Ясен пень
В воскресенье умер декан - фейсбук открылся ровно на этой новости, и она глядела из ленты весёлыми, немного заячьими глазами Засурского, и в тот же день как-то резко и неожиданно дала сильный и потому опасный крен наша старая мощная рябина у забора на заднем дворе…
В любую минуту дерево могло завалиться на проводку, огород и задеть кухню - так что пришлось звать Мишу, таджика на все руки, могильщика и анестезиолога наших хрупких старых дач, и он сладил с рябиной, распилив две реликтовые ветки на выводок гладких и крепких буратинок, у некоторых были длинные рябиновые носы.
Самые ладные из обрубочков я сохранила, выстроив их на ступеньках бани, а остальные лежат под дождём ягодной кудрявой поленницей у забора - Миша отказался взять их на дрова, «один дым без огня», вопреки бдительной пословице.
Давно замечено, что наши дачные деревья откликаются на тяжёлые события в семье. Или ломаются, или пропускают урожайный год - чёт сменяется нечётом, цикличность нарушается до поры-до времени.
И вот теперь, надо же, рябина отозвалась на смерть декана, как на уход близкого человека?
Много чего написали о Ясене в фейсбуке, особенно о его чуть ли не врождённой доброжелательности и отзывчивости, об умении защитить, взять под крыло, и о даже некоторой сказочной его силе, как у волшебного помощника. Наш декан обладал умением чудесным образом менять жизнь человека в лучшую сторону.
Эту его способность я дважды или трижды ощутила и на себе.
Первый раз - когда поступала на факультет. Экзамены были сданы, и мы ждали списков… Мой итоговый балл из-за «тройки» по истории мог вполне оказаться ниже проходного. У родителей не выдержали нервы - и мама убедила папу поехать на факультет за хоть какой-нибудь, как говорят сейчас, «инсайдерской» информацией. А вдруг мой балл ниже, но можно что-то сделать: побыстрей перекинуть документы на вечернее отделение, или напомнить о моих грамотах и рекомендации от ШЮЖа… «При прочих равных, при прочих равных», - мама произносила эти слова как заклинание.
Папа же был растерян, он не понимал, что может сделать, но надел новый кожаный пиджак и очки в модной оправе, взял папку со всеми моими бумажными достижениями и поехал на Моховую.
Войти в старое здание МГУ было тогда гораздо проще, чем сейчас, к тому же, вступительные экзамены, во время которых на факультет, кроме абитуриентов, пропускали только сотрудников, кончились, и папа свободно поднялся на второй этаж прямо к деканату…
Там уже стояли взбаламученные тревогой, сомнениями и амбициями родители абитуриентов, и много других людей, а может быть, и те, другие, тоже были про поступление.
Папа понял: бесполезняк, зря приехал. Тут в коридор неожиданно вышел Засурский и немного раздражённо произнёс, что по поводу поступления он никого не примет, ждите списков.
Дальше произошло волшебство. Вытянув взглядом из толпы моего папу, декан подошёл к нему, поздоровался добросердечно и - «пойдёмте» - повёл в свой кабинет.
Папа, ничего не понимая, оказался один на один с деканом, который нетерпеливо поинтересовался: «Ну что там у Вас с главой? Книгу сдавать надо, а мы тянем, все сроки ведь прошли. Давайте папку».
Потянувшись к документам и всмотревшись в папу, декан тихо ойкнул. Он обознался.
«Вы кто??» - растерянно отпрянул Засурский.
Папа смущённо признался, что он только хотел узнать про моё поступление. И подумал, что сейчас Засурский точно выгонит его из кабинета…
Поражённый сходством папы с каким-то своим соавтором, декан пробормотал: «Знаете, это просто удивительно! Чтобы прямо одно лицо! Ну, хорошо, раз уж Вы ко мне попали, как фамилия вашего ребёнка?»
Папа назвал мою фамилию и стал доставать из папки мои робкие публикации в многотиражках и грамоты.
«А! - осенило декана. - Я её помню, вашу дочку. Чёрненькая такая?»
Папа радостно подтвердил. Он тогда и сам был вполне чёрненьким, хотя и с сединой.
«А сколько она баллов-то набрала?» - декан окончательно оправился от досадного совпадения и энергично подгонял ошибочную встречу к финалу.
Папа сказал.
«Так она поступила! Это проходной балл!» - буднично заверил декан, взглядом подталкивая папу к выходу.
«Не может быть… Это точно?!» - папе нужны были какие-то ещё гарантии.
«Точно, точно! Говорю же Вам - она поступила!» - повторил декан тихой скороговоркой, уже изрядно суетясь и слегка даже негодуя.
«Точно?? - вновь переспросил мой папа и, наверное, ещё не раз бы переспросил и усомнился, не найди Ясен царский довод:
«Ну, я же пока декан!»
И папа бросился к телефону-автомату.
Помню, как узнав эту ошеломительную новость, моя толстенькая низенькая 66-летняя бабушка прыгала на радостях так высоко, что доставала головой до люстры… Ни раньше и никогда после я не видела бабушку прыгающей.
Во второй раз мне довелось испытать чудесную силу Засурского уже в конце первого семестра. Я купила билет в Большой зал Консерватории на «Виртуозов Москвы». Билет был плохонький - на какой-то там ярус. Но я уверенно села в партер своего любимого пятого ряда, да ещё и в середину!
Конечно, появились люди с билетами на отважно занятое мной чужое место - меня подняли, да ещё и пристыдили, а Спиваков уже вбежал на сцену и раскланивался, пока я пятилась, вылезая из чужих саней.
В конце ряда, пропуская меня к выходу, поднялись трое: пожилая пара с маленьким мальчиком. В мужчине - о ужас - я узнала Засурского…
Он сразу всё понял. И предложил сесть рядом с ними: «у нас как раз свободное место. А это - знакомьтесь - мой внук Иван.»
И поцеловал мне руку.
И весь концерт я думала под музыку, кем станет этот Иван, и как же так могло вдруг случиться, что мне досталось это свободное место в пятом ряду рядом с деканом. Ну и вообще - вот как это всё. Как?
Был и третий раз, относительно недавно. К тому времени меня уже лет пять как вынесло из профессии, я работала в районной библиотеке и чувствовала себя никчемушницей, хотя всё и складывалось с новой работой неплохо. Но были такие моменты… Когда я уходила из своего рабочего кабинета на потайную лестницу - она вела в никуда, соединяясь зачем-то с чердачным залом: ободранные стены и раскоряченный стул.
Там можно было просто быть, как будто тебя нет нигде. Там я сидела без мимики и мыслей - мне надо было укрыться, вот и всё. Иногда я ела там бутерброд, принесённый из дома. Или меняла влажные носки на сухие. И даже окон там не было.
И вот однажды меня позвали на библиотечное совещание, его вели модные продвинутые культурологи для нас, непродвинутых и немодных служащих без лица и названья, и наша прогрессивная директриса в качестве козыря предъявила меня как сотрудницу с красным дипломом журфака.
И вдруг одна такая продвинутая и модная медийная дама, какой, наверное, могла бы стать я, прояви больше усердия, склонилась ко мне и с восхищением переспросила:
«Вы учились на журфаке МГУ??»
Я кивнула. Дама уточнила совсем уж благоговейно: «У Ясена Николаевича??»
И мне стало так…тепло и ласково, будто повеяло единственным родным домом, где тебя любят любую.
И вот когда рябина дала крен, я снова ощутила, что в том доме мне не отказали, и держат по-прежнему за родную.