Из дома в дом (House to House) / Мемуары солдата - война в Ираке / часть 9 (+21)
Мы кладём подавляющий огонь. Орудие Госсарда снова разносит грузовик. Он снимает шкуру с территории и построек вокруг неё. Руиз и Сучолас бегут за Брэдли. Это болезненный момент Keystone Kops [полицейская комедия из немого кино]. Белый грузовик наконец взрывается, и над его гаражом поднимается жирный клубок дыма. Гонсалес отпускает педаль газа, и гусеницы останавливаются. Сучолас и Руис достигают Брэдли. Руиз встает на колено и прикрывает огнём, когда Сучолас прыгает на заднюю палубу «Брэдли». Он быстро снимает лестницу. Вместе они тащат задницы к нам, неся лестницу, в то время как пули АК огибают их и выбивают асфальт у их ног. Они достигают нашего дома и бросаются внутрь. Мгновение спустя они проходят через дверь дота и доставляют мне лестницу.
«Это не та лестница, дырожопые. Я хотел лестницу BREACH!» Пауза. Я начинаю смеяться над абсурдностью собственной шутки. Они смотрят на меня, тяжело дыша. Чтобы им стало лучше, я бросаю им пару сигарет. Руиз и Сучолас заслуживают короткого перекура после того, что они только что сделали.
Перекидываем лестницу через пространство между крышами. Она служит мостом к нашей новой боевой позиции. Макдэниел, Сантос, Руиз, Лоусон и Кнапп переходят на новую крышу, в то время как кто-то стреляет из гранатомета из окна через несколько дверей от мечети. Заряд проплывает мимо и взрывается на другой стороне дома. Некоторые другие ребята перемещаются к югу от нашей первой крыши. Скоро Холл, Пулли, Пратт, Мено и я прикрыты нашим старым зданием. Майкл Уэр наблюдает и снимает действие.
Повстанцы продолжают ракетный обстрел Эллиса. Они как минимум в 400 метрах от нас, это предел для наших М4 с лазерными прицелами. Наше оружие с оптическим прицелом должно лучше справляться с этой дистанцией. SAW приступают к работе. Руиз садится рядом с Кнаппом. У него лазерный прицел M68, и он агрессивно сканирует дорогу перед Брэдом Эллиса. Повстанец прорывается у Texas-барьера. Он атакует через улицу и стреляет из гранатомета. Руиз промахивается в него. Повстанец приседает за барьер, перезаряжается и возвращается с новым выстрелом. Это сложный выстрел, но на этот раз Руиз почти достал его, положив пули в по обе стороны бедра. Повстанец спотыкается, но продолжает идти. Он запускает еще одну РПГ, затем снова ныряет за Texas-барьер.
С РПГ на плече, повстанец снова вырывается из укрытия. У этого парня стальные яйца, я считаю. M4 щелкает, снаряды падают в дюйме от парня. Похоже, Руиз уже пристрелялся. Лязг! У него кончаются боеприпасы.
«Проклятье! У меня был в руках этот засранец!»
Чтобы посмотреть, что произойдет, Сантос пытается запустить 40-мм гранату в Texas-барьер. Она не долетает. Лоусон и наши пушки M240 - наша единственная надежда поразить этих парней. Тем временем на востоке на улицу выходит боевик-снайпер. Он целится в рядового Бретта Пулли, который стоит на первой крыше, по-видимому, не обращая внимания на всё, что происходит вокруг него. Треск АК снайпера. Пуля пролетает мимо Пулли, который не реагирует. Он снова стреляет и просто промахивается. Пулли - статуя.
Лейтенант Мено оказался поблизости. Он слышит приближающиеся выстрелы, смотрит на восток и видит, что Пулли всё ещё не реагирует. Мено дотягивается до него и затаскивает его на крышу, в тот момент, когда пули влетают в край стены прямо там, где стоял Пулли.
Хью Холл видит снайпера: «Он прямо передо мной!».
Прежде чем кто-либо ещё сможет выстрелить, большой сержант просверливает стрелку грудину. Снайпер умирает, но его приятели открывают огонь из ближайших окон и дверных проемов. Над головой поют ещё пули.
Мено разворачивается и разряжает винтовку на восток. Он долбит по каждому окну, дверному проему и углу, который видит. Вокруг него бьются новые пули, и все они идут с этого нового направления. Наш лейтенант устраивает им ад. Он роняет свой магазин, перезаряжается и возвращается к работе.
«Пулли! Брось в них гранату», - приказывает Мено.
Пулли снова встает, упирается левым локтем в стену и пускает в полет пару 40-мм патронов. Гранаты взрываются одна за другой. С востока больше ничего нет. Пулли повезло, что он жив. Сейчас он исторг из своей задницы свою лучшую игру.
Эллис все еще в беде. Нам не очень повезло с ракетными группами повстанцев на юге, за Texas-барьерами. Наши орудия справляются с ними, но их РПГ продолжают прилетать по нашему Брэдли. Браун и его команда всё ещё заняты по другую сторону от нас и не могут добраться до Эллиса.
Наконец, сержант первого класса Кантрелл прибывает на своем Брэдли. Наш взводный сержант был занят в другом месте, вкладывая свою свирепость и вес в борьбу за спасение Первого взвода. Мы рады, что он вернулся. Он заворачивает за угол, обгоняет Эллиса и пускает в полет TOW. Маленькое угловое окно в здании на полпути исчезает в дыму. Взрыв ракеты, а затем большой вторичный взрыв потрясли улицу. Кантрелл и его стрелок, сержант Брэд Унтерсехер, только что убили повстанца, у которого, должно быть, был запас зарядов для гранатометов. Непосредственно за Кантреллом идет старший сержант Джим, ведя свой славный Абрамс. Первый взвод, несомненно, получил пользу от их службы. Та битва под контролем. Теперь они пришли выручить нас.
Стрелок Джима взрывает Texas-барьеры кумулятивными (осколочно-фугасными) противотанковыми снарядами. 25-мм бронебойные пули Кантрелла пришивают улицу, где собираются разрозненные отряды повстанцев. Их атака прервана, они отступают через шоссе 10 и исчезают в промышленном районе.
Все утро Стакерт нянчился со своим переулком, пока другие ребята щипали его боеприпасы. Он ещё не сделал выстрел. Разочарованный, он остался в своем секторе огня, пока вокруг него бушевала перестрелка. Внезапно в переулке Стакерта появляется мужчина. На нем американский кевларовый шлем и бронежилет. Штукерт не сомневается. Он направляет пулемет на мужчину и делает длинную очередь. Он остается на спусковом крючке и вращает стволом взад и вперед, нанося удары по цели. Ни одно человеческое существо, в броне или без него, просто не может принять такой абсурдный объем свинца, извергнутый SAW Стакерта. Мужчина испаряется в перестрелке.
Штукерт наконец-то в игре. Он поворачивается к другим парням, улыбается и кивает, затем перезаряжается. Он смотрит на Фланнери и смеется.
«Привет, Флан-тастический [игра слов Фланнери и фантастический]. Тебе нравится это дерьмо? Тебе это нравится, а?».
Сейчас Стакерт спокоен и всем доволен. Не я. На жертве Стакерта было наше снаряжение. Хотя мы получили информацию о том, что это могло произойти, я боюсь, что мы убили одного из наших. Я провожу быстрый подсчет голов. Фиттс замечает это и говорит: «Эй, сарж [фамильярное обращение к сержанту], он молодец. Стакерт хорошо справился. Мы все здесь».
Я киваю. Фиттс обращается к взводу: «Эй, эти ебаные животные носят наше дерьмо, парни».
Ну, по крайней мере, мы знаем, что 20 выстрелов из SAW сведут на нет кевларовые шлемы и бронежилеты. Мы остановили врага. Его контратака не удалась, благодаря своевременному прибытию Брэдли. Если бы не наши гусеницы и танк сержанта Джима, у нас были бы большие проблемы.
А пока меня беспокоит, что первый удар пришел с нашего тыла на севера. Как они от нас отцепились? Мы очистили весь этот район и не видели ни души, когда спешились. Тем не менее, им удалось проложить себе путь позади нас силой.
Мы знаем, что перед нами хитрый и искусный враг. Мы видели их сплоченными командами из двух человек. Они движутся с элементами огня, прикрывающими их продвижение. Эти парни не те грубые ополченцы-махди, которых мы убили в Мукдадии. Они являются военной силой.
Однако сегодня утром мы одержали значительную победу. Мы получили только одного легкоранененого и убили очень много плохих парней. Что еще более важно, мы выдерживали разнонаправленную атаку более трех с половиной часов. Я горжусь своими людьми, и мое доверие к ним укреплено их сегодняшними действиями.
Моя уверенность в себе растет. Этим утром я был лидером. Я шел по огневому рубежу, подбадривая и направляя бойцов. Когда нам нужно было расширить наши поля огня, мы проявили гибкость и нашли путь на другую крышу. Я никогда не пускал в ход свое собственное оружие; Я был слишком занят своими мальчиками. Фаллуджа превращает меня в настоящего командира отряда. Я горжусь этим. Последний огонь из АК утихает. Наши пушки замолкают, их стволы дымятся в холодном утреннем воздухе. Горсти гильз из латуни диаметром 5,56 мм хрустят и звенят под ногами. Пора нам продолжить наступление. Хотя предстоит ещё большая работа по зачистке, безопасность шоссе 10 имеет решающее значение для сокращения сопротивления Фаллуджи вдвое.
Глава 12
Зефирный петушок Stay-Puft (The Stay Puft Marshmallow Cock)
[По аналогии с Человеком-зефир Stay-Puft - талисманом вымышленной корпорации Stay-Puft Marshmallow из фильма Ghostbusters (Охотники за привидениями)]
Они следят за нами.
Не прошло и 5 минут после того, как мы вышли из дома, чтобы забраться в наши Брэдли, как моджы устремились на улицы и в переулки. С безопасного расстояния они наблюдают за нашим конвоем, они шагают по параллельным дорогам в направлении нашего южного наступления, они кусают нас за фалды, оставаясь вне досягаемости. Танк сержанта Джима идет впереди, а остальные следуют за нашими Брэдли. Мой трак, старший сержант Браун, в беспорядке. Атаки, выполненные Брауном в бою, оставили наш Брэдли сильно израненным. Два смотровых окна разрушены, а все внешнее снаряжение пробито. Тем не менее, у него достаточно топлива и много боеприпасов для Bushmaster. Браун и его команда более чем готовы к новому бою.
В строю колонны мы едем по южной дороге мимо остатков Texas-барьеров, которые Джим разрушил своей 120-мм пушкой. Мы отошли на 400 метров от нашего редута на крыше. Вокруг нас повстанцы мечутся из угла в угол, всегда вне поля нашего зрения и досягаемости. Это сцена из «Побег из Нью-Йорка» [американский фантастический фильм 1981 года], которая оставляет нас напряженными и наполненными адреналином.
Мы достигаем трехстороннего пересечения с дорогой, которая тянется с востока на запад параллельно шоссе 10. Шоссе 10 было обозначено как «Phase Line Fran». Это наша главная цель в Фаллудже. Мы достигли его менее чем через 12 часов после прорыва северной насыпи города.
Госсард и другие артиллеристы Брэдли обстреливают окружающие нас здания, подготавливая территорию, стреляя по окнам и дверям фугасными снарядами.
Спешиваемся на тихую улицу и входим в красивый дом прямо на краю шоссе. Это трехэтажное здание, а второй этаж выходит на балкон на крыше площадью не менее тысячи квадратных футов. Внешняя лестница дает нам доступ на крышу третьего этажа, откуда открывается прекрасный вид на окрестности.
Нам стало известно, что Первый взвод также достиг шоссе 10. Они обосновались в здании примерно в 500 метрах к западу от нас. Капитан Симс устанавливает свой командный пункт между нами. Мы снова формируем прочный фронт, но нашей позиции не хватает глубины. И на этот раз мы знаем, что противник роится вокруг наших тылов и флангов. Мы не можем их остановить. Где находится батальон морской пехоты на нашем западном фланге, мы понятия не имеем. К счастью, муджи держатся на расстоянии вытянутой руки и отказываются разоблачать себя. Кажется, они довольствуются ролью теней.
Лейтенант Мено устраивается на крыше второго этажа. Пратт поднимает Макдэниела и пулемет 240 Bravo на крышу третьего этажа. Часть моего отряда направляется туда с ними. Мы с Фиттсом установили безопасность на 360 градусов, пока Майкл Уэр достает свой спутниковый телефон и пытается подключиться к CNN для прямой трансляции. Мы с Фиттсом не интересуемся CNN, поэтому ныряем в дом и плюхаемся на пару пластиковых стульев. Мы можем воспользоваться тишиной момента. Я вытаскиваю драгоценную сигарету и зажигаю ее. Фиттс достает сигару Black & Mild, которую дал ему сержант Холл. На данный момент мы сидим и отдыхаем в относительном спокойствии.
Стены вокруг нас разорваны от ударов осколков. Если не считать этих двух стульев, ни один предмет мебели не сохранился. Шкафы похожи на швейцарский сыр. Стекло покрывает пол, и каждое блюдо и украшение разлетелись на части.
Это явные признаки работы Госсарда с Bushmaster. Он подготовил этот дом, прежде чем мы спешились, и проделал превосходную работу, всадив каждый фугасный снаряд в углы комнат, на которые он нацелился. Ударяя по углам, он максимизировал эффект взрыва. Он рассчитывал каждый выстрел и экономил патроны.
На крыше второго этажа Майкл Уэр выходит на связь с CNN. Он начинает свой первый репортаж с места событий. Юрий садится рядом с ним. Тишина вокруг нас увеличивает ясность передачи Уэра.
Это продолжается до тех пор, пока на дороге перед домом не появится одинокий боевик. Он выходит на открытое место с оружием наготове. Повстанцы снова собираются на жертвы. Взвод не сомневается. Крыши взрываются пулеметным огнем и резким треском наших винтовок. Мудж бежит от них, пули преследуют его всю дорогу. Спустя 150 выстрелов он лежит лицом вниз на асфальте, его тело пёстрое и разорванное.
Трассеры прилетают к нам с позиции на северо-востоке. Наши люди на третьем этаже открывают ответный огонь. Еще больше огня открывается с северо-запада, возле мечети, которую мы только что расчистили. Когда мы двинулись на юг, повстанцы, должно быть, вернулись в этот район. Это плохой знак. У нас не было времени уничтожить все предметы снабжения и оборудование, которые мы там нашли.
Мятежник вылетает из переулка в сторону мечети. У него через плечо переброшен M16, на голове - кевларовый шлем, а на груди - темно-оливковая защита. У него даже есть протекторы для шеи и паха, прикрепленные к его броне. Бойцы колеблются, не зная, иракский он солдат или повстанец. Никто раньше не видел боевика с М16. Он мчится к зданию через дорогу к нашему северу. Пока он бежит, наши люди видят, что он одет в армейские ботинки США и американскую камуфляжную форму для пустыни под бронежилетом.
Ещё у него есть автомобильный аккумулятор. Взвод открывает огонь, но уже поздно. Он ныряет внутрь здания и исчезает. Майкл Уэр только что получил возможность всей своей жизни. Он контактирует в реальном времени с CNN, и наша нынешняя перестрелка придает драматизм и волнение его репортажу. Он разговаривает по спутниковому телефону между очередями.
Оглушительный удар грома охватил наш дом. Потом ещё один. И другой. У меня ломается стул, и я падаю на пол. Фиттс падает рядом со мной, когда огромная волна сотрясения разносится по комнате. Пол дрожит. Осколки пронзают стены и потолок. Из окон валит дым. Я пытаюсь сесть, но новый взрыв сотрясает здание, бросая в комнату осколки металла. Я лежу на ровном месте и пытаюсь остаться в живых среди обломков. Еще один гигантский взрыв ударил по нашему зданию и жестоко сотрясает его. Интересно, рухнут ли стены? Я смутно осознаю, что мужчины снаружи яростно стреляют. Я должен выбраться отсюда. Дым начинает рассеиваться. Стены покрыты новыми шрамами. Окна ненадолго были воронками смерти. Если бы я или Фиттс были за ними, то для нас бы навсегда был погашен свет. Нам повезло, что мы живы. Разваливающийся стул, наверное, спас меня от беды.
Мы карабкаемся на крышу второго этажа, где я нахожу Оле за его SAW. Он посылает длинную гневную очередь по дороге на север. Я рад видеть каждого солдата в безопасности за прочным бруствером крыши. Я не могу разобрать, что происходит на крыше наверху, но их оружие грохочет достаточно, чтобы я мог думать, что там всё в порядке.
«Во что мы стреляем?» - Я спрашиваю Оле.
«В ебаного чувака. Он вошел в тот дом вон там». Оле делает паузу, указывает, затем возвращается за свой SAW.
Весь блок окутан дымом. Телефонные столбы сломались, как зубочистки. Дорога, по которой мы ехали, изрыта дырами. Вокруг валяются куски асфальта. На западе все здание представляет собой не более чем горящую груду обломков. Пули, которые находились внутри здания, периодически срабатывают от тепла взрыва, отправляя свинец в случайных направлениях.
Мудж с M16 опустошил этот район. Он подключил батарею и взорвал более 10 массивных взрывных устройств одновременно. Половина из них была привязана к телефонным столбам на уровне глаз наших командиров Брэдли. Остальные были встроены в дорогу или спрятаны рядом. Многоуровневая взрывная засада вызвала на улице стальной тайфун. Не видно ни одного целого здания; все они изрешечены шрапнельными отверстиями, и у большинства из них вырваны большие куски.
Но вишенкой на торте был последний взрыв. В доме, который сейчас горит, было одно большое самодельное взрывное устройство. Если бы мы выбрали его в качестве следующего плацдарма, мы все были бы мертвы. И снова один повстанец мог бы убить весь наш взвод. По нам работает крупнокалиберный пулемет. Подметает улицу возле нашего дома. Пытаемся подавить наводчика, но не видим его. Мы даже не уверены, какое здание он использует в качестве прикрытия. Наше оружие грохочет. Перестрелка продолжается.
К счастью, Брэдли под рукой. Вот движется Браун, катится по разрушенной улице. Башня вращается. Стреляет Bushmaster. Повстанцы отвечают огнем из РПГ. Ракета проносится прямо над головой Брауна и взрывается в доме через дорогу. Браун невозмутим. Он остается на месте, пока Госсард стреляет по вражеским позициям.
В то же время передовой наблюдатель нашей роты сержант Шон Джухас видит движение по шоссе 10. Повстанцы подкрадываются к огневым позициям к югу от нас. Юхас вызывает артиллерийское огневое прикрытие. Через несколько секунд воздух наполняется ффууууш… бум! 155-мм снарядов. Впервые с тех пор, как мы вошли в город, у нас была собственная косвенная поддержка, и капитан Джеймс Кобб, офицер огневой поддержки нашей оперативной группы, не экономит снаряды. Вскоре здания в промышленных районах на южной стороне шоссе 10 задыхаются в дыму и пламени.
На крыше выгружаем гранаты на врага на севере. Кнапп добавляет в микс несколько осколочных гранат, чтобы немного оживить игру. Этот огонь и присутствие Брэдли Брауна наконец убедили муджей снова разорвать контакт. Когда 155-мм снаряды падают позади нас, наступление с севера прекращается. Артиллерийский огонь иссякает. Бой окончен.
«Был ли этот парень врагом, или кто-то из вашего медиа-пула работал с вами», - в шутку спрашиваю я Майкла Уэра.
«Это было безумием, приятель. Просто взрывы из ниоткуда».
Я слышу шаркающий звук и поворачиваюсь, чтобы увидеть идущего ко мне сержанта Алана Пратта.
Он идет как демонстративный кривоножка, что выглядит нелепо. Я срываюсь и широко улыбаюсь, радуясь, что он может смеяться даже посреди всего этого.
«Сержант Белл», - слабым голосом говорит Пратт, - «я ранен. Меня застрелили».
«Что?».
Он хромает ко мне, оставляя кровавые следы от ботинок. Легкомыслие, которое мы чувствовали за секунду до этого, улетучивается. Пратт действительно ранен.
Мы все бросаемся к нему. Ему ужасно больно. Кровь покрывает его штаны и обе руки.
«Что за херня происходит?» - Я кричу на крышу третьего этажа.
«Сержанта Пратта ранили», - отвечает Сучолас.
Спасибо, что рассказали нам.
Медик Лукас «Док» Абернати уводит Пратта в дом. Мы кладем его, и док приступает к работе с ним. Я беру голову Пратта. Худшее, что может быть для раненого солдата - это увидеть собственные раны. Я держу его за голову, чтобы он не мог смотреть вниз. Док срезает штаны Пратта. Пратт корчится от боли.
«Это мой член!».
Он пытается смотреть вниз. Я борюсь с ним и держу его голову вверх. Но я смотрю вниз.
«О мой бог! Пратт, тебя повесили, как заговорщика Линкольна».
Он немного улыбается сквозь боль.
«Да уж….»
Док сосредоточен на своем пациенте, а Пратт не в настроении смеяться. Так много за то, чтобы сохранить свободу.
Тут я понимаю, почему Док так увлечен. Врезавшийся вбок пениса Пратта предмет - кусок замка с засовом из внешних ворот. Когда здание взорвалось, он стоял на крыше третьего этажа. Осколки дома, ворот и стены через улицу действовали, как шрапнель, и летели на нас. Пратт был на пути. Док Абернати вынимает кусок плоти из Пратта. Сержант Пратт берет мою руку и сжимает ее. Он скользкий от крови и выскальзывает у меня из рук.
«Сержант Белл, я знаю, что это мой член!»
«Пратт, все в порядке. Тебя ранили в ногу».
«Не лгите мне, сержант Белл. У меня болит член!».
Он снова хватает меня за руку, но теперь мы оба скользкие от крови, и я снова не могу удержать его. Я вытираю руку, беру его руку и пытаюсь успокоить его, пока Док Абернати продолжает работать.
Док меня действительно впечатляет. Работает методично, но быстро и профессионально. Он находит другую рану. Пратту в мошонку попал осколок, и оставленная им рана кровоточит. Док борется, чтобы остановить кровь. Пратт закрывает глаза и морщится от боли. Он боится, что мог потерять своё оборудование, но не стонет. Он терпит. Он мужчина.
Уэр и Юрий входят и делают фотографии. Пратт открывает глаза, и я вижу, что он в отчаянии.
«Мой бог, это болит ебать как сильно…».
Я смотрю на Уэра. «Эй, чувак, какого хрена? Ты не будешь его фотографировать».
Уэр обещает: «Я не буду помещать это в журнал… вы не увидите его лица».
«Ну же. Сейчас, блядь, не время, чувак».
«Мы хотим показать, чем вы, ребята, жертвуете».
«Вы можете опубликовать это».
Уэр качает головой. «Я бы никогда этого не сделал, приятель. Речь идет о жертве…».
Он щёлкает еще несколько фотографий. Пратт пытается сохранить свое достоинство, преодолевая свою боль с поразительной самодисциплиной. Он не жалуется. Он не кричит. Он побеждает это.
Этот ребенок - охуенный жеребец.
Док Абернати поливает обе раны бетадином. Я даже представить не могу, насколько это будет больно. Док тянется за марлей и начинает перевязывать шрапнельную рану на мошонке. Мено связывает радио с Кантреллом, который находится поблизости в Брэдли. Мено на крыше, но я слышу, как он сказал:
«Пратта подтрелили».
Голос Кантрелла гремит: «Кто ранен? Кто, блядь, ранен?».
Я встаю и иду на крышу, затем нажимаю на микрофон: «Сержант Кантрелл, Blue Three Alpha поражен».
«К хуям карту подачи. К хуям его номер в боевом составе! Просто скажи мне, кто это, блядь!» - ревет Кантрелл. Он вне себя от ярости.
«Это Пратт», - говорю я.
«Пратт?»
«Да, Пратт».
Самая большая слабость Кантрелла - его вспыльчивость. Это напрямую связано с его чувствами к своему взводу. Он нас любит. Когда он слышит, что одного из нас ранили, это для него как нож в живот.
Он начинает вызывать медицинскую эвакуацию, чтобы вытащить отсюда Пратта.
«Blue Seven, это Blue Two. У него шрапнельные ранения… около… паха, гениталий. Отрицательно стрелковое оружие, индекс осколочные ранения паховой области».
Пратт смотрит вверх. «Что ты скажешь, сержант Белл?».
Фиттс смотрит вниз. «Ты молодец, Пратт».
Я подтверждаю: «Seven, позвольте мне получить больше информации».
Кантрелл требует ответов. «Где он ранен? Насколько серьезно?».
«Приоритет, возможно, срочно…» - я делаю паузу, а затем добавляю, - «в зависимости от того, что вы называете конечностью».
Я стараюсь быть серьезным. Правило вызова медицинской эвакуации - «жизнь, здоровье или зрение». Я не уверен, к какой категории относится рана Пратта, но я знаю, что нам нужно как можно скорее доставить его в медпункт батальона. Кантрелл смущен и разгневан. Он кричит в радио: «Беллавиа, о какй херне ты говоришь?».
Я ухожу от Пратта и смотрю через крышу на сержанта Кантрелла, возвышающегося над своей башней. Его крики поражают меня через наносекунду после того, как его рот шевелится. Я шепчу ему: «Его член. У него раны члена, сарж».
«Что ты шепчешь? Что, блядь, с тобой не так? Мы собираемся проводить наземную эвакуацию Пратта. Спусти его сюда», - говорит Кантрелл.
Я возвращаюсь внутрь. Док Абернати яростно обматывает пенис Пратта марлей.
«Эй, сержант Кантрелл хочет погрузить тебя и отвезти его к клеверному листу. Давай поставим его на подстилку и уберемся отсюда», - говорю я Доку.
Когда я это говорю, Пратт приходит в отчаяние. «Нет! НЕТ! У меня все в порядке! Я в порядке!».
К сожалению, Кантрелл слышит Пратта по радио лейтенанта Мено и теряет рассудок. "ЧТО НАХУЙ ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ, ГОВОРЯ ЧТО ОН В ПОРЯДКЕ?».
Я пытаюсь успокоить Кантрелла. «Он пытается быть героем, сержант. Он не в порядке. Парень вне битве. Он вне битвы, ладно?».
Пратт отказывается принять это. «Я всё ещё могу сражаться! Я ЕЩЕ МОГУ БОРОТЬСЯ!».
Фиттс замечает: «Пратт, на тебе нет ебаных штанов. Как ты собираешься участвовать в бою? Ты взял с собой лишнюю пару штанов?».
«Да, сержант Фиттс. Я взял! Они в «Брэдли». У меня все в порядке».
Появляется Сучолас. Он всё это время был на крыше третьего этажа. «Привет, сержант Фиттс, Пратт был ранен во время взрывов. Из него вышла дерьмовая куча крови».
Пратт выглядит восковым и бледным.
«Пратт, ты потерял много крови. Мы вытащим тебя отсюда. Мы не собираемся ебаться с этим, хорошо?».
Входит Лоусон, смотрит на Пратта и соглашается. «Нам нужно вытащить его отсюда».
Пратт смиряется со своей судьбой. Док Абернати заканчивает перевязать член. Это похоже на гипс, и в нем столько марли и веса, что, когда мы ставим Пратта на ноги, он так сильно наклоняется, что у него снова начинается кровотечение. Опускаем его обратно на пол. Доку нужно зафиксировать рану.
Он прижимает пенис Пратта к животу. Все этому удивляются. Похоже, что ему наложили гипс на третью руку.
«Чувак, ты должен быть порнозвездой».
Пратт болезненно улыбается.
Фиттс говорит: «Ладно, выпотрошите его дерьмо. Нам нужны патроны».
Берем патроны Пратта, приборы ночного видения и вставные пластины бронежилета. Также у него есть М4 с оптическим прицелом. У меня на винтовке нет прицела, поэтому я хватаю его.
Кантрелл кричит: «Придурки! Я жду. Тащите его задницу сюда, фрикадельки!».
Я перехожу на крышу и смотрю на улицу. Сержант взвода припарковал свой Брэдли прямо у нашей входной двери. Он нетерпеливо ждет, кипя от ярости. Он смотрит из люка командира и включает микрофон. Через полсекунды его голос разносится по моему радио: «Соберись, сержант Белл, и расскажи мне, что за херня у вас происходит!».
«Он сейчас спускается, сержант».
Мгновение спустя Пратт выходит к «Брэдли». Кантрелл смотрит на него сверху вниз, пока бойцы грузят его на трак. Его взгляд снова возвращается ко мне на крыше. Он хмурится, бросает сигарету в сторону и выглядит так, будто собирается откусить мне голову. Вместо этого он воет от смеха. Абсурдность пениса, примотанного к животу слишком велика даже для нашего взводного сержанта. Я немного расслабляюсь, когда рядом со мной появляется Фиттс.
«Он выглядит как Зефирный Петушок Stay-Puft», - смеюсь я.
«Снежное шоу Пениса».
Удар в промежность - худший кошмар каждого солдата. Мы можем либо зацикливаться на этом и сводить себя с ума, либо смеяться над этим. Смех - наша единственная защита. Хирург нашего батальона - майор по имени Лиза ДеВитт. Мы все считаем её мамашкой нашего пехотного батальона. Мысль о том, что она столкнется с травмой Пратта, заставляет нас с Фиттсом морщиться. Я говорю ему: «Когда майор ДеВитт увидит его на операционном столе… они не учат вас заворачивать член ни в одном полевом руководстве, которое я читал».
«Брэдли» неуклюже идет по улице, направляясь к медпункту нашего батальона на клеверном листе к востоку от Фаллуджи. Это также место, где тусуется большинство репортеров. Пратт обязательно привлечет внимание, когда приедет. Много внимания. Бедный ублюдок.
Мы с Фиттсом забираемся на крышу третьего этажа, и это зрелище останавливает наш холодный смех. Сучолас не шутил. Кровь по всей крыше и парапету. Брызги повсюду. Пратт был ранен в самом начале боя. Он стоял со своими братьями, не обращая внимания на свои раны, и продолжал сражаться. Он стрелял из своего M4, пока враг не исчез. 15 минут Пратт истекал кровью из промежности, не задумываясь о последствиях для себя.
У меня были проблемы с Праттом в прошлом. Он был в моем отряде в начале развертывания. Я думал, он немного успокоился. Потом он стал руководителем нашей оружейной команды, и он хорошо поработал. Но теперь, когда я вижу доказательства его самоотверженности, я понимаю, что в Пратте было что-то сверх обычной храбрости. Он любил этот взвод. Это последнее выступление с нами было окончательным проявлением этой любви. Он отказался покинуть своих братьев. Он мог истечь кровью и умереть на крыше. Тем не менее, он не сказал ни слова, пока бой не закончился.
В тот день моим героем стал сержант Алан Пратт из Филадельфии.
Глава 13
Где кормятся дикие псы (Where Feral Dogs Feed)
Когда сумерки начинают гаснуть в наш первый полный день в городе, Майкл Уэр решает дать почувствовать свое присутствие. Не знаю, что его к этому подталкивает. Возможно, это был вид истекающего кровью Пратта. Возможно, он чувствует связь с людьми, с которыми провел так много времени, освещая войну в Ираке. А может, он просто пытается выжить с Юрием. Это начинается, пока Уэр всё ещё разговаривает по спутниковому телефону. Лейтенант Мено собирает командиров взвода, чтобы устроить «меловой» брифинг. Вокруг него собрались руководители команд и офицеры. Мено сообщает, что сегодня поздно вечером мы получили предупреждение о переезде в новое место. Изучаем местность на наших картах. Мы уже знаем это - нам нужно контратаковать на север и заново очистить районы, через которые мы прошли ранее. Мы должны устранить угрозу нашему тылу.
В какой-то момент я смотрю на карту и вижу, как Уэр выключает свой телефон.
«Эй, что ты скажешь? Морпехи догонят?» - спрашиваю я.
«Приятель, они там уебались в пути. Некоторые юниты заблокированы и они едва вошли в город. Только по внешнему краю».
«Морская пехота. Через 20 лет скажут, что армии никогда не было в Фаллудже. Ты смотри. Так же, как Гуадалканал, Сайпан и Окинава. Армии никогда не было там. Всю тихоокеанскую кампанию вела морская пехота, морпехи сражались. Генерал Макартур? Он тоже не был из армии. Все это полная чушь».
Фиттс любит говорить о заговоре морских пехотинцев не меньше, чем о своей ненависти к офицерскому корпусу. Он не медлит ни секунды, чтобы впиться зубами в мою приманку.
«Моему дедушке прострелили кишки на Окинаве. Он был армейским пехотинцем. Сидел на том плацдарме 2 дня, пока его не нашли. После этого он уже никогда, блядь, не был прежним. Позвольте мне услышать, что кто-то скажет мне, что армии не было на Окинаве».
«Его там не было. Ты ебучий лжец. Этого никогда, блядь, не происходило. Армия никогда не воевала на Тихом океане. Более того, мы не воюем здесь, в Фаллудже. Это симулятор в Форт-Беннинге, вы все являетесь частью эксперимента типа «Лестница Иакова» [«Jacob's Ladder» (1990) - американский мистический триллер режиссёра Эдриана Лайна], доктор Бигсби», - я складываю руки и кричу в стену - «Проведите эту перестрелку ещё раз, на этот раз пусть Пулли действительно сделает что-то важное для своей страны».
Наш взвод, включая Пулли, теперь открыто смеется над абсурдностью всего этого. Мы с Фиттсом в очередной раз сняли напряжение с умов молодых солдат.
«И всё-таки, где морпехи?» - Холл спрашивает Уэра, когда мы все успокаиваемся.
«На всем пути на север», - говорит ему Уэр.
Мено слышит Уэра и прекращает делать то, что делает. «Сэр, вы сказали, что морпехов почти нет в городе?»
«Зовите меня Майк. И да, я только что разговаривал по телефону с репортерами, которые стояли рядом с ними, и они сказали мне, что их почти нет в городе. А некоторые другие подразделения заблокированы на окраине города».
Мено спускается вниз и хватает радио. Если то, что он говорит, правда, то Майк только что предоставил нам более точную информацию, чем капитан Симс получает от батальона. В этот момент все присутствующие осознают важность Майкла Уэра. Он может быть медийным, но у него жизненно важная для нас информация. Что ещё более важно, у него нет проблем с тем, чтобы поделиться ею с нами.
Мой интерес к Уэру растет. Предлагаю ему и Юрию сигарету.
«Итак, парни, вы были вокруг квартала. Было ли сегодня что-то из топ 10 лучших боев, которые вы когда-либо видели?»
Юрий настолько тихий, что я не слышал, чтобы он что-нибудь говорил раньше. Другой участник медиа-пула упомянул, что Юрий на самом деле был схвачен моджахедами в Афганистане во время советского вторжения в 1980-х годах [3 дня плена, потом его жопу спасли, и он всю жизнь боялся вспоминать этот эпизод и никогда о нём не говорил]. Он кивает в ответ на мой вопрос. «Хороший бой».
Уэр добавляет: «В Самарре дела пошли довольно непросто. В какой-то момент мы ползли по частям тел. Это было ужасно, дружище».
«Это ебаный отстой», - говорит Миса. Рана на его щеке выглядит грубой и некрасивой. Белый фосфор - просто ужасная штука. Я предполагаю, что он уже заражен.
Уэр продолжает: «Что касается объема огня, то сегодня было много пожаров. Но явный фактор опасности, я не знаю. Вы, кажется, справились с этим. Самарра казалась более опасной.
Юрий кивает.
Я думаю о том, что он только что сказал, когда Уэр предлагает: «Я скажу вам следующее: этот враг ещё не готов. Не долго. Эти люди там, они здесь, чтобы убить тебя или умереть, пытаясь».
«Вы были здесь в апреле. Что теперь изменилось?» - спрашивает Фиттс.
Уэр обдумывает ответ. Юрий смотрит в никуда.
У нас установлена безопасность на 360 градусов, и пока все тихо. Я сажусь и закуриваю ещё одну сигарету. Я всегда считал репортеров и журналистов не более чем шлюхами. Они извратят любую историю, которую они могут из нас выжать. И им все равно. Может быть, Уэр другой.
Наконец Уэр говорит Фиттсу: «Смотри. Это дерзкие, расчетливые и организованные бойцы. Это не те пацаны, которые были здесь в апреле. Это иностранцы или испытанные в боях сунниты со всей страны. Но они определенно не те дети, которые у вас есть в Дияле».
«Да, я это слышал», - отвечает Кнапп. Уэр прав. В этих парнях есть невиданный ранее уровень профессионализма.
Уэр смотрит мне в глаза и говорит: «Они здесь по одной причине: чтобы умереть в джихаде. Это оно».
Мы молчим. Уэр продолжает. «Они знают, что не могут победить. Посмотрите на всю огневую мощь, с которой они сталкиваются. Но они убьют столько из вас, сколько смогут, прежде чем они умрут. В этом вся причина их существования».
Чем больше говорит Уэр, тем больше я удивляюсь его уверенности в его оценке. Уэр читает нам лекцию. И чем больше он говорит, тем больше мы понимаем, что он знает, о чем говорит.
Уэр начинает рассказ о повстанцах, которых он встретил. Вначале, в 2003 году, он сидел с ними, пил пиво и курил. Они говорили о деньгах, девушках, футболе и панарабизме. Однако через год после вторжения все изменилось. Те, кто выжил, подверглись радикализации. Они носят бороду до груди и цитируют Коран. Они с ним больше не пьют. Они говорят только о боге и судьбе. Они стали джихадистами. Мы здесь не воюем с националистами. Мы сражаемся с экстремистами, зараженными опасной формой ислама. Они стремятся не только уничтожить нас здесь, в Ираке, но и уничтожить всю мощь и влияние Америки. Они поносят нашу культуру и хотят, чтобы она была вычищена и заменена законами шариата. Жестокость правления талибов в Афганистане показала нам, что это значит.
Уэр замечает, что аудитория полностью сосредоточена на нем. Он пользуется возможностью, чтобы перейти к беседе о различных группах, с которыми мы сражаемся в Фаллудже. Он говорит о «Hezbollah» и о том, как иранская революционная гвардия обучает повстанцев. Это приводит его к тактическому обсуждению. Он сравнивает повстанцев, сражавшихся в Самарре, с повстанцами в Наджафе. Он говорит об иранском влиянии на суннитских ваххабитов. Далее он объясняет, как отряды, обученные «Хезболлой», иногда не имеют ничего, кроме РПГ, и движутся незамеченными. Когда они атакуют, они стреляют залпом из своих РПГ, а затем отступают веером. Это всё, о чем мы с Фиттсом говорили в течение нескольких месяцев, слышали через пехотные слухи. Но я впечатлен услышать то же самое от журналиста.
А ещё есть тактика засад повстанцев. Уэр видел или слышал о них всё. Он объясняет, как они будут тестировать американское подразделение только для того, чтобы получить ответ. Тогда зондирующий элемент прервет контакт и отойдет в надежде, что американцы за ним погонятся. Если американцы всё же начнут погоню, они наскочат на подковообразную или L-образную засаду и их уничтожат.
«Это не та лестница, дырожопые. Я хотел лестницу BREACH!» Пауза. Я начинаю смеяться над абсурдностью собственной шутки. Они смотрят на меня, тяжело дыша. Чтобы им стало лучше, я бросаю им пару сигарет. Руиз и Сучолас заслуживают короткого перекура после того, что они только что сделали.
Перекидываем лестницу через пространство между крышами. Она служит мостом к нашей новой боевой позиции. Макдэниел, Сантос, Руиз, Лоусон и Кнапп переходят на новую крышу, в то время как кто-то стреляет из гранатомета из окна через несколько дверей от мечети. Заряд проплывает мимо и взрывается на другой стороне дома. Некоторые другие ребята перемещаются к югу от нашей первой крыши. Скоро Холл, Пулли, Пратт, Мено и я прикрыты нашим старым зданием. Майкл Уэр наблюдает и снимает действие.
Повстанцы продолжают ракетный обстрел Эллиса. Они как минимум в 400 метрах от нас, это предел для наших М4 с лазерными прицелами. Наше оружие с оптическим прицелом должно лучше справляться с этой дистанцией. SAW приступают к работе. Руиз садится рядом с Кнаппом. У него лазерный прицел M68, и он агрессивно сканирует дорогу перед Брэдом Эллиса. Повстанец прорывается у Texas-барьера. Он атакует через улицу и стреляет из гранатомета. Руиз промахивается в него. Повстанец приседает за барьер, перезаряжается и возвращается с новым выстрелом. Это сложный выстрел, но на этот раз Руиз почти достал его, положив пули в по обе стороны бедра. Повстанец спотыкается, но продолжает идти. Он запускает еще одну РПГ, затем снова ныряет за Texas-барьер.
С РПГ на плече, повстанец снова вырывается из укрытия. У этого парня стальные яйца, я считаю. M4 щелкает, снаряды падают в дюйме от парня. Похоже, Руиз уже пристрелялся. Лязг! У него кончаются боеприпасы.
«Проклятье! У меня был в руках этот засранец!»
Чтобы посмотреть, что произойдет, Сантос пытается запустить 40-мм гранату в Texas-барьер. Она не долетает. Лоусон и наши пушки M240 - наша единственная надежда поразить этих парней. Тем временем на востоке на улицу выходит боевик-снайпер. Он целится в рядового Бретта Пулли, который стоит на первой крыше, по-видимому, не обращая внимания на всё, что происходит вокруг него. Треск АК снайпера. Пуля пролетает мимо Пулли, который не реагирует. Он снова стреляет и просто промахивается. Пулли - статуя.
Лейтенант Мено оказался поблизости. Он слышит приближающиеся выстрелы, смотрит на восток и видит, что Пулли всё ещё не реагирует. Мено дотягивается до него и затаскивает его на крышу, в тот момент, когда пули влетают в край стены прямо там, где стоял Пулли.
Хью Холл видит снайпера: «Он прямо передо мной!».
Прежде чем кто-либо ещё сможет выстрелить, большой сержант просверливает стрелку грудину. Снайпер умирает, но его приятели открывают огонь из ближайших окон и дверных проемов. Над головой поют ещё пули.
Мено разворачивается и разряжает винтовку на восток. Он долбит по каждому окну, дверному проему и углу, который видит. Вокруг него бьются новые пули, и все они идут с этого нового направления. Наш лейтенант устраивает им ад. Он роняет свой магазин, перезаряжается и возвращается к работе.
«Пулли! Брось в них гранату», - приказывает Мено.
Пулли снова встает, упирается левым локтем в стену и пускает в полет пару 40-мм патронов. Гранаты взрываются одна за другой. С востока больше ничего нет. Пулли повезло, что он жив. Сейчас он исторг из своей задницы свою лучшую игру.
Эллис все еще в беде. Нам не очень повезло с ракетными группами повстанцев на юге, за Texas-барьерами. Наши орудия справляются с ними, но их РПГ продолжают прилетать по нашему Брэдли. Браун и его команда всё ещё заняты по другую сторону от нас и не могут добраться до Эллиса.
Наконец, сержант первого класса Кантрелл прибывает на своем Брэдли. Наш взводный сержант был занят в другом месте, вкладывая свою свирепость и вес в борьбу за спасение Первого взвода. Мы рады, что он вернулся. Он заворачивает за угол, обгоняет Эллиса и пускает в полет TOW. Маленькое угловое окно в здании на полпути исчезает в дыму. Взрыв ракеты, а затем большой вторичный взрыв потрясли улицу. Кантрелл и его стрелок, сержант Брэд Унтерсехер, только что убили повстанца, у которого, должно быть, был запас зарядов для гранатометов. Непосредственно за Кантреллом идет старший сержант Джим, ведя свой славный Абрамс. Первый взвод, несомненно, получил пользу от их службы. Та битва под контролем. Теперь они пришли выручить нас.
Стрелок Джима взрывает Texas-барьеры кумулятивными (осколочно-фугасными) противотанковыми снарядами. 25-мм бронебойные пули Кантрелла пришивают улицу, где собираются разрозненные отряды повстанцев. Их атака прервана, они отступают через шоссе 10 и исчезают в промышленном районе.
Все утро Стакерт нянчился со своим переулком, пока другие ребята щипали его боеприпасы. Он ещё не сделал выстрел. Разочарованный, он остался в своем секторе огня, пока вокруг него бушевала перестрелка. Внезапно в переулке Стакерта появляется мужчина. На нем американский кевларовый шлем и бронежилет. Штукерт не сомневается. Он направляет пулемет на мужчину и делает длинную очередь. Он остается на спусковом крючке и вращает стволом взад и вперед, нанося удары по цели. Ни одно человеческое существо, в броне или без него, просто не может принять такой абсурдный объем свинца, извергнутый SAW Стакерта. Мужчина испаряется в перестрелке.
Штукерт наконец-то в игре. Он поворачивается к другим парням, улыбается и кивает, затем перезаряжается. Он смотрит на Фланнери и смеется.
«Привет, Флан-тастический [игра слов Фланнери и фантастический]. Тебе нравится это дерьмо? Тебе это нравится, а?».
Сейчас Стакерт спокоен и всем доволен. Не я. На жертве Стакерта было наше снаряжение. Хотя мы получили информацию о том, что это могло произойти, я боюсь, что мы убили одного из наших. Я провожу быстрый подсчет голов. Фиттс замечает это и говорит: «Эй, сарж [фамильярное обращение к сержанту], он молодец. Стакерт хорошо справился. Мы все здесь».
Я киваю. Фиттс обращается к взводу: «Эй, эти ебаные животные носят наше дерьмо, парни».
Ну, по крайней мере, мы знаем, что 20 выстрелов из SAW сведут на нет кевларовые шлемы и бронежилеты. Мы остановили врага. Его контратака не удалась, благодаря своевременному прибытию Брэдли. Если бы не наши гусеницы и танк сержанта Джима, у нас были бы большие проблемы.
А пока меня беспокоит, что первый удар пришел с нашего тыла на севера. Как они от нас отцепились? Мы очистили весь этот район и не видели ни души, когда спешились. Тем не менее, им удалось проложить себе путь позади нас силой.
Мы знаем, что перед нами хитрый и искусный враг. Мы видели их сплоченными командами из двух человек. Они движутся с элементами огня, прикрывающими их продвижение. Эти парни не те грубые ополченцы-махди, которых мы убили в Мукдадии. Они являются военной силой.
Однако сегодня утром мы одержали значительную победу. Мы получили только одного легкоранененого и убили очень много плохих парней. Что еще более важно, мы выдерживали разнонаправленную атаку более трех с половиной часов. Я горжусь своими людьми, и мое доверие к ним укреплено их сегодняшними действиями.
Моя уверенность в себе растет. Этим утром я был лидером. Я шел по огневому рубежу, подбадривая и направляя бойцов. Когда нам нужно было расширить наши поля огня, мы проявили гибкость и нашли путь на другую крышу. Я никогда не пускал в ход свое собственное оружие; Я был слишком занят своими мальчиками. Фаллуджа превращает меня в настоящего командира отряда. Я горжусь этим. Последний огонь из АК утихает. Наши пушки замолкают, их стволы дымятся в холодном утреннем воздухе. Горсти гильз из латуни диаметром 5,56 мм хрустят и звенят под ногами. Пора нам продолжить наступление. Хотя предстоит ещё большая работа по зачистке, безопасность шоссе 10 имеет решающее значение для сокращения сопротивления Фаллуджи вдвое.
Глава 12
Зефирный петушок Stay-Puft (The Stay Puft Marshmallow Cock)
[По аналогии с Человеком-зефир Stay-Puft - талисманом вымышленной корпорации Stay-Puft Marshmallow из фильма Ghostbusters (Охотники за привидениями)]
Они следят за нами.
Не прошло и 5 минут после того, как мы вышли из дома, чтобы забраться в наши Брэдли, как моджы устремились на улицы и в переулки. С безопасного расстояния они наблюдают за нашим конвоем, они шагают по параллельным дорогам в направлении нашего южного наступления, они кусают нас за фалды, оставаясь вне досягаемости. Танк сержанта Джима идет впереди, а остальные следуют за нашими Брэдли. Мой трак, старший сержант Браун, в беспорядке. Атаки, выполненные Брауном в бою, оставили наш Брэдли сильно израненным. Два смотровых окна разрушены, а все внешнее снаряжение пробито. Тем не менее, у него достаточно топлива и много боеприпасов для Bushmaster. Браун и его команда более чем готовы к новому бою.
В строю колонны мы едем по южной дороге мимо остатков Texas-барьеров, которые Джим разрушил своей 120-мм пушкой. Мы отошли на 400 метров от нашего редута на крыше. Вокруг нас повстанцы мечутся из угла в угол, всегда вне поля нашего зрения и досягаемости. Это сцена из «Побег из Нью-Йорка» [американский фантастический фильм 1981 года], которая оставляет нас напряженными и наполненными адреналином.
Мы достигаем трехстороннего пересечения с дорогой, которая тянется с востока на запад параллельно шоссе 10. Шоссе 10 было обозначено как «Phase Line Fran». Это наша главная цель в Фаллудже. Мы достигли его менее чем через 12 часов после прорыва северной насыпи города.
Госсард и другие артиллеристы Брэдли обстреливают окружающие нас здания, подготавливая территорию, стреляя по окнам и дверям фугасными снарядами.
Спешиваемся на тихую улицу и входим в красивый дом прямо на краю шоссе. Это трехэтажное здание, а второй этаж выходит на балкон на крыше площадью не менее тысячи квадратных футов. Внешняя лестница дает нам доступ на крышу третьего этажа, откуда открывается прекрасный вид на окрестности.
Нам стало известно, что Первый взвод также достиг шоссе 10. Они обосновались в здании примерно в 500 метрах к западу от нас. Капитан Симс устанавливает свой командный пункт между нами. Мы снова формируем прочный фронт, но нашей позиции не хватает глубины. И на этот раз мы знаем, что противник роится вокруг наших тылов и флангов. Мы не можем их остановить. Где находится батальон морской пехоты на нашем западном фланге, мы понятия не имеем. К счастью, муджи держатся на расстоянии вытянутой руки и отказываются разоблачать себя. Кажется, они довольствуются ролью теней.
Лейтенант Мено устраивается на крыше второго этажа. Пратт поднимает Макдэниела и пулемет 240 Bravo на крышу третьего этажа. Часть моего отряда направляется туда с ними. Мы с Фиттсом установили безопасность на 360 градусов, пока Майкл Уэр достает свой спутниковый телефон и пытается подключиться к CNN для прямой трансляции. Мы с Фиттсом не интересуемся CNN, поэтому ныряем в дом и плюхаемся на пару пластиковых стульев. Мы можем воспользоваться тишиной момента. Я вытаскиваю драгоценную сигарету и зажигаю ее. Фиттс достает сигару Black & Mild, которую дал ему сержант Холл. На данный момент мы сидим и отдыхаем в относительном спокойствии.
Стены вокруг нас разорваны от ударов осколков. Если не считать этих двух стульев, ни один предмет мебели не сохранился. Шкафы похожи на швейцарский сыр. Стекло покрывает пол, и каждое блюдо и украшение разлетелись на части.
Это явные признаки работы Госсарда с Bushmaster. Он подготовил этот дом, прежде чем мы спешились, и проделал превосходную работу, всадив каждый фугасный снаряд в углы комнат, на которые он нацелился. Ударяя по углам, он максимизировал эффект взрыва. Он рассчитывал каждый выстрел и экономил патроны.
На крыше второго этажа Майкл Уэр выходит на связь с CNN. Он начинает свой первый репортаж с места событий. Юрий садится рядом с ним. Тишина вокруг нас увеличивает ясность передачи Уэра.
Это продолжается до тех пор, пока на дороге перед домом не появится одинокий боевик. Он выходит на открытое место с оружием наготове. Повстанцы снова собираются на жертвы. Взвод не сомневается. Крыши взрываются пулеметным огнем и резким треском наших винтовок. Мудж бежит от них, пули преследуют его всю дорогу. Спустя 150 выстрелов он лежит лицом вниз на асфальте, его тело пёстрое и разорванное.
Трассеры прилетают к нам с позиции на северо-востоке. Наши люди на третьем этаже открывают ответный огонь. Еще больше огня открывается с северо-запада, возле мечети, которую мы только что расчистили. Когда мы двинулись на юг, повстанцы, должно быть, вернулись в этот район. Это плохой знак. У нас не было времени уничтожить все предметы снабжения и оборудование, которые мы там нашли.
Мятежник вылетает из переулка в сторону мечети. У него через плечо переброшен M16, на голове - кевларовый шлем, а на груди - темно-оливковая защита. У него даже есть протекторы для шеи и паха, прикрепленные к его броне. Бойцы колеблются, не зная, иракский он солдат или повстанец. Никто раньше не видел боевика с М16. Он мчится к зданию через дорогу к нашему северу. Пока он бежит, наши люди видят, что он одет в армейские ботинки США и американскую камуфляжную форму для пустыни под бронежилетом.
Ещё у него есть автомобильный аккумулятор. Взвод открывает огонь, но уже поздно. Он ныряет внутрь здания и исчезает. Майкл Уэр только что получил возможность всей своей жизни. Он контактирует в реальном времени с CNN, и наша нынешняя перестрелка придает драматизм и волнение его репортажу. Он разговаривает по спутниковому телефону между очередями.
Оглушительный удар грома охватил наш дом. Потом ещё один. И другой. У меня ломается стул, и я падаю на пол. Фиттс падает рядом со мной, когда огромная волна сотрясения разносится по комнате. Пол дрожит. Осколки пронзают стены и потолок. Из окон валит дым. Я пытаюсь сесть, но новый взрыв сотрясает здание, бросая в комнату осколки металла. Я лежу на ровном месте и пытаюсь остаться в живых среди обломков. Еще один гигантский взрыв ударил по нашему зданию и жестоко сотрясает его. Интересно, рухнут ли стены? Я смутно осознаю, что мужчины снаружи яростно стреляют. Я должен выбраться отсюда. Дым начинает рассеиваться. Стены покрыты новыми шрамами. Окна ненадолго были воронками смерти. Если бы я или Фиттс были за ними, то для нас бы навсегда был погашен свет. Нам повезло, что мы живы. Разваливающийся стул, наверное, спас меня от беды.
Мы карабкаемся на крышу второго этажа, где я нахожу Оле за его SAW. Он посылает длинную гневную очередь по дороге на север. Я рад видеть каждого солдата в безопасности за прочным бруствером крыши. Я не могу разобрать, что происходит на крыше наверху, но их оружие грохочет достаточно, чтобы я мог думать, что там всё в порядке.
«Во что мы стреляем?» - Я спрашиваю Оле.
«В ебаного чувака. Он вошел в тот дом вон там». Оле делает паузу, указывает, затем возвращается за свой SAW.
Весь блок окутан дымом. Телефонные столбы сломались, как зубочистки. Дорога, по которой мы ехали, изрыта дырами. Вокруг валяются куски асфальта. На западе все здание представляет собой не более чем горящую груду обломков. Пули, которые находились внутри здания, периодически срабатывают от тепла взрыва, отправляя свинец в случайных направлениях.
Мудж с M16 опустошил этот район. Он подключил батарею и взорвал более 10 массивных взрывных устройств одновременно. Половина из них была привязана к телефонным столбам на уровне глаз наших командиров Брэдли. Остальные были встроены в дорогу или спрятаны рядом. Многоуровневая взрывная засада вызвала на улице стальной тайфун. Не видно ни одного целого здания; все они изрешечены шрапнельными отверстиями, и у большинства из них вырваны большие куски.
Но вишенкой на торте был последний взрыв. В доме, который сейчас горит, было одно большое самодельное взрывное устройство. Если бы мы выбрали его в качестве следующего плацдарма, мы все были бы мертвы. И снова один повстанец мог бы убить весь наш взвод. По нам работает крупнокалиберный пулемет. Подметает улицу возле нашего дома. Пытаемся подавить наводчика, но не видим его. Мы даже не уверены, какое здание он использует в качестве прикрытия. Наше оружие грохочет. Перестрелка продолжается.
К счастью, Брэдли под рукой. Вот движется Браун, катится по разрушенной улице. Башня вращается. Стреляет Bushmaster. Повстанцы отвечают огнем из РПГ. Ракета проносится прямо над головой Брауна и взрывается в доме через дорогу. Браун невозмутим. Он остается на месте, пока Госсард стреляет по вражеским позициям.
В то же время передовой наблюдатель нашей роты сержант Шон Джухас видит движение по шоссе 10. Повстанцы подкрадываются к огневым позициям к югу от нас. Юхас вызывает артиллерийское огневое прикрытие. Через несколько секунд воздух наполняется ффууууш… бум! 155-мм снарядов. Впервые с тех пор, как мы вошли в город, у нас была собственная косвенная поддержка, и капитан Джеймс Кобб, офицер огневой поддержки нашей оперативной группы, не экономит снаряды. Вскоре здания в промышленных районах на южной стороне шоссе 10 задыхаются в дыму и пламени.
На крыше выгружаем гранаты на врага на севере. Кнапп добавляет в микс несколько осколочных гранат, чтобы немного оживить игру. Этот огонь и присутствие Брэдли Брауна наконец убедили муджей снова разорвать контакт. Когда 155-мм снаряды падают позади нас, наступление с севера прекращается. Артиллерийский огонь иссякает. Бой окончен.
«Был ли этот парень врагом, или кто-то из вашего медиа-пула работал с вами», - в шутку спрашиваю я Майкла Уэра.
«Это было безумием, приятель. Просто взрывы из ниоткуда».
Я слышу шаркающий звук и поворачиваюсь, чтобы увидеть идущего ко мне сержанта Алана Пратта.
Он идет как демонстративный кривоножка, что выглядит нелепо. Я срываюсь и широко улыбаюсь, радуясь, что он может смеяться даже посреди всего этого.
«Сержант Белл», - слабым голосом говорит Пратт, - «я ранен. Меня застрелили».
«Что?».
Он хромает ко мне, оставляя кровавые следы от ботинок. Легкомыслие, которое мы чувствовали за секунду до этого, улетучивается. Пратт действительно ранен.
Мы все бросаемся к нему. Ему ужасно больно. Кровь покрывает его штаны и обе руки.
«Что за херня происходит?» - Я кричу на крышу третьего этажа.
«Сержанта Пратта ранили», - отвечает Сучолас.
Спасибо, что рассказали нам.
Медик Лукас «Док» Абернати уводит Пратта в дом. Мы кладем его, и док приступает к работе с ним. Я беру голову Пратта. Худшее, что может быть для раненого солдата - это увидеть собственные раны. Я держу его за голову, чтобы он не мог смотреть вниз. Док срезает штаны Пратта. Пратт корчится от боли.
«Это мой член!».
Он пытается смотреть вниз. Я борюсь с ним и держу его голову вверх. Но я смотрю вниз.
«О мой бог! Пратт, тебя повесили, как заговорщика Линкольна».
Он немного улыбается сквозь боль.
«Да уж….»
Док сосредоточен на своем пациенте, а Пратт не в настроении смеяться. Так много за то, чтобы сохранить свободу.
Тут я понимаю, почему Док так увлечен. Врезавшийся вбок пениса Пратта предмет - кусок замка с засовом из внешних ворот. Когда здание взорвалось, он стоял на крыше третьего этажа. Осколки дома, ворот и стены через улицу действовали, как шрапнель, и летели на нас. Пратт был на пути. Док Абернати вынимает кусок плоти из Пратта. Сержант Пратт берет мою руку и сжимает ее. Он скользкий от крови и выскальзывает у меня из рук.
«Сержант Белл, я знаю, что это мой член!»
«Пратт, все в порядке. Тебя ранили в ногу».
«Не лгите мне, сержант Белл. У меня болит член!».
Он снова хватает меня за руку, но теперь мы оба скользкие от крови, и я снова не могу удержать его. Я вытираю руку, беру его руку и пытаюсь успокоить его, пока Док Абернати продолжает работать.
Док меня действительно впечатляет. Работает методично, но быстро и профессионально. Он находит другую рану. Пратту в мошонку попал осколок, и оставленная им рана кровоточит. Док борется, чтобы остановить кровь. Пратт закрывает глаза и морщится от боли. Он боится, что мог потерять своё оборудование, но не стонет. Он терпит. Он мужчина.
Уэр и Юрий входят и делают фотографии. Пратт открывает глаза, и я вижу, что он в отчаянии.
«Мой бог, это болит ебать как сильно…».
Я смотрю на Уэра. «Эй, чувак, какого хрена? Ты не будешь его фотографировать».
Уэр обещает: «Я не буду помещать это в журнал… вы не увидите его лица».
«Ну же. Сейчас, блядь, не время, чувак».
«Мы хотим показать, чем вы, ребята, жертвуете».
«Вы можете опубликовать это».
Уэр качает головой. «Я бы никогда этого не сделал, приятель. Речь идет о жертве…».
Он щёлкает еще несколько фотографий. Пратт пытается сохранить свое достоинство, преодолевая свою боль с поразительной самодисциплиной. Он не жалуется. Он не кричит. Он побеждает это.
Этот ребенок - охуенный жеребец.
Док Абернати поливает обе раны бетадином. Я даже представить не могу, насколько это будет больно. Док тянется за марлей и начинает перевязывать шрапнельную рану на мошонке. Мено связывает радио с Кантреллом, который находится поблизости в Брэдли. Мено на крыше, но я слышу, как он сказал:
«Пратта подтрелили».
Голос Кантрелла гремит: «Кто ранен? Кто, блядь, ранен?».
Я встаю и иду на крышу, затем нажимаю на микрофон: «Сержант Кантрелл, Blue Three Alpha поражен».
«К хуям карту подачи. К хуям его номер в боевом составе! Просто скажи мне, кто это, блядь!» - ревет Кантрелл. Он вне себя от ярости.
«Это Пратт», - говорю я.
«Пратт?»
«Да, Пратт».
Самая большая слабость Кантрелла - его вспыльчивость. Это напрямую связано с его чувствами к своему взводу. Он нас любит. Когда он слышит, что одного из нас ранили, это для него как нож в живот.
Он начинает вызывать медицинскую эвакуацию, чтобы вытащить отсюда Пратта.
«Blue Seven, это Blue Two. У него шрапнельные ранения… около… паха, гениталий. Отрицательно стрелковое оружие, индекс осколочные ранения паховой области».
Пратт смотрит вверх. «Что ты скажешь, сержант Белл?».
Фиттс смотрит вниз. «Ты молодец, Пратт».
Я подтверждаю: «Seven, позвольте мне получить больше информации».
Кантрелл требует ответов. «Где он ранен? Насколько серьезно?».
«Приоритет, возможно, срочно…» - я делаю паузу, а затем добавляю, - «в зависимости от того, что вы называете конечностью».
Я стараюсь быть серьезным. Правило вызова медицинской эвакуации - «жизнь, здоровье или зрение». Я не уверен, к какой категории относится рана Пратта, но я знаю, что нам нужно как можно скорее доставить его в медпункт батальона. Кантрелл смущен и разгневан. Он кричит в радио: «Беллавиа, о какй херне ты говоришь?».
Я ухожу от Пратта и смотрю через крышу на сержанта Кантрелла, возвышающегося над своей башней. Его крики поражают меня через наносекунду после того, как его рот шевелится. Я шепчу ему: «Его член. У него раны члена, сарж».
«Что ты шепчешь? Что, блядь, с тобой не так? Мы собираемся проводить наземную эвакуацию Пратта. Спусти его сюда», - говорит Кантрелл.
Я возвращаюсь внутрь. Док Абернати яростно обматывает пенис Пратта марлей.
«Эй, сержант Кантрелл хочет погрузить тебя и отвезти его к клеверному листу. Давай поставим его на подстилку и уберемся отсюда», - говорю я Доку.
Когда я это говорю, Пратт приходит в отчаяние. «Нет! НЕТ! У меня все в порядке! Я в порядке!».
К сожалению, Кантрелл слышит Пратта по радио лейтенанта Мено и теряет рассудок. "ЧТО НАХУЙ ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ, ГОВОРЯ ЧТО ОН В ПОРЯДКЕ?».
Я пытаюсь успокоить Кантрелла. «Он пытается быть героем, сержант. Он не в порядке. Парень вне битве. Он вне битвы, ладно?».
Пратт отказывается принять это. «Я всё ещё могу сражаться! Я ЕЩЕ МОГУ БОРОТЬСЯ!».
Фиттс замечает: «Пратт, на тебе нет ебаных штанов. Как ты собираешься участвовать в бою? Ты взял с собой лишнюю пару штанов?».
«Да, сержант Фиттс. Я взял! Они в «Брэдли». У меня все в порядке».
Появляется Сучолас. Он всё это время был на крыше третьего этажа. «Привет, сержант Фиттс, Пратт был ранен во время взрывов. Из него вышла дерьмовая куча крови».
Пратт выглядит восковым и бледным.
«Пратт, ты потерял много крови. Мы вытащим тебя отсюда. Мы не собираемся ебаться с этим, хорошо?».
Входит Лоусон, смотрит на Пратта и соглашается. «Нам нужно вытащить его отсюда».
Пратт смиряется со своей судьбой. Док Абернати заканчивает перевязать член. Это похоже на гипс, и в нем столько марли и веса, что, когда мы ставим Пратта на ноги, он так сильно наклоняется, что у него снова начинается кровотечение. Опускаем его обратно на пол. Доку нужно зафиксировать рану.
Он прижимает пенис Пратта к животу. Все этому удивляются. Похоже, что ему наложили гипс на третью руку.
«Чувак, ты должен быть порнозвездой».
Пратт болезненно улыбается.
Фиттс говорит: «Ладно, выпотрошите его дерьмо. Нам нужны патроны».
Берем патроны Пратта, приборы ночного видения и вставные пластины бронежилета. Также у него есть М4 с оптическим прицелом. У меня на винтовке нет прицела, поэтому я хватаю его.
Кантрелл кричит: «Придурки! Я жду. Тащите его задницу сюда, фрикадельки!».
Я перехожу на крышу и смотрю на улицу. Сержант взвода припарковал свой Брэдли прямо у нашей входной двери. Он нетерпеливо ждет, кипя от ярости. Он смотрит из люка командира и включает микрофон. Через полсекунды его голос разносится по моему радио: «Соберись, сержант Белл, и расскажи мне, что за херня у вас происходит!».
«Он сейчас спускается, сержант».
Мгновение спустя Пратт выходит к «Брэдли». Кантрелл смотрит на него сверху вниз, пока бойцы грузят его на трак. Его взгляд снова возвращается ко мне на крыше. Он хмурится, бросает сигарету в сторону и выглядит так, будто собирается откусить мне голову. Вместо этого он воет от смеха. Абсурдность пениса, примотанного к животу слишком велика даже для нашего взводного сержанта. Я немного расслабляюсь, когда рядом со мной появляется Фиттс.
«Он выглядит как Зефирный Петушок Stay-Puft», - смеюсь я.
«Снежное шоу Пениса».
Удар в промежность - худший кошмар каждого солдата. Мы можем либо зацикливаться на этом и сводить себя с ума, либо смеяться над этим. Смех - наша единственная защита. Хирург нашего батальона - майор по имени Лиза ДеВитт. Мы все считаем её мамашкой нашего пехотного батальона. Мысль о том, что она столкнется с травмой Пратта, заставляет нас с Фиттсом морщиться. Я говорю ему: «Когда майор ДеВитт увидит его на операционном столе… они не учат вас заворачивать член ни в одном полевом руководстве, которое я читал».
«Брэдли» неуклюже идет по улице, направляясь к медпункту нашего батальона на клеверном листе к востоку от Фаллуджи. Это также место, где тусуется большинство репортеров. Пратт обязательно привлечет внимание, когда приедет. Много внимания. Бедный ублюдок.
Мы с Фиттсом забираемся на крышу третьего этажа, и это зрелище останавливает наш холодный смех. Сучолас не шутил. Кровь по всей крыше и парапету. Брызги повсюду. Пратт был ранен в самом начале боя. Он стоял со своими братьями, не обращая внимания на свои раны, и продолжал сражаться. Он стрелял из своего M4, пока враг не исчез. 15 минут Пратт истекал кровью из промежности, не задумываясь о последствиях для себя.
У меня были проблемы с Праттом в прошлом. Он был в моем отряде в начале развертывания. Я думал, он немного успокоился. Потом он стал руководителем нашей оружейной команды, и он хорошо поработал. Но теперь, когда я вижу доказательства его самоотверженности, я понимаю, что в Пратте было что-то сверх обычной храбрости. Он любил этот взвод. Это последнее выступление с нами было окончательным проявлением этой любви. Он отказался покинуть своих братьев. Он мог истечь кровью и умереть на крыше. Тем не менее, он не сказал ни слова, пока бой не закончился.
В тот день моим героем стал сержант Алан Пратт из Филадельфии.
Глава 13
Где кормятся дикие псы (Where Feral Dogs Feed)
Когда сумерки начинают гаснуть в наш первый полный день в городе, Майкл Уэр решает дать почувствовать свое присутствие. Не знаю, что его к этому подталкивает. Возможно, это был вид истекающего кровью Пратта. Возможно, он чувствует связь с людьми, с которыми провел так много времени, освещая войну в Ираке. А может, он просто пытается выжить с Юрием. Это начинается, пока Уэр всё ещё разговаривает по спутниковому телефону. Лейтенант Мено собирает командиров взвода, чтобы устроить «меловой» брифинг. Вокруг него собрались руководители команд и офицеры. Мено сообщает, что сегодня поздно вечером мы получили предупреждение о переезде в новое место. Изучаем местность на наших картах. Мы уже знаем это - нам нужно контратаковать на север и заново очистить районы, через которые мы прошли ранее. Мы должны устранить угрозу нашему тылу.
В какой-то момент я смотрю на карту и вижу, как Уэр выключает свой телефон.
«Эй, что ты скажешь? Морпехи догонят?» - спрашиваю я.
«Приятель, они там уебались в пути. Некоторые юниты заблокированы и они едва вошли в город. Только по внешнему краю».
«Морская пехота. Через 20 лет скажут, что армии никогда не было в Фаллудже. Ты смотри. Так же, как Гуадалканал, Сайпан и Окинава. Армии никогда не было там. Всю тихоокеанскую кампанию вела морская пехота, морпехи сражались. Генерал Макартур? Он тоже не был из армии. Все это полная чушь».
Фиттс любит говорить о заговоре морских пехотинцев не меньше, чем о своей ненависти к офицерскому корпусу. Он не медлит ни секунды, чтобы впиться зубами в мою приманку.
«Моему дедушке прострелили кишки на Окинаве. Он был армейским пехотинцем. Сидел на том плацдарме 2 дня, пока его не нашли. После этого он уже никогда, блядь, не был прежним. Позвольте мне услышать, что кто-то скажет мне, что армии не было на Окинаве».
«Его там не было. Ты ебучий лжец. Этого никогда, блядь, не происходило. Армия никогда не воевала на Тихом океане. Более того, мы не воюем здесь, в Фаллудже. Это симулятор в Форт-Беннинге, вы все являетесь частью эксперимента типа «Лестница Иакова» [«Jacob's Ladder» (1990) - американский мистический триллер режиссёра Эдриана Лайна], доктор Бигсби», - я складываю руки и кричу в стену - «Проведите эту перестрелку ещё раз, на этот раз пусть Пулли действительно сделает что-то важное для своей страны».
Наш взвод, включая Пулли, теперь открыто смеется над абсурдностью всего этого. Мы с Фиттсом в очередной раз сняли напряжение с умов молодых солдат.
«И всё-таки, где морпехи?» - Холл спрашивает Уэра, когда мы все успокаиваемся.
«На всем пути на север», - говорит ему Уэр.
Мено слышит Уэра и прекращает делать то, что делает. «Сэр, вы сказали, что морпехов почти нет в городе?»
«Зовите меня Майк. И да, я только что разговаривал по телефону с репортерами, которые стояли рядом с ними, и они сказали мне, что их почти нет в городе. А некоторые другие подразделения заблокированы на окраине города».
Мено спускается вниз и хватает радио. Если то, что он говорит, правда, то Майк только что предоставил нам более точную информацию, чем капитан Симс получает от батальона. В этот момент все присутствующие осознают важность Майкла Уэра. Он может быть медийным, но у него жизненно важная для нас информация. Что ещё более важно, у него нет проблем с тем, чтобы поделиться ею с нами.
Мой интерес к Уэру растет. Предлагаю ему и Юрию сигарету.
«Итак, парни, вы были вокруг квартала. Было ли сегодня что-то из топ 10 лучших боев, которые вы когда-либо видели?»
Юрий настолько тихий, что я не слышал, чтобы он что-нибудь говорил раньше. Другой участник медиа-пула упомянул, что Юрий на самом деле был схвачен моджахедами в Афганистане во время советского вторжения в 1980-х годах [3 дня плена, потом его жопу спасли, и он всю жизнь боялся вспоминать этот эпизод и никогда о нём не говорил]. Он кивает в ответ на мой вопрос. «Хороший бой».
Уэр добавляет: «В Самарре дела пошли довольно непросто. В какой-то момент мы ползли по частям тел. Это было ужасно, дружище».
«Это ебаный отстой», - говорит Миса. Рана на его щеке выглядит грубой и некрасивой. Белый фосфор - просто ужасная штука. Я предполагаю, что он уже заражен.
Уэр продолжает: «Что касается объема огня, то сегодня было много пожаров. Но явный фактор опасности, я не знаю. Вы, кажется, справились с этим. Самарра казалась более опасной.
Юрий кивает.
Я думаю о том, что он только что сказал, когда Уэр предлагает: «Я скажу вам следующее: этот враг ещё не готов. Не долго. Эти люди там, они здесь, чтобы убить тебя или умереть, пытаясь».
«Вы были здесь в апреле. Что теперь изменилось?» - спрашивает Фиттс.
Уэр обдумывает ответ. Юрий смотрит в никуда.
У нас установлена безопасность на 360 градусов, и пока все тихо. Я сажусь и закуриваю ещё одну сигарету. Я всегда считал репортеров и журналистов не более чем шлюхами. Они извратят любую историю, которую они могут из нас выжать. И им все равно. Может быть, Уэр другой.
Наконец Уэр говорит Фиттсу: «Смотри. Это дерзкие, расчетливые и организованные бойцы. Это не те пацаны, которые были здесь в апреле. Это иностранцы или испытанные в боях сунниты со всей страны. Но они определенно не те дети, которые у вас есть в Дияле».
«Да, я это слышал», - отвечает Кнапп. Уэр прав. В этих парнях есть невиданный ранее уровень профессионализма.
Уэр смотрит мне в глаза и говорит: «Они здесь по одной причине: чтобы умереть в джихаде. Это оно».
Мы молчим. Уэр продолжает. «Они знают, что не могут победить. Посмотрите на всю огневую мощь, с которой они сталкиваются. Но они убьют столько из вас, сколько смогут, прежде чем они умрут. В этом вся причина их существования».
Чем больше говорит Уэр, тем больше я удивляюсь его уверенности в его оценке. Уэр читает нам лекцию. И чем больше он говорит, тем больше мы понимаем, что он знает, о чем говорит.
Уэр начинает рассказ о повстанцах, которых он встретил. Вначале, в 2003 году, он сидел с ними, пил пиво и курил. Они говорили о деньгах, девушках, футболе и панарабизме. Однако через год после вторжения все изменилось. Те, кто выжил, подверглись радикализации. Они носят бороду до груди и цитируют Коран. Они с ним больше не пьют. Они говорят только о боге и судьбе. Они стали джихадистами. Мы здесь не воюем с националистами. Мы сражаемся с экстремистами, зараженными опасной формой ислама. Они стремятся не только уничтожить нас здесь, в Ираке, но и уничтожить всю мощь и влияние Америки. Они поносят нашу культуру и хотят, чтобы она была вычищена и заменена законами шариата. Жестокость правления талибов в Афганистане показала нам, что это значит.
Уэр замечает, что аудитория полностью сосредоточена на нем. Он пользуется возможностью, чтобы перейти к беседе о различных группах, с которыми мы сражаемся в Фаллудже. Он говорит о «Hezbollah» и о том, как иранская революционная гвардия обучает повстанцев. Это приводит его к тактическому обсуждению. Он сравнивает повстанцев, сражавшихся в Самарре, с повстанцами в Наджафе. Он говорит об иранском влиянии на суннитских ваххабитов. Далее он объясняет, как отряды, обученные «Хезболлой», иногда не имеют ничего, кроме РПГ, и движутся незамеченными. Когда они атакуют, они стреляют залпом из своих РПГ, а затем отступают веером. Это всё, о чем мы с Фиттсом говорили в течение нескольких месяцев, слышали через пехотные слухи. Но я впечатлен услышать то же самое от журналиста.
А ещё есть тактика засад повстанцев. Уэр видел или слышал о них всё. Он объясняет, как они будут тестировать американское подразделение только для того, чтобы получить ответ. Тогда зондирующий элемент прервет контакт и отойдет в надежде, что американцы за ним погонятся. Если американцы всё же начнут погоню, они наскочат на подковообразную или L-образную засаду и их уничтожат.