Emma by Jane Austen
Перечитывание этого романа, когда-то совершенно не впечатлившего, неожиданно доставило мне огромное удовольствие по множеству разных причин.
Во-первых, я лучше оценила знаменитый психологизм Джейн Остин.
Например, она мимоходом, но очень точно описывает два типа любви: любовь «снизу вверх» из благодарности (к человеку, который тебе сделал хорошее) и любовь «сверху вниз» а-ля Пигмалион (к человеку, которого ты сам облагодетельствовал). Это наблюдается и в браке (“[Mr. Weston’s second marriage] must give him the pleasantest proof of its being a great deal better to choose than to be chosen, to excite gratitude rather than to feel it”), и в дружбе, когда сравнивается отношение Эммы к ее бывшей гувернантке миссис Уэстон и к воспитаннице местной школы Харриет Смит: “Mrs. Weston was the object of a regard which had its basis in gratitude and esteem. Harriet would be loved as one to whom she could be useful. For Mrs. Weston there was nothing to be done; for Harriet everything”.
Портреты персонажей как всегда на уровне и отражают человеческие cognitive biases (“Mr. Woodhouse could never believe other people to be different from himself”), внутренню противоречивость (обожающий болеть иппохондрик Mr. Woodhouse “was enjoying a full flow of happy regrets and fearful affection with his daughter” - да здравствуют оксюмороны!) и роль подсознательного: “Mr. Woodhouse was rather agitated by such harsh reflections on his friend Perry, to whom he had in fact, though unconsciously, been attributing many of his own feelings and expressions”. Кстати, здесь тоже есть персонаж-снежинка (отец Эммы), у которого начинается нервная истерика от легкого снегопада (как теперь добраться домой в карете?) и который требует от дочери постоянного внимания и ухода, несовместимого с замужеством, а также постоянно придумывает себе и Эмме разные болезни и прочие проблемы (невольно думаешь, что все его беды от возможности жить припеваючи, ничего не делая). Но все остальные персонажи вполне адекватные, а поведение отца Эммы не воспринимается как норма, что выгодно отличает этот роман от «Мэнсфилд-парка», где таких невротиков больше половины персонажей.
Прекрасно передано и приятное, теплое чувство, когда поступаешь правильно и хвалишь себя за это: “…twofold complacency - the sense of pleasure and the sense of rendering justice, and [Emma] was determined that she would dislike [Jane Fairfax] no longer”. Далее в романе очень реалистично описано, почему Джейн бесит Эмму вопреки всем доводам рассудка (Джейн - умная, прекрасно воспитанная, genteel and accomplished), и это очень понятно и близко. Виной тому, во-первых, бестолковая и болтливая тетка, которая без конца хвалит Джейн, говорит о ней не переставая и чрезмерно заботится; во-вторых, сдержанность самой Джейн, которая не рвется делиться своими истинными мыслями и чувствами - что объясняется не только ее характером, но и ожидающей ее карьерой гувернантки, в отличие от богатой и независимой Эммы, которая первая леди на деревне и может не беспокоиться о чужом мнении.
Развитие чувств персонажей прекрасно описано в динамике, причем подсознательное (в том числе ревность) играет здесь важнейшую роль. В случае Эммы, например, нам показывают, как она по очереди разочаровывается в двух других мужчинах (один оказывается мелочным и мстительным, другой - неблагородным и невнимательным к чужим чувствам) и испытывает теплое чувство благодарности к мистеру Найтли; насколько важно для нее его мнение, как она ищет его одобрения и стремится исправиться в ответ на его критику; затем она начинает бояться потерять мистера Найтли как ежевечернего собеседника (ложная тревога насчет его влюбленности в Джейн Фэйрфакс), потом думает, что он вот-вот женится на другой и ревнует уже всерьез. Да и сама Эмма стремится «познать себя» и «вытащить на поверхность» всё, что до этого она чувствовала подспудно: To understand, thoroughly understand her own heart, was the first endeavor.
Главная героиня Эмма часто описывается теми же прилагательными, что Элизабет Беннет: playful и saucy. Но в более позднем романе Остин не стремится сделать героиню идеализированной версией себя, так что недостатки Эммы очевидны. Один из них - жуткий снобизм. Страшно читать, как она промывает Харриет мозги своими представлениями о высшем и низшем классе: например, употребляет слово clown, clownish («деревенщина») в отношении богатого и учтивого фермера мистера Мартина и называет отсутствие интонирования в разговоре (!) его серьезным недостатком. Даже поведение не менее богатых знакомых, не так сильно беспокоящихся о классовых различиях, вызывает у Эммы порицание: по ее мнению, “[Frank Churcill’s] indifference to a confusion of rank bordered too much on inelegance of mind”, а стремление мистера Найтли ходить пешком, а не ездить на карете «не пристало владельцу Downwell Abbey»; мысль о его браке с образованной, но бедной дворянкой Джейн Фэйрфакс кажется Эмме “shameful and degrading”. Разбогатевшим торговцам, по мнению Эммы, не место в высшем обществе деревни Хайбери: “The Coles were very respectable in their way, but they ought to be taught that it was not for them to arrange the terms on which the superior families would visit them.”
Когда Эмма берет себе в подруги глупенькую 17-летнюю Харриет Смит, живущую при школе для девочек, автор с помощью лексических средств - артиклей и местоимений - демонстрирует, что Харриет для Эммы - практически неодушевленный предмет: “A Harriet Smith, therefore, one whom she could summon at any time to a walk, would be a valuable addition to her privileges”; “Harriet Smith was… exactly the something which her home required”.
При этом Эмма не является карикатурой или сатирой на зазнавшихся богачей. Например, она искренне сочувствует и по зову сердца помогает бедным, не ожидая от них высокой чистоты духа (в отличие от персонажей того же Диккенса): “Emma had no romantic expectations of extraordinary virtue from those for whom education had done so little”.
Иногда Эмме свойственно подсознательное поведение: она закрывает глаза на неприятные вещи (“Emma felt the bad taste of her friend, but let it pass”) и принимает желаемое за действительное (“Emma chose to think that…”). В другие моменты она проявляет высокий уровень самоанализа и саморефлексии: досконально разбирается в своих чувствах к Фрэнку Черчиллю, выносит моральную оценку самой себе: “There were moments of self-examination in which her conscience could not quite acquit her”, не позволяет себе судить неприятную женщину по первой встрече: “Emma would not allow herself entirely to form an opinion of the lady”.
Да и в романе в целом постоянно проявляется радующее современный взгляд сочетание рационального и эмоционального интеллекта. Совет, который слегка помудревшая к концу романа Эмма дает Харриет: “Perhaps it will be wisest in you to check your feelings while you can: at any rate do not let them carry your far, unless you are persuaded of his liking you” за 200 лет нисколько не утратил актуальности, что выгодно отличает Остин от более поздних романтиков с их порывами неконтролируемых страстей (причем любовь непременно должна быть одна и на всю жизнь). Джейн Фэйрфакс воплощает примерно такой же подход к отношениям: неудачная влюбленность может случиться с каждым, но разумный человек не позволит ей искалечить себе всю жизнь (“A hasty and imprudent attachment may arise - but there is generally time to recover from it afterwards. … It can be only weak, irresolute characters (whose happiness must be always at the mercy of chance), who will suffer an unfortunate acquaintance to be an inconvenience, an oppression for ever”).
Следить за развитием собственно сюжета тоже на удивление интересно: он представляет собой череду misunderstandings, за которыми особенно приятно следить при втором прочтении, когда помнишь основные повороты (впечатление получается, как при повторном просмотре «Шестого чувства» или «Бойцовского клуба»). Остин искусно «приклеивает» читателя к точке зрения главной героини за счет повествования от якобы третьего лица, которое на самом деле первое. Мы послушно следим за событиями глазами Эммы, ослепленной своими сводническими планами, разделяем ее чувства и ожидания, а потом удивляемся вместе с ней; на самом же деле Остин разбросала по тексту мелкие детальки, указывающие на истинное положение вещей.
Это делает особенно ироничной ситуацию, когда муж сестры («зять!») предупреждает Эмму, что мистер Элтон может быть в нее влюблен: “she walked on, amusing herself in the consideration of the blunders which often arise from a partial knowledge of circumstances, of the mistakes which people of high pretensions to judgement are for ever falling into”; ясное дело, эта критика на самом деле актуальна для самой Эммы.
Ну и фирменная ирония Остин здесь, конечно, представлена в полной мере: «‘I have no hesitation in saying,’ replied Mr. Elton, though hesitating a good deal while he spoke…» Есть иронические описания диалогов с классическим британским understatement: «“Jane, you have never seen Mr. Elton; no wonder that you have such a curiosity to see him.” Jane’s curiosity did not appear of that absorbing nature as wholly to occupy her».
Иронична ситуация, что Эмма утешает подругу, вынужденную пропустить рождественский ужин, заверениями о том, как всем будет плохо и грустно без нее.
Юмористически показаны мысли Эммы, которая во всем видит подтверждение желаемой влюбленности мистера Элтона в Харриет (confirmation bias!): “… continual observation of how much [Mr. Elton] seemed attached! His air as he walked by the house, the very sitting of his hat, being all proof of how much he was in love”.
На месте и афоризмы: “One half of the world cannot understand the pleasures of the other”; “A very narrow income has a tendency to contract the mind, and sour the temper”; “Human nature is so well disposed towards those who are in interesting situations, that a young person, who either marries or dies, is sure of being kindly spoken of”. А вот заметка о знаменитой склонности британцев не проявлять чувств: «‘How d’ye do, George?’ and ‘John, how are you!’ succeeded in the true English style, burying under a calmness that seemed all but indifference the real attachment which would have led either of them if requisite, to do everything for the good of the other».
Встречается даже ирония над литературными штампами. Так, комментируя смерть стервозной миссис Черчиль, после которой о ней стали говорить с сочувствием, Остин ссылается на сатирические стихи Оливера Голдсмита: “Goldsmith tells us, that when lovely woman stoops to folly, she has nothing to do but to die; and when she stoops to be disagreeable, it is equally to be recommended as a clearer of ill-fame”.
В итоге получается прелестный ироничный роман, который хорошо читать дважды - или посмотреть сначала какую-нибудь экранизацию, а потом уже насладиться точеными конструкциями и мастерски развешанными «ружьями» Остин.
Во-первых, я лучше оценила знаменитый психологизм Джейн Остин.
Например, она мимоходом, но очень точно описывает два типа любви: любовь «снизу вверх» из благодарности (к человеку, который тебе сделал хорошее) и любовь «сверху вниз» а-ля Пигмалион (к человеку, которого ты сам облагодетельствовал). Это наблюдается и в браке (“[Mr. Weston’s second marriage] must give him the pleasantest proof of its being a great deal better to choose than to be chosen, to excite gratitude rather than to feel it”), и в дружбе, когда сравнивается отношение Эммы к ее бывшей гувернантке миссис Уэстон и к воспитаннице местной школы Харриет Смит: “Mrs. Weston was the object of a regard which had its basis in gratitude and esteem. Harriet would be loved as one to whom she could be useful. For Mrs. Weston there was nothing to be done; for Harriet everything”.
Портреты персонажей как всегда на уровне и отражают человеческие cognitive biases (“Mr. Woodhouse could never believe other people to be different from himself”), внутренню противоречивость (обожающий болеть иппохондрик Mr. Woodhouse “was enjoying a full flow of happy regrets and fearful affection with his daughter” - да здравствуют оксюмороны!) и роль подсознательного: “Mr. Woodhouse was rather agitated by such harsh reflections on his friend Perry, to whom he had in fact, though unconsciously, been attributing many of his own feelings and expressions”. Кстати, здесь тоже есть персонаж-снежинка (отец Эммы), у которого начинается нервная истерика от легкого снегопада (как теперь добраться домой в карете?) и который требует от дочери постоянного внимания и ухода, несовместимого с замужеством, а также постоянно придумывает себе и Эмме разные болезни и прочие проблемы (невольно думаешь, что все его беды от возможности жить припеваючи, ничего не делая). Но все остальные персонажи вполне адекватные, а поведение отца Эммы не воспринимается как норма, что выгодно отличает этот роман от «Мэнсфилд-парка», где таких невротиков больше половины персонажей.
Прекрасно передано и приятное, теплое чувство, когда поступаешь правильно и хвалишь себя за это: “…twofold complacency - the sense of pleasure and the sense of rendering justice, and [Emma] was determined that she would dislike [Jane Fairfax] no longer”. Далее в романе очень реалистично описано, почему Джейн бесит Эмму вопреки всем доводам рассудка (Джейн - умная, прекрасно воспитанная, genteel and accomplished), и это очень понятно и близко. Виной тому, во-первых, бестолковая и болтливая тетка, которая без конца хвалит Джейн, говорит о ней не переставая и чрезмерно заботится; во-вторых, сдержанность самой Джейн, которая не рвется делиться своими истинными мыслями и чувствами - что объясняется не только ее характером, но и ожидающей ее карьерой гувернантки, в отличие от богатой и независимой Эммы, которая первая леди на деревне и может не беспокоиться о чужом мнении.
Развитие чувств персонажей прекрасно описано в динамике, причем подсознательное (в том числе ревность) играет здесь важнейшую роль. В случае Эммы, например, нам показывают, как она по очереди разочаровывается в двух других мужчинах (один оказывается мелочным и мстительным, другой - неблагородным и невнимательным к чужим чувствам) и испытывает теплое чувство благодарности к мистеру Найтли; насколько важно для нее его мнение, как она ищет его одобрения и стремится исправиться в ответ на его критику; затем она начинает бояться потерять мистера Найтли как ежевечернего собеседника (ложная тревога насчет его влюбленности в Джейн Фэйрфакс), потом думает, что он вот-вот женится на другой и ревнует уже всерьез. Да и сама Эмма стремится «познать себя» и «вытащить на поверхность» всё, что до этого она чувствовала подспудно: To understand, thoroughly understand her own heart, was the first endeavor.
Главная героиня Эмма часто описывается теми же прилагательными, что Элизабет Беннет: playful и saucy. Но в более позднем романе Остин не стремится сделать героиню идеализированной версией себя, так что недостатки Эммы очевидны. Один из них - жуткий снобизм. Страшно читать, как она промывает Харриет мозги своими представлениями о высшем и низшем классе: например, употребляет слово clown, clownish («деревенщина») в отношении богатого и учтивого фермера мистера Мартина и называет отсутствие интонирования в разговоре (!) его серьезным недостатком. Даже поведение не менее богатых знакомых, не так сильно беспокоящихся о классовых различиях, вызывает у Эммы порицание: по ее мнению, “[Frank Churcill’s] indifference to a confusion of rank bordered too much on inelegance of mind”, а стремление мистера Найтли ходить пешком, а не ездить на карете «не пристало владельцу Downwell Abbey»; мысль о его браке с образованной, но бедной дворянкой Джейн Фэйрфакс кажется Эмме “shameful and degrading”. Разбогатевшим торговцам, по мнению Эммы, не место в высшем обществе деревни Хайбери: “The Coles were very respectable in their way, but they ought to be taught that it was not for them to arrange the terms on which the superior families would visit them.”
Когда Эмма берет себе в подруги глупенькую 17-летнюю Харриет Смит, живущую при школе для девочек, автор с помощью лексических средств - артиклей и местоимений - демонстрирует, что Харриет для Эммы - практически неодушевленный предмет: “A Harriet Smith, therefore, one whom she could summon at any time to a walk, would be a valuable addition to her privileges”; “Harriet Smith was… exactly the something which her home required”.
При этом Эмма не является карикатурой или сатирой на зазнавшихся богачей. Например, она искренне сочувствует и по зову сердца помогает бедным, не ожидая от них высокой чистоты духа (в отличие от персонажей того же Диккенса): “Emma had no romantic expectations of extraordinary virtue from those for whom education had done so little”.
Иногда Эмме свойственно подсознательное поведение: она закрывает глаза на неприятные вещи (“Emma felt the bad taste of her friend, but let it pass”) и принимает желаемое за действительное (“Emma chose to think that…”). В другие моменты она проявляет высокий уровень самоанализа и саморефлексии: досконально разбирается в своих чувствах к Фрэнку Черчиллю, выносит моральную оценку самой себе: “There were moments of self-examination in which her conscience could not quite acquit her”, не позволяет себе судить неприятную женщину по первой встрече: “Emma would not allow herself entirely to form an opinion of the lady”.
Да и в романе в целом постоянно проявляется радующее современный взгляд сочетание рационального и эмоционального интеллекта. Совет, который слегка помудревшая к концу романа Эмма дает Харриет: “Perhaps it will be wisest in you to check your feelings while you can: at any rate do not let them carry your far, unless you are persuaded of his liking you” за 200 лет нисколько не утратил актуальности, что выгодно отличает Остин от более поздних романтиков с их порывами неконтролируемых страстей (причем любовь непременно должна быть одна и на всю жизнь). Джейн Фэйрфакс воплощает примерно такой же подход к отношениям: неудачная влюбленность может случиться с каждым, но разумный человек не позволит ей искалечить себе всю жизнь (“A hasty and imprudent attachment may arise - but there is generally time to recover from it afterwards. … It can be only weak, irresolute characters (whose happiness must be always at the mercy of chance), who will suffer an unfortunate acquaintance to be an inconvenience, an oppression for ever”).
Следить за развитием собственно сюжета тоже на удивление интересно: он представляет собой череду misunderstandings, за которыми особенно приятно следить при втором прочтении, когда помнишь основные повороты (впечатление получается, как при повторном просмотре «Шестого чувства» или «Бойцовского клуба»). Остин искусно «приклеивает» читателя к точке зрения главной героини за счет повествования от якобы третьего лица, которое на самом деле первое. Мы послушно следим за событиями глазами Эммы, ослепленной своими сводническими планами, разделяем ее чувства и ожидания, а потом удивляемся вместе с ней; на самом же деле Остин разбросала по тексту мелкие детальки, указывающие на истинное положение вещей.
Это делает особенно ироничной ситуацию, когда муж сестры («зять!») предупреждает Эмму, что мистер Элтон может быть в нее влюблен: “she walked on, amusing herself in the consideration of the blunders which often arise from a partial knowledge of circumstances, of the mistakes which people of high pretensions to judgement are for ever falling into”; ясное дело, эта критика на самом деле актуальна для самой Эммы.
Ну и фирменная ирония Остин здесь, конечно, представлена в полной мере: «‘I have no hesitation in saying,’ replied Mr. Elton, though hesitating a good deal while he spoke…» Есть иронические описания диалогов с классическим британским understatement: «“Jane, you have never seen Mr. Elton; no wonder that you have such a curiosity to see him.” Jane’s curiosity did not appear of that absorbing nature as wholly to occupy her».
Иронична ситуация, что Эмма утешает подругу, вынужденную пропустить рождественский ужин, заверениями о том, как всем будет плохо и грустно без нее.
Юмористически показаны мысли Эммы, которая во всем видит подтверждение желаемой влюбленности мистера Элтона в Харриет (confirmation bias!): “… continual observation of how much [Mr. Elton] seemed attached! His air as he walked by the house, the very sitting of his hat, being all proof of how much he was in love”.
На месте и афоризмы: “One half of the world cannot understand the pleasures of the other”; “A very narrow income has a tendency to contract the mind, and sour the temper”; “Human nature is so well disposed towards those who are in interesting situations, that a young person, who either marries or dies, is sure of being kindly spoken of”. А вот заметка о знаменитой склонности британцев не проявлять чувств: «‘How d’ye do, George?’ and ‘John, how are you!’ succeeded in the true English style, burying under a calmness that seemed all but indifference the real attachment which would have led either of them if requisite, to do everything for the good of the other».
Встречается даже ирония над литературными штампами. Так, комментируя смерть стервозной миссис Черчиль, после которой о ней стали говорить с сочувствием, Остин ссылается на сатирические стихи Оливера Голдсмита: “Goldsmith tells us, that when lovely woman stoops to folly, she has nothing to do but to die; and when she stoops to be disagreeable, it is equally to be recommended as a clearer of ill-fame”.
В итоге получается прелестный ироничный роман, который хорошо читать дважды - или посмотреть сначала какую-нибудь экранизацию, а потом уже насладиться точеными конструкциями и мастерски развешанными «ружьями» Остин.