... царская душа - потемки.
Так или иначе, московский мэр решил почему-то, что именно тогда настал его час. Начал он с требования наказать виновников "предательского Хасавюрта": "С этого началось воровство людей, выкупы, рабство, бандитизм, и вот теперь террор". В Хасавюрте генерал Лебедь подписал соглашение о прекращении огня с Масхадовым. А террор, о котором говорил Лужков, действительно был, хотя никто не мог тогда объяснить, откуда он взялся. Лужков, однако, немедленно приписал его чеченцам. Чтобы читателю было легче понять, в каком состоянии была в этом кошмарном "месяце взрывов" страна, придется прервать наш рассказ о рывке Лужкова и вкратце напомнить, о чем речь.
З1 августа 99-го произошел взрыв в торговом центре на Манежной, 4 сентября был взорван дом в Буйнакске (погибло 64 человека), 9 сентября - взрыв в девятиэтажном доме в Москве на ул. Гурьянова (погибло 106 человек), 13 сентября - взрыв в восьмиэтажном доме на Каширском шоссе (погиб 131 человек), 16 сентября - взрыв в Волгодонске (17 погибших). То было страшное время: никто нигде больше не чувствовал себя в безопасности. Но кончилось оно так же внезапно и непонятно, как началось.
23 сентября прекратил всеобщую панику таинственный инцидент в Рязани, где жильцы обнаружили в подвале своего дома мешки с сахаром, из которых торчали провода, и вызванная милиция нашла в мешках взрыватель и часы, установленные на шесть утра. 24 сентября министр внутренних дел, а вслед за ним и недавно назначенный премьером Путин призвали перепуганное население к бдительности. Но в тот же день представитель ФСБ заявил, что никакой опасности не было, в мешках был обыкновенный сахар, проходили учения.
Странные, согласитесь, учения, о которых не знали ни полиция, ни министр, ни даже премьер! И откуда в сахаре взрыватель и часы? И, главное, почему после того, как "учения" были обнаружены жильцами одного дома в Рязани, взрывы ПО ВСЕЙ СТРАНЕ прекратились, словно их и не было? Между тем погибли люди, много людей. По Москве поползли слухи о скорой отставке Путина.
Для нас, однако, важно здесь, что уже в начале сентября Лужков был уверен, что знает ответ: виноват "предательский Хасавюрт", не добили, то есть, уже разгромленных в 96-м году чеченцев (напомню, что 6 августа 96-го "разгромленные" чеченцы штурмом взяли Грозный и деморализованные федералы отступали по всему фронту). Но Лужкова подробности не интересовали, он знал, повторяю, ответ: дома взрываются из-за "предательского Хасавюрта". Кто они, однако, эти предатели? Генерал Лебедь, подписавший соглашение о прекращении огня? Но в хасавюртовском соглашении было всего несколько фраз. Настоящий "Договор о мире и принципах взаимодействия между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерией" был подписан 12 мая 1997 года президентом Ельциным. И центральный его пункт гласил: "Высокие договаривающиеся стороны, желая прекратить вековое противостояние, стремясь установить прочные, равноправные и взаимовыгодные отношения, договорились строить свои отношения в соответствии c общепринятыми принципами и нормами международного права и навсегда отказаться от применения и угрозы применения силы при решении любых спорных вопросов".
Может ли быть сомнение, что "предательский Хасавюрт" был в устах Лужкова лишь псевдонимом этого Московского договора и предателем был для него Ельцин? И что на самом деле бросил он открытый вызов не только курсу на мир с Чечней, но и чести России, воплощенной в подписи ее президента? И что прав был пресс-секретарь Ельцина Дмитрий Якушкин, когда сказал, что "кое-кто хочет использовать взрывы домов, чтобы захватить власть"? Тем более, что, выступая 17 сентября в Бауманском институте, Лужков прямо заявил, что Ельцину "пора уже задуматься о вечном"?
Ревизия Московского Договора с Чечней не осталась, впрочем, единственным вызовом Лужкова "преемственности курса". Столь же яростно атаковал он и "Большой" российско-украинский Договор: "Мы теряем Севастополь, Крым, опору на Черном море и толкаем Украину в НАТО". Добавьте к этому его выступление на учредительном съезде созданного им движения "Отечество" 19 сентября, в котором он обвинил во всех бедах России "агрессивное вторжение западных моделей экономики", - и трудно избавиться от ощущения: перед нами черновик сценария, полностью опровергающего "преемственность курса", которой так дорожил Ельцин. Сценария, включающего войну с Чечней, затем с Украиной и "холодную войну" с Западом.
Другое дело, что - обычная ирония истории - набрасывал Лужков этот сценарий вовсе, как выяснилось, не для себя, ему-то суждено было уйти в политическое небытие осмеянным, обесславленным. Человек, для которого набрасывал он будущий антиельцинский, антиевропейский сценарий российской политики, пока что оставался в глубокой тени. Путин, правда, как-то слишком быстро продвигался по служебной лестнице - уже через 9 месяцев после назначения директором ФСБ Ельцин сделал его секретарем Совета безопасности, курирующего все силовые структуры, - но в поле зрения публики он еще не попал. Там фигурировали Лужков и Примаков как наиболее вероятные кандидаты в президенты после Ельцина.
Вот тогда-то впервые поняла Россия решающую роль телевидения как оружия массового поражения. Звучит парадоксально, но дорогу Путину на публичной арене, практически устранив с неё обоих вероятных соперников, проложил профессиональный телекиллер Сергей Доренко, имевший, правда, в своем распоряжении центральный канал страны (ОРТ). Оба не выдержали издевательского телевизионного расстрела, после которого Лужков выглядел в глазах публики "вором-наперсточником", а Примаков - дряхлым старцем, неспособным передвигаться пешком из-за своих "механических тазобедренных суставов". Достаточно сослаться на обзоры общественного мнения, согласно которым начальный президентский рейтинг Лужкова в октябре 96-го был 5%, в октябре 98-го, когда он откровенно рванулся к власти, достиг пика (17%), а в конце октября 99-го, после публичных издевательств Доренко, вернулся к начальным безнадежным 5%.
Путин выходит из тени
Даже такой чуткий наблюдатель российской политик, как Чубайс, не уловил вовремя фатальность этого телевизионного избиения. Когда 9 августа Ельцин неожиданно уволил Степашина, назначив и.о. премьера Путина, интуиция изменила Анатолию Борисовичу: в будущее Путина он не поверил. Во всяком случае, упрекая в этой смене Волошина, предсказывал он совсем другой ее исход. Вот что он говорил, как сообщала пресса: "Вы просто гробите страну. У вас есть реальный кандидат в президенты, абсолютно вменяемый, представитель нового поколения. Вы просто приведете к власти Примакова с Лужковым. Это я вам гарантирую на 100%". И правда, не смотрелся маленький невзрачный подполковник рядом с представительным молодым генералом, которому царская воля внезапно перебила ноги.
Удивительно, но, как свидетельствует опрос общественного мнения, публика согласилась с ненавистным ей Чубайсом. Опрошенные не одобрили увольнение Степашина. Даже в большей степени не одобрили, чем увольнение Примакова (82%!). Я не знаю, какие были у Степашина враги, не давшие ему проработать и ста дней. Знаю лишь, что он твердо стоял за переговоры с Масхадовым и деятельно готовил его саммит с Ельциным. Отсюда вроде бы следует, что враги действительно были - с обеих сторон. В Москве эта была "партия войны", сложившаяся среди силовиков, не простивших Масхадову "преступного Хасавюрта". Она, эта партия, собственно, и говорила голосом Лужкова. Летописец реванша точно выразил ее позицию: "В 1996 году Кремль обеспечил победу чеченцам в проигранной ими войне", а в 99-м "в Чечне не с кем вести переговоры, с бандитами не переговариваются". В Грозном врагами были "ястребы" во главе с Басаевым, считавшие Масхадова "чеченским Дон Кихотом" и уверенные, что русские понимают только язык силы и переговоры бесполезны.
Казалось бы, Ельцин, который подписал в 97-м московский Договор с Масхадовым, обещавший - помните? - "НАВСЕГДА отказаться от применения и угрозы применения силы при решении любых спорных вопросов", должен был поддержать позицию Степашина, как тот и надеялся. Но Путин неожиданно перевел разговор в свою излюбленную геополитическую плоскость. Вот такой он предложил аргумент: "Некоторые реакционные круги мусульманских стран стремятся использовать Чечню в качестве легкоуправляемой мятежной зоны для того, чтобы решить свои геополитические задачи на территории России, создать новое государство от Каспия до Черного моря с целью завладеть минеральными ресурсами этого региона".
На Ельцина, небольшого знатока геополитики, такая конспирологическая риторика в духе Дугина, особенно из уст секретаря Совета безопасности, курировавшего Службу внешней разведки, должна была произвести большое впечатление. Кто их знает, "эти реакционные круги мусульманских стран"? А вдруг они и впрямь планируют расчленение России? Возможно, поэтому он и предпочел эту полную непонятных угроз абракадабру простецкой позиции Степашина, твердившего, что, если мы хотим сохранить мир в Чечне и "преемственность курса", надо помочь Масхадову справится со своими "ястребами", помочь, если понадобится, даже силой. Конечно, это всего лишь догадка, основанная отчасти на личном опыте: очень уважал Ельцин ученых людей, говоривших замысловатым языком.
Так или иначе, после того, как басаевские "ястребы" вторглись в Дагестан (и в составе вторгшихся банд оказались - опять-таки согласно докладу путинского СБ - арабы, турки и даже негры), Ельцин позволил Путину использовать лужковскую пугалку "дома взрываются из-за Хасавюрта" как предлог для развязывания новой войны. Позволил даже 23 сентября, когда Масхадов запретил своим противоздушным силам открыть огонь по российским самолетам, наносившим ракетно-бомбовые удары по грозненскому аэропорту, - отчаянный жест в надежде, что в последнюю минуту Ельцин вспомнит о своей подписи под московским Договором. Даже 25 сентября, когда президент Ингушетии Руслан Аушев напомнил Ельцину что он все еще президент.
И ведь, правда, не было еще поздно, Путин был совершенно неизвестен публике. Как показал первый же опрос после его назначения, 24% опрошенных предсказывали ему не больше трех месяцев в кресле премьера, 28% - полгода, его рейтинг был 1 (один!) %, Дума утвердила его большинством лишь в 7 голосов. Одного росчерка президентского пера хватило бы, чтобы переиграть игру, отстоять "преемственность курса", предотвратить войну - и с ней первый акт лужковского сценария. Иными словами, не позволить России снова впасть в евразийскую ловушку. Но царь уперся. А царская душа, как мы уже говорили, - потемки.
Контрнарратив
Все, что рассказано выше, связано лишь с одной версией того, как начинался Путин. Есть, однако, и другая версия, своего рода, контрнарратив, куда более популярный, особенно среди иностранных авторов, пишущих о Путине. Он связан с тем, что с легкой руки Евгения Киселева принято называть мафиозной кличкой "семья" (вместо общепринятого "команда") Ельцина, и в нем даже не упоминается, например, "телерасстрел" или, если хотите, "телеубийство" Лужкова и Примакова на ОРТ, практически устранившее, как мы уже говорили, с дороги Путина к власти обоих главных его конкурентов. Зато сосредоточен этот контрнарратив на панике, охватившей "семью" в связи с образованием блока между "Всей Россией" Примакова и лужковским "Отечеством" (с непроизносимым названием "Отечество - Вся Россия", сокращенно ОВР), блока, который невозможно было бы, по мнению "семьи", остановить без второй чеченской войны.
Еще расскажет нам контрнарратив о суетливом Березовском, в голове которого клубились самые невообразимые "проекты", одним из которых был проект "Путин это реальный человек, который, в отличие от всех других кандидатов, готов и способен продолжать курс Ельцина". И о многом другом контрнарратив нам расскажет. Но смысл его в том, что президентство Путина было предопределено, и дорога к нему лежала через кровавую войну с Чечней - и страшный "месяц взрывов". По сути, эта версия доминирует в сегодняшней литературе о Путине. И не случайно: она очень хорошо документирована. Вот примеры.
Иан Бломбгрен еще 6 июня писал в Svenska Dagbladet, что "группа очень влиятельных людей в Кремле планирует взрывы в Москве, в которых можно будет обвинить чеченцев". О том же намекнул в середине июня в Литературной газете перековавшийся Джульетто Кьеза, который представлял теперь в Москве не коммунистическую Unita, а либеральную La Stampa. Сентябрьскому рейду басаевских "ястребов" в Дагестан, спровоцировавшему новую чеченскую войну, предшествовали, согласно некому транскрипту, записанному якобы дагестанским ФСБ, секретные переговоры Березовского с эмиссарами Басаева Мовлади Удуговым и Казбеком Машадовым, в которых Березовский будто бы "обещал им оплатить вторжение в Дагестан". В июле еще одна "запись" разговора в частном доме на французкой Ривьере, из которой явствовало будто бы, что человек, "напоминавший главу президентской администрации Волошина", договаривался о том же с самим Басаевым. Тому был обещан приход к власти в Чечне в обмен на выдворение его банд из Дагестана российскими войсками, "маленькой войны, пограничного конфликта, в общем большого перформанса с фейерверком".
Хорошо знакомый читателю по второй книге "Русской идеи" мой постоянный оппонент в Америке Джон Дэнлоп, воспевавший в свое время ВСХСОН и вообще русских националистов как единственную реальную альтернативу коммунизму, написал по поводу этих предполагаемых переговоров Волошина с Басаевым и взрывов в Москве целую книгу - "The Moscow Bombings of September 1999". Он утверждает, что французская и израильская разведки подслушали весь разговор. Борис Кагарлицкий, которого цитирует Давиша, подтверждает насчет французов (хотя источники неясны).
Впечатляющий в целом букет доказательств, вы не находите? Картина контрнарратива вырисовывается такая. Перепуганная неостановимым, по ее мнению, маршем ОВР "семья" организовала новую чеченскую войну, соблазнив Басаева властью в Грозном (и, конечно, обманув его), а для того, чтобы эта война выглядела в глазах публики в России абсолютно необходимой, не остановилась перед человеческими жертвоприношениями во взорванных домах. Зверская картина. Я не берусь ее оспаривать. Все возможно в российской политике. Но дыры в ней, согласитесь, все-таки зияющие…
В самом деле, никакого ОВР и в помине не было в июне 99-го, когда, как мы помним, Бломгрен и Кьеза сообщили о какой-то влиятельной группе в Кремле, планировавшей взрывы (даже лужковское "Отечество" создано было лишь 19 сентября). Предполагаемые переговоры Березовского было тоже в июне, Волошина - в июле. Причем здесь в таком случае ОВР? Откуда столь жестокий перепуг, если тогда лишь начиналось премьерство Степашина, и Ельцин, как известно, долго колебался между ним и Путиным, поочередно встречаясь с обоими? Далее. Так ли уж глуп был Басаев, чтобы поверить в обещания Кремля привести его к власти при живом Масхадове? Я не слышал, чтобы кто-нибудь хотя бы попытался ответить на эти вопросы. Но главное даже не в них.
Почему Путин?
Я понимаю, если кто-нибудь в Кремле задумался о взрывах домов уже в июле, то Путин как директор ФСБ действительно был бы ключевой фигурой: куда в таких делах без ФСБ? Но с другой стороны, в чем была срочность столь экстраординарных мер, если Ельцин только что успешно преодолел думский импичмент, если угроза Зюганова вывести людей на улицы в случае увольнения Примакова оказалась блефом, и Дума одобрила Степашина с первого захода? Более того, впервые за последние годы подавляющим числом голосов утвердила она на пост премьер-министра кандидатуру, внесенную президентом. Так, может быть, именно поэтому и предпочла ему "семья" Путина: слишком легко все у Степашина получалось?
Такую гипотезу предложил военный корреспондент Московской Правды Александр Жилин: "Степашин был образован, интеллигентен, готов к жестким решениям и в то же время отвергал диктатуру. Через несколько месяцев он обрел бы солидную политическю базу... и вступил в президентскую гонку самостоятельно, не нуждаясь в услугах семьи". Но как писали о Степашине бывшие помощники Ельцина, "этот кандидат был неоднократно проверен президентом и обладал бесспорными личными достоинствами: честен, верен, умен". Как понимает читатель, ключевое слово здесь "верен". Иначе говоря, легенда, будто Ельцин выбрал Путина из-за того, что тот обещал ему и его семье безопасность после отставки, остается... легендой. Верность Степашина была "неоднократно проверена".
Сам Ельцин оставил нам в "Полночных дневниках" такую версию своего выбора: "Мне было ясно, что финальный раунд политической битвы приближается... Степашин был способен примирить некоторых людей на время, но он не мог стать политическим лидером, борцом или реальным идеологическим противником Лужкова и Примакова... Премьер-министра надо было менять, Я был готов к битве".
Царю Борису снились дни его боевой славы - с партийной номенклатурой в октябре 1987, с наследниками империи в августе 91-го, с наследниками советской власти в октябре 93-го, с наследниками коммунистов в июне 96-м... Прошлое, им самим похороненное прошлое ему снилось. К каким "политическим битвам" нужно было готовиться его преемнику, если в 99-м достаточно было, как мы видели, нанять одного первоклассного "телекиллера", чтобы растоптать, напрочь убрать с его пути и Лужкова, и Примакова (и никто больше, как свидетельствовали опросы, противостоять Степашину на президентских выборах не мог). Если достаточно было Березовскому проехаться по губерниям, чтобы, как из-под земли, выросла новая партия "Единство". Конечно, имея в виду пристрастия Березовского, она была заточена под Путина. Но с еще большей легкостью могла она быть заточена под действующего премьера Степашина.
Безнадежно искажены оказались царские критерии. И никто вокруг, если не считать Немцова, Гайдара и Чубайса, даже не попытался их скорректировать.
Я не говорю уже о "преемственности курса", о которой столько на протяжении пяти лет было говорено и которую Путин грубо сломал уже 7 сентября, возглавив "партию войны" с Чечней. Сломал, когда Ельцин еще был президентом, о чем и напомнил ему 25 сентября Руслан Аушев. Откуда уверенность, что Путин - "идеологический противник" Лужкова, если он тотчас и взял на вооружение именно лужковский сценарий "предательского Хасавюрта", т. е. практически обвинил в предательстве самого президента?
Страшно ошибся в последнюю, решающую минуту царь Борис и не хватило уже у старого бойца духа исправить свою ошибку пока еще не было поздно. А "Полночные дневники", что ж… Попытался задним числом ее оправдать.
Заключение
Я честно представил читателю обе версии того, как начиналась в России новая эра. И честно признаюсь, что моя - степашинская - версия в меньшинстве в сегодняшней литературе, в исчезающе малом меньшинстве, вполне возможно состоящем из меня одного. Что поделаешь, мне к этому не привыкать...
А сказать я хотел лишь, что если бы Ельцин не уволил Степашина, ни малейшей не было бы надобности ни в какой "политической битве", ни тем более в новой чеченской войне, не говоря уже о варварских взрывах домов с живыми людьми. И новая, пост-ельцинская, эра в истории России могла быть в этом случае совсем-совсем иной. В том смысле, что была бы она некарамзинской, европейской.
Имеет ли такая точка зрения право на существование, судить читателю.
Александр ЯНОВ - российский и американский историк, социолог, политолог и публицист, профессор Нью-Йоркского городского университета.
Изучает "европейскую" линию российской политической традиции.
Родился в 1930 г., окончил исторический факультет МГУ. В начале 70-х годов был лишен советского гражданства и выдворен из СССР. Эмигрировал в США, где с 1975 г. преподавал русскую историю и политические науки. Автор ряда исследований и статей по истории русского национализма, российской политической идеологии и русско-европейских отношений.
Опубликовал 22 книги - в США, Англии, Италии, Японии, России. Одна из них - "После Ельцина. Веймарская Россия" (1995) дала название целому направлению исторической науки на Западе.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Янов,_Александр_Львович
http://snob.ru/profile/11778
Сноб, 05.06.2015
http://snob.ru/profile/11778/blog/93532