Фридрих Ницше, из письма ( Read more... )

( Read more... )

во сне в голубом свете я научилась говорить 'не уходи' всеми доступными мне языками. и тело было последним редутом.

ни звука

допиваю голос

до дна

разбавленный молчанием твоим

и мукой

вытеснившей совесть

всегда

я видела двоих

в беспамятстве за нами наблюдали

безрукие касались рукавами тела

но ты непостижим неосязаем

как пассажир трамвая для прохожих

между деревьев колея узка
вагон на повороте перспектива съёжит
но в память уместится как

растягивал глаза к вискам ( Read more... )

Коль суждено тайне погибнуть,
убей сам и тайну, и лжепророка,
ее сотворившего

Бахти

не брат не враг надёжный собеседник
латунных чайников уютный друг
с глазами зеленее приворотных зелий
из-под надбровных первобытных дуг
не потому что нет причины не скучать
ведь память растяжимей расстояний
ночное время не оставит сургуча
чтоб запечатать ворох слов незваных
сберечь неловкую усталость
но вдруг не удержавшись до конца

я пожалею что ( Read more... )

не от того ли, что эти беседы происходят редко, они стали так необходимы? я задаюсь этим вопросом последние дни, в то время как последние ночи неуклонно возвращают меня в горы. если нет смысла в сознательном припоминании событий и восстановления связей внутри них и с ними, а до внезапного шепотка прошлого, который показывается во всей полноте ( Read more... )

and then our yesterday's tomorrow
and they're here

and all our hoping,
all our wondering,
they're here

в неандертальских зеленых глазах