Вся культурная революция 20 века в одной формуле: савецкий иуда - селекция ненависти, подлости и лжи
Чтобы понять нынешние газетки, достаточно знать, что все советские партаппаратчики, литераторы, киношники и все те, кто формирует идеологический контекст эпохи, неустанно совершенствовались в искусстве не называть вещи и явления своими именами, не замечать и не видеть того, что было очевидно даже слепым. За это виртуозное умение иуды (в русском языке - попросту жиды) получали хорошие преференции и ништяки от «мудрой Партии» и возводились в ранг «элиты» и женились только между своими.
«Разстрел бывшего царя. // Известия Вологодского Губернского Совдепа. Вологда, 1918. №152, 21 июля, с. 3.
МОСКВА, 19 июля. На состоявшемся 18 июля заседании Президиума Центрального Исполнительного Комитета Советов председатель т. Свердлов сообщил полученное по прямому проводу сообщение от Областного Уральского Совета о разстреле бывшего царя Николая Романова. Последние дни в столице красного Урала,- Екатеринбургу серьезно угрожала опасность приближения чехословацких банд. В тоже время был раскрыт новый заговор контр-революционеров, имевший целью вырвать из рук Советской власти коронованного палача. В виду всех этих обстоятельств, Президиум Уральского Областного Совета постановил: разстрелять Николая Романова, что и было приведено в исполнение 16 июля. Жена и сын Николая Романова отправлены в надежное место. Документы о раскрытом заговоре посланы в Москву, которые напоминают историю перевода Романова из Тобольска в Екатеринбург, когда была раскрыта такая же организация белогвардейцев, в целях устройства побега Романова. В последнее время предполагалось предать бывшего царя суду за все его преступления против народа, только развернувшиеся сейчас события помешали осуществлению этого суда. Президиума Центрального Исполнительного Комитета, обсудив все обстоятельства, заставившие Уральский Областной Совет принять решение о разстреле Романова, постановил: Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет в лице своего Президиума признает решение Уральского Областного Совета правильным. Затем Председатель сообщает, что в распоряжении Центрального Исполнительного Комитета находится сейчас важный материал и документы Николая Романова, его собственноручные дневники, которые он вел до последнего времени, дневники его жены, детей и переписка Романова».
Если бы какой-нибудь репортер столичной или провинциальной газеты опубликовал сообщение о том, что Свердлов подготовил расстрельный список императорской семьи и ее окружения, согласовал список с Лениным и Троцким, затем отправил его в Уральский комитет рабочих, крестьянских и армейских депутатов и два члена Уральского исполкома Голощекин и Юровский взяли на себя организацию казни, то такой репортер был бы обвинен в клевете на руководителей партии и правительства, был бы незамедлительно уволен с работы и допрошен с пристрастием в ЧК. Там могли просто поколотить за «несознательность» и «неразвитость», а могли и крепко наказать, потому что в сообщении отсутствовали вымышленные угрозы заговора, готовившего побег царской семьи, но были названы конкретные организаторы расправы.
А теперь представим, что в конце этого сообщения появилась бы такая фраза: «Все организаторы этого расстрела были евреями». Эта фраза сразу бы переводила репортера в разряд злостных антисемитов и гарантировала ему пулю в лоб.
Так свинец и концлагерь понуждали людей подавать только нужную властям информацию в массовых изданиях и публичных выступлениях, приучали на уровне условного рефлекса к самоцензуре в разговоре с коллегами, с друзьями и близкими.
Как известно, М. А. Булгакова критиковали за слишком мягкое описание изъятий валюты у населения, поданное в гротескном виде в «Мастере и Маргарите» при описании сна Никанора Ивановича Босого (гл. 15)[26]. Однако у видного чекиста Шрейдера есть описание, поразительно напоминающее булгаковское, с его театром, набитым нэпманами, и режиссированными выступлениями, так что говорить об особом гротеске со стороны писателя не приходится. Ленинградские чекисты действительно свозили подозреваемых в свой ведомственный клуб, вызывая их по повестке и задерживая на весь день. Перед ними сначала выступал чекист, призывавший отдать ценности на нужды индустриализации, а затем завербованный валютчик, выражавший раскаяние и тут же писавший нужное заявление. Затем некоторые приглашенные тоже соглашались сдать валюту и сразу получали ее эквивалент в рублях по сильно заниженному официальному курсу, после чего благополучно отпускались восвояси. В итоге, проведя в зале чекистского клуба семь-восемь часов, основная часть вызванных сдавала ценности. Остальных из клуба везли в тюремные камеры[27], и там уже было совершенно иное обращение. Сам Шрейдер практиковал шантаж задержанных валютчиков арестами близких, а также с удовлетворением вспоминал, как одних арестованных евреев он обманывал, а других заставлял расчувствоваться и сдаться, ставя на патефон пластинки с печальными еврейскими мелодиями[28].
Вся война в 30-е - это война между «своими». Война за власть. Антисемизм преследовался «св. тов. Сталиным» точно также, как и антикоммунунизм.
Ежов издал приказ №00486 о репрессировании «жен осужденных изменников родины и тех их детей старше 15-ти летнего возраста, которые являются социально опасными и способными к совершению антисоветских действий». Женщины подлежали заключению в лагеря сроком на пять или восемь лет; «социально опасные дети» - отправке в лагеря, исправительно-трудовые колонии или детские дома особого режима («в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления»). Дети, не представлявшие опасности, направлялись на работу, на учебу или в обычные детские дома. «В том случае, если оставшихся без родителей берут на иждивение - этому не препятствовать».
Молотов писал тогда, "чтобы родичи под ногами не путались, жалобами не донимали".
Внук Молотова ничем не отличается от своего предка, он считает, что отстающие области не должны путаться под ногами Гос.думы и не должны донимать жалобами высокое начальство.
