Центросволочь ©
«Нельзя стремиться к тому, чтобы стать эмигрантом» - говорить г-жа Чернавина искренно и убежденно. И вот пятнадцать лет и она, и её муж, оба типичные интеллигенты, бьются, чтобы как-нибудь наладить жизнь, и идут на все лишения, физические и моральные, утешая себя мыслью, что они служат не режиму, а народу, что они спасают каие-то ценности. Но торжествующей хам неумолим и безпощаден, ему "наплевать" на все "буржуазные" ценности, и в неистовстве "своем он топчет чекистским саногом все, чему поклонялась интеллигенция, и губит человеческие жизни, губит без оглядки, без счета...
(...) советская поговорка: "Кто не сидел, тот сядет, черед дойдет".
«А разве при царском режиме не было политических преследований? - гласить записка явно "леваго" происхождения.
- Да разве можно сравнивать царский режим с теперешним? - вспыхивает докладчица, - Ведь это, как у нас говорят, "две большие разницы". Когда я была студенткой, ругать правительство просто считалось модой, а теперь "бузить" не полагается. Оглянуться не успеешь, как окажешься на каторге, а то и у стенки.
Отношение к юстиции? Эта область пострадала больше других. Разгром страшный. А для характеристики новой "юстиции" вот вам пример: меня хотели выселить из моего угла. Я защищалась, ссылаясь на советские декреты. И вдруг председатель суда меня прерывает: "Вы, гражданка, не заливайте: это вам не Париж!"
Чернавиной вторит Шапорина:
31 января 1951 г..
- (...) Критиковать человека в фаворе, «в случа́е» нельзя. Не может быть ни критики, ни полемики. Мне, например, не нравятся ни 7-я, ни 8-я симфонии, а от 9-й я пришла в восторг.
Один заказчик, один работодатель, один меценат на всю страну, и притом всякое уклонение от принятого в данный момент шаблона считается контрреволюцией. Танеев терпеть не мог левой музыки, «какая-то Равель» было его ругательным словом, а его учениками были Скрябин и Рахманинов, каждый имел свое место под солнцем.
Если бы в первые годы революции кто-нибудь вспомнил о передвижниках, его бы обвинили в кулацком обскурантизме, а теперь передвижники идеал, к которому все художники должны стремиться, не глядя ни направо, ни налево.
Вспоминаю концерт Обухова в Малом зале консерватории, кажется, в 1916 году. Первой не выдержала Наталья Николаевна Римская-Корсакова и, прикрывая рот носовым платком, быстро вышла из зала. Поднялся дикий скандал, шум. Сзади нее сидел Михаил Николаевич Римский-Корсаков, засунув два пальца в рот, он оглушительно свистел. Н.И. Кульбин вскочил и бешено аплодировал, часть зала вторила ему. Я закрыла лицо обеими руками и так и сидела.
Сейчас Обухов после такого концерта был бы тотчас же арестован как потрясающий основы государства и отправлен к Makar et ses veaux. А Попов? После провала его первой симфонии, вместо благожелательной критики, которая бы указала молодому композитору его промахи, - а дело было именно в промахах, в неудачной оркестровке из стремления к новаторству во что бы то ни стало, - ему официально приписали кулацкую психологию, и «Ленфильм» получил тайное распоряжение не давать ему заказов. Этот остракизм длился довольно долго. А перед этим Попов написал музыку к «Чапаеву» и получил награду и благодарность от Ворошилова.
Так что истина - du choc des opinions jaillit la vérité - для нас не существует, хотя Сталин и указал в одной из своих статей о языковедении, что необходим обмен мнений! У нас на каждый данный момент есть только одно мнение, одна opinion.