Operation Dark Heart / Операция «Темное Сердце» - часть 17
Я узнал парня из офиса Хантингтона, одного из его личных сотрудников и другого парня из DAC - отдела контрразведки и безопасности DIA. Он занимался проверкой безопасности. Тогда я понял, что они собираются что-то предпринять с моим допуском. Полковник Сэдлер продолжал бормотать. «Чрезмерное присуждение медали за заслуги перед обороной». DIA утверждало, что я получил крупную награду незаконно - несмотря на то, что награда была за мою задокументированную работу над Able Danger и другие руководящие роли.
«Неправильное использование государственного телефона» в сумме составило 67 долларов. Я периодически программировал свой правительственный телефон на свой личный сотовый номер с оплатой 25 центов за каждый переадресованный звонок. В сумме получилось 67 долларов.
«Подача фальшивого ваучера» на 180 долларов. Я проходил армейскую подготовку в Форт-Диксе, которая требовалась для моего ожидаемого повышения до подполковника, но DIA утверждало, что это ложное заявление, потому что мне было разрешено посещать школу командования и генерального штаба «бесплатно для правительства». Общий заявленный ущерб правительству: менее 300 долларов. Вау, и я волновался, что они действительно нашли что-то серьезное.
Полковник Сэдлер закончил. Меня переводили в Форт Макнейр в ожидании дисциплинарного взыскания. Затем он подошел к главной сути.
«В этот день», - прочитал он, - «действие вашего допуска приостановлено».
Я был так удивлен, что улыбнулся. Они приостановили мой допуск из-за этого? Полковник Сэдлер поднял глаза. «У вас есть вопросы?».
Я посмотрел на него. «Ты, должно быть, шутишь», - сказал я.
Полковник Сэдлер посмотрел в ответ. «Удачи, майор Шаффер. Она вам понадобится», - сказал он беззвучно и развернул папку ко мне с бумагами для подписи. После этого меня выпроводили из здания.
После всех предупреждений, полученных в Афганистане, я знал, что следует чего-то ожидать, но понятия не имел, что надвигается именно этот такой удар. Было ясно, что они решили целиться не выше моей головы, а в правильною точку. Лишить меня моей карьеры.
Всё было кончено. Моя карьера и дни тайного офицера закончились. Не было никаких сомнений, даже если обвинения не соответствовали суровости наказания.
Я вышел во двор рядом со станцией метро Clarendon, думая о последствиях. Вокруг меня усиливался шум движения в час пик в понедельник утром, люди выбегали из метро, направляясь к началу новой рабочей недели.
Это был смертный приговор. Очень сложно принять парня, который всегда хотел быть привидением. Я не мог представить себе ничего другого в этом мире. Я направился к своей машине и отдался моменту. Был ясный весенний день, и холодный ветер отражался от моей куртки GORE-TEX. Это нормально - сказал я себе. Это происходило неспроста. Все это что-то значило. Возможно, этот день заканчивался бы на низкой ноте, но история на этом не заканчивалась, и я почему-то верил, что как-то, когда-нибудь, что-то случится и приведет меня к ещё одному опасному и сложному приключению. Я был прав.
Эпилог
Следующие 3 месяца я провел в подвешенном состоянии, затем оставил действительную службу и возобновил свою работу в качестве гражданского сотрудника DIA в июне 2004 года. Меня отправили в оплачиваемый административный отпуск, пока приостановка допуска к системе безопасности проходила через систему - процесс, который мог занять годы. Так что я находился в долгом пути. Прошло почти два года, прежде чем меня наконец уволили.
Я остался служить в запасе армии. Армия не предприняла против меня никаких действий и повысила меня до подполковника в феврале 2005 года. Я остаюсь подполковником запаса по сей день. Сейчас я назначен в резервное подразделение армии США, где я служу в качестве основного штабного офицера с тремя различными ключевыми областями ответственности: помощник начальника штаба по управлению информацией, а также офицер по борьбе с терроризмом и офицер по связям с общественностью. Я никогда не мог заниматься одной работой за раз.
Никто не мог понять, почему DIA предприняло такие крайние меры в связи с незначительными обвинениями, которые армия даже не признала действительными, и потребовалось почти два года, прежде чем я понял, что DIA объявило мне вендетту. Наконец, с помощью моего адвоката и друга Марка Зейда и других картина начала обретать форму.
Первое осознание этого произошло в мае 2005 года, когда я в качестве армейского резервиста на действительной службе был прикреплен к Deep Blue, контртеррористическому аналитическому центру ВМС США в Пентагоне, где я работал над воссозданием потенциала Able Danger.
Военно-морской флот послал меня на Капитолийский холм с просьбой о деньгах для финансирования проекта. Я взял с собой диаграмму, которая показывала некоторые из предыдущих результатов Able Danger, и флот попросил меня предоставить конгрессмену Курту Уэлдону, вице-председателю комитета Палаты представителей по вооруженным силам, полную предысторию оригинальной Able Danger.
Я дал конгрессмену Уэлдону примерно такой же брифинг, что и Филиппу Зеликову в Баграме в октябре 2003 года, и Уэлдон был в равной степени потрясен моей информацией. Затем он спросил меня, знаю ли я, что в отчете комиссии нет информации о Able Danger. Я сказал, что предполагаю, что из-за его деликатного характера он был в секретном приложении к Отчету о 9/11.
Конгрессмен Велдон посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Полковник Шаффер, секретного приложения не существует».
Теперь я знал, что что-то не так. Как можно было вообще не упомянуть о крупных усилиях, предпринятых высшим руководством Министерства обороны для проведения наступательных операций против «Аль-Каеды» - операции, в ходе которой был обнаружен Мохамед Атта - за год до терактов 11 сентября?
Руководитель аппарата конгрессмена Уэлдона Расс Касо первым выяснил причину, по которой DIA шло за мной по пятам. Дело было не в том, что меня обвиняли в нецелевом использовании 300 долларов. Все это произошло из-за того, что я раскрыл Комиссии 11 сентября данные о возможной опасности.
В августе 2006 года я обнародовал свои откровения об Able Danger - несекретной части - и о том, что она не была включена в отчет о 11 сентября. Это вызвало фурор в СМИ. Процитируя одного из моих любимых персонажей научной фантастики, агента Малдера из Секретных материалов, я стал «ключевой фигурой в продолжающейся правительственной шараде». Разведывательное управление Министерства обороны США приняло решение о безвозвратной отмене моего допуска к секретной информации, а высшее руководство Министерства обороны США занялось так называемой «кампанией шепота», чтобы дискредитировать меня.
Чтобы сделать это, они пошли как можно дальше назад - назад через все заявления, которые я когда-либо делал в рамках моего процесса проверки. Они даже нашли мое признание в 1987 году взять ручки Skilcraft правительства США из американского посольства в Лиссабоне и поделиться ими с друзьями в старшей школе в возрасте 14 лет. Да, они копали глубоко в поисках чего угодно, но не смогли найти ничего существенного.
Я принял на себя всю тяжесть давления руководства Минобороны, за исключением армии. Да благословит бог армию США. Когда я пошел в Капитолийский Холм, чтобы попросить денег для военно-морского флота, я перезвонил своему боссу из армейского штаба, чтобы спросить совет, потому что мне задавали сложные вопросы о Able Danger.
Мне было сказано: «Тони, скажи им правду». И я сделал это.
Министерство обороны отклонило мою просьбу о даче показаний в сентябре 2005 года перед Судебным комитетом Сената, заявив, что Судебный комитет «не имеет права» расследовать передачу или непередачу информации в ФБР. Вместо этого я молча сидел в своей армейской форме в зале, пока проходили слушания.
В конце концов, я дал показания дважды, оба раза в феврале 2006 года, перед комитетом Палаты представителей по делам вооруженных сил и Комитетом по реформе правительства Палаты представителей на открытых и закрытых заседаниях. В своих показаниях я пришел к выводу, что проект Able Danger мог предотвратить 11 сентября - и на закрытом (совершенно секретном) заседании я подробно изложил свое суждение, основанное на более крупной работе, которая всё ещё неизвестна общественности.
После нескольких опровержений Министерство обороны в конечном итоге было вынуждено подтвердить, что Able Danger действительно существует, и подтвердить, что это была наступательная операция, направленная на выявление и упреждающее нападение на Аль-Каиду, за два года до атак 11 сентября. Генерал Хью Шелтон публично подтвердил существование операции и что он выступил с идеей и поручил ее генералу Питу Шумейкеру, в то время командующему Командованием специальных операций США (SOCOM). [SOCOM - Командование специальных операций США]
Несмотря на это признание, Министерство обороны отказалось признать, что фотография или информация Атты содержались в данных, несмотря на тот факт, что к концу августа 2006 года 6 человек в Министерстве обороны подтвердили личность Атты. Тем не менее, Министерство обороны отказалось принять их подтверждение и вместо этого удвоило усилия, чтобы дискредитировать и уволить меня.
Конгресс потребовал, чтобы генеральный следователь Генеральной инспекции Министерства обороны расследовал «Able Danger», но это было похоже на расследование лисы, почему цыплята пропали из курятника. В результате получился абсолютно фиктивный отчет. В отчете IG сделан вывод, что, хотя присутствовало несколько свидетелей, достоверных доказательств того, что Атта был найден, нет. Хотя в ходе расследования было обнаружено 10 000 документов, связанных с Able Danger, оно утверждало, что не было найдено ничего в поддержку моих утверждений и утверждений других свидетелей. Тем не менее, ни один из этих 10 000 документов - 95 процентов из которых не засекречены - никогда не был опубликован.
Один из ключевых выводов отчета DoD IG [Генеральной инспекции Министерства обороны] по Able Danger был направлен непосредственно на меня. Меня называли «офицером разведки с минимальной квалификацией», чтобы дискредитировать мою репутацию и тот факт, что я был самым точным и последовательным свидетелем. С учетом моего двадцатилетнего обучения и опыта я бы сказал, что это явно неверно и является признаком того, что их более крупному расследованию также не хватало точного содержания и правдивости. Отчет - и отчет сенатского комитета по разведке, который последовал за ним в ноябре 2005 года - были прикрытием фактов и не содержали сколько-нибудь заметной правды, которую я мог бы сказать.
В конце концов правда выходит наружу, и мало-помалу она выходит.
Генерал-майор Джеффри Ламберт, оперативный офицер SOCOM при Шумейкере с 1998 по 2000 год, который также был руководителем группы Able Danger, недавно подтвердил в книге «Horse Soldiers» - три ключевых момента моих показаний Комиссии 11 сентября и Конгрессу. По словам генерала Ламберта, мнение военных юристов было простым: если мы не передадим разведывательные данные в ФБР, их нельзя будет использовать, и, следовательно, если они не будут использованы, ничего не приведет к ошибкам, потенциально выставляющим SOCOM в плохом свете.
Вот и всё. Вы знаете остальную часть истории - и то, как в разгар боевых действий в Афганистане я неосознанно посеял семена кончины моей собственной карьеры. Я обнаружил досадные ошибки, допущенные военной разведкой и несколькими высокопоставленными руководителями Министерства обороны США в неправильном использовании разведывательной информации до 11 сентября, а затем их попытки скрыть свою некомпетентность от Комиссии 11 сентября.
Перенесёмся в сегодняшний день. Моя работа по-прежнему сосредоточена на глобальной безопасности - в отличие от моей работы в DIA. В качестве старшего научного сотрудника и директора по внешним связям Центра перспективных исследований в области обороны я выступаю в качестве официального представителя центра и эксперта по операциям по сбору разведданных и угрозам транснационального терроризма. Ключевым направлением моей работы является Афганистан и, ввиду его неумолимой исторической и культурной связи, Пакистан.
Я часто выступаю на телевидении и радио в качестве эксперта и аналитика по всему спектру военных и разведывательных вопросов, а также работаю консультантом в нескольких организациях, оказывающих поддержку Министерству обороны.
Что касается моей личной жизни, то мы с Риной поженились в 2006 году, и в том же году у нас родился сын Райан. Мой сын Александр сейчас учится в средней школе. Он продолжает преуспевать в бойскаутах и работает над достижением звания орлиного скаута [Eagle Scout - высшее достижение в программе бойскаутов Америки].
Говорят, что вы никогда не узнаете ценности света, пока не пройдете сквозь тьму. Что ж, я прошел через гораздо большую темноту, чем я ожидал, и теперь стою в свете нового дня, но дневной свет, в котором я нахожусь, не более безопасен или надежен, чем тот, который я оставил, и поэтому я продолжаю делать своё дело.
КАК ПОБЕДИТЬ В АФГАНИСТАНЕ
Прямо сейчас мы, кажется, идем по тому же пути, по которому дважды шли британцы, один раз Советы и ещё другие, как и Александр [Македонский]. Все закончилось плачевным исходом.
Мы должны отказаться от нынешней политики.
Постоянные незначительные корректировки темы и стиля сродни перетасовке шезлонгов на Титанике. Мы продолжаем делать одно и то же снова и снова и надеемся достичь разных результатов. В Анонимных Алкоголиках мы называем это безумием.
Обсуждение тактики - например, о том, являются ли группы временной реконструкции (PRT) - [PRT - Provisional Reconstruction Teams] правильным путем - бесполезно. Тактика не имеет значения, если ваша стратегия ошибочна, но мы идем по этому пути.
Мы можем победить в Афганистане, но акцент здесь делается на «мы».
Мы (Соединенные Штаты) никогда не выиграем эту войну в обычном военном смысле. Мы также должны отказаться от этого представления.
Победа должна быть такой же, как завершение Второй мировой войны, когда все участники разделяют успех. В этой победе должны участвовать военачальники, народ и племена Афганистана, народ Пакистана и наших союзников по НАТО / ISAF. Не будем забывать, что «мы», Соединенные Штаты, не победили в Афганистане в 2001 году. Именно Северный альянс при некоторой оперативной поддержке с нашей стороны привел к этой победе. Мы должны принять это - принять это - и вернуться, чтобы сосредоточиться на том, как вывести «нас», Соединенные Штаты, из середины.
В более широком контексте международного «мы» мы не можем думать о победе в Афганистане без победы в Пакистане. Для победы в каждой стране требуются тщательные стратегические соображения и действия, а также полный отход от нынешней, явно провальной стратегии.
Вот мои мысли о том, как добиться победы:
СОЗДАЙТЕ ИСТИННОЕ УПРАВЛЕНИЕ ОБЪЕДИНЕННЫМИ СИЛАМИ
Победить в Афганистане без победы в Пакистане невозможно. В конце концов, племя пушту оседлает границу, а афгано-пакистанская граница не существует ни для талибов, ни для «Аль-Каиды», ни для того, что от неё осталось, а также для пуштунов, населяющих этот район. Есть только земля, которую коренное пуштунское население, в том числе коренное население Талибана, знает на протяжении тысячелетий. Мы также знаем, что «разведывательная сеть» талибов простирается от Баграма до внутренних районов Пакистана. Нам необходимо понять эти факты и признать, что талибы создали «теневое правительство», которое так или иначе затрагивает жизнь практически каждого афганца. Затем нам нужно скорректировать нашу стратегию вокруг этого понимания.
Мы должны создать «Верховный штаб союзных экспедиционных сил - Афганистан-Пакистан» и назначить командующего союзными силами, который будет командовать и контролировать все вооруженные силы, включая афганские и пакистанские силы, по обе стороны афгано-пакистанской границы. Нам нужен один командир, который может вести операции с обеих сторон в режиме реального времени с единством командования и управления. У нас должен быть военный эквивалент молотка и наковальни.
Радикально? Да. Огромные проблемы суверенитета и национальной гордости всех вовлеченных наций должны будут решаться и решатся, как это было во время Второй мировой войны, когда каждому пришлось проглотить свою гордость и сосредоточиться на общем противнике. Суть в следующем: нам нужен командующий, который может осуществлять верховную власть, как мы это делали, когда верховный главнокомандующий был создан во время Второй мировой войны; все страны в составе Верховного штаба союзных экспедиционных сил в Европе (SHAEF) [Supreme Headquarters Allied Expeditionary Forces -Europe] выступали под руководством Дуайта Эйзенхауэра. Вот что нужно для победы здесь. Конечно, это только военная борьба. Это не включает гражданскую борьбу - борьбу умов и сердец - но это только начало.
Эйзенхауэр не добился бы успеха в Европе, если бы ему сказали: «Вы можете проводить все операции, какие хотите, во Франции, но оставьте Германию русским». Если уж на то пошло, генерал Дуглас Макартур не добился бы успеха в Тихом океане, если бы ему велели дойти только до Соломоновых островов, а остальное оставить британцам.
Как только будет установлено единство командования, нам потребуются гораздо меньшие оперативные силы. Благодаря тому, что по обе стороны границы могут происходить действительно синхронизированные операции, боевые подразделения смогут сосредоточиться на достижимых целях. Я считаю, что мы могли бы вдвое сократить численность войск США за счет повышения эффективности и предоставления нашим афганским и пакистанским союзникам возможности работать синхронно под руководством верховного главнокомандующего.
Мы можем сделать этот «SHAEF - Афганистан - Пакистан» на ограниченный срок (возможно, два года с возможностью продления) и ограничить объем операций (только территориями племен федерального управления). Как бы то ни было, это должна быть настоящая военная сила с настоящими зубами, способная выполнять комбинированные миссии.
Мы должны изменить саму структуру типов и численности боевых сил, участвующих в конфликте - подробнее об этом позже.
НАЗНАЧЬТЕ ЛИДЕРА, КОТОРЫЙ БУДЕТ СОЧЕТАНИЕМ УЛИССА ГРАНТА И ДУЙТА ЭЙЗЕНХАУЭРА
Кто-то, кого уважают обе стороны, афганцы и пакистанцы, человек, которому разрешено перемещаться по обе стороны границы как единому командиру, и который стремится к победе.
Давайте немного рассмотрим эти два разных типа лидерства в контексте их эпох.
Генерал Грант был упрям в своем стремлении и сдерживании своего противника, а также стремился к завершению гражданской войны с победой. Гражданская война вполне могла закончиться без победы Севера; велись разговоры (и это была военная цель Юга) о мире путем переговоров, при котором Юг оставался бы независимой страной. Гранта выбрали не из-за его происхождения или политики, а потому, что он мог победить - и он победил.
Что касается генерала Эйзенхауэра, то его талант заключался в том, что он был прекрасным организатором, дипломатом и политиком. Он понял концепцию сотрудничества и смог организовать силы союзников, чтобы сосредоточить внимание на единственной цели: разгромить немцев.
Получит ли эти полномочия генерал Дэвид Петреус? Подходит ли он для выполнения этой миссии и достижения положительных результатов? Может ли он быть гибридом Эйзенхауэра и Гранта, если граница может исчезнуть и ему будет дана власть побеждать? Хотелось бы верить в это. [General David Howell Petraeus - генерал, командующий Центральным командованием США (2008 - 2010). Был командующим Многонациональными силами в Ираке с февраля 2007 по сентябрь 2008 года. С июля 2010 года по июль 2011 года командующий силами США и НАТО в Афганистане]
СОЗДАЙТЕ РАМКИ ВНУТРЕННЕЙ ОПЕРАЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ - ПРОГРАММУ ВНУТРЕННЕЙ ОБОРОНЫ И РАЗВИТИЯ (IDAD) [IDAD - THE INTERNAL DEFENSE AND DEVELOPMENT]
Возьмите уроки из программы IDAD генерала Крейтона Абрама времен Вьетнама, целью которой было уничтожение Вьетконга в Южном Вьетнаме. Проблема тогда - как и сейчас - заключалась в том, что черный ход не был закрыт, поэтому из Северного Вьетнама приходили бесконечные пополнения запасов повстанцев, чтобы пополнить Вьетконг, поскольку Лаос и Камбоджа оставались безопасными гаванями для повстанцев (Звучит знакомо?). IDAD создаст основу для работы местных подразделений в своем регионе, но будет координировать свою работу взаимосвязанно и синхронно, и это должно будет происходить без учета международной границы. Подразделения должны работать в полной синхронности на локальном уровне. Во Вьетнаме этот формат не был полностью успешным, потому что не был перекрыт кран повстанцам. На этот раз нам нужно закрыть кран.
Мы должны стремиться к укреплению наших отношений с руководством 34 провинций Афганистана. Мы не можем рассчитывать на центральное афганское правительство или становиться его частью (в восприятии или реальности) - мы не президент Карзай, и он не мы.
Мы можем (и должны) сократить наше оперативное присутствие до уровней 2003 - 2004 годов и сосредоточить наши усилия на местном уровне, используя элементы спецназа (из всех стран), и отказаться от использования обычных сил. Да, их деятельность должна координироваться централизованно, но одна из проблем, с которыми мы столкнулись - это ошибочные попытки навязать стране центральное правительство, которое не может функционировать как из-за культурных проблем, так и из-за коррупции.
Для этого типа боевых действий лучше всего подходят отряды спецназа. Они могут управлять клиниками и проводить тренировки в течение дня, а также консультировать и помогать афганцам (и пакистанцам под верховным союзным командованием) в проведении военных операций в ночное время. Нам необходимо возложить военные усилия на плечи афганцев (и пакистанцев на их стороне границы) и ограничить нашу роль хирургическими военными ударами, направленными на конкретные террористические цели. Мы должны заменить обычные силы настоящими силами специальных операций, которые понимают, как проводить весь спектр операций на местном уровне. Мы не должны выглядеть оккупационной армией.
Мы должны обучать, консультировать и оснащать афганскую армию, военно-воздушные силы и национальную полицию (и то же самое на пакистанской стороне границы, если необходимо), но мы не должны выполнять их работу за них. Лучший способ решить эту проблему - децентрализованное выполнение небольшими подразделениями. Нам не нужна дюжина генеральных офицеров в Афганистане со слоями бюрократии; нам нужен один командир корпуса с умными полковниками и соответствующим образом подготовленные солдаты специальных операций, чтобы помочь обеспечить стабильность в регионе.
КОНТРОЛИРУЙТЕ ГРАНИЦУ
Это также должно быть сделано на местном уровне, от афганских пограничников до пакистанских пограничников. Мы должны помочь обеим странам создать профессиональные, неподкупные силы. Опять же, думайте стратегически, но поощряйте и направляйте действия на местном уровне. Это может означать, что стратегические группы работают напрямую с пограничными подразделениями, но нам нужно давать советы и помогать - и заставлять их выполнять работу. Пограничники по обе стороны границы должны ежедневно разговаривать, видеться друг с другом и работать вместе, чтобы контролировать территорию против повстанцев.
ФОКУС НА ПРОГРАММЕ СНИЖЕНИЯ ВСЕГО НАСИЛИЯ В ЖИЗНИ ГРАЖДАН - ДАЖЕ НАСИЛИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА
Убедитесь, что каждый акт насилия с нашей стороны подкреплен хорошим интеллектом и пониманием ожидаемого результата - в лучшем и худшем случае. Как все мы знаем, некоторые командиры слишком охотно принимают «побочный ущерб» в своей направленной атаке. Примет ли какой-нибудь командир такие дерзкие решения, если бы он приказал нанести воздушный удар по повстанцам, действующим в его родном городе в Соединенных Штатах? Думаю, нет.
С правильным единым командованием и контролем в качестве всеобъемлющей стратегии и с упором на исправление положения на местном уровне без учета границы мы можем помочь сформировать будущее в направлении искоренения насилия. Это сокращение насилия в отношении гражданского населения должно произойти по обе стороны афгано-пакистанской границы.
Программа дронов «Хищник» в её нынешнем фокусе не приближает нас к победе, а помогает создать целое новое поколение радикалов, которые, вероятно, обратятся к терроризму как к методу мести. Использование смертоносной силы, особенно когда вы стреляете через соломинку по целям на расстоянии половины планеты, должно применяться с точностью, а не случайным образом. Когда мы уничтожаем одного террориста и убиваем в процессе трех мирных жителей, вы только усугубляете проблему. Таким образом, убивая невинных людей, вы создали потенциал для двенадцати террористов (членов семей убитого вами террориста и недавно созданных радикалов, которые сами вербуются на основе убийства члена своей семьи).
Радикально переосмыслите наш аналитический подход
Нам нужно понимать и оценивать нашего противника его глазами, а не нашими. Мы должны понять нашего врага, чтобы победить нашего врага. У него определенно есть наш номер.
Мы продолжаем использовать лексику 21 века с западными концептуальными наложениями, имея дело с этим регионом племен и семей. Постоянно совершаются ошибки, потому что мы ставим западные культурные фильтры поверх ситуации десятого века и реагируем на западные тенденции, которые часто враждебны тем самым людям, которым мы пытаемся помочь. Почему 25 миллионов долларов за поимку Усамы бен Ладена так и не были получены? Потому что люди, которые его защищают и поддерживают, понятия не имеют о 25 миллионах долларов. Для них это ничего не значит. Это то, что в разведывательном бизнесе называется «ключом к разгадке».
Мы добиваемся большего успеха, когда имеем дело с культурами, похожими на нашу. В Центре перспективных оборонных исследований я веду занятия по Второй мировой войне и использую операцию «Body Guard» [Operation Body Guard - операция по дезинформации командования вооруженных сил Германии с целью создания благоприятных условий для высадки в Нормандии во время Второй мировой войны. План операции разрабатывался группой офицеров британского Имперского генерального штаба, входивших в состав секретного подразделения «London Controlling Section». Предусматривалось проведение около 35 операций дезинформации различного уровня и назначения. Операция осуществлялась по трём основным направлениям: распространение ложных сведений о времени и месте наступления войск союзников; создание в районах Британских островов ложных признаков сосредоточения воинских частей и военной техники; взаимодействие с генштабом Красной Армии в вопросах дезинформации противника] как пример блестящего обмана, который оказался успешным благодаря четкому пониманию немецкого мировоззрения и культуры. Операция «Body Guard» была разработана для того, чтобы немцы не узнали, что именно пляжи Нормандии, а не Па-де-Кале, должны были стать точкой атаки. Гитлер решил, что именно Па-де-Кале будет местом высадки, и это неверное суждение было подкреплено двойными агентами, ложными радиопередачами и общим манипулированием мнениями немцев.
Это было ключом к успеху как «Body Guard», так и пути, который они проложили к вторжению в день «Д»: мы понимали немцев и могли манипулировать ими, потому что их культура и методы фильтрации информации не отличались от союзнической.
В сегодняшней войне такой удачи нет. Мы имеем дело с противником, который живет в племенной культуре, которая практически не изменилась с десятого века. Мы должны принять противника таким, какой он есть, пойманного в ловушку мышления, при котором международные границы не признаются, а большая часть того, что он видит, фильтруется через религиозный экстремизм.
Не будем забывать, что это не битва против организованной армии. Это делается для того, чтобы завоевать душу людей, некоторые из которых были соблазнены зовом сирен религиозной фракции, которая убьет любого, даже других набожных последователей, просто потому, что они не разделяют таких же радикальных взглядов. Нам нужно понять механизмы, которые используют радикалы, и разорвать круг, заменив его чем-то, что привлечет их к основному течению их системы убеждений. Недостаточно просто создать «условия для успеха» с усилением безопасности и экономического прогресса. Мы должны участвовать в формировании и улучшении послания из истинной мусульманской веры.
ИЗМЕНИТЬ НАШИ ЛОГИСТИЧЕСКИЕ СЛЕДЫ
Они слишком велики и отталкивает тех самых людей, которым мы пытаемся помочь. Западная культура оскорбляет местное население. Давайте будем реалистами и рассмотрим настоящие «шипы», которые не дают нам никакого оперативного преимущества и в конечном итоге служат культурным пятном. Нам не обязательно иметь Burger Kings на наших базах. Нам не нужно строить Америку в Афганистане; в конечном итоге мы создаем удобства для людей, находящихся там, где мы ничего не имеем.
Не поймите меня неправильно. Наши войска заслуживают самого лучшего. Мне не нравилось жить в палатке в Баграме в течение 6 месяцев, но это помогало мне сосредоточиться и заставляло меня хотеть закончить работу и вернуться домой, а не тусоваться на базе Starbucks и говорить о том, какая прекрасная еда в этом новом ресторане Romeo’s Pizza.
СЛЕДУЙ ЗА ДЕНЬГАМИ
Многие войны можно вести на базовом уровне без денег, и так было на протяжении тысячелетий. Однако противник не может проводить операции против современных вооруженных сил, таких как пакистанцы или США, без технологий. Основные материалы, такие как телефоны, оружие и логистическая поддержка, необходимы. Ориентируйтесь на эти предметы первой необходимости и проследите, откуда приходят деньги и куда они идут. Мы не сделали это хорошо, и, поскольку торговля наркотиками не сильно пострадала, нам нужно понимать, как деньги перемещаются и тратятся талибами.
НАСТРОЙТЕ НАСТОЯЩИЙ МИРНЫЙ ПРОЦЕСС
Самое важное, что мы должны сделать для победы в конфликте в Афганистане - это найти способ снизить жестокий конфликт до уровня социальной конкуренции - и для этого мы должны извлечь уроки из мирного процесса в Северной Ирландии. Мы наивны и настраиваем себя на то, что не верим, что сможем решить текущие афганские проблемы в течение 18 - 24 месяцев. Я также считаю, что если мы уйдем сейчас, наши проблемы не только последуют за нами домой, но и усугубятся нашим невниманием.
Президент Карзай недавно предложил выслать высокопоставленных членов Талибана. Это неправильный ответ. Черный Талибан (наиболее преданный) должен получить возможность вернуться в политический процесс в стране в той или иной форме, иначе процесс будет обречен до того, как начнется. Их изгнание позволит им только собирать средства и планировать террористические атаки и, в конечном итоге, насильственную революцию, которая приведет к их возвращению к власти.
Мы должны сосредоточиться на методах, позволяющих снизить нынешнюю региональную войну / мятеж до уровня спорадического конфликта, а затем в конечном итоге превратить насильственный конфликт в гражданскую и устойчивую конкуренцию, проводимую в рамках политического процесса. Вот почему Северная Ирландия - отличный пример для изучения. Мирный процесс там начал набирать обороты в 1992 - 1993 годах, и в ближайшее десятилетие будут вестись серьезные политические переговоры. В этот период были неудачи и теракты, но процесс продолжался.
Одна из самых прямых параллелей между Афганистаном / Пакистаном и Северной Ирландией заключается в том, что Ирландская Республика была убежищем и источником материальной и логистической поддержки террористов. Пакистан сейчас играет ту же роль для Афганистана. В Северной Ирландии бомбардировка Ома 15 августа 1998 года стала одним из самых решающих моментов конфликта. В результате 29 погибших и 220 раненых. В результате этого ужасного нападения были убиты 9 детей, женщина, беременная двойней, и люди разных христианских вероисповеданий. После этого Республика Ирландия не позволила террористическим организациям использовать её землю в качестве убежища и обеспечила невозможность получения террористами материальной поддержки. Утрата этого безопасного убежища стала решающим моментом в их продвижении по пути к нынешнему миру. Точно так же ликвидация безопасных гаваней в Пакистане является критическим шагом к принуждению Талибана к реальным переговорам и к устойчивому политическому процессу.
Северная Ирландия процветает, и обе стороны - лоялисты и республиканцы - живут в мире. Белфаст сейчас является центром экономического развития. Да, всё ещё происходят периодические террористические инциденты (Real IRA [Подлинная Ирландская республиканская армия] провела в марте 2010 года атаку на MI5 [MI5 (Military Intelligence) - английская контрразведка], в результате которой не было жертв, а был причинён только материальный ущерб), но процесс сработал и работает.
Помимо «пряника» экономического развития, есть еще «кнут» силы. Вокруг городов по-прежнему есть полицейские гарнизоны (в основном скрытые на фоне городского пейзажа) и способность властей вызвать подавляющую военную силу, которую можно развернуть в течение 4 часов.
Бывшие враги теперь мирно живут бок о бок. Я слышал рассказ о том, как двое из этих людей, с противоположных сторон, не разговаривают друг с другом, проходя в залах Ассамблеи Северной Ирландии - но они также больше не стараются убить друг друга.
Нам нужно посмотреть, как работал этот путь от «конфликта к конкуренции» и как мы можем его применить. «Победа» в Афганистане должна будет во многом походить на то, что мы видим в Северной Ирландии, а не на Ирак.
УСТРАНЕНИЕ ОСНОВНОЙ ПРИЧИНЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ НЕУСТОЙЧИВОСТИ: ПАКИСТАНСКО-ИНДИЙСКАЯ ХОЛОДНАЯ ВОЙНА
Настоящая причина, по которой ISI [Pakistani Directorate for Inter-Services Intelligence - пакистанское управление межведомственной разведки] и пакистанская армия пойдут так далеко в поддержке усилий Соединенных Штатов и ISAF в Афганистане, не имеет ничего общего с Афганистаном, а все связано с их восприятием безопасности. и их потребностью гарантировать, что индийцы не получат преимущества через Афганистан. Талибан использовался как активное проявление национальной воли элементами ISI и пакистанской армии, так же как и Хезболла использовалась иранцами как расширение своей национальной власти. Мы должны принять пакистанское восприятие своих интересов и безопасности как сосредоточенное на его региональном ядерном конкуренте, Индии, и работать оттуда.
В первую очередь дипломатические усилия США должны быть направлены на снижение напряженности между Пакистаном и Индией. Есть способы, с помощью которых Соединенные Штаты могут участвовать и обеспечивать региональную стабильность путем прямого взаимодействия и реальных реформ, которые позволят снизить напряженность между двумя странами. Америка должна создать стимулы для пакистанского правительства (а также ISI и армии), чтобы они перестали поддерживать талибов. Пока ISI и пакистанская армия продолжают оказывать материальную поддержку талибам, Афганистан не будет в безопасности. Талибан - это хитросплетение организаций, и в его структуре нет единой «точки», которая могла бы повлиять на всю структуру, однако, если вы сможете прекратить финансирование, логистику и оперативную поддержку, они в конечном итоге теряют свою эффективность и вовлекаются в политический процесс.
В развитие этой логики, пока Талибан существует фрагментарно и не полностью контролируется пакистанским правительством, существует вероятность того, что они будут продолжать свои атаки на пакистанские цели и даже будут заниматься кражей ядерного оружия (поскольку они и «Аль-Каида» объявили об этом как об одной из своих оперативных целей). Ясно, что если талибы получат ядерное оружие и смогут найти опыт, необходимый для его перемещения и взрыва, нет никаких сомнений в том, что они это сделают. Соединенные Штаты или страна-член ISAF станут целью такого устройства.
«Неправильное использование государственного телефона» в сумме составило 67 долларов. Я периодически программировал свой правительственный телефон на свой личный сотовый номер с оплатой 25 центов за каждый переадресованный звонок. В сумме получилось 67 долларов.
«Подача фальшивого ваучера» на 180 долларов. Я проходил армейскую подготовку в Форт-Диксе, которая требовалась для моего ожидаемого повышения до подполковника, но DIA утверждало, что это ложное заявление, потому что мне было разрешено посещать школу командования и генерального штаба «бесплатно для правительства». Общий заявленный ущерб правительству: менее 300 долларов. Вау, и я волновался, что они действительно нашли что-то серьезное.
Полковник Сэдлер закончил. Меня переводили в Форт Макнейр в ожидании дисциплинарного взыскания. Затем он подошел к главной сути.
«В этот день», - прочитал он, - «действие вашего допуска приостановлено».
Я был так удивлен, что улыбнулся. Они приостановили мой допуск из-за этого? Полковник Сэдлер поднял глаза. «У вас есть вопросы?».
Я посмотрел на него. «Ты, должно быть, шутишь», - сказал я.
Полковник Сэдлер посмотрел в ответ. «Удачи, майор Шаффер. Она вам понадобится», - сказал он беззвучно и развернул папку ко мне с бумагами для подписи. После этого меня выпроводили из здания.
После всех предупреждений, полученных в Афганистане, я знал, что следует чего-то ожидать, но понятия не имел, что надвигается именно этот такой удар. Было ясно, что они решили целиться не выше моей головы, а в правильною точку. Лишить меня моей карьеры.
Всё было кончено. Моя карьера и дни тайного офицера закончились. Не было никаких сомнений, даже если обвинения не соответствовали суровости наказания.
Я вышел во двор рядом со станцией метро Clarendon, думая о последствиях. Вокруг меня усиливался шум движения в час пик в понедельник утром, люди выбегали из метро, направляясь к началу новой рабочей недели.
Это был смертный приговор. Очень сложно принять парня, который всегда хотел быть привидением. Я не мог представить себе ничего другого в этом мире. Я направился к своей машине и отдался моменту. Был ясный весенний день, и холодный ветер отражался от моей куртки GORE-TEX. Это нормально - сказал я себе. Это происходило неспроста. Все это что-то значило. Возможно, этот день заканчивался бы на низкой ноте, но история на этом не заканчивалась, и я почему-то верил, что как-то, когда-нибудь, что-то случится и приведет меня к ещё одному опасному и сложному приключению. Я был прав.
Эпилог
Следующие 3 месяца я провел в подвешенном состоянии, затем оставил действительную службу и возобновил свою работу в качестве гражданского сотрудника DIA в июне 2004 года. Меня отправили в оплачиваемый административный отпуск, пока приостановка допуска к системе безопасности проходила через систему - процесс, который мог занять годы. Так что я находился в долгом пути. Прошло почти два года, прежде чем меня наконец уволили.
Я остался служить в запасе армии. Армия не предприняла против меня никаких действий и повысила меня до подполковника в феврале 2005 года. Я остаюсь подполковником запаса по сей день. Сейчас я назначен в резервное подразделение армии США, где я служу в качестве основного штабного офицера с тремя различными ключевыми областями ответственности: помощник начальника штаба по управлению информацией, а также офицер по борьбе с терроризмом и офицер по связям с общественностью. Я никогда не мог заниматься одной работой за раз.
Никто не мог понять, почему DIA предприняло такие крайние меры в связи с незначительными обвинениями, которые армия даже не признала действительными, и потребовалось почти два года, прежде чем я понял, что DIA объявило мне вендетту. Наконец, с помощью моего адвоката и друга Марка Зейда и других картина начала обретать форму.
Первое осознание этого произошло в мае 2005 года, когда я в качестве армейского резервиста на действительной службе был прикреплен к Deep Blue, контртеррористическому аналитическому центру ВМС США в Пентагоне, где я работал над воссозданием потенциала Able Danger.
Военно-морской флот послал меня на Капитолийский холм с просьбой о деньгах для финансирования проекта. Я взял с собой диаграмму, которая показывала некоторые из предыдущих результатов Able Danger, и флот попросил меня предоставить конгрессмену Курту Уэлдону, вице-председателю комитета Палаты представителей по вооруженным силам, полную предысторию оригинальной Able Danger.
Я дал конгрессмену Уэлдону примерно такой же брифинг, что и Филиппу Зеликову в Баграме в октябре 2003 года, и Уэлдон был в равной степени потрясен моей информацией. Затем он спросил меня, знаю ли я, что в отчете комиссии нет информации о Able Danger. Я сказал, что предполагаю, что из-за его деликатного характера он был в секретном приложении к Отчету о 9/11.
Конгрессмен Велдон посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Полковник Шаффер, секретного приложения не существует».
Теперь я знал, что что-то не так. Как можно было вообще не упомянуть о крупных усилиях, предпринятых высшим руководством Министерства обороны для проведения наступательных операций против «Аль-Каеды» - операции, в ходе которой был обнаружен Мохамед Атта - за год до терактов 11 сентября?
Руководитель аппарата конгрессмена Уэлдона Расс Касо первым выяснил причину, по которой DIA шло за мной по пятам. Дело было не в том, что меня обвиняли в нецелевом использовании 300 долларов. Все это произошло из-за того, что я раскрыл Комиссии 11 сентября данные о возможной опасности.
В августе 2006 года я обнародовал свои откровения об Able Danger - несекретной части - и о том, что она не была включена в отчет о 11 сентября. Это вызвало фурор в СМИ. Процитируя одного из моих любимых персонажей научной фантастики, агента Малдера из Секретных материалов, я стал «ключевой фигурой в продолжающейся правительственной шараде». Разведывательное управление Министерства обороны США приняло решение о безвозвратной отмене моего допуска к секретной информации, а высшее руководство Министерства обороны США занялось так называемой «кампанией шепота», чтобы дискредитировать меня.
Чтобы сделать это, они пошли как можно дальше назад - назад через все заявления, которые я когда-либо делал в рамках моего процесса проверки. Они даже нашли мое признание в 1987 году взять ручки Skilcraft правительства США из американского посольства в Лиссабоне и поделиться ими с друзьями в старшей школе в возрасте 14 лет. Да, они копали глубоко в поисках чего угодно, но не смогли найти ничего существенного.
Я принял на себя всю тяжесть давления руководства Минобороны, за исключением армии. Да благословит бог армию США. Когда я пошел в Капитолийский Холм, чтобы попросить денег для военно-морского флота, я перезвонил своему боссу из армейского штаба, чтобы спросить совет, потому что мне задавали сложные вопросы о Able Danger.
Мне было сказано: «Тони, скажи им правду». И я сделал это.
Министерство обороны отклонило мою просьбу о даче показаний в сентябре 2005 года перед Судебным комитетом Сената, заявив, что Судебный комитет «не имеет права» расследовать передачу или непередачу информации в ФБР. Вместо этого я молча сидел в своей армейской форме в зале, пока проходили слушания.
В конце концов, я дал показания дважды, оба раза в феврале 2006 года, перед комитетом Палаты представителей по делам вооруженных сил и Комитетом по реформе правительства Палаты представителей на открытых и закрытых заседаниях. В своих показаниях я пришел к выводу, что проект Able Danger мог предотвратить 11 сентября - и на закрытом (совершенно секретном) заседании я подробно изложил свое суждение, основанное на более крупной работе, которая всё ещё неизвестна общественности.
После нескольких опровержений Министерство обороны в конечном итоге было вынуждено подтвердить, что Able Danger действительно существует, и подтвердить, что это была наступательная операция, направленная на выявление и упреждающее нападение на Аль-Каиду, за два года до атак 11 сентября. Генерал Хью Шелтон публично подтвердил существование операции и что он выступил с идеей и поручил ее генералу Питу Шумейкеру, в то время командующему Командованием специальных операций США (SOCOM). [SOCOM - Командование специальных операций США]
Несмотря на это признание, Министерство обороны отказалось признать, что фотография или информация Атты содержались в данных, несмотря на тот факт, что к концу августа 2006 года 6 человек в Министерстве обороны подтвердили личность Атты. Тем не менее, Министерство обороны отказалось принять их подтверждение и вместо этого удвоило усилия, чтобы дискредитировать и уволить меня.
Конгресс потребовал, чтобы генеральный следователь Генеральной инспекции Министерства обороны расследовал «Able Danger», но это было похоже на расследование лисы, почему цыплята пропали из курятника. В результате получился абсолютно фиктивный отчет. В отчете IG сделан вывод, что, хотя присутствовало несколько свидетелей, достоверных доказательств того, что Атта был найден, нет. Хотя в ходе расследования было обнаружено 10 000 документов, связанных с Able Danger, оно утверждало, что не было найдено ничего в поддержку моих утверждений и утверждений других свидетелей. Тем не менее, ни один из этих 10 000 документов - 95 процентов из которых не засекречены - никогда не был опубликован.
Один из ключевых выводов отчета DoD IG [Генеральной инспекции Министерства обороны] по Able Danger был направлен непосредственно на меня. Меня называли «офицером разведки с минимальной квалификацией», чтобы дискредитировать мою репутацию и тот факт, что я был самым точным и последовательным свидетелем. С учетом моего двадцатилетнего обучения и опыта я бы сказал, что это явно неверно и является признаком того, что их более крупному расследованию также не хватало точного содержания и правдивости. Отчет - и отчет сенатского комитета по разведке, который последовал за ним в ноябре 2005 года - были прикрытием фактов и не содержали сколько-нибудь заметной правды, которую я мог бы сказать.
В конце концов правда выходит наружу, и мало-помалу она выходит.
Генерал-майор Джеффри Ламберт, оперативный офицер SOCOM при Шумейкере с 1998 по 2000 год, который также был руководителем группы Able Danger, недавно подтвердил в книге «Horse Soldiers» - три ключевых момента моих показаний Комиссии 11 сентября и Конгрессу. По словам генерала Ламберта, мнение военных юристов было простым: если мы не передадим разведывательные данные в ФБР, их нельзя будет использовать, и, следовательно, если они не будут использованы, ничего не приведет к ошибкам, потенциально выставляющим SOCOM в плохом свете.
Вот и всё. Вы знаете остальную часть истории - и то, как в разгар боевых действий в Афганистане я неосознанно посеял семена кончины моей собственной карьеры. Я обнаружил досадные ошибки, допущенные военной разведкой и несколькими высокопоставленными руководителями Министерства обороны США в неправильном использовании разведывательной информации до 11 сентября, а затем их попытки скрыть свою некомпетентность от Комиссии 11 сентября.
Перенесёмся в сегодняшний день. Моя работа по-прежнему сосредоточена на глобальной безопасности - в отличие от моей работы в DIA. В качестве старшего научного сотрудника и директора по внешним связям Центра перспективных исследований в области обороны я выступаю в качестве официального представителя центра и эксперта по операциям по сбору разведданных и угрозам транснационального терроризма. Ключевым направлением моей работы является Афганистан и, ввиду его неумолимой исторической и культурной связи, Пакистан.
Я часто выступаю на телевидении и радио в качестве эксперта и аналитика по всему спектру военных и разведывательных вопросов, а также работаю консультантом в нескольких организациях, оказывающих поддержку Министерству обороны.
Что касается моей личной жизни, то мы с Риной поженились в 2006 году, и в том же году у нас родился сын Райан. Мой сын Александр сейчас учится в средней школе. Он продолжает преуспевать в бойскаутах и работает над достижением звания орлиного скаута [Eagle Scout - высшее достижение в программе бойскаутов Америки].
Говорят, что вы никогда не узнаете ценности света, пока не пройдете сквозь тьму. Что ж, я прошел через гораздо большую темноту, чем я ожидал, и теперь стою в свете нового дня, но дневной свет, в котором я нахожусь, не более безопасен или надежен, чем тот, который я оставил, и поэтому я продолжаю делать своё дело.
КАК ПОБЕДИТЬ В АФГАНИСТАНЕ
Прямо сейчас мы, кажется, идем по тому же пути, по которому дважды шли британцы, один раз Советы и ещё другие, как и Александр [Македонский]. Все закончилось плачевным исходом.
Мы должны отказаться от нынешней политики.
Постоянные незначительные корректировки темы и стиля сродни перетасовке шезлонгов на Титанике. Мы продолжаем делать одно и то же снова и снова и надеемся достичь разных результатов. В Анонимных Алкоголиках мы называем это безумием.
Обсуждение тактики - например, о том, являются ли группы временной реконструкции (PRT) - [PRT - Provisional Reconstruction Teams] правильным путем - бесполезно. Тактика не имеет значения, если ваша стратегия ошибочна, но мы идем по этому пути.
Мы можем победить в Афганистане, но акцент здесь делается на «мы».
Мы (Соединенные Штаты) никогда не выиграем эту войну в обычном военном смысле. Мы также должны отказаться от этого представления.
Победа должна быть такой же, как завершение Второй мировой войны, когда все участники разделяют успех. В этой победе должны участвовать военачальники, народ и племена Афганистана, народ Пакистана и наших союзников по НАТО / ISAF. Не будем забывать, что «мы», Соединенные Штаты, не победили в Афганистане в 2001 году. Именно Северный альянс при некоторой оперативной поддержке с нашей стороны привел к этой победе. Мы должны принять это - принять это - и вернуться, чтобы сосредоточиться на том, как вывести «нас», Соединенные Штаты, из середины.
В более широком контексте международного «мы» мы не можем думать о победе в Афганистане без победы в Пакистане. Для победы в каждой стране требуются тщательные стратегические соображения и действия, а также полный отход от нынешней, явно провальной стратегии.
Вот мои мысли о том, как добиться победы:
СОЗДАЙТЕ ИСТИННОЕ УПРАВЛЕНИЕ ОБЪЕДИНЕННЫМИ СИЛАМИ
Победить в Афганистане без победы в Пакистане невозможно. В конце концов, племя пушту оседлает границу, а афгано-пакистанская граница не существует ни для талибов, ни для «Аль-Каиды», ни для того, что от неё осталось, а также для пуштунов, населяющих этот район. Есть только земля, которую коренное пуштунское население, в том числе коренное население Талибана, знает на протяжении тысячелетий. Мы также знаем, что «разведывательная сеть» талибов простирается от Баграма до внутренних районов Пакистана. Нам необходимо понять эти факты и признать, что талибы создали «теневое правительство», которое так или иначе затрагивает жизнь практически каждого афганца. Затем нам нужно скорректировать нашу стратегию вокруг этого понимания.
Мы должны создать «Верховный штаб союзных экспедиционных сил - Афганистан-Пакистан» и назначить командующего союзными силами, который будет командовать и контролировать все вооруженные силы, включая афганские и пакистанские силы, по обе стороны афгано-пакистанской границы. Нам нужен один командир, который может вести операции с обеих сторон в режиме реального времени с единством командования и управления. У нас должен быть военный эквивалент молотка и наковальни.
Радикально? Да. Огромные проблемы суверенитета и национальной гордости всех вовлеченных наций должны будут решаться и решатся, как это было во время Второй мировой войны, когда каждому пришлось проглотить свою гордость и сосредоточиться на общем противнике. Суть в следующем: нам нужен командующий, который может осуществлять верховную власть, как мы это делали, когда верховный главнокомандующий был создан во время Второй мировой войны; все страны в составе Верховного штаба союзных экспедиционных сил в Европе (SHAEF) [Supreme Headquarters Allied Expeditionary Forces -Europe] выступали под руководством Дуайта Эйзенхауэра. Вот что нужно для победы здесь. Конечно, это только военная борьба. Это не включает гражданскую борьбу - борьбу умов и сердец - но это только начало.
Эйзенхауэр не добился бы успеха в Европе, если бы ему сказали: «Вы можете проводить все операции, какие хотите, во Франции, но оставьте Германию русским». Если уж на то пошло, генерал Дуглас Макартур не добился бы успеха в Тихом океане, если бы ему велели дойти только до Соломоновых островов, а остальное оставить британцам.
Как только будет установлено единство командования, нам потребуются гораздо меньшие оперативные силы. Благодаря тому, что по обе стороны границы могут происходить действительно синхронизированные операции, боевые подразделения смогут сосредоточиться на достижимых целях. Я считаю, что мы могли бы вдвое сократить численность войск США за счет повышения эффективности и предоставления нашим афганским и пакистанским союзникам возможности работать синхронно под руководством верховного главнокомандующего.
Мы можем сделать этот «SHAEF - Афганистан - Пакистан» на ограниченный срок (возможно, два года с возможностью продления) и ограничить объем операций (только территориями племен федерального управления). Как бы то ни было, это должна быть настоящая военная сила с настоящими зубами, способная выполнять комбинированные миссии.
Мы должны изменить саму структуру типов и численности боевых сил, участвующих в конфликте - подробнее об этом позже.
НАЗНАЧЬТЕ ЛИДЕРА, КОТОРЫЙ БУДЕТ СОЧЕТАНИЕМ УЛИССА ГРАНТА И ДУЙТА ЭЙЗЕНХАУЭРА
Кто-то, кого уважают обе стороны, афганцы и пакистанцы, человек, которому разрешено перемещаться по обе стороны границы как единому командиру, и который стремится к победе.
Давайте немного рассмотрим эти два разных типа лидерства в контексте их эпох.
Генерал Грант был упрям в своем стремлении и сдерживании своего противника, а также стремился к завершению гражданской войны с победой. Гражданская война вполне могла закончиться без победы Севера; велись разговоры (и это была военная цель Юга) о мире путем переговоров, при котором Юг оставался бы независимой страной. Гранта выбрали не из-за его происхождения или политики, а потому, что он мог победить - и он победил.
Что касается генерала Эйзенхауэра, то его талант заключался в том, что он был прекрасным организатором, дипломатом и политиком. Он понял концепцию сотрудничества и смог организовать силы союзников, чтобы сосредоточить внимание на единственной цели: разгромить немцев.
Получит ли эти полномочия генерал Дэвид Петреус? Подходит ли он для выполнения этой миссии и достижения положительных результатов? Может ли он быть гибридом Эйзенхауэра и Гранта, если граница может исчезнуть и ему будет дана власть побеждать? Хотелось бы верить в это. [General David Howell Petraeus - генерал, командующий Центральным командованием США (2008 - 2010). Был командующим Многонациональными силами в Ираке с февраля 2007 по сентябрь 2008 года. С июля 2010 года по июль 2011 года командующий силами США и НАТО в Афганистане]
СОЗДАЙТЕ РАМКИ ВНУТРЕННЕЙ ОПЕРАЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ - ПРОГРАММУ ВНУТРЕННЕЙ ОБОРОНЫ И РАЗВИТИЯ (IDAD) [IDAD - THE INTERNAL DEFENSE AND DEVELOPMENT]
Возьмите уроки из программы IDAD генерала Крейтона Абрама времен Вьетнама, целью которой было уничтожение Вьетконга в Южном Вьетнаме. Проблема тогда - как и сейчас - заключалась в том, что черный ход не был закрыт, поэтому из Северного Вьетнама приходили бесконечные пополнения запасов повстанцев, чтобы пополнить Вьетконг, поскольку Лаос и Камбоджа оставались безопасными гаванями для повстанцев (Звучит знакомо?). IDAD создаст основу для работы местных подразделений в своем регионе, но будет координировать свою работу взаимосвязанно и синхронно, и это должно будет происходить без учета международной границы. Подразделения должны работать в полной синхронности на локальном уровне. Во Вьетнаме этот формат не был полностью успешным, потому что не был перекрыт кран повстанцам. На этот раз нам нужно закрыть кран.
Мы должны стремиться к укреплению наших отношений с руководством 34 провинций Афганистана. Мы не можем рассчитывать на центральное афганское правительство или становиться его частью (в восприятии или реальности) - мы не президент Карзай, и он не мы.
Мы можем (и должны) сократить наше оперативное присутствие до уровней 2003 - 2004 годов и сосредоточить наши усилия на местном уровне, используя элементы спецназа (из всех стран), и отказаться от использования обычных сил. Да, их деятельность должна координироваться централизованно, но одна из проблем, с которыми мы столкнулись - это ошибочные попытки навязать стране центральное правительство, которое не может функционировать как из-за культурных проблем, так и из-за коррупции.
Для этого типа боевых действий лучше всего подходят отряды спецназа. Они могут управлять клиниками и проводить тренировки в течение дня, а также консультировать и помогать афганцам (и пакистанцам под верховным союзным командованием) в проведении военных операций в ночное время. Нам необходимо возложить военные усилия на плечи афганцев (и пакистанцев на их стороне границы) и ограничить нашу роль хирургическими военными ударами, направленными на конкретные террористические цели. Мы должны заменить обычные силы настоящими силами специальных операций, которые понимают, как проводить весь спектр операций на местном уровне. Мы не должны выглядеть оккупационной армией.
Мы должны обучать, консультировать и оснащать афганскую армию, военно-воздушные силы и национальную полицию (и то же самое на пакистанской стороне границы, если необходимо), но мы не должны выполнять их работу за них. Лучший способ решить эту проблему - децентрализованное выполнение небольшими подразделениями. Нам не нужна дюжина генеральных офицеров в Афганистане со слоями бюрократии; нам нужен один командир корпуса с умными полковниками и соответствующим образом подготовленные солдаты специальных операций, чтобы помочь обеспечить стабильность в регионе.
КОНТРОЛИРУЙТЕ ГРАНИЦУ
Это также должно быть сделано на местном уровне, от афганских пограничников до пакистанских пограничников. Мы должны помочь обеим странам создать профессиональные, неподкупные силы. Опять же, думайте стратегически, но поощряйте и направляйте действия на местном уровне. Это может означать, что стратегические группы работают напрямую с пограничными подразделениями, но нам нужно давать советы и помогать - и заставлять их выполнять работу. Пограничники по обе стороны границы должны ежедневно разговаривать, видеться друг с другом и работать вместе, чтобы контролировать территорию против повстанцев.
ФОКУС НА ПРОГРАММЕ СНИЖЕНИЯ ВСЕГО НАСИЛИЯ В ЖИЗНИ ГРАЖДАН - ДАЖЕ НАСИЛИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА
Убедитесь, что каждый акт насилия с нашей стороны подкреплен хорошим интеллектом и пониманием ожидаемого результата - в лучшем и худшем случае. Как все мы знаем, некоторые командиры слишком охотно принимают «побочный ущерб» в своей направленной атаке. Примет ли какой-нибудь командир такие дерзкие решения, если бы он приказал нанести воздушный удар по повстанцам, действующим в его родном городе в Соединенных Штатах? Думаю, нет.
С правильным единым командованием и контролем в качестве всеобъемлющей стратегии и с упором на исправление положения на местном уровне без учета границы мы можем помочь сформировать будущее в направлении искоренения насилия. Это сокращение насилия в отношении гражданского населения должно произойти по обе стороны афгано-пакистанской границы.
Программа дронов «Хищник» в её нынешнем фокусе не приближает нас к победе, а помогает создать целое новое поколение радикалов, которые, вероятно, обратятся к терроризму как к методу мести. Использование смертоносной силы, особенно когда вы стреляете через соломинку по целям на расстоянии половины планеты, должно применяться с точностью, а не случайным образом. Когда мы уничтожаем одного террориста и убиваем в процессе трех мирных жителей, вы только усугубляете проблему. Таким образом, убивая невинных людей, вы создали потенциал для двенадцати террористов (членов семей убитого вами террориста и недавно созданных радикалов, которые сами вербуются на основе убийства члена своей семьи).
Радикально переосмыслите наш аналитический подход
Нам нужно понимать и оценивать нашего противника его глазами, а не нашими. Мы должны понять нашего врага, чтобы победить нашего врага. У него определенно есть наш номер.
Мы продолжаем использовать лексику 21 века с западными концептуальными наложениями, имея дело с этим регионом племен и семей. Постоянно совершаются ошибки, потому что мы ставим западные культурные фильтры поверх ситуации десятого века и реагируем на западные тенденции, которые часто враждебны тем самым людям, которым мы пытаемся помочь. Почему 25 миллионов долларов за поимку Усамы бен Ладена так и не были получены? Потому что люди, которые его защищают и поддерживают, понятия не имеют о 25 миллионах долларов. Для них это ничего не значит. Это то, что в разведывательном бизнесе называется «ключом к разгадке».
Мы добиваемся большего успеха, когда имеем дело с культурами, похожими на нашу. В Центре перспективных оборонных исследований я веду занятия по Второй мировой войне и использую операцию «Body Guard» [Operation Body Guard - операция по дезинформации командования вооруженных сил Германии с целью создания благоприятных условий для высадки в Нормандии во время Второй мировой войны. План операции разрабатывался группой офицеров британского Имперского генерального штаба, входивших в состав секретного подразделения «London Controlling Section». Предусматривалось проведение около 35 операций дезинформации различного уровня и назначения. Операция осуществлялась по трём основным направлениям: распространение ложных сведений о времени и месте наступления войск союзников; создание в районах Британских островов ложных признаков сосредоточения воинских частей и военной техники; взаимодействие с генштабом Красной Армии в вопросах дезинформации противника] как пример блестящего обмана, который оказался успешным благодаря четкому пониманию немецкого мировоззрения и культуры. Операция «Body Guard» была разработана для того, чтобы немцы не узнали, что именно пляжи Нормандии, а не Па-де-Кале, должны были стать точкой атаки. Гитлер решил, что именно Па-де-Кале будет местом высадки, и это неверное суждение было подкреплено двойными агентами, ложными радиопередачами и общим манипулированием мнениями немцев.
Это было ключом к успеху как «Body Guard», так и пути, который они проложили к вторжению в день «Д»: мы понимали немцев и могли манипулировать ими, потому что их культура и методы фильтрации информации не отличались от союзнической.
В сегодняшней войне такой удачи нет. Мы имеем дело с противником, который живет в племенной культуре, которая практически не изменилась с десятого века. Мы должны принять противника таким, какой он есть, пойманного в ловушку мышления, при котором международные границы не признаются, а большая часть того, что он видит, фильтруется через религиозный экстремизм.
Не будем забывать, что это не битва против организованной армии. Это делается для того, чтобы завоевать душу людей, некоторые из которых были соблазнены зовом сирен религиозной фракции, которая убьет любого, даже других набожных последователей, просто потому, что они не разделяют таких же радикальных взглядов. Нам нужно понять механизмы, которые используют радикалы, и разорвать круг, заменив его чем-то, что привлечет их к основному течению их системы убеждений. Недостаточно просто создать «условия для успеха» с усилением безопасности и экономического прогресса. Мы должны участвовать в формировании и улучшении послания из истинной мусульманской веры.
ИЗМЕНИТЬ НАШИ ЛОГИСТИЧЕСКИЕ СЛЕДЫ
Они слишком велики и отталкивает тех самых людей, которым мы пытаемся помочь. Западная культура оскорбляет местное население. Давайте будем реалистами и рассмотрим настоящие «шипы», которые не дают нам никакого оперативного преимущества и в конечном итоге служат культурным пятном. Нам не обязательно иметь Burger Kings на наших базах. Нам не нужно строить Америку в Афганистане; в конечном итоге мы создаем удобства для людей, находящихся там, где мы ничего не имеем.
Не поймите меня неправильно. Наши войска заслуживают самого лучшего. Мне не нравилось жить в палатке в Баграме в течение 6 месяцев, но это помогало мне сосредоточиться и заставляло меня хотеть закончить работу и вернуться домой, а не тусоваться на базе Starbucks и говорить о том, какая прекрасная еда в этом новом ресторане Romeo’s Pizza.
СЛЕДУЙ ЗА ДЕНЬГАМИ
Многие войны можно вести на базовом уровне без денег, и так было на протяжении тысячелетий. Однако противник не может проводить операции против современных вооруженных сил, таких как пакистанцы или США, без технологий. Основные материалы, такие как телефоны, оружие и логистическая поддержка, необходимы. Ориентируйтесь на эти предметы первой необходимости и проследите, откуда приходят деньги и куда они идут. Мы не сделали это хорошо, и, поскольку торговля наркотиками не сильно пострадала, нам нужно понимать, как деньги перемещаются и тратятся талибами.
НАСТРОЙТЕ НАСТОЯЩИЙ МИРНЫЙ ПРОЦЕСС
Самое важное, что мы должны сделать для победы в конфликте в Афганистане - это найти способ снизить жестокий конфликт до уровня социальной конкуренции - и для этого мы должны извлечь уроки из мирного процесса в Северной Ирландии. Мы наивны и настраиваем себя на то, что не верим, что сможем решить текущие афганские проблемы в течение 18 - 24 месяцев. Я также считаю, что если мы уйдем сейчас, наши проблемы не только последуют за нами домой, но и усугубятся нашим невниманием.
Президент Карзай недавно предложил выслать высокопоставленных членов Талибана. Это неправильный ответ. Черный Талибан (наиболее преданный) должен получить возможность вернуться в политический процесс в стране в той или иной форме, иначе процесс будет обречен до того, как начнется. Их изгнание позволит им только собирать средства и планировать террористические атаки и, в конечном итоге, насильственную революцию, которая приведет к их возвращению к власти.
Мы должны сосредоточиться на методах, позволяющих снизить нынешнюю региональную войну / мятеж до уровня спорадического конфликта, а затем в конечном итоге превратить насильственный конфликт в гражданскую и устойчивую конкуренцию, проводимую в рамках политического процесса. Вот почему Северная Ирландия - отличный пример для изучения. Мирный процесс там начал набирать обороты в 1992 - 1993 годах, и в ближайшее десятилетие будут вестись серьезные политические переговоры. В этот период были неудачи и теракты, но процесс продолжался.
Одна из самых прямых параллелей между Афганистаном / Пакистаном и Северной Ирландией заключается в том, что Ирландская Республика была убежищем и источником материальной и логистической поддержки террористов. Пакистан сейчас играет ту же роль для Афганистана. В Северной Ирландии бомбардировка Ома 15 августа 1998 года стала одним из самых решающих моментов конфликта. В результате 29 погибших и 220 раненых. В результате этого ужасного нападения были убиты 9 детей, женщина, беременная двойней, и люди разных христианских вероисповеданий. После этого Республика Ирландия не позволила террористическим организациям использовать её землю в качестве убежища и обеспечила невозможность получения террористами материальной поддержки. Утрата этого безопасного убежища стала решающим моментом в их продвижении по пути к нынешнему миру. Точно так же ликвидация безопасных гаваней в Пакистане является критическим шагом к принуждению Талибана к реальным переговорам и к устойчивому политическому процессу.
Северная Ирландия процветает, и обе стороны - лоялисты и республиканцы - живут в мире. Белфаст сейчас является центром экономического развития. Да, всё ещё происходят периодические террористические инциденты (Real IRA [Подлинная Ирландская республиканская армия] провела в марте 2010 года атаку на MI5 [MI5 (Military Intelligence) - английская контрразведка], в результате которой не было жертв, а был причинён только материальный ущерб), но процесс сработал и работает.
Помимо «пряника» экономического развития, есть еще «кнут» силы. Вокруг городов по-прежнему есть полицейские гарнизоны (в основном скрытые на фоне городского пейзажа) и способность властей вызвать подавляющую военную силу, которую можно развернуть в течение 4 часов.
Бывшие враги теперь мирно живут бок о бок. Я слышал рассказ о том, как двое из этих людей, с противоположных сторон, не разговаривают друг с другом, проходя в залах Ассамблеи Северной Ирландии - но они также больше не стараются убить друг друга.
Нам нужно посмотреть, как работал этот путь от «конфликта к конкуренции» и как мы можем его применить. «Победа» в Афганистане должна будет во многом походить на то, что мы видим в Северной Ирландии, а не на Ирак.
УСТРАНЕНИЕ ОСНОВНОЙ ПРИЧИНЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ НЕУСТОЙЧИВОСТИ: ПАКИСТАНСКО-ИНДИЙСКАЯ ХОЛОДНАЯ ВОЙНА
Настоящая причина, по которой ISI [Pakistani Directorate for Inter-Services Intelligence - пакистанское управление межведомственной разведки] и пакистанская армия пойдут так далеко в поддержке усилий Соединенных Штатов и ISAF в Афганистане, не имеет ничего общего с Афганистаном, а все связано с их восприятием безопасности. и их потребностью гарантировать, что индийцы не получат преимущества через Афганистан. Талибан использовался как активное проявление национальной воли элементами ISI и пакистанской армии, так же как и Хезболла использовалась иранцами как расширение своей национальной власти. Мы должны принять пакистанское восприятие своих интересов и безопасности как сосредоточенное на его региональном ядерном конкуренте, Индии, и работать оттуда.
В первую очередь дипломатические усилия США должны быть направлены на снижение напряженности между Пакистаном и Индией. Есть способы, с помощью которых Соединенные Штаты могут участвовать и обеспечивать региональную стабильность путем прямого взаимодействия и реальных реформ, которые позволят снизить напряженность между двумя странами. Америка должна создать стимулы для пакистанского правительства (а также ISI и армии), чтобы они перестали поддерживать талибов. Пока ISI и пакистанская армия продолжают оказывать материальную поддержку талибам, Афганистан не будет в безопасности. Талибан - это хитросплетение организаций, и в его структуре нет единой «точки», которая могла бы повлиять на всю структуру, однако, если вы сможете прекратить финансирование, логистику и оперативную поддержку, они в конечном итоге теряют свою эффективность и вовлекаются в политический процесс.
В развитие этой логики, пока Талибан существует фрагментарно и не полностью контролируется пакистанским правительством, существует вероятность того, что они будут продолжать свои атаки на пакистанские цели и даже будут заниматься кражей ядерного оружия (поскольку они и «Аль-Каида» объявили об этом как об одной из своих оперативных целей). Ясно, что если талибы получат ядерное оружие и смогут найти опыт, необходимый для его перемещения и взрыва, нет никаких сомнений в том, что они это сделают. Соединенные Штаты или страна-член ISAF станут целью такого устройства.