О "жертвах революционного террора"
1 ноября 1950 год.
- Была сейчас у Анны Петровны (прим. Остроумовой-Лебедевой). От нее возвращаешься с очищенной поднятой душой, умиротворенной и просветленной.
Она была очень больна, был инфаркт в конце июля, пролежала три месяца, и сейчас большая слабость, и так страшно ее лишиться.
Больная, лежа, Анна Петровна не переставала умственно работать. Корректировала статью Сергеенко о С.В. <Лебедеве>, переписывалась с главным редактором издательства Академии художеств, которое будет издавать ее 3-йтом автобиографических записок, пишет «Путь моего творчества». Сегодня А.П. показала мне акварель Сомова, подаренную ей самим К.А., и много о нем рассказывала. Я спросила, правда ли, что он был влюблен в «Даму в голубом», Мартынову. «Он был влюблен не только в Мартынову, но и в меня», - ответила А.П. и рассказала о своей дружбе с ним, о том, как в Париже, когда она училась там, Сомов жил в одном доме с ней и Владимирской, и когда получал из Ниццы от Мартыновой корзины с цветами, не открывая их, приносил Анне Петровне. Выходя замуж, А.П. пригласила Сомова шафером (из жестокости или по легкомыслию, добавила она). Он уехал за границу за два дня до свадьбы и пробыл там с полгода. Много спустя он как-то сказал А.П., что она единственная женщина, на которой он мог жениться, «но пекарь, который меня делал, плохо меня испёк», - он это воспринимал трагически.
До этой поездки за границу Сомов жил очень чистой жизнью, но потом закуролесил, появился Нувель… Он завел себе petit-maitre’а с внешностью маркиза. Однажды на каком-то спектакле в театре Суворина, на котором была А.П. с Сергеем Васильевичем <Лебедевым>, Сомов пришел с этим petit-maitr’ом и сел во 2-м ряду. Юноша был сильно накрашен, и на щеках были налеплены мушки. Анна Петровна высказала Сомову при свидании свое возмущение: «Вы можете делать, что вам угодно, но зачем же выносить на улицу?»
Рассказывала о вечерах у Бенуа, Бакста… Какая была замечательная среда, какая высокая культура! На этих вечерах, ужинах почти не подавали вина, никогда А.П. не видала никого хотя бы навеселе. А весело было чрезвычайно.