Долина Гудзона
В Америке очень здорово поставлено музейное дело. Здесь никто не рассчитывает на то, что посетитель будет искушённым или хотя бы немного образованным. Наоборот, местный музейный работник представляет, что его клиент ни черта не знает, но его надо непременно заинтересовать имеющимися артефактами. Поэтому представляя коллекцию, этот куратор обязательно пристроит к месту смешную историю, отсылку к современности, видео из ютьюба, возможность потрогать/нажать/сковырнуть или даже нанятых актёров в качестве экскурсоводов. Самые скучные вещи становятся кином в жанре экшн.
На этой неделе я присоединилась к Ламину в его поездках в Сонную Лощину (Sleepy Hollow). Пока он сидел в архивах Рокфеллера, я выяснила, что последние недурно там обосновались, скупив гектары земли, лишь бы никто рядом не вздумал строиться и загораживать им чудный вид на Гудзон. В их родовое поместье я не рискнула идти (два с половиной часа с ребенком вверх и вниз по этажам пока не для меня), зато добротно ознакомилась с другими достопримечательностями Hudson Valley.
Очень понятная карта сразу объяснила мне, что, когда и как можно посмотреть. Я бы мечтала, чтобы такие же вменяемые инструкции были в других музеях мира. Я, правда, также выяснила, что до половины этих мест можно добраться только на машине. Но, как мы помним, Америка - страна несуетливая, земли много, всюду далеко. Места эти были, в основном, про Вашингтона Ирвинга, упомянутых выше Рокфелеров и богатых работорговцев Филлипс. С последними я рискнула ознакомиться.
От них осталась аутентичная ферма и восстановленная по чертежам мельница. Вроде как ничего особенного, а за два часа передо мной развернулся целый мир. Тёмнокожая женщина в историческом костюме выпукло обрисовала, как голландец Филлипсе скупил тучу земли вдоль Гудзона на север от Манхеттена, своевременно присягнул англичанам, сменил фамилию на Филлипс и начал популярную в те времена (да и позднее) трёхстороннюю торговлю. В Африке он покупал рабов, те бесплатно работали на его фермах в Нью-Йорке и плантациях на Ямайке. Фермы поизводили муку и масло, которые перевозились морем на Карибы, где их продавали. С острова везли тростниковый сахар и продавали его в европейцам. На вырученные деньги покупали рабов и т.д. Филлипс этот был крупнейшим работорговцем своего времени и промышлял этим делом даже в те времена, когда рабство было запрещенно. Если в средней американской семье того времени нормой считалось иметь 2-3 невольника, то у Филлипса только на этой ферме работало 23 человека.
Работали они шесть дней в неделю кроме воскресенья, т.к. голландцы Филлипсе чтили бога (какая ирония). На этой ферме в один момент могли быть рабы, говорящие на 20-ти разных языках, согласно месту, откуда их привезли. Это не были покорные люди. Они бунтовали - их били. Они бежали - их продавали в другие места. Хотя бежать особо было некуда: кругом лес и такие же фермы белых. Убивать раба было не выгодно. Раб стоил дорого, раб шёл в списках собственности впереди скота и инвентаря. Сильно бить раба тоже не имело смысла, т.к. тогда он не выходил на работу. Заставить их можно было другим способом: многим из рабов разрешалось заводить семьи, в которых рождались дети. И этих детей угрожали продать в другой дом, если раб-родитель не будет работать хорошо. Работать хорошо означало 14-16 часовой физический труд в день, после чего ещё нужно было заниматься собственным огородом, т.к. рабов не кормили. Это была невыносимая жизнь, и мне понравилось как экскурсовод осаждала попытки белых экскурсантов прокомментировать, что времена мол такие были, рабами владели все. "Не все, - сказала она. У людей тогда был выбор". К счастью, последние из американских Филлипсе прогадали, примкнув на сторону англичан во время войны за независимость, и потеряли все свои земли.
Экскурсия была так хорошо организована, что Лука успел осмотреть дом хозяина, мельницу, амбар и лечебницу, ни разу не пискнув. Окрылённая успехом, я поползла с коляской вверх по скале смотреть на витражи Шагала. Дорога меня почти прикончила, если бы не его божественные окна, обрушившиеся на меня в конце. Они стоили не одного такого подъёма. Пока я там была, думала, какое счастье, что художник может быть признан при жизни, и какое счастье, что у богатых людей бывает вкус и воля оставить что-то стоящее после себя. Union Church of Pocantico Hills тому пример. Снимать там, увы, было нельзя. Да и не передаст никакая фотография тот магический свет. Я всем бы рекомендовала съездить Сонную Лощину хотя бы только за этим.
В этот раз я ещё успела спуститься к реке, которая произвела на меня самое приятное впечатление. Кто бы мог подумать, что несколько лет назад здесь умирала рыба, а сегодня эту воду можно чуть ли не пить.
Я очень надеюсь, что приеду сюда ещё раз в сентябре и посмотрю на реку из садов Kykuit.
На этой неделе я присоединилась к Ламину в его поездках в Сонную Лощину (Sleepy Hollow). Пока он сидел в архивах Рокфеллера, я выяснила, что последние недурно там обосновались, скупив гектары земли, лишь бы никто рядом не вздумал строиться и загораживать им чудный вид на Гудзон. В их родовое поместье я не рискнула идти (два с половиной часа с ребенком вверх и вниз по этажам пока не для меня), зато добротно ознакомилась с другими достопримечательностями Hudson Valley.
Очень понятная карта сразу объяснила мне, что, когда и как можно посмотреть. Я бы мечтала, чтобы такие же вменяемые инструкции были в других музеях мира. Я, правда, также выяснила, что до половины этих мест можно добраться только на машине. Но, как мы помним, Америка - страна несуетливая, земли много, всюду далеко. Места эти были, в основном, про Вашингтона Ирвинга, упомянутых выше Рокфелеров и богатых работорговцев Филлипс. С последними я рискнула ознакомиться.
От них осталась аутентичная ферма и восстановленная по чертежам мельница. Вроде как ничего особенного, а за два часа передо мной развернулся целый мир. Тёмнокожая женщина в историческом костюме выпукло обрисовала, как голландец Филлипсе скупил тучу земли вдоль Гудзона на север от Манхеттена, своевременно присягнул англичанам, сменил фамилию на Филлипс и начал популярную в те времена (да и позднее) трёхстороннюю торговлю. В Африке он покупал рабов, те бесплатно работали на его фермах в Нью-Йорке и плантациях на Ямайке. Фермы поизводили муку и масло, которые перевозились морем на Карибы, где их продавали. С острова везли тростниковый сахар и продавали его в европейцам. На вырученные деньги покупали рабов и т.д. Филлипс этот был крупнейшим работорговцем своего времени и промышлял этим делом даже в те времена, когда рабство было запрещенно. Если в средней американской семье того времени нормой считалось иметь 2-3 невольника, то у Филлипса только на этой ферме работало 23 человека.
Работали они шесть дней в неделю кроме воскресенья, т.к. голландцы Филлипсе чтили бога (какая ирония). На этой ферме в один момент могли быть рабы, говорящие на 20-ти разных языках, согласно месту, откуда их привезли. Это не были покорные люди. Они бунтовали - их били. Они бежали - их продавали в другие места. Хотя бежать особо было некуда: кругом лес и такие же фермы белых. Убивать раба было не выгодно. Раб стоил дорого, раб шёл в списках собственности впереди скота и инвентаря. Сильно бить раба тоже не имело смысла, т.к. тогда он не выходил на работу. Заставить их можно было другим способом: многим из рабов разрешалось заводить семьи, в которых рождались дети. И этих детей угрожали продать в другой дом, если раб-родитель не будет работать хорошо. Работать хорошо означало 14-16 часовой физический труд в день, после чего ещё нужно было заниматься собственным огородом, т.к. рабов не кормили. Это была невыносимая жизнь, и мне понравилось как экскурсовод осаждала попытки белых экскурсантов прокомментировать, что времена мол такие были, рабами владели все. "Не все, - сказала она. У людей тогда был выбор". К счастью, последние из американских Филлипсе прогадали, примкнув на сторону англичан во время войны за независимость, и потеряли все свои земли.
Экскурсия была так хорошо организована, что Лука успел осмотреть дом хозяина, мельницу, амбар и лечебницу, ни разу не пискнув. Окрылённая успехом, я поползла с коляской вверх по скале смотреть на витражи Шагала. Дорога меня почти прикончила, если бы не его божественные окна, обрушившиеся на меня в конце. Они стоили не одного такого подъёма. Пока я там была, думала, какое счастье, что художник может быть признан при жизни, и какое счастье, что у богатых людей бывает вкус и воля оставить что-то стоящее после себя. Union Church of Pocantico Hills тому пример. Снимать там, увы, было нельзя. Да и не передаст никакая фотография тот магический свет. Я всем бы рекомендовала съездить Сонную Лощину хотя бы только за этим.
В этот раз я ещё успела спуститься к реке, которая произвела на меня самое приятное впечатление. Кто бы мог подумать, что несколько лет назад здесь умирала рыба, а сегодня эту воду можно чуть ли не пить.
Я очень надеюсь, что приеду сюда ещё раз в сентябре и посмотрю на реку из садов Kykuit.