Зимние забавы или Вот мчится тройка…
Какой русский не знает знаменитый гоголевский пассаж про русскую тройку? Вслед за именитым русским писателем немало других, менее известных, посвящали свои восторженные, порой ностальгические, строки этому исконно русскому развлечению: «Снег, снег и снег… Лишь только установится зима, по первопутку, там и сям, на окраинах города, зазвенят бубенчики: это лихо мчится тройка удалая.
Дуги расписные,
Вожжи на отлете,
Кони на разлете.
Полетели птицей
С красной царь-девицей!
Коренная лошадь, рысак, борзо бежит рысью, а пристяжные, закинув головы винтом, по сторонам, скачут аллюром…»
Самокиш Н. Тройка.
Русская тройка стала своеобразным символом русской удали, безудержной радости и в то же время мятущейся загадочной русской души. В Петербурге, где всегда было немало богатых людей, где проживались доходы со всевозможных имений, заложенных и незаложенных, русская тройка представляла собой «необходимую принадлежность веселых людей, «золотой молодежи» и баловней судьбы, прожигающих жизнь в свое удовольствие». Поездки за город на тройках на пикники, в которых «для большей светскости» принимали участие дамы и барышни, были в большой моде. Мужчины в енотовых шубах и бобровых шапках, а дамы в меховых ротондах. Бойкие разговоры, хохот…
Грузинский П. Масленица.
С каким нетерпением ждали жители северной столицы появления санной дороги, чтобы тут же устремиться за город, на Острова. Некоторые любители отправлялись кататься в санной упряжке сейчас же после завтрака. Но особенно многолюдно становилось на Елагином острове и на Стрелке между тремя и четырьмя часами дня. Среди катающихся были и представители высшего общества, и известные артисты петербургских театров, а также много было иностранных артисток, желающих познакомиться с русской экзотикой. Говорили, что приезжие «этуали» испытывали «совсем особенное пристрастие к катанью на санях». Блиставшая когда-то в Петербурге опереточная примадонна Гортензия Шнейдер любила рассказывать, как однажды в дни расцвета Второй Империи, она попала на праздник при дворе Наполеона III, который, завидуя русским императорам, устроил близ Елисейского дворца искусственный «санный путь», приказав засыпать парковую аллею солью.
Заграничные красавицы-артистки, приезжавшие на гастроли в Россию зимой, считали своим долгом прокатиться на знаменитой русской тройке, о которой складывались легенды, а порой и просто небылицы. Рассказывали, что одна из французских артисток, «осмотрев Петербург и видевши все, кроме "la troika", захотела лицезреть экзотическую упряжку и испытать всю прелесть езды на ней, о чем много слышала в Париже от собратьев по искусству». Желание красавицы было исполнено, и на следующий день, к восьми часам вечера, тройка лихо подкатила к подъезду квартиры артистки. Парижанка, в роскошной ротонде, выпорхнула из дверей и… вмиг надула губки. "Это тройка?! Дюма говорит, что русская тройка из четырех лошадей!" И как не разубеждали ее в этом, француженка стояла на своем и твердо была убеждена, что ее хотели провести.
Кустодиев Б. Масленица.
Впрочем, те, кто хоть раз прокатились в санях знаменитой русской упряжки, забыть этого не могли. После катанья в первый раз в жизни на тройке, иностранки говорили, что «результатом быстрой езды в санях был в своем роде какой-то истерический экстаз». Знаменитая французская эстрадная певица Иветт Гильбер, впервые приехавшая в Петербург в декабре 1898 года, с удовольствием приняла предложение своих поклонников прокатиться на настоящей русской тройке.
Желая доставить максимум удовольствия своему кумиру, никогда даже не видавшую настоящей русской закладки, веселая компания велела нанять самую лихую из лихих троек. Кстати, стоило это удовольствие очень недешево, «но зато резвые "соколики" с честью поддержали реноме русской закладки».
Ночь была великолепная, луна сияла. Лошади были украшены красными лентами. На сиденье саней накинут роскошный персидский ковер. Медвежья полость свешивалась по сторонам, прикрывая собою ноги и колени седоков. «Эта тройка, действительно, дивная! Птицы, а не кони, несли нас во весь опор верст десять по направлению к Озеркам. Дух захватывало, и грудь как-то нервно сдавливало! Даже мы, привычные, и то ощущали что-то особенное, как будто и голова кружилась, и мороз по коже бежал - вовсе не от холода, так как все были в шубах, а от охватившего чувства, вследствие бешеной скачки!», - вспоминал участник чудной прогулки.
Пока тройка ехала через Неву, лошади бежали лениво, как будто разминали свои ноги. Вдали, во мгле, виднелись темные силуэты Петропавловской крепости.
"Эй, ямщик, валяй по всем трем!" - "Нельзя, барин, здесь быстрая езда запрещена! Вот скоро выедем за город! Ну, здесь можно!" - "Нажаривай с места прямо в карьер!" - "Эй, вы, любезные!" - крикнул ямщик на лошадей. Теперь он не правит, а священнодействует. Подобно виртуозу, ямщик иногда вдохновлялся своей ездой. Он выпустил вожжи из рук, нагнулся вперед, диким голосом гикнул - и тройка понеслась, понеслась, понеслась… "Браво, ямщик! Даже дух захватывает!" - "Невольно овладевает какое-то неведомое чувство!" - полушепотом говорит хорошенькая дамочка своему кавалеру». Тройка лихо неслась, вздымая после себя облака сверкающей снежной пыли. По сторонам мелькали деревья, покрытые снегом. И только звезды стояли неподвижно.
Миновав Александровский парк, тройка свернула на Каменноостровский проспект, который был особенно любим лихими ездоками. В Рождественские праздники, накануне Нового года Каменноостровский проспект - самая веселая улица в Петербурге. По ней то и дело мчались тройки, побрякивая бубенчиками. На Каменноостровском проспекте - театр и сад "Аквариум" с шикарным рестораном, затем Острова, где "Аркадия", «Крестовский», ледяные горы и прочее. Поскольку по Каменноостровскому проспекту ездили более интенсивно, чем по другим улицам, и ему больше доставалось от топота конских копыт, его приходилось и более основательно ремонтировать заново каждый год.
Но вернемся к рассказу о прогулке на тройке с французской знаменитостью: «Иветт Гильбер в то время, когда ухарский ямщик немного убавил ход, дабы разгоряченные кони не подхватили окончательно и не понесли, была бледна, полужива, ее побелевшие губы еле слышно шептали: "Pour l'amour de Dieu, assez, assez! Je n'en peux plus! Je n'en peux plus!" («Ради Бога! Хватит, хватит! Я больше не могу!»).
И, действительно, с французской артисткой от испытываемых сильных ощущений чуть было не сделался обморок. Затем, когда г-жа Гильбер, мало-помалу, стала свыкаться с ездой во весь дух, она созналась нам, что не в состоянии определенно передать то непонятное чувство, какое ее охватило. "Могу лишь сказать вам, господа, одно, что в эти минуты я жила без вас и без всего окружающего. Я уносилась куда-то ввысь, вдаль… это были единственные и исключительные минуты в моей жизни. Никогда не забуду этих странных моментов", - закончила все еще взволнованная француженка, которая не раз подымалась на воздушном шаре и все-таки не испытала в "необъятном пространстве" тех одуряющих чувств, какие вызывает в непривычных людях бешеная скачка лихой русской тройки».
Когда темнело и лошади уставали, особенно много упряжек направлялось в сторону загородных ресторанов и кафешантанов. На огонек сюда съезжался весь веселящийся Петербург - согреться и провести время у цыган, которые «с песнями встречали дорогих гостей». Антрепренеры загородных уголков потирали руки от удовольствия: "гость" на тройке - желанный гость. Он не ограничится пустяками, а счет его бальзамом польется на сердца господ рестораторов.
Юон К. У Яра.
…Проехала одна тройка, и только что замерли вдали бубенчики, как катит другая. А то сразу промчатся пять-шесть троек, вмещающих одну шумную компанию. «Подобно урагану, шумное, крикливое веселье оживит на мгновение пустынную улицу и затем снова все стихнет. Обыватель Петербургской стороны, обитающий в маленьких деревянных домиках, заслыша среди ночной тишины позвякивание бубенчиков, невольно подумает про себя: "Счастливые люди! Они и ночь превращают в день!». Прохожий, переходя через дорогу, спешит перебраться поскорее, чтобы не попасть под лошадей. "Счастливые люди! Понимают толк в жизни! - говорит он своему спутнику, как и он, пешком пробирающемуся с Петербургской стороны куда-то на Пески. "Знаю я этих гуляк! - ворчит угрюмый мизантроп. - Иной из них на другой день после катанья на тройке несет часы свои в ломбард - в залог. Бывает, что своего товарища оставляют в залог, чтобы уплатить счет в ресторане".
Лина Кавальери
Известная красавица, итальянская певица Лина Кавальери, не раз бывавшая в Петербурге и знавшая любимые русские увеселения не понаслышке, утверждала, что ничего подобного она никогда и нигде в мире не видела: «Полночь. Веселая жизнь в Петербурге только начинается. Я немного опасаюсь ночных прогулок среди снега и мороза, но закутанной по уши в меха можно ехать хоть всю ночь. Несколько мостов, покрытая снегом Нева, и перед нами уже мелькают электрические лампионы загородного ресторана. Ужин с музыкой - вещь чрезвычайно важная в Петербурге. Ни один хороший вечер без этого не обходится… И какие здесь желудки! Балыки, сиги, копченая рыба, икра, устрицы - и все это обильно орошенное вином и водкой. Но это лишь закуска. Затем следует самый ужин: стерлядь, жаркое, рябчики, фрукты… И за каждым столиком вы видите бутылку шампанского. Время от времени раздаются аплодисменты танцовщицам, акробатам, певицам… В 3 часа ночи концерт заканчивается, но еще долго в отдельных кабинетах раздается музыка и поют хоры. Затем начинается настоящий «танец рублей»… Сторублевые бумажки тают, как масло! Все жестикулируют, кричат, смеются - и так до четырех утра. …Парижская жизнь в сравнении с петербургской - просто детская игра!..»
Постепенно в городе лихую тройку вытеснил английский шорный выезд, более практичный, более дешевый и более безопасный… Из спортивных скачек на ипподроме тройку также исключили, посчитав езду вскачь истязанием животных. А когда-то на Неве по праздничным и воскресным дням происходили конные бега, которые обязательно заканчивались скачкой ухарских троек. Увы, уже в начале 20-го века тройка стала одним лишь воспоминанием давно минувших дней…
© Ольга Усова