Бывают дети-подарки 4
Часть четвертая.
В которой героиня летит к морю и солнцу, и на сцене появляется Ассоль.
Мне хотелось рассказывать свою историю подробно и по порядку, но, видимо, она другая, непоследовательная, и я буду писать так, как пишется.
В понедельник фейсбук напомнил мне, что ровно 3 года назад я прожила один из тех дней, которые потом помнишь всю жизнь, мало того, я так часто мысленно возвращалась в него, что кажется продумала и сочинила все его мельчайшие подробности, пора написать о прожитом и пойти дальше.
С Ассоль мы познакомились на форуме Лены Даниловой, когда ее Машке было полтора года, а Сане - пару месяцев. Я долго думала, что «ассоль» - просто ник и еще удивлялась, что она - огонь, движение, порыв, страсть и сила - выбрала себе такое романтичное имя. Потом оказалось, что выбрал все же папа, и она на самом деле - Ассоль. И даже имя ей вполне подходит, потому что «невозможное - возможно», это не только про Алые паруса, но и про нее. А еще она очень красивая - такой классической, древнегреческой красотой, знакомишься и сразу же жалеешь, что ты не режиссер, который как раз затеял кастинг к постановке Софокла.
Об Ассоль невозможно рассказать так, что бы быть довольным своим рассказом: ее слишком много и она слишком разная. Каждый раз, когда мы встречались, мне казалось, что я нахожусь в самом эпицентре некоей стихии и все, что я могу сделать - стараться не сопротивляться, не теряя при этом рассудок.
Ну и, конечно, у Ассоль огромное сердце: уж если она кого-то любит (а мне пару раз повезло), то спасет вне зависимости от твоего желания, природных условий и социальных катастроф.
Через несколько дней после того, как узнала диагноз, я позвонила Ассоль, ведь она - тот самый специалист по питанию, которому верю. Я просила совет по поводу диеты - получила ровно то, что было нужно: мне велели срочно все бросать и лететь к ней. Я, конечно, не послушалась.
Через день Ассоль позвонила сообщить, что к ее требованию присоединяется и Лена Макарова, которая не просто считает, что мне нужно лечится в Израиле, но и нашла врача и больницу.
Так как я ужасно упрямая, еще месяца полтора у меня получалось сопротивляться, но когда к этому хору присоединилась и лучшая подруга Наташка, я сдалась, и в конце февраля 2015 года таки ступила на землю благословенную землю израильскую.
В Хайфу я добралась уже заполночь. Выйдя из поезда в темноту южной февральской ночи и услышав шум Средиземного моря, я пошла к нему «здороваться». Это у меня какая-то навязчивая идея, доставшаяся в наследство от далеких первобытных предков: я вечно в новых местах ищу водные источники для официально приветствия. Пафосно подойти не получилось, чертыхаясь, я протащила по пляжу свой чемодан и замерла у воды. Море меня тут же обдало холодной волной, превратив из романтичной девушки с развивающимися на ветру волосами в ожидании ответа стихии в некое подобие мокрой курицы на пустом пляже. Пришлось лезть купаться.
К Ассоль я приехала в какое-то абсолютно неприличное время - мокрая, замерзшая и счастливая. Она ждала меня, коротая время за «Седьмой печатью» и бутылкой водки. В этом месте Вы можете подумать об Ассоль плохо. Не думайте:) Все было очень уместно - и Бергман и алкоголь. Нам было о чем поговорить и о чем помолчать, до моей болезни мы так и не добрались, но ночь пролетела незаметно. С утра проснувшись, освободившись от кошек (их было две и спать они часто ходили ко мне: девочек из кровати выселили, а кошки так просто не сдаются), я отправилась в Тель-Авив, госпиталь Ихилов, где в меня тыкали иголки, вливали какие-то лекарства и засовывали в различные аппараты. В перерыве ходила гулять на Средиземное море, слушала волны, смотрела на пробегающих мимо горожан, играющих в песке детей, и думала, что все уже позади, что само море и солнце излечили меня, что все эта история с онкологическим диагнозом - какое-то недоразумение, случайность из-за которой я вновь приехала в Израиль и собственно, само море и люди позвали меня, ну просто таким образом.
Вернувшись в Хайфу я обнаружила у Ассоль в гостях Лену Макарову, Сережу, лучшего в мире клоуна Федю и Лизу с Машкой. Лето, море, танцующая без конца Машка, шутки Феди истории от Лены, сила Ассоль, сказки Сережи, все это было так мало реально и неожиданно, что о цели моего путешествия я забыла окончательно и погрузилась в блаженное состояние острого проживания момента, когда чувствуешь, что жив, и жизнь хороша.
К тому времени (к 37 годамJ) я уже поняла, что в сложной жизненной ситуации, когда сил справиться просто нет, мне обязательно нужны декорации, которые будут придавать всему происходящему флер «истории, в которую вдруг попал», кинофильма, сновидения, и узнавала это состояние с двойственным чувством, где-то внутри догадываясь, что до хэппиэнда далеко, но надеясь.
Через пару дней пришло время ехать в Ихилов за результатами обследований. К этому времени я как-то окончательно уверовала, что еду, что бы услышать: «вы практически здоровы, ничего делать не надо».
Ассоль одну меня отпустить отказалась наотрез и мы отправились вместе.
Так как со временем года мы не определились, то оделись каждая в соответствии со своими представлениями о сезоне. Ассоль была практически в мехах, я - в летнем платье в фиолетовых цветах. Я вообще старалась в тот приезд ходить в ярких платьях, таким образом наколдовывая себе персональную весну и жизненные силы.
Фото сделано в кафе на пляже в Хайфе в ожидании поезда.
В клинику я в итоге попала благодаря международной компании, занимающейся медицинским туризмом и у меня был прекрасный сопровождающий - Аркадий, который честно делал все, чтобы оптимизировать время пребывания в стране и договориться о всех встречах с врачами. Аккуратный, точный, вежливый и предусмотрительный он здорово упрощал мне жизнь.
С Аркадием мы встретились в клинике и отправились втроем к онкологине, которая должна была огласить приговор.
Я зашла в большой светлый кабинет, в центре которого за идеально чистым и пустым столом сидела женщина в идеальном свитере, с неправдоподобно ровной прической, в очках в стильной тонкой оправе и пронзительным взглядом. Она кивком приветствовала нас и предложила сесть, ни тени улыбки не мелькнуло в ее идеальных глазах. И тут я почувствовала на себе, что такое «натянутые как струна нервы», мне нужен был ответ, хоть слово, хоть намек… А она чеканила вопросы про мою родословную, болезни детства, количество детей и вредные привычки. Я отвечала максимально односложно, боясь, что любое лишнее слово может вызвать истерику. По сторонам от меня, застывшие в виде древних изваяний, сидели Ассоль и Аркадий. А профессор печатала и печатала… Я никак не могла отвести взгляд от ее быстро бегающих по клавиатуре пальцев и ее перстень, стилизованный под вязанье будет преследовать меня до судного дняJ
Казалось, что все это длится вечность, и если мне наконец-то не скажут ответы, я просто встану и швырну стул, на котором сижу, в окно. И тут она поднимает голову и спокойно говорит: «Мне жаль, у вас - аденакарцинома….» Дальше я уже не слушаю. Это все какой-то ужасный обман. Как рак? Я же прилетела в Израиль, и море было, и Ассоль, и Лена, я же уже «договорилась», что это ошибка….
Я понимаю, что врач продолжает говорить о каких-то сценариях лечения, но я это уже совсем не важно. Все, что я хочу - домой. К березкам (интересно, это какая-то генетическая память? В критические моменты вспоминать про «березки», хорошо матрешек не было).
Она говорит… говорит.. Но тут я встаю, и собрав в кулак всю волю, что бы не разрыдаться перед этой холодной рыбиной сообщаю: «Спасибо, я больше не нуждаюсь в услугах клиники. Я еду домой». Минутная пауза… Аркадий на несколько секунд теряется, а потом начинает говорить мне что-то про лучшего в мире хирурга, который ждет меня через три дня на прием, и вот мол тогда…
Три дня? Через 3 часа я буду в аэропорту! Я прямо сейчас звоню Косте, он берет билеты на ближайший рейс - я буду дома сегодня!
Видимо, Ассоль что-то прочитала в моих глазах в этот момент, потому что она каким-то образом оказалась у входной двери и громко объявила (уж не помню на каком языке, но поняли все), что с хирургом мы будем говорить прямо сейчас, и пока нам это не устроят из этого кабинета никто не выйдет. При этом она, и так достаточно высокая женщина, вдруг непостижимо увеличилась в размерах ( я вспомнила тот самый момент в фильме, когда Гендельф вдруг вырастает перед Бильбо и почувствовала себя отнюдь не магом). Подействовало не только на меня, так как Аркадий понимающе кивнул и начал названивать куда-то, и даже в глазах у нашей «железной леди от медицины» мелькнул огонек интереса и заплясали искры смеха, хотя ничто более не выдавало ее оживления. Думаю, ее кабинет видел много разных реакций.
Киношная решительность Ассоль , моя излишняя драматизация происходящего, невозмутимость госпожи профессора и острое желания Аркадия всех спасти придавали всей сцене налет фарса и киноматографичности, что и вернуло меня на землю, и я поспешила дать Ассоль честное слово, что встречусь с хирургом до возвращения домой. В этот самый момент Аркадий сообщил, что договорился о встрече через 3 часа. Ассоль взяла с меня обещание, что я вернусь с ней обратно и мы пошли гулять… Я слабо помню эту прогулку: какое-то кафе, почему-то магазин каллиграфии, вроде бы пляж…. Кажется, Ассоль что-то говорила. Или я? Так или иначе, время прошло, и мы снова стояли перед Аркадием в холе клиники. К этому времени я уже пришла в себя, но выглядела, судя по осторожным взглядам моих спутников, не вполне адекватной. Дальше было победное шествие Ассоль сквозь клинику, к этому моменту она окончательно приняла решение меня спасти, и ничто на свете не смогло бы удержать ее от этого решения. В своих мехах, высоко подняв голову и расправив плечи, она летела вперед, а невысокий и достаточно субтильный Аркадий распахивал перед ней двери. Очевидно, он переживал за имущество больницы, так как любая вовремя не открытая дверь была бы испепелена взглядом Ассоль. Я в своем дурацком платье в цветочек семенила чуть позади и наслаждалась полной иллюзией того, как Ассоль открывает двери взглядом. Распахнулась очередная, и неожиданно бесконечные лабиринты коридоров закончились, повеяло воздухом и простором. Напротив нас было окно во всю стену с видом на огни ночного Тель-Авива, а перед окном человек, одного взгляда на которого мне хватило, что бы понять, что я готова на любые его предложения.
Тем не менее, не снижая скорости, мы прошествовали к стильном столу в стиле хай-тек (Ассоль потом еще рассказывала про лампы в форме сперматозоидов, но это я уже не помню), решительно уселись перед Даном Гриссаро (так зовут хирурга) и в полном молчании уставились на него, ожидая неизвестно чего.
«Ну и кто из Вас пациент?»- спросил мистер Гриссаро нас после нескольких секунд молчания, - «судя по диагнозу, не Аркадий». Тут мы заговорили все втроем и на трех разных языках, но нас поняли, услышали, успокоили. Мне казалось, что передо мной сидит человек, которого я могу описать, как смесь Доктора Хауса с Патриком Джейном, если Вы смотрели эти сериалы.Моя абсолютная вера с первого взгляда в профессионализм этого человека вместе с каким-то безграничным обаянием, от которого мгновенно становится тепло и спокойно. Через пол часа мы уже обговорили все нюансы, и договорились, что я вернусь спустя неделю, 8 марта меня прооперируют, но это будет просто диагностическая операция, то, что должны были сделать еще в декабре, если бы подозревали онкологию.
Осталось только позвонить Косте, сообщить, сколько денег ему нужно найти за пару дней и попросить взять таки мне билет домой, что бы через неделю вернутся на землю обетованную уже вместе.
А когда мы, уже поздно вечером вошли домой к Ассоль, выяснилось, что к ней приехал Игорь Борисович Чарковский. Не застав никого дома, он залез через балкон второго этажа (ну а как еще поступают восьмидесятилетние старцы в таких ситуациях?), чтобы оставить девочкам гостинцы, а Ассоль - записку. Я думаю, не нужно уточнять, что на следующий день я уже ныряла и снова верила, что все будет хорошо.