"Ополченский романс" Захара Прилепина
Прочитал сборник рассказов Захара Прилепина "Ополченский романс". Книга посвящена событиям, развивающимся на юго-востоке Украины с 2014 года.
Чтобы писать сейчас про Донбасс, надо обладать известным гражданским и творческим мужеством (сам Прилепин, кстати, пишет об этом в книге "Некоторые не попадут в ад"): слишком уж неустоявшаяся, свежая, кровоточащая тема. Мы, сытые москвичи, не в состоянии понять, что там происходит. Может быть не самый уместный пример, но тем не менее: Лолита Милявская после концертов там и общения с местными жителями поделилась с журналистами выводом, что, как ей стало понятно после тех дней и разговоров, у нее самой в жизни серьезных проблем еще никогда не было, хотя до того она придерживалась совсем другой точки зрения.
Прилепин занял очень необычную писательскую позицию: он пишет о военном конфликте через невоенные будни воюющих и невоюющих людей. Выстрелы, взрывы и кровь если и прорываются в ткань повествования, то какими-то отголосками, на периферии сюжета. Другая особенность прилепинской прозы в том, что, отвоевав длительное время на стороне ополченцев и рисуя главным образом их, он не рассуждает о том, на чьей стороне правда, не идеализирует сторонников пророссийского Донбасса и не очерняет их противников. Война у Прилепина - это холодный и бесстрастный запущенный кем-то механизм, ставящий людей друг против друга и заставляющий их убивать. В таком контексте сохранение нравственных ориентиров и следование христианским заповедям во многом становятся факультативом, хотя и характеризующим человека, но не доказывающим его правоту.
Строго говоря, Прилепин пишет даже не совсем про Донбасс. Скорее это истории о людях на войне, о людях, сознательно выбравших себе такую работу - воевать. Выбравших ее по самым разным причинам, иногда совсем не по тем, о которых рассказывают нам по телевизору. О том, как война перекраивает сознание человека, о том, как некоторые ценности трещат по швам и осыпаются, а некоторые остаются незыблемыми и выходят вдруг на первый план.
И все же, учитывая личность автора, читать такую литературу отстраненно не получится. Слишком уж хорошо мы представляем и выведенные в рассказах типажи, и язык, которым на самом деле разговаривают герои книги, и свою невольную сопричастность описанному, какую бы сторону мы не занимали в этой трагической и, уже кажется, бесконечной истории.
А может быть даже не только сопричастность, но и вину.