Евгений Дмитриевич
Только вчера, когда писала о Тарковском, упомянула своего первого начальника, который когда-то дал мне диск с фильмом "Зеркало" посмотреть. А еще я с его подачи прочитала "Мелкий бес" Сологуба, и была в шоке, что такое в начале века писали. Ведь совершенно отвязная вещь! И еще он слушал какой-то замудреный джаз. И Визбора - "Непогода в горах, непогода..." И подарил мне сборник стихов Бродского.
Евгений Дмитриевич Калинин. Вот мы с ним в декабре 2002 года.
Я подписала эту фотку - Контора "Рога и копыта", очень несерьезная девица была. Да я бы и сейчас так подписала, потому что люди не меняются)
Он - лучший в Волгограде юрист по делам СМИ, открыл в 2002-м году Центр защиты прав прессы, поддерживаемый московским Фондом защиты прав прессы. И я была его помощницей, секретарем. Он консультировал журналистов по вопросам права, и буквально все СМИ обращались к нему за помощью, когда кто-нибудь на них подавал в суд, особенно, если политики или чиновники. Калинин часто выигрывал суды, а если не выигрывал, то затягивал процесс - так, что сторона противника измучивалась ходить на бесконечные заседания и в конце концов махала на журналистов рукой. Дело одной волгоградской газеты он довел до Страсбургского суда, а без супер-профессионализма это было бы невозможно. И еще мы выпускали журнал - Mass Media Monitor, с логотипом - котом в очках, читающим газету, - похожим на Евгения Дмитриевича.
Мне в тот момент было 23 года, я только что закончила универ, и это была моя первая работа, куда меня устроили по знакомству. Относилась я ко всему несерьезно, была в состоянии романтической влюбленности и часто в рабочее время писала Максиму любовные письма, которые потом бросала в почтовый ящик около работы.
Евгений Дмитриевич относился ко мне очень хорошо, работой особенно не нагружал. Как-то все легко было, и как-то при этом все делалось. В основном, все делал он, причем, когда я его не видела. А когда видела - он производил впечатление Обломова, которому все лень. Приходил на работу к обеду, приносил с собой курицу-гриль, ел, курил, и только под конец рабочего дня что-то начинал делать, зарывался в бумажках. Иногда к нему приходили люди - он вел и частную практику. Мне запомнилась женщина, чья дочь выпала с балкона во время какой-то вечеринки. Она хотела доказать, что ее дочь столкнули. Уходя, она положила мне на стол шоколадку, я стала отказываться и отдавать обратно, а Евгений Дмитриевич мягко сказал: "Бери-бери".
Как-то мы проводили мероприятие - приглашали журналистов из районных СМИ, на встречу с которыми приезжали московские юристы. На мероприятии, проходившем в новом бизнес-центре, журналисты из Михайловки и Урюпинска во все глаза смотрели на столичных гостей. А те говорили им о свободе слова. Разбирали примеры исков в суд на СМИ. Потом был кофе-брейк. Я тогда впервые услышала это словосочетание - "кофе-брейк". В общем, все было круто. И еще помню, как меня поразил чек из ресторана, который показали мне приезжие юристы - они наели на какую-то бешеную сумму, и все это им оплатил московский фонд. Ну, москвичи, гады! - подумала я и в который раз захотела переехать в Москву.
Евгений Дмитриевич был у нас на свадьбе, с новым цифровым фотоаппаратом, что в те времена было большой редкостью (10 лет назад рулили мыльницы). Многие кадры, снятые в движении, получилось смазанными (не разобрался с режимами), но если бы не он, у нас вообще не осталось бы фоток, кроме тех, что делают в ЗАГСе.
Вчера я стала набирать его в поисковике. И оказалось, что он умер. Еще в 2008-м году. На 57-м году жизни, от тяжелой болезни. Журналисты, которым он столько помогал, не сразу узнали о его кончине. Было написано что-то вроде: "Он вел уединенный образ жизни, никого не пускал в свою личную жизнь". Да, это точно. Он жил один. Принципиально не пользовался сотовым. Уставал от людей.
Как мне жаль, очень, очень, очень. Всегда удивительно и странно, когда вдруг узнаешь, что вот этот человек, с которым ты общалась, уже больше не ходит по земле, что его просто нет. И уже, оказывается, давно. В последний раз я звонила ему на домашний в 2011-м, надеялась на юридическую консультацию, подумала, что он поменял телефон, или уехал в Москву.
Евгений Дмитриевич Калинин. Вот мы с ним в декабре 2002 года.
Я подписала эту фотку - Контора "Рога и копыта", очень несерьезная девица была. Да я бы и сейчас так подписала, потому что люди не меняются)
Он - лучший в Волгограде юрист по делам СМИ, открыл в 2002-м году Центр защиты прав прессы, поддерживаемый московским Фондом защиты прав прессы. И я была его помощницей, секретарем. Он консультировал журналистов по вопросам права, и буквально все СМИ обращались к нему за помощью, когда кто-нибудь на них подавал в суд, особенно, если политики или чиновники. Калинин часто выигрывал суды, а если не выигрывал, то затягивал процесс - так, что сторона противника измучивалась ходить на бесконечные заседания и в конце концов махала на журналистов рукой. Дело одной волгоградской газеты он довел до Страсбургского суда, а без супер-профессионализма это было бы невозможно. И еще мы выпускали журнал - Mass Media Monitor, с логотипом - котом в очках, читающим газету, - похожим на Евгения Дмитриевича.
Мне в тот момент было 23 года, я только что закончила универ, и это была моя первая работа, куда меня устроили по знакомству. Относилась я ко всему несерьезно, была в состоянии романтической влюбленности и часто в рабочее время писала Максиму любовные письма, которые потом бросала в почтовый ящик около работы.
Евгений Дмитриевич относился ко мне очень хорошо, работой особенно не нагружал. Как-то все легко было, и как-то при этом все делалось. В основном, все делал он, причем, когда я его не видела. А когда видела - он производил впечатление Обломова, которому все лень. Приходил на работу к обеду, приносил с собой курицу-гриль, ел, курил, и только под конец рабочего дня что-то начинал делать, зарывался в бумажках. Иногда к нему приходили люди - он вел и частную практику. Мне запомнилась женщина, чья дочь выпала с балкона во время какой-то вечеринки. Она хотела доказать, что ее дочь столкнули. Уходя, она положила мне на стол шоколадку, я стала отказываться и отдавать обратно, а Евгений Дмитриевич мягко сказал: "Бери-бери".
Как-то мы проводили мероприятие - приглашали журналистов из районных СМИ, на встречу с которыми приезжали московские юристы. На мероприятии, проходившем в новом бизнес-центре, журналисты из Михайловки и Урюпинска во все глаза смотрели на столичных гостей. А те говорили им о свободе слова. Разбирали примеры исков в суд на СМИ. Потом был кофе-брейк. Я тогда впервые услышала это словосочетание - "кофе-брейк". В общем, все было круто. И еще помню, как меня поразил чек из ресторана, который показали мне приезжие юристы - они наели на какую-то бешеную сумму, и все это им оплатил московский фонд. Ну, москвичи, гады! - подумала я и в который раз захотела переехать в Москву.
Евгений Дмитриевич был у нас на свадьбе, с новым цифровым фотоаппаратом, что в те времена было большой редкостью (10 лет назад рулили мыльницы). Многие кадры, снятые в движении, получилось смазанными (не разобрался с режимами), но если бы не он, у нас вообще не осталось бы фоток, кроме тех, что делают в ЗАГСе.
Вчера я стала набирать его в поисковике. И оказалось, что он умер. Еще в 2008-м году. На 57-м году жизни, от тяжелой болезни. Журналисты, которым он столько помогал, не сразу узнали о его кончине. Было написано что-то вроде: "Он вел уединенный образ жизни, никого не пускал в свою личную жизнь". Да, это точно. Он жил один. Принципиально не пользовался сотовым. Уставал от людей.
Как мне жаль, очень, очень, очень. Всегда удивительно и странно, когда вдруг узнаешь, что вот этот человек, с которым ты общалась, уже больше не ходит по земле, что его просто нет. И уже, оказывается, давно. В последний раз я звонила ему на домашний в 2011-м, надеялась на юридическую консультацию, подумала, что он поменял телефон, или уехал в Москву.