Моя война: Убивая время в Ираке - часть 16 (+21)
Солдатские блоги в Ираке подвергаются проверке со стороны военных
Day to Day - 24 августа 2004 г. Военные принимают жесткие меры против блогов, написанных солдатами и морскими пехотинцами в Ираке, утверждая, что некоторые из них раскрывают конфиденциальную информацию. Критики говорят, что это попытка скрыть нелестную правду об американской оккупации. Об этом сообщает Eric Niiler из NPR. Блогер с псевдонимом CBFTW, дислоцированный недалеко от Мосула в составе 1-го батальона 23-го полка, говорит, что он начал свой блог My War, чтобы помочь бороться со скукой. «Я просто пишу о своем опыте» - говорит солдат. «Я почти выкладываю свой дневник в Интернет - вот и все». CBFTW говорит, что он избегает описания конфиденциальной информации, такой как возможности вооружений США, слабые стороны и графики. Но ранее в этом месяце командиры прочитали лекции CBFTW о нарушении оперативной безопасности. Два других популярных блога, которые ведут солдаты, недавно закрылись. Подполковник Пол Гастингс, представитель подразделения, которому принадлежит CBFTW, сказал, что блог солдата теперь должен просмотриваться его сержантом взвода и старшим офицером. В электронном письме в адрес NPR Хастингс сказал, что популярность блогов увеличила вероятность того, что солдаты могут непреднамеренно передать информацию опытным Интернет-врагам. Но некоторые критики обеспокоены тем, что военные пытаются заглушить инакомыслие со стороны войск на местах. «Я действительно думаю, что это гораздо меньше связано с оперативной безопасностью и засекреченными секретами, а больше связано с американской политикой и тем, как общество воспринимает войну все более неуверенно», - говорит Майкл О'Хэнлон, старший научный сотрудник Института Брукингса в Вашингтоне.
Конец связи ( Over and Out)
Вам когда-нибудь казалось, что вас обманули? - Последние слова Johnny Rotten на последнем концерте Sex Pistols, 1978 г.
Тогда я решил, что после интервью NPR будет разумным сохранить незаметность. Я подумал, что если армия узнает об этом, они, вероятно, разозлятся и закроют мой блог, поэтому я решил пойти дальше и сделать это за них, прежде чем они прикажут мне это сделать. Я брал каждый пост, который когда-либо записывал в блог, и размещал там цитату Джонни Роттена, и оставлял это так на пару недель. Мне нужно было ненадолго отдохнуть от всего блога. Теперь это становилось большей головной болью, чем чем-либо ещё. Люди, мешающие CB [автору] размещать посты - это те же люди, которые не давали ему покататься на стоянке Ральфа в свое время… это всё, что вам нужно знать о свободе и политике скейтбординга. - DL
(Комментарий написан и опубликован читателем.) Все знают
За все время, пока я был в Мосуле, я не встретил ни одного встроенного репортера, пока был там. Ни одного. И через пару дней после того, как я разместил в своем блоге запись о людях в черном, я наткнулся на сержанта из другого взвода, с которым я никогда раньше не разговаривал, он подошел ко мне и спросил, не был ли я тем парнем, который вёл блог, о котором все говорили. Я хотел сказать ему «нет», но в этот момент все знали, что я «тот парень», поэтому я сказал ему «да». Он протянул руку и сказал: «Я просто хочу поблагодарить тебя за то, что ты делаешь. Никто дома не знает, каково здесь, и ты рассказываешь эту историю за нас, и я просто хочу поблагодарить тебя за это». Я пожал ему руку и поблагодарил за то, что он поблагодарил меня. Затем он рассказал мне, как его друзья и семья все время спрашивают его, каково здесь, и он просто пересылает им мой веб-адрес и говорит: «Прочтите это, вот как здесь». И они отправили ему электронное письмо, чтобы сказать, что они шокированы и понятия не имеют, что здесь так. Затем он рассказал мне о своем отце, который является большим поклонником этого блога и следит за ним.
Мой отец тоже был шокирован, когда узнал о моем блоге. Он узнал об этом, когда слушал NPR в своей машине, и репортер сказал «армейский специалист Колби Баззелл». Мой отец сказал мне, что чуть не разбил свою машину, когда услышал это, и сразу понял, что это его сын, о котором они говорили, и что у него снова проблемы. Я не хотел, чтобы моя жена узнала о блоге так же, как мой отец, поэтому, когда блог начал привлекать внимание в газетах и журналах слева и справа, я решил пойти дальше и рассказать ей об этом. Она работает в крупной финансовой компании на Манхэттене, и я не хотел, чтобы коллега рассказывал ей, кто-то, кто мог бы подойти к ней, указывая на мою фотографию в Wall Street Journal («Рассказы армейского блоггера привлекают взгляды цензоров») - где я изображаю из себя задиру с АК-47 и сигаретой во рту - говоря «Эй, разве этот парень не твой муж?». (Что, конечно, они все делали, когда всё началось).
Перед засадой 4 августа я получал много электронных писем от людей, и я просто бегло просматривал их. У меня не было времени ответить на каждое из них лично, но я прочитал каждое письмо, которое было отправлено мне. Но затем, когда я разместил запись «Люди в черном», мой блог взорвался, как СВУ на Маршруте Тампа. Я получал электронные письма от людей со всех концов Соединенных Штатов, Европы, Канады, Южной Америки, а также от солдат в Кувейте, Афганистане и Ираке. Солдаты, которых я даже не знал, в FOB Marez писали мне по электронной почте. Охуеть, даже пилоты вертолетов, которые летали над нами во время миссий, писали мне электронные письма с благодарностью. Именно тогда я понял, что блог огромен, как только я начал получать электронную почту от пилотов вертолетов. Многие люди писали мне по электронной почте, говоря, что они слышали об этом сайте от кого-то другого, а затем, после того, как они его прочитали, теперь собирались написать по электронной почте всем, кто знал об этом, и эти люди затем сказали всем, что они знают об этом, и это просто полностью разошлось.
Большинство писем, которые я получал, были тем, что я называю «ободряюще похлопать по спине». Люди просто отправляли по электронной почте короткие сообщения типа «мы поддерживаем войска, ценим то, что вы там делаете», и благодарили меня за службу. Конечно, время от времени я получал что-то вроде: «Спасибо за службу, мне нравилось читать ваши статьи, пока вы не начали с плохих слов. Мне, например, жаль, что я больше не смогу читать о вашем опыте. Не лучше ли обратиться ко всем людям, а не к тем немногим, кто будет читать ваши статьи?». Я всегда игнорировал и удалял такие письма от людей. Ебать их. Если они не любят бранных слов, они могут пойти почитать чей-нибудь ебаный блог. Примерно за неделю до этого в задней части «Страйкера» во время конного патрулирования Spc. Каммингс спросил меня, знаю ли я что-нибудь о солдате в Мосуле, у которого есть блог. Мы с Хайби просто посмотрели друг на друга, и я спросил Каммингса, зачем это надо, и он сказал мне, что его родители написали ему по электронной почте, что они были заядлыми читателями блога, и спросили его, знает ли он, кто автор. Мы с Хайби просто рассмеялись, поэтому я рассказал все об этом Каммингсу, а он рассказал мне всё о том, как его отец сохраняет все записи, которые я пишу, в отдельный файл, и он все это просматривает и тщательно удаляет все ругательства и пошлость. языка, а затем передает его матери, чтобы она прочитала версию этого сайта без ненормативной лексики PG-13 (насилие) [Рейтинг PG-13 - американская шкала рейтинга, детям до 13 просмотр запрещен]. Он сказал мне, что это была очень трудная задача для его отца - удалить множество ненормативной лексики, которые встречаются в большинстве моих работ. Я сказал сержанту Хорроксу о моем блоге только потому, что он был моим соседом по комнате, и он начал подозревать, и знал что я дойду до беды, как только я начал тусоваться в интернет-кафе всё время, обновляя свой блог и отвечая на огромное количество электронных писем, которые я получал. Он спросил меня, почему я не сказал ему об этом раньше, и я сказал ему, что не хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом, потому что это было отчасти глупо, и я не хотел попасть в беду из-за этого. Он проверил блог и позже сказал мне, что считает мой блог хорошим делом, потому что он чувствовал, что в нём рассказывается наша история, поскольку СМИ чертовски уверены, что этого не было. Он написал своей сестре по электронной почте об этом веб-сайте, и после того, как она проверила его, она сказала ему, чтобы я «сохранил ненормативную лексику для фильма!». Она сделала то же самое, что и родители Каммингса, вычеркнула откровенную лексику из моего дерьма, чтобы ее десятилетний сын мог прочесть и получить хорошее представление о том, через что пришлось пройти его дяде в Ираке.
Электронные письма, которые я получал от людей, которые просили меня следить за своим языком, обычно заставляли меня хихикать, потому что, честно говоря, я даже не осознавал, что ругаюсь так много, как это было. Но иногда я получал электронное письмо, которое не заставляло меня смеяться, и которое рассматривало всё в перспективе. Как письмо, которое я получил от матери, потерявшей сына здесь, в Мосуле, за несколько дней до того, как он должен был вернуться домой на R&R. Она была направлена на мой сайт через пару дней после публикации «Люди в черном», и после прочтения моего сайта она отправила мне электронное письмо и поблагодарила меня за то, что я написал о том, что происходит, потому что, как она сказала: «Я читала много записей в тот день, и я почувствовала себя благословленной, в некотором роде утешенной, поскольку вы дали мне возможность взглянуть на то, что мой сын испытал в Мосуле». И она сказала: «Думаю, у тебя такие же мысли, как и у него. Я просто хотела поблагодарить тебя за то, что поделились таким образом. Бог действует через людей, возбуждая их сердца, и иногда люди даже не знают, как они помогают другим. Благодарю вас, молюсь за вашу безопасность и благополучное возвращение домой». Я прочитал её электронную почту, а потом просто сидел и смотрел на монитор компьютера, не зная, что сказать. Что вы скажете тому, кто потерял здесь сына? Не знаю, правильно я поступил или нет, наверное, нет, но я никогда не писал ей в ответ. Я не знал, что написать, но и никогда не забывал о ней.
GGGOOOAAALLL !!!
Теперь, когда я привязан к FOB и не могу уйти из-за моего глупого блога, мой взвод наконец получает задание, которое требует, чтобы мы оставались здесь, на FOB. Но не крутая миссия, как вышибание дверей и набег на подозреваемый террористический дом, а проклятый контрминометный наблюдательный пост, и не на OP Abrams, а прямо здесь в FOB Marez на водонапорной башне. Так как это была миссия на условиях FOB, я смог её выполнить. Мне повезло. Водонапорная башня здесь, в FOB Marez, имеет высоту около 4 этажей, и это огромный стальной шар, выкрашенный в серый цвет, на котором нарисованы нашивки нашего подразделения, а также 101-й и логотип Национальной гвардии Ирака.
Взвод разбивал OP на смены, туда приходили по 2 солдата одновременно, каждый всего на пару часов. Сегодня вечером были я и Pfc. Фриче. Там есть стальная лестница, которая ведет на вершину башни, и я первым поднялся на нее, и когда я добрался туда, я взглянул на захватывающий вид на Мосул, который ночью выглядел довольно красиво, для такого дерьма как это. Затем я заметил, что Фриче ещё не поднялся, поэтому оглянулся, чтобы посмотреть, почему чертовски долго ползет, и я увидел, что Фриче был только на полпути вверх по лестнице, но он замер и не двигался вообще . Я спросил его, что, черт возьми, происходит, и он сказал мне, что не хочет идти до самой вершины, потому что боится высоты.
О мой бог. Затем я спросил его, серьезно ли он настроен или просто наёбывает меня, и он сказал мне, что был полностью серьезен. Затем я сказал ему, чтобы он прекратил вести себя как слабак и продолжал лезть, и что здесь не так уж и плохо. Он снова сказал мне, что слишком напуган, чтобы подниматься выше, и спросил, может ли он затащить OP с того места, где он был, и я сказал ему, чтобы он прекратил прикалываться и поднял свою задницу на вершину. Он всё ещё не двигался, он продолжал смотреть в землю, поэтому я сказал ему перестать смотреть вниз и просто подниматься по лестнице, шаг за шагом. Он всё ещё не двигался, поэтому я снова крикнул ему, чтобы он поднял свою задницу сюда, и он медленно, шаг за шагом, добрался до вершины. Затем мы сели, и как только Фриче привык к тому, чтобы быть там наверху, и расслабился, мы оба сняли шлемы и безмятежно созерцали город. И я начал вспоминать то время, когда был штатским. Некоторое время я жил в Лос-Анджелесе. Случайными ночами я ходил в историческую обсерваторию Гриффита на Голливудских холмах (обычно на каком-то психотропном стимуляторе), и я сидел там долго и часами смотрел вниз на светящиеся огни, исходящие от городских улиц и зданий внизу. По какой-то причине мне всегда казалось, что Лос-Анджелес выглядит действительно круто с высоты птичьего полета.
Хорошо издалека, но далеко не хорошо (типа Мосула). Теперь, много лет спустя, я ограничен на какой-то ебаной водонапорной башне в Мосуле, Ирак (зуд стимуляторов, чтобы помочь мне справиться с скуки), взираю на ночные огни, исходящие от этого древнего исламского города, с парнем, который боится высоты. В Лос-Анджелесе я смотрел на этот город ночью и думал про себя: «Черт, интересно, сколько людей там занимается ёблей прямо сейчас?». В Ираке я смотрю на Мосул и думаю про себя: «Проклятье, мне интересно, сколько там припрятано АК-47, или интересно, сколько людей там хотели бы убить американца?».
Работа контрминометным OP в водонапорной башне очень похожа на работу сторожевой башни на Force Pro. Это отстой. Там нечего делать, кроме как стоять и смотреть на город и бороться со скукой изо всех сил. Вы всегда должны убедиться, что вы взяли с собой хотя бы одну полную пачку сигарет на башню. Вы попадаете в мир боли, если у вас кончится дым на сторожевой башне, потому что там абсолютно нечего делать, кроме как употреблять сигареты, вызывающие рак, дымить их одну за другой, пока ваши легкие не заболеют физически и вы не заболеете от слишком высокого токсичного уровня никотина, протекающего через ваш кровоток.
Думать о дерьме - также хороший способ оставаться начеку и проводить время на башне, я обычно трачу время на размышления о том, что, черт возьми, я буду делать с собой, когда выйду из армии, если эта мечта пойдет плохо и когда-нибудь закончится. Несмотря на то, что я провел здесь бесчисленное количество часов, размышляя об этом, я ещё не нашел хорошего ответа. Однажды вечером я попытался затуманить зрение, уставившись на город, и притвориться, будто снова смотрю на Лос-Анджелес, но у меня просто не получалось. Как бы я ни пытался притвориться, что я где-то ещё, я всё ещё был в Ираке. По ночам здесь, в Мосуле, вы можете услышать слабый лай отвратительных бродячих собак, доносящихся из города, и то и дело, всегда в одно и то же время, эти несколько жутковатые записи на арабском языке, воспроизводящиеся всеми этими дерьмовыми динамиками уровня Radio Shack. установленными на различных мечетях, беспорядочно разбросанных по Мосулу. Это как-то жутко слышать эти записи, когда некто монотонно читает стихи из Корана. Каждый раз, когда я слышу эти записи, меня поражает осознание того, что я нахожусь на другом конце планеты, вдали от дома, и что я чужой в действительно чужой стране. Как я уже говорил ранее, звук выстрелов также довольно часто слышен из города ночью. Время от времени вы также станете свидетелем взлетающих в воздух очередей зеленых трассеров. Когда это происходит, в этом нет ничего страшного. Через некоторое время это становится одной из тех вещей, которые вы просто принимаете и совершенно не думаете об этом.
Ещё одна вещь, которую я вспомнил о Лос-Анджелесе, произошла однажды в канун Нового года, когда я возвращался домой из скрытых баров, спрятанных в районе Los Feliz в Лос-Анджелесе, полностью пьяный, и я посмотрел на соседний сектор Лос-Анджелеса, и я помню, как слышал праздничные выстрелы в воздух. Иракцы и здесь шмаляют так же бездумно, но здесь это - каждую ебаную ночь. Религиозные праздники, день рождения Мухаммеда, день рождения Саддама, свадьбы, сладкие 16 лет, повышение по службе или просто адское отмечание чего-то выстрелами в воздух очередью из автоматов АК-47.
Ну, сегодня я просто отдыхал на водонапорной башне, зажигая очередную сигарету Майами от другой затухающей сигареты, которую я только что скурил, когда все внезапно налетели звуки выстрелов со всех концами города. Мы с Фриче смотрели друг на друга и гадали, что за херня происходит. Они были как бы везде. Далеко и близко, слева и справа, и здесь и там. Я подумал, черт возьми, что за херня происходит сегодня вечером?!?! Это что-то вроде сигнала или позывного для начала какой-то тотальной борьбы насмерть, святого джихада на FOB Марез или что-то в этом роде? Взрыв, взрыв, удар, удар. Итак, я начал считать все выстрелы, которые я слышал: один, два, три, четыре, пять, шесть… Наконец, через пару минут стрельба прекратилась. Я не мог сосчитать каждый выстрел, который я слышал, некоторые накладывались друг на друга, но окончательная неофициальная оценка, которую я получил, составила 67 выстрелов. Я помню, как некоторое время назад, может быть, пару месяцев назад, я был на сторожевой вышке 16, когда здесь был какой-то исламский праздник, типа Мухаммеда из дня рождения Корана, и той ночью было не так много праздничных выстрелов в воздухе как было сегодня вечером. Затем, у подножия моей башни, где была припаркована наша машина «Страйкер», сержант Блаф высунул голову из люка ТС и крикнул нам: «Эй, я только что слышал по радио, что Ирак победил! 1 - 0!». Святое дерьмо, верно. Я совсем забыл об этом. Продолжаются Олимпийские игры по футболу, и эти люди здесь столь же фанатичны, если не больше, к своей футбольной команде, чем к своей религии. А я думал, что фанаты Raiders плохие.
[21 августа 2004 сборная Ирака победила сборную Австралии 1-0, 24 августа 2004 проиграла Парагваю 1-3 и 27 августа 2004 проиграла Италии 0-1 в матче за 3-е место. В своей Группе D сборная Ирака заняла 1 место]
Posted by CBFTW on August 22, 2004 IQuit
Я написал «ГОЛ!»-статью на моём портативном компьютере, сохранил ее на диске, подошел к двери моего Первого сержанта и постучал в нее, чтобы сказать ему, что у меня есть запись в моем «блоге», которую он может прочитать. Не знаю почему, но я всегда чувствую себя ебаным мудаком, когда говорю слово «блог». Я могу сказать, что он был занят и что у него было более важное дерьмо, чем читать один из моих сообщений в блоге, как будто это моя домашняя работа по английскому. Именно тогда меня осенило, что всё это полная глупость. Вот мы, внутри какого-то FOB в расхуяренном Ираке, в окружении тысяч людей, которые хотели бы убить американцев, и я передаю то, что написал, на проверк, чтобы получить зеленый свет, прежде чем я смогу опубликовать это в Интернете. Я записывался пехотинцем в армию Соединенных Штатов, чья работа заключается в обнаружении, захвате и уничтожении несогласных сил, а не для роли писателя или подражателя Эрни Пайла. Тогда я сказал: «Знаешь, это отстой, я ухожу». Затем я передал диск своему первому сержанту, он поместил его в свой компьютер и начал читать. Я наблюдал за его реакцией на лице, когда он читал, временами он улыбался, а затем сохранял военную выправку и возвращался к лицу первого сержанта, и он сказал мне, что не видит проблем с OPSEC в том, что я написал вообще, а затем он позвал моего командира, капитана Робинсона, и он подошел, и он сделал то же самое, он прочитал это, и отчасти выдавил полуулыбку, но быстро повернул назад и затем согласился с первым сержантом, и он увидел ничего плохого в этом нет, и он быстро встал и ушел, потому что ему нужно было заняться более важными делами. Так что я пошел дальше и разместил эту запись в блоге, а вскоре после этого опубликовал там официальное заявление, что больше не пишу. Я решил официально вообще бросить писать, потому что я не был большим поклонником тратить время своих начальников на то, чтобы они проверяли все мои письма на предмет проблем, связанных с «OPSEC», прежде чем я размещу их во всемирной паутине. По крайней мере, я бы не стал там ничего писать….
Операция Черный Тайфун (Operation Black Typhoon)
Всем отрядам, всем отрядам, всем отрядам.
Это Томагавк Шесть.
Мы собираемся начать операцию «Черный тайфун».
Стреляй первым, стреляй метко, защищай невиновных и наказывай достойных.
Бог с нами.
[9 сентября 2004 года 3-я бригада 2-й пехотной дивизии (боевая группа бригады «Страйкер») и силы безопасности Ирака начали крупную военную операцию против Tall Afar. Боевые действия продолжались до 12 сентября 2004 г., когда правительство Турции заявило, что в результате боевых действий унесло жизни около 58 гражданских лиц из числа этнических туркмен, и потребовало прекратить военные операции, после чего мирным жителям, разбившим лагерь за пределами Tall Afar, было разрешено вернуться в свои дома]
Томагавк Шесть, ВЫХОД - Сообщение нашего командира батальона за несколько минут до начала операции «Operation Black Typhoon Tall Afar» было полностью взято под контроль повстанцами. Все мы ждали в наших «Страйкерах» в полном снаряжении у моторного парка, в нескольких минутах от выезда из FOB для проведения операции «Черный тайфун» в Талль Афар, когда это сообщение было передано по радио. Как только мы все услышали слова «Томагавк Шесть, ВЫХОД», я оглядел всех, кто находился в моем Страйкере, и понял, что он всех заряжает. Его послание вызвало у нас мурашки по коже, и всё, что вы могли слышать, это дикие возгласы кровожадных солдат внутри всех остальных «Страйкеров», которые стояли вокруг нас в ожидании выхода. Вероятно, здесь нет ни одного солдата, который бы не думал, что бог поместил нашего комбата на эту планету, чтобы вести людей в бой. Он такой вдохновляющий. Само послание было коротким и приятным, но оно смогло вдохновить всех нас, чтобы мы захотели выйти и «наказать достойных».
Я был за пулеметом М240, а командир отделения находился в другом заднем люке. Я немного нервничал из-за этого, потому что они заявили, что единственная дорога в Tall Afar [город в провинции Ниневия на северо-западе Ирака, в 63 км к западу от Мосула], кодовое название: маршрут Санта Фе, может была быть усилена СВУ, и что противник имел укрепленные позиции в 4 точках вдоль дороги. так что ожидайте попадания в засаду по пути туда. Нахуй это. Пока мы готовились к этой миссии в автопарке, по сети пришло сообщение: «Все станции в этой сети, это Томагавк Янки, перерыв. Имейте в виду, что Саперный элемент вступил в контакт, break [радиожаргон - BK (break) - передавайте в паузах моей передачи]. Они установили контакт с 6 - 10 индивидуумами как на восточной, так и на южной стороне трассы Санта-Фе, break. Они получили огонь и из стрелкового оружия, и из РПГ, break».
Вся поездка в Tall Afar была изрядно нервной, все время я думал, быстрее бы дохуярить туда, давай поторопимся, доберемся туда и покончим с этим. Когда мы подъехали к Tall Afar, около 02:00, мы остановили все машины на дороге, которая находилась на окраине города, и стали ждать. Над нами парил боевой самолет C-130 Spectre, оснащенный пушкой Гатлинга и 105-мм пушкой, поражающей цели. На заднем плане можно было слабо слышать бомбежку. Это был тихий грохот, и через несколько секунд вы услышите ещё один отзвук, затем ещё и ещё. Я посмотрел в ночное небо с наведенными на него NOD, чтобы увидеть, смогу ли я что-нибудь разобрать, и всё, что я мог видеть, это инфракрасный прожектор, падающий от кружащего боевого самолета. Задача второго взвода заключалась в обеспечении безопасности TOC ((tactical operations center - центра тактических операций).
Обычно мы паркуем наши «Страйкеры» вокруг и следим, чтобы на них не напали. Скучная работа, но её надо было кому-то делать. Добравшись до нужного места, мы спешились и заняли охрану на 360 градусов. К этому времени на Tall Afar вся смерть приходила сверху. Боевой корабль C130 Spectre нанес удар по Tall Afar и жестко бил по нему, с безостановочными бомбардировками. Я был удивлен, что по нему работает только один боевой корабль, мне показалось, что их там должна была быть как минимум дюжина, чтобы создать этот хаос. Беспрерывная бомбардировка. БУМ, БУМ, БУМ, БУМ !! Я снял M240 с крепления для штатива, и я, и мой AG, Spc. Бенитес, установили нашу пулеметную позицию у этого здания, поставил пулемет и направил M240 в сторону от города. Я знал, что это будет очень долгая ночь, поэтому поставил сумку с боеприпасами и использовал ее как табуретку, когда сел.
Шоу фейерверков происходил позади меня, и хотя я должен был сосредоточиться на сканировании своего сектора, я не мог не обернуться и взглянуть на бомбежку. Удивительно, как все в моем взводе постепенно превращались в профессиональных боевых фотографов по мере развертывания. Все достали свои цифровые фотоаппараты и начали производить ночную съемку. Если вы хотите заниматься боевой ночной фотографией, вот что вы делаете: снимаете NOD со своего шлема, подносите объектив камеры к окуляру NOD, и теперь у вашей камеры есть ночное видение. (Я научился этому трюку, когда был в Кувейте, и я так сфотографировал огни, которые загорались ночью от нефтеперерабатывающих заводов). Когда я добрался до Форт-Льюиса, до Багдада оставалось 21 день. Все основные новостные сети показывали в реальном времени кадры взрывов. Я вспомнил, как сидел в холле вишневым рядовым и смотрел всё это в прямом эфире по телевизору, пока пытался поесть. Теперь, примерно год спустя, я собственными глазами был свидетелем таких же взрывов здесь, в Ираке. С того места, где мы были, взрывы, исходящие из города, выглядели так, как будто они происходили в замедленной съемке, они испускали эти красивые вспышки света, пурпурного, красного и фиолетового цветов. С того места, где я сидел, бомбардировка казалась мне чрезвычайно мирной. Вроде что-то из фильма Fantasia. Фактически, в моей голове крутилась классическая музыка, когда я сидел на заднице и смотрел, как всё это происходит. Я должен был напомнить себе, что каждый из тех красивых взрывов, свидетелем которых я был, вероятно, уносил чью-то жизнь.
Сержант Хоррокс, человек, который всё больше влюблялся в опыт этой войны, подбежал к моей позиции с оружием и сказал мне: «СВЯТОЕ ДЕРЬМО, ЧЕЛ !! Это дерьмо доставляет мне ебаную долбежку, чувак !!! Это охрененно круто! Вуу Хуу! Ещё давай !!». Богом клянусь, они должны были выдать Хорроку ковбойскую шляпу вместо шлема. Примерно в 04:00 те 3 Red Bull, которые я забросил в трак, чтобы не спать всю ночь, начали медленно терять эффект, и я сильно падал. Надо было принести ещё в грузовом кармане. Даже несмотря на все эти взрывы, происходящие за моей спиной, я изо всех сил старался держать глаза открытыми и не спать.
Однажды я закрыл глаза, а когда снова открыл их, посмотрел на часы и понял, что спал больше часа. Я посмотрел на своего AG, и он тоже заебался в хлам. «Эй! Просыпайся нахуй». Проснулся, огляделся. «Чувак, что ?! В чем дело?!».
«Чувак, ты спал, чел!».
«Нет, не было такого».
«Да, чувак. Я видел тебя, чел!».
«Нет, не было такого!».
Как бы то ни было, мне не хотелось спорить с ним, особенно когда я был виноват в том, что спал, поэтому я просто бросил это. Наконец солнце начало подниматься из-за горизонта, и бомбардировки начали постепенно уменьшаться, но ещё не закончились.
Примерно в 200 метрах от моей пулеметной позиции стоял двухэтажный дом. Рядом с домом были 2 коровы, одна взрослая корова и один теленок, каждый был привязан за шее веревкой, прикрепленной к металлическому штырю в земле. Мне было их жалко, и я хотел освободить коров, развязать их и отпустить, но не мог. Как только взошло солнце, люди в доме начали бегать, делать всякие дела, постоянно подходя к этому пикапу, который был припаркован снаружи. Наконец семья села на грузовик. Это была старая иракская женщина, вероятно, бабушка, иракский мужчина, отец, его жена, 2 дочери-подростки и 3 маленьких детей. Это 8 человек, все загружаются в грузовик. Затем мужчина завел грузовик, и они начали медленно уезжать. Если бы мой город злоебуче бомбила армия Соединенных Штатов, я бы, наверное, тоже хотел эвакуировать семью.
Теперь, когда солнце взошло, командир моего отряда разработал для нас план отдыха, чтобы выспаться. Каждый час кто-то из нас подходил к «Страйкеру», припаркованному в 100 или 200 метрах от нас, прыгал в него и ложился спать час. Одного часа для сна недостаточно, но это лучше, чем ничего. Примерно в 8.00 начался массовый исход людей, покинувших город. Я был поражен тем, что в этом городе на самом деле были люди, когда мы адски бомбили его, и в равной степени был поражен тем, что были люди, которые выжили в этом городе. Сотни людей эвакуировались из города. Мой сержант взвода стрелял предупредительными выстрелами, чтобы люди не эвакуировались из города, не пройдя через контрольно-пропускной пункт, который сделали ING, который находился на главной улице за городом, слева от нас, на приличном расстоянии . Эти люди были совершенно несчастны. Старики, женщины, дети. Некоторые люди выглядели так, как будто они едва могли ходить. По радио Icom я услышал, как командир отряда позвал меня и Spc. Каммингса подойти к «Страйкеру», так что я попросил Бенитеса сесть за M240, и он вручил мне свой M4. Как только мы сели в машину, командир отделения сказал нам обыскать каждого человека, пытающегося покинуть город. Здорово. Вроде как ПТС. Мне всегда нравились ПТС, потому что это была возможность пообщаться с местными жителями и попрактиковаться в моем действительно плохом арабском. Я посмотрел на Каммингса, и внезапно у меня возник взрыв мотивации, и я сказал ему: «Адское да! Чекпойнт Чарли чувак! Адское да!» (Чарли был моим первым инициалом).
Было много пожилых иракцев, которые едва могли ходить, пытаясь выйти из города. Некоторым помогали их сыновья. Они подходили ко мне с полным изнеможением на лицах, я с моим оружием, перекинутым с моей спины начал обыскивать людей, а Spc. Каммингс держал охрану со своим М4 сбоку. Я выстраивал их всех в один ряд, и как только они доходили до меня, я заставлял их вскинуть руки, пока я шмонал их в поисках РПГ и WMD (Weapon of mass destruction). Если бы у них была сумка, я бы обыскал ее. Я не обыскивал ни одну из женщин (из уважения), если у них не было сумки с собой, тогда я обыскивал сумку, и после того, как я её обыскивал, я говорил: «Шокран» (спасибо). Мешки были заполнены одеждой или рисом. Эти люди были довольно мужественными и понимали ситуацию. Некоторые, приходившие на блокпост, плакали, особенно пожилые люди; прогулка на выход из города была для них утомительной.
Я посмотрел на Каммингса и сказал: «Где, черт возьми, Красный Крест? Разве они не должны быть здесь для чего-то вроде этого?». Сначала я понятия не имел, куда в какой ад собираются идти эти люди, ближайший город был примерно в 20 милях от меня, но потом мне сказали, что для них есть убежище, устроенное прямо за городом. Солнце уже выглянуло, и было очень жарко. Я даже не ходил или что-то в этом роде, но я был истощен. Очередь становилась все длиннее и длиннее, люди выходили из ниоткуда, и перед нами стояла огромная толпа людей, желающих, чтобы их обыскали, чтобы они могли покинуть город. Затем мой взводный сержант приказал нам прекратить обыск, что людей слишком много и мы будем там весь ебаный день обыскивать их, он сказал нам сказать им, чтобы они развернулись и пошли к контрольно-пропускному пункту ING, который был на улице в 200 метрах. Блядь.
Я должен был сказать всем этим людям, чтобы они повернули? И вернуться в эту жару? Дерьмо. Я знал только пару фраз и слов по-арабски, единственными словами, которые я знал, и которые я мог использовать в этой ситуации, были En-Dawl (развернуться), по крайней мере, я думаю, что это означает развернуться, и Sayarra, которое, как я знал, означало автомобиль, поэтому я крикнул им: «Эн-Даул», указал на улицу и сказал: «Сайярра». (Я забыл, как сказать «улица»). Итак, я сказал всем этим убитым горем иракцам развернуться и вернуться на улицу. Все посмотрели на меня так: «Давай, дай мне передохнуть, дай нам пройти, пожалуйста!».
Как бы я ни хотел их пропустить, я не мог, мне прямо приказали сказать им развернуться и выйти на улицу. Некоторые медленно и неохотно сделали это, а некоторые начали продвигаться вперед, типа: «Пожалуйста, пожалуйста, мистер!». Проходите. Один человек, который помогал своему пожилому деду, который едва мог ходить, подошел ко мне, держа старика, и он начал говорить дерьмо по-арабски, вероятно, что-то вроде: «Пожалуйста, миста, посмотри на нас, посмотри на этого старика, он еле еле ходит, пожалуйста, дайте нам пройти». Но я не мог, тогда я заметил, что многие из них расстраиваются и не хотят двигаться. Я не хотел, чтобы эта ситуация обострилась и вышла из-под контроля, поэтому я развернул свое оружие, направил свой M4 на толпу и зарядил свое оружие, что является универсальным языком для «Разворачивайся нахуй отсюда и иди к ебаному блокпосту на улице!». И я махнул винтовкой, чтобы шли к блокпосту. Все они поняли, что это значит, и без всякого протеста медленно повернулись и пошли прочь. Я не получал от этого никакого удовольствия. Я чувствовал себя самым большим злоебучим засранцем на планете, и на самом деле я чувствовал себя нацистом, и впервые в жизни я почувствовал себя плохим парнем. Мне стало их жалко, и когда я посмотрел на старика, который едва мог даже ходить, и иракца, который, вероятно, был его сыном, держащего его, я просто посмотрел на них и сказал единственное, что мог, а именно: «Sorry». Они не сказали ни слова; они просто бросили на меня этот взгляд полной беспомощности, развернулись и ушли.
Часть четвертая
Отпуск (Leave)
Я с радостью собирал последние свои личные вещи в своей конекс-комнате, готовясь к отпуску, когда мой командир отряда постучал в мою дверь и сказал мне пока не собирать все мои вещи и ждать, потому что я могу понадобиться им в миссии. Я медленно начал мысленно прощаться с отпуском, как только он мне это сказал. Рота Чарли и Альфа по-прежнему окружала Tall Afar, и в то время, когда моя рота (Браво) тусовалась в FOB, и в последний день операции «Черный тайфун» все «Томми» должны были войти в город и очистить его. Они сказали, что это будет только быстрая операция - уедем вечером и вернемся на следующий день около полудня. Мой рейс обратно в Штаты должен был быть на следующий день после этого, и, поскольку это было так близко, они собирались пойти дальше и не позволить мне поехать с ними в миссию, на всякий случай, если это займет намного больше времени, чем ожидалось, потому что, если бы это произошло, они не смогли бы доставить меня на аэродром, чтобы успеть на мой рейс домой, а если бы я пропустил этот рейс, я был бы зарезан. Так что до сих пор у меня было впечатление, что я им не нужен для этой операции. Помню, когда мы были в Самарре, сначала сказали, что операция продлится всего 48 часов, но в итоге она продлилась почти 2 недели.
Я не хотел снова оказаться в такой ситуации и рисковать своим отпуском. Поэтому я подошел к комнате командира отряда и сказал ему, что хочу использовать политику открытых дверей, что было впервые, и что я не хочу идти на миссию в Tall Afar. У меня уже был отпуск и один раз отменили R&R [rest and recuperation - отдых и восстановление сил],, и я не хотел повторять это снова. Затем командир отделения отвел меня в комнату сержанта взвода, и когда я вошел в его комнату, командир отделения сказал ему, почему я хочу поговорить с ним, и пока это происходило, я посмотрел на холодильник сержанта Hoerner и заметил, что у него на передней панели была приклеена цитата Паттона, в которой говорилось: «Мои люди могут съесть свои пояса, но в моих баллонах должен быть бензин!». Это был плохой знак.
Я сказал сержанту Hoerner, что я не хотел ехать на миссию, потому что я был здесь в Ираке почти 11 месяцев, у меня был отменен отпуск и R&R, почти каждый человек в компании уже уехал домой, чтобы увидеть свою жену и семью, и я не хотел рисковать, отправляясь на эту миссию. Затем он сказал мне, что обсудит это с первым сержантом и посмотрит, что он скажет. Я поблагодарил его, а затем поблагодарил своего командира отряда и пошел в свою комнату.
Day to Day - 24 августа 2004 г. Военные принимают жесткие меры против блогов, написанных солдатами и морскими пехотинцами в Ираке, утверждая, что некоторые из них раскрывают конфиденциальную информацию. Критики говорят, что это попытка скрыть нелестную правду об американской оккупации. Об этом сообщает Eric Niiler из NPR. Блогер с псевдонимом CBFTW, дислоцированный недалеко от Мосула в составе 1-го батальона 23-го полка, говорит, что он начал свой блог My War, чтобы помочь бороться со скукой. «Я просто пишу о своем опыте» - говорит солдат. «Я почти выкладываю свой дневник в Интернет - вот и все». CBFTW говорит, что он избегает описания конфиденциальной информации, такой как возможности вооружений США, слабые стороны и графики. Но ранее в этом месяце командиры прочитали лекции CBFTW о нарушении оперативной безопасности. Два других популярных блога, которые ведут солдаты, недавно закрылись. Подполковник Пол Гастингс, представитель подразделения, которому принадлежит CBFTW, сказал, что блог солдата теперь должен просмотриваться его сержантом взвода и старшим офицером. В электронном письме в адрес NPR Хастингс сказал, что популярность блогов увеличила вероятность того, что солдаты могут непреднамеренно передать информацию опытным Интернет-врагам. Но некоторые критики обеспокоены тем, что военные пытаются заглушить инакомыслие со стороны войск на местах. «Я действительно думаю, что это гораздо меньше связано с оперативной безопасностью и засекреченными секретами, а больше связано с американской политикой и тем, как общество воспринимает войну все более неуверенно», - говорит Майкл О'Хэнлон, старший научный сотрудник Института Брукингса в Вашингтоне.
Конец связи ( Over and Out)
Вам когда-нибудь казалось, что вас обманули? - Последние слова Johnny Rotten на последнем концерте Sex Pistols, 1978 г.
Тогда я решил, что после интервью NPR будет разумным сохранить незаметность. Я подумал, что если армия узнает об этом, они, вероятно, разозлятся и закроют мой блог, поэтому я решил пойти дальше и сделать это за них, прежде чем они прикажут мне это сделать. Я брал каждый пост, который когда-либо записывал в блог, и размещал там цитату Джонни Роттена, и оставлял это так на пару недель. Мне нужно было ненадолго отдохнуть от всего блога. Теперь это становилось большей головной болью, чем чем-либо ещё. Люди, мешающие CB [автору] размещать посты - это те же люди, которые не давали ему покататься на стоянке Ральфа в свое время… это всё, что вам нужно знать о свободе и политике скейтбординга. - DL
(Комментарий написан и опубликован читателем.) Все знают
За все время, пока я был в Мосуле, я не встретил ни одного встроенного репортера, пока был там. Ни одного. И через пару дней после того, как я разместил в своем блоге запись о людях в черном, я наткнулся на сержанта из другого взвода, с которым я никогда раньше не разговаривал, он подошел ко мне и спросил, не был ли я тем парнем, который вёл блог, о котором все говорили. Я хотел сказать ему «нет», но в этот момент все знали, что я «тот парень», поэтому я сказал ему «да». Он протянул руку и сказал: «Я просто хочу поблагодарить тебя за то, что ты делаешь. Никто дома не знает, каково здесь, и ты рассказываешь эту историю за нас, и я просто хочу поблагодарить тебя за это». Я пожал ему руку и поблагодарил за то, что он поблагодарил меня. Затем он рассказал мне, как его друзья и семья все время спрашивают его, каково здесь, и он просто пересылает им мой веб-адрес и говорит: «Прочтите это, вот как здесь». И они отправили ему электронное письмо, чтобы сказать, что они шокированы и понятия не имеют, что здесь так. Затем он рассказал мне о своем отце, который является большим поклонником этого блога и следит за ним.
Мой отец тоже был шокирован, когда узнал о моем блоге. Он узнал об этом, когда слушал NPR в своей машине, и репортер сказал «армейский специалист Колби Баззелл». Мой отец сказал мне, что чуть не разбил свою машину, когда услышал это, и сразу понял, что это его сын, о котором они говорили, и что у него снова проблемы. Я не хотел, чтобы моя жена узнала о блоге так же, как мой отец, поэтому, когда блог начал привлекать внимание в газетах и журналах слева и справа, я решил пойти дальше и рассказать ей об этом. Она работает в крупной финансовой компании на Манхэттене, и я не хотел, чтобы коллега рассказывал ей, кто-то, кто мог бы подойти к ней, указывая на мою фотографию в Wall Street Journal («Рассказы армейского блоггера привлекают взгляды цензоров») - где я изображаю из себя задиру с АК-47 и сигаретой во рту - говоря «Эй, разве этот парень не твой муж?». (Что, конечно, они все делали, когда всё началось).
Перед засадой 4 августа я получал много электронных писем от людей, и я просто бегло просматривал их. У меня не было времени ответить на каждое из них лично, но я прочитал каждое письмо, которое было отправлено мне. Но затем, когда я разместил запись «Люди в черном», мой блог взорвался, как СВУ на Маршруте Тампа. Я получал электронные письма от людей со всех концов Соединенных Штатов, Европы, Канады, Южной Америки, а также от солдат в Кувейте, Афганистане и Ираке. Солдаты, которых я даже не знал, в FOB Marez писали мне по электронной почте. Охуеть, даже пилоты вертолетов, которые летали над нами во время миссий, писали мне электронные письма с благодарностью. Именно тогда я понял, что блог огромен, как только я начал получать электронную почту от пилотов вертолетов. Многие люди писали мне по электронной почте, говоря, что они слышали об этом сайте от кого-то другого, а затем, после того, как они его прочитали, теперь собирались написать по электронной почте всем, кто знал об этом, и эти люди затем сказали всем, что они знают об этом, и это просто полностью разошлось.
Большинство писем, которые я получал, были тем, что я называю «ободряюще похлопать по спине». Люди просто отправляли по электронной почте короткие сообщения типа «мы поддерживаем войска, ценим то, что вы там делаете», и благодарили меня за службу. Конечно, время от времени я получал что-то вроде: «Спасибо за службу, мне нравилось читать ваши статьи, пока вы не начали с плохих слов. Мне, например, жаль, что я больше не смогу читать о вашем опыте. Не лучше ли обратиться ко всем людям, а не к тем немногим, кто будет читать ваши статьи?». Я всегда игнорировал и удалял такие письма от людей. Ебать их. Если они не любят бранных слов, они могут пойти почитать чей-нибудь ебаный блог. Примерно за неделю до этого в задней части «Страйкера» во время конного патрулирования Spc. Каммингс спросил меня, знаю ли я что-нибудь о солдате в Мосуле, у которого есть блог. Мы с Хайби просто посмотрели друг на друга, и я спросил Каммингса, зачем это надо, и он сказал мне, что его родители написали ему по электронной почте, что они были заядлыми читателями блога, и спросили его, знает ли он, кто автор. Мы с Хайби просто рассмеялись, поэтому я рассказал все об этом Каммингсу, а он рассказал мне всё о том, как его отец сохраняет все записи, которые я пишу, в отдельный файл, и он все это просматривает и тщательно удаляет все ругательства и пошлость. языка, а затем передает его матери, чтобы она прочитала версию этого сайта без ненормативной лексики PG-13 (насилие) [Рейтинг PG-13 - американская шкала рейтинга, детям до 13 просмотр запрещен]. Он сказал мне, что это была очень трудная задача для его отца - удалить множество ненормативной лексики, которые встречаются в большинстве моих работ. Я сказал сержанту Хорроксу о моем блоге только потому, что он был моим соседом по комнате, и он начал подозревать, и знал что я дойду до беды, как только я начал тусоваться в интернет-кафе всё время, обновляя свой блог и отвечая на огромное количество электронных писем, которые я получал. Он спросил меня, почему я не сказал ему об этом раньше, и я сказал ему, что не хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом, потому что это было отчасти глупо, и я не хотел попасть в беду из-за этого. Он проверил блог и позже сказал мне, что считает мой блог хорошим делом, потому что он чувствовал, что в нём рассказывается наша история, поскольку СМИ чертовски уверены, что этого не было. Он написал своей сестре по электронной почте об этом веб-сайте, и после того, как она проверила его, она сказала ему, чтобы я «сохранил ненормативную лексику для фильма!». Она сделала то же самое, что и родители Каммингса, вычеркнула откровенную лексику из моего дерьма, чтобы ее десятилетний сын мог прочесть и получить хорошее представление о том, через что пришлось пройти его дяде в Ираке.
Электронные письма, которые я получал от людей, которые просили меня следить за своим языком, обычно заставляли меня хихикать, потому что, честно говоря, я даже не осознавал, что ругаюсь так много, как это было. Но иногда я получал электронное письмо, которое не заставляло меня смеяться, и которое рассматривало всё в перспективе. Как письмо, которое я получил от матери, потерявшей сына здесь, в Мосуле, за несколько дней до того, как он должен был вернуться домой на R&R. Она была направлена на мой сайт через пару дней после публикации «Люди в черном», и после прочтения моего сайта она отправила мне электронное письмо и поблагодарила меня за то, что я написал о том, что происходит, потому что, как она сказала: «Я читала много записей в тот день, и я почувствовала себя благословленной, в некотором роде утешенной, поскольку вы дали мне возможность взглянуть на то, что мой сын испытал в Мосуле». И она сказала: «Думаю, у тебя такие же мысли, как и у него. Я просто хотела поблагодарить тебя за то, что поделились таким образом. Бог действует через людей, возбуждая их сердца, и иногда люди даже не знают, как они помогают другим. Благодарю вас, молюсь за вашу безопасность и благополучное возвращение домой». Я прочитал её электронную почту, а потом просто сидел и смотрел на монитор компьютера, не зная, что сказать. Что вы скажете тому, кто потерял здесь сына? Не знаю, правильно я поступил или нет, наверное, нет, но я никогда не писал ей в ответ. Я не знал, что написать, но и никогда не забывал о ней.
GGGOOOAAALLL !!!
Теперь, когда я привязан к FOB и не могу уйти из-за моего глупого блога, мой взвод наконец получает задание, которое требует, чтобы мы оставались здесь, на FOB. Но не крутая миссия, как вышибание дверей и набег на подозреваемый террористический дом, а проклятый контрминометный наблюдательный пост, и не на OP Abrams, а прямо здесь в FOB Marez на водонапорной башне. Так как это была миссия на условиях FOB, я смог её выполнить. Мне повезло. Водонапорная башня здесь, в FOB Marez, имеет высоту около 4 этажей, и это огромный стальной шар, выкрашенный в серый цвет, на котором нарисованы нашивки нашего подразделения, а также 101-й и логотип Национальной гвардии Ирака.
Взвод разбивал OP на смены, туда приходили по 2 солдата одновременно, каждый всего на пару часов. Сегодня вечером были я и Pfc. Фриче. Там есть стальная лестница, которая ведет на вершину башни, и я первым поднялся на нее, и когда я добрался туда, я взглянул на захватывающий вид на Мосул, который ночью выглядел довольно красиво, для такого дерьма как это. Затем я заметил, что Фриче ещё не поднялся, поэтому оглянулся, чтобы посмотреть, почему чертовски долго ползет, и я увидел, что Фриче был только на полпути вверх по лестнице, но он замер и не двигался вообще . Я спросил его, что, черт возьми, происходит, и он сказал мне, что не хочет идти до самой вершины, потому что боится высоты.
О мой бог. Затем я спросил его, серьезно ли он настроен или просто наёбывает меня, и он сказал мне, что был полностью серьезен. Затем я сказал ему, чтобы он прекратил вести себя как слабак и продолжал лезть, и что здесь не так уж и плохо. Он снова сказал мне, что слишком напуган, чтобы подниматься выше, и спросил, может ли он затащить OP с того места, где он был, и я сказал ему, чтобы он прекратил прикалываться и поднял свою задницу на вершину. Он всё ещё не двигался, он продолжал смотреть в землю, поэтому я сказал ему перестать смотреть вниз и просто подниматься по лестнице, шаг за шагом. Он всё ещё не двигался, поэтому я снова крикнул ему, чтобы он поднял свою задницу сюда, и он медленно, шаг за шагом, добрался до вершины. Затем мы сели, и как только Фриче привык к тому, чтобы быть там наверху, и расслабился, мы оба сняли шлемы и безмятежно созерцали город. И я начал вспоминать то время, когда был штатским. Некоторое время я жил в Лос-Анджелесе. Случайными ночами я ходил в историческую обсерваторию Гриффита на Голливудских холмах (обычно на каком-то психотропном стимуляторе), и я сидел там долго и часами смотрел вниз на светящиеся огни, исходящие от городских улиц и зданий внизу. По какой-то причине мне всегда казалось, что Лос-Анджелес выглядит действительно круто с высоты птичьего полета.
Хорошо издалека, но далеко не хорошо (типа Мосула). Теперь, много лет спустя, я ограничен на какой-то ебаной водонапорной башне в Мосуле, Ирак (зуд стимуляторов, чтобы помочь мне справиться с скуки), взираю на ночные огни, исходящие от этого древнего исламского города, с парнем, который боится высоты. В Лос-Анджелесе я смотрел на этот город ночью и думал про себя: «Черт, интересно, сколько людей там занимается ёблей прямо сейчас?». В Ираке я смотрю на Мосул и думаю про себя: «Проклятье, мне интересно, сколько там припрятано АК-47, или интересно, сколько людей там хотели бы убить американца?».
Работа контрминометным OP в водонапорной башне очень похожа на работу сторожевой башни на Force Pro. Это отстой. Там нечего делать, кроме как стоять и смотреть на город и бороться со скукой изо всех сил. Вы всегда должны убедиться, что вы взяли с собой хотя бы одну полную пачку сигарет на башню. Вы попадаете в мир боли, если у вас кончится дым на сторожевой башне, потому что там абсолютно нечего делать, кроме как употреблять сигареты, вызывающие рак, дымить их одну за другой, пока ваши легкие не заболеют физически и вы не заболеете от слишком высокого токсичного уровня никотина, протекающего через ваш кровоток.
Думать о дерьме - также хороший способ оставаться начеку и проводить время на башне, я обычно трачу время на размышления о том, что, черт возьми, я буду делать с собой, когда выйду из армии, если эта мечта пойдет плохо и когда-нибудь закончится. Несмотря на то, что я провел здесь бесчисленное количество часов, размышляя об этом, я ещё не нашел хорошего ответа. Однажды вечером я попытался затуманить зрение, уставившись на город, и притвориться, будто снова смотрю на Лос-Анджелес, но у меня просто не получалось. Как бы я ни пытался притвориться, что я где-то ещё, я всё ещё был в Ираке. По ночам здесь, в Мосуле, вы можете услышать слабый лай отвратительных бродячих собак, доносящихся из города, и то и дело, всегда в одно и то же время, эти несколько жутковатые записи на арабском языке, воспроизводящиеся всеми этими дерьмовыми динамиками уровня Radio Shack. установленными на различных мечетях, беспорядочно разбросанных по Мосулу. Это как-то жутко слышать эти записи, когда некто монотонно читает стихи из Корана. Каждый раз, когда я слышу эти записи, меня поражает осознание того, что я нахожусь на другом конце планеты, вдали от дома, и что я чужой в действительно чужой стране. Как я уже говорил ранее, звук выстрелов также довольно часто слышен из города ночью. Время от времени вы также станете свидетелем взлетающих в воздух очередей зеленых трассеров. Когда это происходит, в этом нет ничего страшного. Через некоторое время это становится одной из тех вещей, которые вы просто принимаете и совершенно не думаете об этом.
Ещё одна вещь, которую я вспомнил о Лос-Анджелесе, произошла однажды в канун Нового года, когда я возвращался домой из скрытых баров, спрятанных в районе Los Feliz в Лос-Анджелесе, полностью пьяный, и я посмотрел на соседний сектор Лос-Анджелеса, и я помню, как слышал праздничные выстрелы в воздух. Иракцы и здесь шмаляют так же бездумно, но здесь это - каждую ебаную ночь. Религиозные праздники, день рождения Мухаммеда, день рождения Саддама, свадьбы, сладкие 16 лет, повышение по службе или просто адское отмечание чего-то выстрелами в воздух очередью из автоматов АК-47.
Ну, сегодня я просто отдыхал на водонапорной башне, зажигая очередную сигарету Майами от другой затухающей сигареты, которую я только что скурил, когда все внезапно налетели звуки выстрелов со всех концами города. Мы с Фриче смотрели друг на друга и гадали, что за херня происходит. Они были как бы везде. Далеко и близко, слева и справа, и здесь и там. Я подумал, черт возьми, что за херня происходит сегодня вечером?!?! Это что-то вроде сигнала или позывного для начала какой-то тотальной борьбы насмерть, святого джихада на FOB Марез или что-то в этом роде? Взрыв, взрыв, удар, удар. Итак, я начал считать все выстрелы, которые я слышал: один, два, три, четыре, пять, шесть… Наконец, через пару минут стрельба прекратилась. Я не мог сосчитать каждый выстрел, который я слышал, некоторые накладывались друг на друга, но окончательная неофициальная оценка, которую я получил, составила 67 выстрелов. Я помню, как некоторое время назад, может быть, пару месяцев назад, я был на сторожевой вышке 16, когда здесь был какой-то исламский праздник, типа Мухаммеда из дня рождения Корана, и той ночью было не так много праздничных выстрелов в воздухе как было сегодня вечером. Затем, у подножия моей башни, где была припаркована наша машина «Страйкер», сержант Блаф высунул голову из люка ТС и крикнул нам: «Эй, я только что слышал по радио, что Ирак победил! 1 - 0!». Святое дерьмо, верно. Я совсем забыл об этом. Продолжаются Олимпийские игры по футболу, и эти люди здесь столь же фанатичны, если не больше, к своей футбольной команде, чем к своей религии. А я думал, что фанаты Raiders плохие.
[21 августа 2004 сборная Ирака победила сборную Австралии 1-0, 24 августа 2004 проиграла Парагваю 1-3 и 27 августа 2004 проиграла Италии 0-1 в матче за 3-е место. В своей Группе D сборная Ирака заняла 1 место]
Posted by CBFTW on August 22, 2004 IQuit
Я написал «ГОЛ!»-статью на моём портативном компьютере, сохранил ее на диске, подошел к двери моего Первого сержанта и постучал в нее, чтобы сказать ему, что у меня есть запись в моем «блоге», которую он может прочитать. Не знаю почему, но я всегда чувствую себя ебаным мудаком, когда говорю слово «блог». Я могу сказать, что он был занят и что у него было более важное дерьмо, чем читать один из моих сообщений в блоге, как будто это моя домашняя работа по английскому. Именно тогда меня осенило, что всё это полная глупость. Вот мы, внутри какого-то FOB в расхуяренном Ираке, в окружении тысяч людей, которые хотели бы убить американцев, и я передаю то, что написал, на проверк, чтобы получить зеленый свет, прежде чем я смогу опубликовать это в Интернете. Я записывался пехотинцем в армию Соединенных Штатов, чья работа заключается в обнаружении, захвате и уничтожении несогласных сил, а не для роли писателя или подражателя Эрни Пайла. Тогда я сказал: «Знаешь, это отстой, я ухожу». Затем я передал диск своему первому сержанту, он поместил его в свой компьютер и начал читать. Я наблюдал за его реакцией на лице, когда он читал, временами он улыбался, а затем сохранял военную выправку и возвращался к лицу первого сержанта, и он сказал мне, что не видит проблем с OPSEC в том, что я написал вообще, а затем он позвал моего командира, капитана Робинсона, и он подошел, и он сделал то же самое, он прочитал это, и отчасти выдавил полуулыбку, но быстро повернул назад и затем согласился с первым сержантом, и он увидел ничего плохого в этом нет, и он быстро встал и ушел, потому что ему нужно было заняться более важными делами. Так что я пошел дальше и разместил эту запись в блоге, а вскоре после этого опубликовал там официальное заявление, что больше не пишу. Я решил официально вообще бросить писать, потому что я не был большим поклонником тратить время своих начальников на то, чтобы они проверяли все мои письма на предмет проблем, связанных с «OPSEC», прежде чем я размещу их во всемирной паутине. По крайней мере, я бы не стал там ничего писать….
Операция Черный Тайфун (Operation Black Typhoon)
Всем отрядам, всем отрядам, всем отрядам.
Это Томагавк Шесть.
Мы собираемся начать операцию «Черный тайфун».
Стреляй первым, стреляй метко, защищай невиновных и наказывай достойных.
Бог с нами.
[9 сентября 2004 года 3-я бригада 2-й пехотной дивизии (боевая группа бригады «Страйкер») и силы безопасности Ирака начали крупную военную операцию против Tall Afar. Боевые действия продолжались до 12 сентября 2004 г., когда правительство Турции заявило, что в результате боевых действий унесло жизни около 58 гражданских лиц из числа этнических туркмен, и потребовало прекратить военные операции, после чего мирным жителям, разбившим лагерь за пределами Tall Afar, было разрешено вернуться в свои дома]
Томагавк Шесть, ВЫХОД - Сообщение нашего командира батальона за несколько минут до начала операции «Operation Black Typhoon Tall Afar» было полностью взято под контроль повстанцами. Все мы ждали в наших «Страйкерах» в полном снаряжении у моторного парка, в нескольких минутах от выезда из FOB для проведения операции «Черный тайфун» в Талль Афар, когда это сообщение было передано по радио. Как только мы все услышали слова «Томагавк Шесть, ВЫХОД», я оглядел всех, кто находился в моем Страйкере, и понял, что он всех заряжает. Его послание вызвало у нас мурашки по коже, и всё, что вы могли слышать, это дикие возгласы кровожадных солдат внутри всех остальных «Страйкеров», которые стояли вокруг нас в ожидании выхода. Вероятно, здесь нет ни одного солдата, который бы не думал, что бог поместил нашего комбата на эту планету, чтобы вести людей в бой. Он такой вдохновляющий. Само послание было коротким и приятным, но оно смогло вдохновить всех нас, чтобы мы захотели выйти и «наказать достойных».
Я был за пулеметом М240, а командир отделения находился в другом заднем люке. Я немного нервничал из-за этого, потому что они заявили, что единственная дорога в Tall Afar [город в провинции Ниневия на северо-западе Ирака, в 63 км к западу от Мосула], кодовое название: маршрут Санта Фе, может была быть усилена СВУ, и что противник имел укрепленные позиции в 4 точках вдоль дороги. так что ожидайте попадания в засаду по пути туда. Нахуй это. Пока мы готовились к этой миссии в автопарке, по сети пришло сообщение: «Все станции в этой сети, это Томагавк Янки, перерыв. Имейте в виду, что Саперный элемент вступил в контакт, break [радиожаргон - BK (break) - передавайте в паузах моей передачи]. Они установили контакт с 6 - 10 индивидуумами как на восточной, так и на южной стороне трассы Санта-Фе, break. Они получили огонь и из стрелкового оружия, и из РПГ, break».
Вся поездка в Tall Afar была изрядно нервной, все время я думал, быстрее бы дохуярить туда, давай поторопимся, доберемся туда и покончим с этим. Когда мы подъехали к Tall Afar, около 02:00, мы остановили все машины на дороге, которая находилась на окраине города, и стали ждать. Над нами парил боевой самолет C-130 Spectre, оснащенный пушкой Гатлинга и 105-мм пушкой, поражающей цели. На заднем плане можно было слабо слышать бомбежку. Это был тихий грохот, и через несколько секунд вы услышите ещё один отзвук, затем ещё и ещё. Я посмотрел в ночное небо с наведенными на него NOD, чтобы увидеть, смогу ли я что-нибудь разобрать, и всё, что я мог видеть, это инфракрасный прожектор, падающий от кружащего боевого самолета. Задача второго взвода заключалась в обеспечении безопасности TOC ((tactical operations center - центра тактических операций).
Обычно мы паркуем наши «Страйкеры» вокруг и следим, чтобы на них не напали. Скучная работа, но её надо было кому-то делать. Добравшись до нужного места, мы спешились и заняли охрану на 360 градусов. К этому времени на Tall Afar вся смерть приходила сверху. Боевой корабль C130 Spectre нанес удар по Tall Afar и жестко бил по нему, с безостановочными бомбардировками. Я был удивлен, что по нему работает только один боевой корабль, мне показалось, что их там должна была быть как минимум дюжина, чтобы создать этот хаос. Беспрерывная бомбардировка. БУМ, БУМ, БУМ, БУМ !! Я снял M240 с крепления для штатива, и я, и мой AG, Spc. Бенитес, установили нашу пулеметную позицию у этого здания, поставил пулемет и направил M240 в сторону от города. Я знал, что это будет очень долгая ночь, поэтому поставил сумку с боеприпасами и использовал ее как табуретку, когда сел.
Шоу фейерверков происходил позади меня, и хотя я должен был сосредоточиться на сканировании своего сектора, я не мог не обернуться и взглянуть на бомбежку. Удивительно, как все в моем взводе постепенно превращались в профессиональных боевых фотографов по мере развертывания. Все достали свои цифровые фотоаппараты и начали производить ночную съемку. Если вы хотите заниматься боевой ночной фотографией, вот что вы делаете: снимаете NOD со своего шлема, подносите объектив камеры к окуляру NOD, и теперь у вашей камеры есть ночное видение. (Я научился этому трюку, когда был в Кувейте, и я так сфотографировал огни, которые загорались ночью от нефтеперерабатывающих заводов). Когда я добрался до Форт-Льюиса, до Багдада оставалось 21 день. Все основные новостные сети показывали в реальном времени кадры взрывов. Я вспомнил, как сидел в холле вишневым рядовым и смотрел всё это в прямом эфире по телевизору, пока пытался поесть. Теперь, примерно год спустя, я собственными глазами был свидетелем таких же взрывов здесь, в Ираке. С того места, где мы были, взрывы, исходящие из города, выглядели так, как будто они происходили в замедленной съемке, они испускали эти красивые вспышки света, пурпурного, красного и фиолетового цветов. С того места, где я сидел, бомбардировка казалась мне чрезвычайно мирной. Вроде что-то из фильма Fantasia. Фактически, в моей голове крутилась классическая музыка, когда я сидел на заднице и смотрел, как всё это происходит. Я должен был напомнить себе, что каждый из тех красивых взрывов, свидетелем которых я был, вероятно, уносил чью-то жизнь.
Сержант Хоррокс, человек, который всё больше влюблялся в опыт этой войны, подбежал к моей позиции с оружием и сказал мне: «СВЯТОЕ ДЕРЬМО, ЧЕЛ !! Это дерьмо доставляет мне ебаную долбежку, чувак !!! Это охрененно круто! Вуу Хуу! Ещё давай !!». Богом клянусь, они должны были выдать Хорроку ковбойскую шляпу вместо шлема. Примерно в 04:00 те 3 Red Bull, которые я забросил в трак, чтобы не спать всю ночь, начали медленно терять эффект, и я сильно падал. Надо было принести ещё в грузовом кармане. Даже несмотря на все эти взрывы, происходящие за моей спиной, я изо всех сил старался держать глаза открытыми и не спать.
Однажды я закрыл глаза, а когда снова открыл их, посмотрел на часы и понял, что спал больше часа. Я посмотрел на своего AG, и он тоже заебался в хлам. «Эй! Просыпайся нахуй». Проснулся, огляделся. «Чувак, что ?! В чем дело?!».
«Чувак, ты спал, чел!».
«Нет, не было такого».
«Да, чувак. Я видел тебя, чел!».
«Нет, не было такого!».
Как бы то ни было, мне не хотелось спорить с ним, особенно когда я был виноват в том, что спал, поэтому я просто бросил это. Наконец солнце начало подниматься из-за горизонта, и бомбардировки начали постепенно уменьшаться, но ещё не закончились.
Примерно в 200 метрах от моей пулеметной позиции стоял двухэтажный дом. Рядом с домом были 2 коровы, одна взрослая корова и один теленок, каждый был привязан за шее веревкой, прикрепленной к металлическому штырю в земле. Мне было их жалко, и я хотел освободить коров, развязать их и отпустить, но не мог. Как только взошло солнце, люди в доме начали бегать, делать всякие дела, постоянно подходя к этому пикапу, который был припаркован снаружи. Наконец семья села на грузовик. Это была старая иракская женщина, вероятно, бабушка, иракский мужчина, отец, его жена, 2 дочери-подростки и 3 маленьких детей. Это 8 человек, все загружаются в грузовик. Затем мужчина завел грузовик, и они начали медленно уезжать. Если бы мой город злоебуче бомбила армия Соединенных Штатов, я бы, наверное, тоже хотел эвакуировать семью.
Теперь, когда солнце взошло, командир моего отряда разработал для нас план отдыха, чтобы выспаться. Каждый час кто-то из нас подходил к «Страйкеру», припаркованному в 100 или 200 метрах от нас, прыгал в него и ложился спать час. Одного часа для сна недостаточно, но это лучше, чем ничего. Примерно в 8.00 начался массовый исход людей, покинувших город. Я был поражен тем, что в этом городе на самом деле были люди, когда мы адски бомбили его, и в равной степени был поражен тем, что были люди, которые выжили в этом городе. Сотни людей эвакуировались из города. Мой сержант взвода стрелял предупредительными выстрелами, чтобы люди не эвакуировались из города, не пройдя через контрольно-пропускной пункт, который сделали ING, который находился на главной улице за городом, слева от нас, на приличном расстоянии . Эти люди были совершенно несчастны. Старики, женщины, дети. Некоторые люди выглядели так, как будто они едва могли ходить. По радио Icom я услышал, как командир отряда позвал меня и Spc. Каммингса подойти к «Страйкеру», так что я попросил Бенитеса сесть за M240, и он вручил мне свой M4. Как только мы сели в машину, командир отделения сказал нам обыскать каждого человека, пытающегося покинуть город. Здорово. Вроде как ПТС. Мне всегда нравились ПТС, потому что это была возможность пообщаться с местными жителями и попрактиковаться в моем действительно плохом арабском. Я посмотрел на Каммингса, и внезапно у меня возник взрыв мотивации, и я сказал ему: «Адское да! Чекпойнт Чарли чувак! Адское да!» (Чарли был моим первым инициалом).
Было много пожилых иракцев, которые едва могли ходить, пытаясь выйти из города. Некоторым помогали их сыновья. Они подходили ко мне с полным изнеможением на лицах, я с моим оружием, перекинутым с моей спины начал обыскивать людей, а Spc. Каммингс держал охрану со своим М4 сбоку. Я выстраивал их всех в один ряд, и как только они доходили до меня, я заставлял их вскинуть руки, пока я шмонал их в поисках РПГ и WMD (Weapon of mass destruction). Если бы у них была сумка, я бы обыскал ее. Я не обыскивал ни одну из женщин (из уважения), если у них не было сумки с собой, тогда я обыскивал сумку, и после того, как я её обыскивал, я говорил: «Шокран» (спасибо). Мешки были заполнены одеждой или рисом. Эти люди были довольно мужественными и понимали ситуацию. Некоторые, приходившие на блокпост, плакали, особенно пожилые люди; прогулка на выход из города была для них утомительной.
Я посмотрел на Каммингса и сказал: «Где, черт возьми, Красный Крест? Разве они не должны быть здесь для чего-то вроде этого?». Сначала я понятия не имел, куда в какой ад собираются идти эти люди, ближайший город был примерно в 20 милях от меня, но потом мне сказали, что для них есть убежище, устроенное прямо за городом. Солнце уже выглянуло, и было очень жарко. Я даже не ходил или что-то в этом роде, но я был истощен. Очередь становилась все длиннее и длиннее, люди выходили из ниоткуда, и перед нами стояла огромная толпа людей, желающих, чтобы их обыскали, чтобы они могли покинуть город. Затем мой взводный сержант приказал нам прекратить обыск, что людей слишком много и мы будем там весь ебаный день обыскивать их, он сказал нам сказать им, чтобы они развернулись и пошли к контрольно-пропускному пункту ING, который был на улице в 200 метрах. Блядь.
Я должен был сказать всем этим людям, чтобы они повернули? И вернуться в эту жару? Дерьмо. Я знал только пару фраз и слов по-арабски, единственными словами, которые я знал, и которые я мог использовать в этой ситуации, были En-Dawl (развернуться), по крайней мере, я думаю, что это означает развернуться, и Sayarra, которое, как я знал, означало автомобиль, поэтому я крикнул им: «Эн-Даул», указал на улицу и сказал: «Сайярра». (Я забыл, как сказать «улица»). Итак, я сказал всем этим убитым горем иракцам развернуться и вернуться на улицу. Все посмотрели на меня так: «Давай, дай мне передохнуть, дай нам пройти, пожалуйста!».
Как бы я ни хотел их пропустить, я не мог, мне прямо приказали сказать им развернуться и выйти на улицу. Некоторые медленно и неохотно сделали это, а некоторые начали продвигаться вперед, типа: «Пожалуйста, пожалуйста, мистер!». Проходите. Один человек, который помогал своему пожилому деду, который едва мог ходить, подошел ко мне, держа старика, и он начал говорить дерьмо по-арабски, вероятно, что-то вроде: «Пожалуйста, миста, посмотри на нас, посмотри на этого старика, он еле еле ходит, пожалуйста, дайте нам пройти». Но я не мог, тогда я заметил, что многие из них расстраиваются и не хотят двигаться. Я не хотел, чтобы эта ситуация обострилась и вышла из-под контроля, поэтому я развернул свое оружие, направил свой M4 на толпу и зарядил свое оружие, что является универсальным языком для «Разворачивайся нахуй отсюда и иди к ебаному блокпосту на улице!». И я махнул винтовкой, чтобы шли к блокпосту. Все они поняли, что это значит, и без всякого протеста медленно повернулись и пошли прочь. Я не получал от этого никакого удовольствия. Я чувствовал себя самым большим злоебучим засранцем на планете, и на самом деле я чувствовал себя нацистом, и впервые в жизни я почувствовал себя плохим парнем. Мне стало их жалко, и когда я посмотрел на старика, который едва мог даже ходить, и иракца, который, вероятно, был его сыном, держащего его, я просто посмотрел на них и сказал единственное, что мог, а именно: «Sorry». Они не сказали ни слова; они просто бросили на меня этот взгляд полной беспомощности, развернулись и ушли.
Часть четвертая
Отпуск (Leave)
Я с радостью собирал последние свои личные вещи в своей конекс-комнате, готовясь к отпуску, когда мой командир отряда постучал в мою дверь и сказал мне пока не собирать все мои вещи и ждать, потому что я могу понадобиться им в миссии. Я медленно начал мысленно прощаться с отпуском, как только он мне это сказал. Рота Чарли и Альфа по-прежнему окружала Tall Afar, и в то время, когда моя рота (Браво) тусовалась в FOB, и в последний день операции «Черный тайфун» все «Томми» должны были войти в город и очистить его. Они сказали, что это будет только быстрая операция - уедем вечером и вернемся на следующий день около полудня. Мой рейс обратно в Штаты должен был быть на следующий день после этого, и, поскольку это было так близко, они собирались пойти дальше и не позволить мне поехать с ними в миссию, на всякий случай, если это займет намного больше времени, чем ожидалось, потому что, если бы это произошло, они не смогли бы доставить меня на аэродром, чтобы успеть на мой рейс домой, а если бы я пропустил этот рейс, я был бы зарезан. Так что до сих пор у меня было впечатление, что я им не нужен для этой операции. Помню, когда мы были в Самарре, сначала сказали, что операция продлится всего 48 часов, но в итоге она продлилась почти 2 недели.
Я не хотел снова оказаться в такой ситуации и рисковать своим отпуском. Поэтому я подошел к комнате командира отряда и сказал ему, что хочу использовать политику открытых дверей, что было впервые, и что я не хочу идти на миссию в Tall Afar. У меня уже был отпуск и один раз отменили R&R [rest and recuperation - отдых и восстановление сил],, и я не хотел повторять это снова. Затем командир отделения отвел меня в комнату сержанта взвода, и когда я вошел в его комнату, командир отделения сказал ему, почему я хочу поговорить с ним, и пока это происходило, я посмотрел на холодильник сержанта Hoerner и заметил, что у него на передней панели была приклеена цитата Паттона, в которой говорилось: «Мои люди могут съесть свои пояса, но в моих баллонах должен быть бензин!». Это был плохой знак.
Я сказал сержанту Hoerner, что я не хотел ехать на миссию, потому что я был здесь в Ираке почти 11 месяцев, у меня был отменен отпуск и R&R, почти каждый человек в компании уже уехал домой, чтобы увидеть свою жену и семью, и я не хотел рисковать, отправляясь на эту миссию. Затем он сказал мне, что обсудит это с первым сержантом и посмотрит, что он скажет. Я поблагодарил его, а затем поблагодарил своего командира отряда и пошел в свою комнату.