Operation Dark Heart / Операция «Темное Сердце» - часть 13
И все же это будет нелегко. В Ираке, где TF 1099 охотился на Саддама Хусейна, это была скорее традиционная военная операция, поскольку страна была оккупирована более чем 130 тысячами американских солдат, и этот парень не очень нравился его людям. Охота на бен Ладена и ему подобных была бы скорее разведывательной миссией, потому что считалось, что они прячутся в горах - по одну или другую сторону границы - с помощью мусульманских радикалов и сплоченных племенных общин, которые жили в сових традициях и восставали против любого иностранного вмешательства. Даже с учетом того, что боевая мощь TF 1099 войдет в город, в Афганистане будет не более 12 000 американских военнослужащих - ничтожное количество по сравнению с Ираком.
Итак, Келлеру нужны были наши возможности для операций HUMINT в горах. Радиоэлектронная разведка собиралась помочь, но ему требовались ноги на земле, чтобы выследить плохих парней.
У нас были люди, которые могли помочь, в том числе местный губернатор, получающий зарплату, люди которого могли следить за границей, чтобы узнать, сбежал ли кто в Пакистан. Келлер был в восторге от этого и попросил меня организовать встречу между ним, его командой и сотрудниками службы безопасности Убежища о том, как мы можем поддержать Winter Strike.
Так что я проглотил разочарование по поводу Dark Heart. Операционные концепции имеют тенденцию меняться и терять популярность в зависимости от времени и лидерства, и я полагал, что в какой-то момент наступит подходящий момент, чтобы вернуться к Dark Heart снова после того, как Task Force 1099 завершит Mountain Strike.
По крайней мере, так я сказал себе.
Я мысленно отсалютовал и решил ехать дальше. «Что бы вы ни хотели от нас, я сделаю все, что в моих силах, чтобы поддержать операцию», - сказал я полковнику Келлеру. Оперативная группа 121 начала прибывать в Афганистан с удвоенной силой. У них были лучшие технологии, лучшее оружие, лучшие люди и много денег, которые можно было сжечь [money to burn - тратить деньги не считая, тратить деньги на ерунду]. Я много лет работал с родительским элементом TF 121, Объединенным командованием специальных операций aSOC). Будучи передовым лицом SOCOM и, в действительности, всего Министерства обороны, JSOC [JSOC - Joint Special Operations Command] всегда был готов вмешаться и выполнить самые важные и рискованные задачи страны - и в целом справлялся с ними хорошо. JSOC вырос из провалов иранского кризиса с заложниками в 1980 году и неудач в «Пустыне-1» - плацдарме, который предполагалось использовать для штурма Тегерана с целью освобождения удерживаемых там американских заложников. Фиаско в Desert One было связано с отсутствием у нас постоянного, хорошо финансируемого, хорошо обученного, готового к выполнению миссии передового подразделения спецназа, готового вступить в любой кризис в любой точке планеты. JSOC и его «оперативные группы» были ответом на эту потребность.
Когда TF 121 начал укатываться в Баграм, изменилась сама структура базы. Это принесло почти сюрреалистическую энергию. В какой-то момент полностью загруженный транспортный самолет C-17 приземлялся в Баграме каждые 30 - 45 минут, за час разгружаясь и снова быстро взлетая обратно в небо. Я мог видеть поддон за поддоном, выходящие из C-17, аккуратно выстроенные в ряды и наполненный достаточно высокотехнологичным оборудованием, чтобы управлять страной.
Количество персонала увеличивалось. В то время как её предшественник, Task Force 5, имел в наличии около 200 человек, Task Force 121 имел более 2000 человек. Первоначальный штаб они разместили в старом командном центре оперативной группы 5, но только временно. Когда их люди прибыли, они утроили размер старого комплекса TF 5 и построили ряд за рядом дома из фанеры «B-Huts», которые могли служить чем угодно, от офисов до спальных помещений. Поднимались массивные палатки. По мере того, как они распаковывались и устанавливались, палатка за палаткой наполнялась оборудованием и техникой.
Оперативная группа 121 принесла свою игру.
Самой крупной новой структурой на территории комплекса стал Центр тактических операций (TOC), который все горячо называют «Звездой Смерти». Это была большая зеленая палатка с куполом, которая в определенном свете казалась черной. Она был соединена с другой палаткой (известной как Зона совместного планирования) размером с футбольное поле.
Вы могли бы устроить там несколько цирковых представлений Barnum & Bailey [Цирк братьев Ринглинг, Барнума и Бейла] - если бы вы привезли достаточно слонов на этих C-17.
На одном конце Зоны совместного планирования находилась большая комната связи, в которой размещалось большинство оборудования для управления его передовыми системами ADP (automatic data processing - автоматической обработки данных). С другой стороны - трибуны для брифингов и совещаний по планированию. Как пальцы на руке, по всей палатке Зоны совместного планирования тянулись ответвляющиеся палатки. Как правило, размером с баскетбольные площадки, они предназначались для отдельных видов деятельности - одна для оперативного центра, другая для оперативного центра 75-го полка рейнджеров, третья для его текущих операций и так далее.
Эти области также не обошлись без технологий. В каждой из них были длинные столы с ноутбуками, диаграммами и телевизорами с плоским экраном вдоль стен. Тогда эти плоские экраны стоили 10 тысяч долларов за штуку. Это было впечатляюще, хотя, честно говоря, я не мог понять, как наличие самых больших и самых плоских дисплеев во всей Юго-Западной Азии поможет выиграть войну.
Большинство рейнджеров были в униформе, но, как сигнал о скрытом характере их деятельности, были внесены небольшие изменения в именные бирки, и у них не было нашивок для их идентификации. Некоторые не носили униформу, кроме тех случаев, когда они находились на заключительной стадии планирования или проведения рейда. Большую часть времени они одевались так, как будто готовились к рекламе Mountain Hardware - парни в отличной форме, одетые в новейшее гражданское снаряжение для активного отдыха.
В общем, у большинства участников TF 121 было самодовольство парней, которые вызвались работать на совершенно другом уровне и преуспели в самых сложных условиях. Я тренировался с ними в мирное время на их секретных тренировочных полигонах недалеко от Форт-Брэгга, Северная Каролина. Они тренируются, как будто сражаются.
Как только вы войдете в JSOC на любом уровне, ожидается, что вы будете на вершине своей игры. Здесь совсем другой уровень профессионализма и личной ответственности. В то время как все солдаты, морские пехотинцы, моряки и летчики должны выполнять свои обязанности в соответствии с указаниями, то как только вы станете частью JSOC, вы будете делать это без особого надзора и должны проявлять инициативу. Части инициативы и личной ответственности - это стандарты, которые сложно достичь и поддерживать, поэтому количество людей, которых принимает и удерживает JSOC, ограничено. Обычные войска обычно сосредоточены на «процессе и правилах» - и это их работа. Сотрудников JSOC на всех уровнях учат и поощряют сосредотачиваться на выполнении миссии, а не на следовании установленному процессу.
Если сомневаетесь, выполните чертову миссию и слепо следите за процессом.
Грандиозный приезд TF 1099 не понравился некоторым организациям, которые некоторое время работали в стране. Парни из CJSOTF - «зеленые береты» из «белого мира» (армейский спецназ) - обсуждали это, потому что они месяцами работали в отдаленных районах с коренным населением, пытаясь выполнить ту же самую основную миссию. Они считали, что их работу отодвигают в сторону, и их восприятие ситуации в целом было правильным.
Тем не менее, это военные. В этк минуту вы в игре, а в следующую - нет.
Я и другие ребята из Defense HUMINT в конечном итоге пытались служить миротворцами между TF 121 и людьми из CJSOTF. Это было не весело.
Меня назначили возглавить отряд поддержки HUMINT (HSD - HUMINT Support Detachment) 1099, что также означало, что я работаю в качестве связного с CJTF 180.
Это не означало, что я избавился от других обязанностей. Я всё ещё проводил конвои для NSA и TAREX и делал все для CJTF 180. Это просто означало, что нужно меньше спать и истощать кофейный тайник NSA Starbucks даже больше, чем обычно.
Я сообщил Брюсу Гейнсу [Бобу Уорду в другую версию книги], оперативному офицеру DIA в Афганистане, осуществляющему надзор и управление секретными миссиями, и другим сотрудникам «Кларендон» о нашем намерении поддержать миссию 1099. Там неподвижно застыли. Я и не ожидал от них ничего другого.
Две основные команды будут поддерживать Winter Strike. Я написал две отдельные концепции операции (CONOP) для нашей поддержки 1099. CONOP, которая представляет собой архитектуру и основу для любой конкретной военной операции на поле боя - эквивалент бизнес-плана в корпоративном мире или сценария, если вы актер.
Второй CONOP был для Рэнди и дома. Они собирались сосредоточить свои текущие операции на Winter Strike. Их команда кураторов будет работать непосредственно на Рейнджеров. Я бы направил их от имени полковника Келлера.
****************************************************
В то время как все сверхсекретные спецоперации выглядят круто в фильмах, Голливуд никогда не показывает тонны бумажной работы и действия по координированию, которые должны быть выполнены. В реальном военном мире вы не говорите всем быть у вертолетов на рассвете и ожидать, что это просто «случится». Реальность более отрезвляющая и медленная.
Упорно продираясь через CONOP [Concept of Operations - Концепция операций], я принял идею отправиться в зимнюю гавань. Наша приверженность тому, что мы сделаем всё необходимое для победы, была продемонстрирована. Я по-прежнему твердо убежден, что для достижения полного успеха мы должны отправиться в Пакистан, но если мы не сможем этого сделать, то чем больше мы сможем сделать, чтобы улучшить ситуацию, тем лучше.
[Winter Strike in Nangalam near the Korengal Valley
Зимний удар в Нангаламе, недалеко от долины Коренгал
Matthew “Griff” Griffin ветеран, лейтенантом был прикомандирован к роте «Альфа», второму батальону рейнджеров. К концу 2003 года они отправлялись в Афганистан для участия в операции «Зимний удар».
Мэтт Гриффин: Мы жили в деревнях и долинах три с половиной месяца посреди самой ужасной зимы, которую видели за десятилетие. … Базовая высота была где-то между 6000 и 8000 футов. Некоторые из наших патрулей выкапывали более 10 000 футов снега, вытаскивали оружие и встречались с сельскими жителями, которые не видели белых парней со времен британцев. Это был уникальный опыт
Афганцы говорили: «Мы так благодарны, что вы здесь. Мы хотели бы выгнать этих говнюков из нашего района. Мы не хотим выращивать наркотики. Мы не хотим этого. Мы хотим, чтобы наши дети ходили в школы. Мы хотим иметь возможность. Спасибо, что пришли и избавились от этих парней ». … Мы жили в деревнях и стали свидетелями тягот афганской жизни. Среди этого отчаяния они приняли нас, кормили и согревали. Когда мы уехали, они все еще были там, холодные, голодные и с меньшим количеством еды, потому что они принимали нас. Это произвело на меня огромное впечатление о доброте афганского народа.]
17
БРОНЗОВАЯ ЗВЕЗДА (BRONZE STAR)
Я всё ещё был слишком занят ремонтом и поддержанием дома, чтобы слишком долго париться по поводу брифинга генерала Барно, а с прибытием в город CJTF 1099 моя рабочая нагрузка росла в геометрической прогрессии. Однако всякий раз, когда у меня появлялось свободное время, начинались записи мероприятия, и я снова начинал вскипать, гадая, мог ли я что-то сделать или сказать что-то по-другому.
Когда оперативная группа 1099 прилетела в город, наша группа решила после долгой недели и послеобеденного совещания по окончании боевых действий отправиться в северную столовую (DFAC) [Dining FACility], чтобы посмотреть, не будут ли их приготовленные на пару крабовые ноги лучше, чем в центральной DFAC. Северный DFAC находился примерно в миле ходьбы от комплекса CJTF 180, и, хотя ветер обдувал во время ходьбы, это не доставляло удовольствия, но хорошо помогало размять ноги. Там можно было увидеть солдат всех национальностей - поляков, корейцев, японцев, канадцев и т.д., всех рангов, от рядовых до полковников - идущих по обочинам дороги. Все в равной степени страдали от ветра и обгорали под солнцем пустыни.
Полковник Негро внезапно решил присоединиться к нам. Это было необычно. Большинство полковников не дружат с «простыми воинами». Они стремятся держаться вместе, как стадо слонов. Полагаю, безопасность в цифрах, но на этот раз группа из нас - полковник Негро, майор Тим Лоудермилк, майор Крис Медфорд, агент ФБР Бен Макфарлейн и я - отправились на северный DFAC в сумерках.
Оказавшись там, мы с полковником Негро последними прошли через столовую и заняли места у стены лицом друг к другу. Меню было неплохим. Помимо ножек королевского краба, было много овощей и свежих фруктов. Я схватил яблоко и сунул его в карман брюк на полуночную смену.
После хаотичной серии военных рассказов и шуток мы с полковником остались одни за столом, когда остальные пошли за десертом.
Он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и с минуту смотрел на меня. «Космически», - наконец сказал он. «Я впечатлен твоими действиями за последние 4 месяца. Вы превзошёл моё мнение о тебе».
«Сэр, спасибо ... я думаю».
«Ты проделал выдающуюся работу», - сказал он мне. «Я никогда не видел, чтобы «призрак» делал так много, как ты».
Я был удивлен. «Я просто пытаюсь делать свою работу, сэр», - честно ответил я. «Я здесь, чтобы делать дело».
В полковнике Негро было что-то такое, что вдохновляло говорить откровенно. У него был встроенный хороший определитель дерьма в человеке. «И», - добавил я, - «я хорошо провожу время».
Полковник Негро улыбнулся. «Ты действительно заставил меня пересмотреть мое мнение об оперативных сотрудниках. На самом деле, я настолько впечатлен, что представлю тебя к награде. Тим сейчас над этим работает».
Я был застигнут врасплох. «Спасибо, сэр». Я вспомнил свое неоднозначное прошлое с DIA. «DIA никогда не сделало бы ничего подобного».
Полковник Негро кивнул и снова улыбнулся. «Я понимаю», - сказал он, - «но это то самое качество - постоянное стремление к выполнению миссии - за которое я хочу видеть вас признанным».
«Сэр», - сказал я, - «вам не нужно этого делать. Я ценю это, не поймите меня неправильно, ваше признание много значит для меня. Мне просто нравится работать на вас и поддерживать LTC ... »
Мы оба подняли глаза. Остальные члены нашей компании возвращались с плитками мороженого для меня и полковника. Когда разговор перешёл к жалобам на дерьмовые биотулеты Porta-Johns, я подумал о том, что это был один из тех периодов жизни, которые самые лучшие и самые худшие одновременно.
Плохое: Операция «Темное сердце», главная инициатива оперативной группы 180, которая, как мы считали, могла поразить ядро «Талибана» и «Аль-Каеды», была угроблена - по крайней мере, на время. Я всё ещё надеялся, что Джон Ричи мне поможет, что операция была всего лишь приостановлена и позже это решение подвергнется пересмотру, но сейчас она была трупом в воде, идущим ко дну.
Хорошее: работа на полковника Негра и LTC. И здесь полковник Негро, командир, которого я уважал больше, чем любого другого офицера, которому я служил, хотел вознаградить меня за работу, которую я искренне считал частью своей работы.
Я также подумал о Кейт, ещё одной первоклассной части моего пребывания в Афганистане, но с проблемами и, вероятно, с ограниченным сроком действия.
Несмотря на наш сумасшедший график работы, нам удавалось проводить время вместе. Мы могли улучить моменты для близости. Весьма мощные эмоциональные поступки, да - но даже простые поступки учеников средней школы мы повторяли снова и снова. Просмотр фильмов или сидение в грузовике у взлетно-посадочной полосы, держась за руки и слушая местную радиостанцию, наблюдая за взлетом и посадкой реактивных самолетов. Полагаю, ничто так не добавляет романтики, как запах сгоревшего реактивного топлива JP-4, исходящий от взлетно-посадочной полосы.
Удивительно, как в этой суровой среде простое прикосновение другого человека приобретает большое значение. А также акты доброты. Однажды я вылез из палатки в 2 часа ночи, с убийственной болью в носовых пазухах, и она пришла проверить меня, когда сменилась в 7:00 утра. В ответ я всегда следил за тем, чтобы у неё было достаточно сигар, даже если она не могла сама участвовать в конвое, чтобы достать их.
Безусловно, она была лучшим ружьем, которое ехало со мной в моих конвоях. Насколько я мог судить, она была бесстрашной. Вероятно, из-за ее сурового Аляска-воспитания. Где бы она ни находилась - в конвое, пешком в Кабуле и его окрестностях - она всегда была в курсе ситуации. Я получил шок от того, как яростно она направляла военнослужащих, чтобы охранять периметр конвоя, когда у нас произошло повреждение шины (что было довольно часто). Она ни от кого не зависела.
Меня привлекала её энергия и энтузиазм. Она стала популярной в команде TAREX, и хотя я не подталкивал её в их направлении, это было естественным совпадением. Её способность сохранять хладнокровие и быстро мыслить в условиях стресса сослужила ей хорошую службу, если бы она решила попробовать присоединиться к программе TAREX. Я подумал, что из нее получится отличный оперативник HUMINT, и предложил написать ей рекомендательное письмо и подключить её к рекрутеру, если она захочет.
Она не была уверена. Она сказала мне, что у нее есть «свои планы» на жизнь. Она никогда не рассказывала мне о них в конкретных деталях - только в общих чертах. Она была на пути к повышению до старшего сержанта в очень молодом возрасте 23 лет, и она думала о том, чтобы поехать в форт Хуачука, чтобы стать инструктором после того, как она завершит свой боевой тур. Дети, приходящие в школу, получили бы огромную пользу от её знаний, без сомнения, но я полагал, что ей быстро наскучит и она будет тосковать, желая снова вернуться в дерьмо в течение 30 дней.
Единственным её недостатком была молодость. Она была чертовски уверена, что ее жизнь сложится так, как она планировала. Я был такой же: по молодости рвался в жизнь, думая, что знаю больше, чем на самом деле. Так что вы должны усвоить некоторые трудные уроки. На самом деле, если в наших отношениях и было что-то болезненное, так это знание того, чего она ещё не осознавала: контроль - это иллюзия.
Это осознание приходит с возрастом, и мы никогда прямо не говорили о почти двадцатилетней разнице в возрасте между нами. Были проблески, например, когда мы говорили друг другу о том, как судьба развела нас на два десятилетия. Между нами была настоящая любовь. Она призналась в этом мне, а я ей. Это напомнило мне строчку из «Венецианского купца» Шекспира, которую я выучил наизусть в старшей школе. «Любовь слепа, и влюбленные не замечают милых глупостей, которые сами совершают». Однажды я процитировал ей это. Она подумала, что это мило. Я знал, что это правда.
Таким образом, несмотря на всё его милое безумие, время нашего романа шло к концу, хотя когда осень превратилась в зиму, время, проведённое вместе, согревало нас. У нас обоих были другие люди и другие проблемы в нашей жизни, с которыми нам в конечном итоге пришлось столкнуться.
А мне предстояло узнать, насколько иллюзорным был мой контроль над своей жизнью.
В фокусе внимания было возвращение к нашей реальной жизни. Тем более, когда пришло время вручения Бронзовой звезды.
Я пришёл на прощальную вечеринку полковника Негрл. Срок его службы подошел к концу, но он превратил свою прощальную вечеринку в церемонию награждения. Как и большинство вещей, которых он касался, он заботился не о себе, а о команде, которую он собрал. Он хотел наградить нас.
Церемония проходила на небольшой крытой площадке для барбекю на открытом воздухе, зажатой между фанерной хижиной B (мы называли их хижинами хаджи, так как их построили местные афганцы), которую сотрудники LTC использовали для постройки здания для отдыха, и белом трейлером Госдепартамента, который должен был служить секретной резиденцией президента Карзая на случай восстания или переворота.
Мероприятие получилось вполне неформальным. Мы все стояли и ели Sun Chips, Pringles и хорошо приготовленные гамбургеры, запивая их качественным немецким безалкогольным пивом.
- Джентльмены, - крикнул Тим. «Пришло время наград».
Полковник Негро сказал мне, что номинировал меня на Бронзовую звезду, но я не знал, что она была одобрена. Я полагал, что в конечном итоге буду награжден, когда я вернусь в «Кларендон» [Главный офис DIA].
Подойдя, я повернулся лицом к группе справа от полковника. Он улыбнулся и кивнул Тиму, который начал цитировать написанную речь. В моей голове запомнились фразы: «стремление к выполнению миссии в самых экстремальных обстоятельствах… работа в зоне боевых действий». Пока я стоял там, все то, что я видел и в котором участвовал за последние 4 месяца, вернулось обратно: прибытие в 40-градусную жару, боевые конвои, допрос в Гардезе, выездные миссии, налет на телекоммуникационный центр, СВУ и засада на дороге, операции «Горная гадюка» и «Темное Сердце» … все крутилось в моей голове, когда читаются слова. Эмоции были одновременно волнительными и успокаивающими. Я был благодарен за то, что живу и делаю то, что всегда хотел делать. Все происходило не просто так. Это была странная дихотомия - быть в сумасшедшей ситуации, но делать то, что я был обучен делать в самых сложных оперативных условиях.
Когда Тим закончил чтение, я стоял по стойке смирно, пока полковник Негро прикалывал медаль к левой стороне моей груди. Слева над сердцем всегда прикреплены медали. Бронзовая звезда, присуждаемая военнослужащим за боевые действия, представляла собой полуторадюймовую звезду, подвешенную на красно-бело-синей ленте. На оборотной стороне было написано HEROIC OR MERITORIOUS ACHIEVEMENT [ГЕРОИЧЕСКОЕ ИЛИ ЗАСЛУЖЕННОЕ ДОСТИЖЕНИЕ] вместе с местом, где было выгравировано мое имя, хотя никто из моих знакомых не гравировал свои медали.
Я знал, что мне придется сдать её вместе с другими псевдоним-документами после того, как я вернусь в Штаты, чтобы там перевели записи на истинное имя. Текст, описывающий мои действия, которые привели к Бронзовой звезде, также должен быть обработан, чтобы удалить сверхсекретную информацию.
Полковник Негро сказал несколько слов, рассказав собравшимся то, что он сказал мне за обедом - что я восстановил его веру в «призраков» и как эффективно интегрировал тайные возможности HUMINT в операции командования. Затем я сказал несколько слов, отметив, что я считаю, что именно эта война, а не война в Ираке, была настоящей войной, потому что именно здесь началось 11 сентября, и мы должны были убедиться, что это не повлечет за собой ещё одно 11 сентября в других регионах мира.
«Спасибо всем вам за то, что помогли мне выполнить задания. Моя главная работа - способствовать всеобщему успеху», - сказал я им. Я повернулся к Негро. «И, сэр, я ценю все возможности, которые вы предоставили мне, чтобы вести войну и служить вам в группе - это действительно было честью».
Разразились аплодисменты, и я кивнул всем в знак благодарности.
«Тони, спасибо», - сказал Негро, а затем повернулся к группе. «Хорошо, теперь доедайте гамбургеры». На этом церемония награждения завершилась.
Я посмотрел на группу, с которой работал. Эта церемония награждения была для меня - для нас, всего лишь краткой паузой.
У меня было ощущение, что я только что прошёл мимо урагана.
18
МЕДРЕСЕ (MADRASSAH) [арабское обозначение любого типа учебнох заведений, светских или религиозных]
ИТ-специалистам быстро стало ясно, что 1099 находится под огромным давлением, из-за требования быстрых результатов. В течение первых 48 часов с момента официального прибытия, ещё до того, как ему представился шанс войти в «Звезду смерти», он был вынужден форсировать прогресс, хотя его силы были на исходе. Они даже свои вертолеты не собрали. Все они по-прежнему были выстроены на бетоне взлетно-посадочной полосы большими кусками, а оперативная группа по-прежнему действовала из старого строения, построенного Россией. Хотя они должны были мгновенно подойти к бен Ладену.
Смотреть на это было неприятно.
Я закончил работу в нашем офисе 180 и только что отправил последние CONOP [концепции операций] в «Кларендон» примерно в 23:00, вскоре после того, как 1099 попал в город. Я решил зайти и поговорить с полковником Келлером, чтобы посмотреть, как продвигаются их усилия. Это была последняя неделя октября; осенью в воздухе царила свежесть, и луна была почти наполовину полной, пока я шел четверть мили от комплекса 180 до растущего комплекса 1099. Я показал свой значок одному из рейнджеров, дежурившему по внешнему периметру. Он посветил на него фонариком и махнул мне рукой.
Я никогда не видел здания оперативной группы 5 таким заполненным. Здание было был битком набито людьми, которые постоянно находились в движении, все перемещались, как муравьи, с целеустремленностью и усердием. Я двигался сквозь толпу, как будто я был невидим для них всех, направляясь к Операционному центру и огромному экрану размером 10 на 8 футов, на котором отображалась текущая информация. Той ночью был сигнал с дрона «Хищник», кружащего вокруг неподвижной точки нашего интереса.
Я остановился на минуту, чтобы понять, на что, черт возьми, смотрит Хищник. Подошел полковник Келлер. «У нас есть информация от ЦРУ, что Хекматияр и его заместители встречаются в этом медресе прямо сейчас», - сказал он, глядя на экран, а затем снова повернувшись ко мне. «Можете ли вы вызвать кого-нибудь прямо сейчас, чтобы проверить это?» Он дал мне место.
Боже. Там? Не спешить.
«Чтобы доставить туда одну из наших подпольных групп, потребуется 2 - 3 дня», - сказал я.
Полковник Келлер выглядел недовольным. Понятно, что к нему ещё не пришло осознание географии Афганистана. «Мы хотим, чтобы ваши ребята подтвердили встречу. Нам неудобно работать с одним источником. Нет возможности попасть туда сегодня вечером?».
«Я тоже не доверяю отдельным источникам». Я остановился на мгновение, чтобы тщательно сформулировать свои слова. «Полковник, я предполагаю, что это 3 дня», - сказал я, - «и я не рекомендую вам делать что-либо против этой цели в данный момент, потому что мы просто не знаем. Я думаю, нам следует уйти».
Он уступил. «Я согласен. Мы не можем атаковать с воздуха. Наши штурмовые вертолеты всё ещё разгружаются с самолетов С-17. Единственный вариант - разбомбить, но я не буду рекомендовать это делать».
«Отлично», - сказал я. «Позвольте мне пойти и позвонить в 180-ю. Я передам это Рэнди и попрошу его подтвердить, сколько времени потребуется, чтобы отправить туда ребят».
Полковник Келлер почувствовал облегчение. «Дайте мне знать сегодня вечером, какова будет итоговая оценка возможности ваших людей наблюдать цель в этом месте. И мне всё ещё нужен список ваших активов в стране».
«Сэр, это подойдет. Я вернусь к 2-00 с новостями». Это было решено. Я ушёл, чтобы вернуться в палатку 180, узнать смету для Келлера и выкурить сигару с Кейт.
Я позвонил Рэнди, и мы поговорили на секретном уровне о месте. Он сказал, что сможет доставить туда одну из афганских команд, вероятно, через 2 дня. Я просил, чтобы он начал планировать их отправку, и тогда я встречусь с полковником Келлером, чтобы получить окончательное подтверждение их отправки.
За исключением постоянного рёва А-10 и С-130, взлетающих каждые 20 минут, ночь в Баграме была довольно мирной. Я использовал небольшой светодиодный фонарик, чтобы избежать препятствий в кромешной тьме после захода луны и вернулся в штаб-квартиру 1099 примерно в 02:00.
Чертов беспилотник всё ещё был направлен на медресе.
Я нашел Келлера. «В чем дело?» - спросил я.
«Нам приказали его разбомбить», - мрачно сказал он. «Вмешался Джордж Тенет. Он считает, что их информация достоверна. Он позвонил генералу Абизаиду и сказал ему, что это надежная информация и что ему необходимо принять меры». (Генерал Абизаид был командующим CENTCOM [Центральное командование США, отвечавшее за Ближний Восток и Среднюю Азию])
Полковник Келлер выглядел очень рассерженным. «Итак, нам было приказано что-то сделать. Я сказал, что в течение 2 или 3 дней мы можем привести туда людей для проверки наличия HVT. Мне сказали «нет», обойдемся без этого».
Я посмотрел на медресе. Время, оставшееся до его существования, теперь измерялось секундами, и я был в ужасе. Дерьмо. Они поспешили - и так опрометчиво. Зачем? Что, если мы ошибались?
Я стоял рядом с полковником Келлером, когда экран внезапно побелел от удара высокоточных бомб, сброшенных с бомбардировщика B-1 на высоте около 38000 футов и на расстоянии многих миль от меня. Без звука. Затем за белой вспышкой в течение примерно 5 минут следовал белый и серый дым - оптический трюк от инфракрасного датчика, который наблюдает вспышку. Её последствия ограничились монохромной палитрой.
Я был ошеломлен. Это был чертовски грандиозный въезд в страну.
«Сэр, нам нужно знать, что там было - попали мы в цель или нет», - сказал я.
Полковник Келлер согласился.
«10-я горная может в течение дня сесть на вертолет в составе бригады по эксплуатации конфиденциального объекта [sensitive-site exploitation - эксплуатация конфиденциального сайта (SSE) - военный термин, используемый в Соединенных Штатах для описания «сбора информации, материалов и лиц из указанного места и их анализа для удовлетворения требований к информации, облегчения последующих операций или поддержки уголовного преследования»]. Я хотел бы отправить ФБР посмотреть, что они могут получить - если это был настоящий террористический узел управления и контроля». И снова Келлер согласился. В течение следующего дня я работал, чтобы координировать работу команды и удостовериться, что агент ФБР был включен в группу для криминалистического анализа на месте. Туда отправился агент ФБР Брэд Дэниэлс.
Команда добралась туда примерно через день на вертолетах, поскольку скрытность больше не требовалась. Я попросил Брэда позвонить мне немедленно, когда они приехали, и одолжил ему один из наших спутниковых телефонов Iridium.
Брэд подошел ко мне после обеда в CJTF 180.
«Брэд, что у тебя есть?»
Последовало короткое молчание. Это было нехорошо.
«Тони, здесь нет плохих парней. Никаких мужчин. Похоже, все жертвы были женщинами и детьми. Мне здесь нечего делать ... совсем нечего».
Вот вам и единственный источник в ЦРУ.
Я сразу подумал, что это это племенной вопрос - что кто-то поумнел и натравил нас против против своих врагов, чтобы мы сделали грязную работу. Племенная вражда могла длиться сотни лет.
Нас поимели.
Часть моей работы заключалась в том, чтобы у нас были нужные люди в нужном месте в нужное время для проведения операций. Мне приходилось пытаться предотвратить случаи, когда у нас не было нужных людей, чтобы узнать правду, то есть рассказать нам, что на самом деле происходило. Нам нужно было более точно использовать смертоносную силу.
Вскоре после этого меня с полковником Келлером вызвали на совещание к бригадному генералу Стэнли Маккристалу.
Генерал Маккристал имел большой опыт в специальных операциях, в основном секретных. Я знал, что он служил рейнджером в 1980-х и командовал 75-м полком рейнджеров в конце 1990-х. Он был впечатляющим офицером. Он был худым из-за навязчивой привычки бегать; будучи упорным трудоголиком, он жрал только один раз в день и спал 4 часа за ночь. Его репутация была репутацией агрессивного, но творческого командира. [Stanley A. McChrystal (родился 14 августа 1954 г.) - генерал в отставке армии США, наиболее известный своим командованием Объединенным командованием специальных операций (JSOC) в середине 2000-х годов. Его последнее назначение - командующий Международными силами содействия безопасности (ISAF) и командующий Силами Соединенных Штатов в Афганистане (USFOR-A). После якобы нелестных замечаний о вице-президенте Джо Байдене и других должностных лицах администрации, приписываемых Маккристалу и его помощникам в статье в журнале Rolling Stone, Маккристал был отозван в Вашингтон, где президент Барак Обама принял его отставку]
Генерал Маккристал встал. «Тони, рад познакомиться», - сказал он, прежде чем сразу же изложить причину нашего визита. Этот парень не любил светскую беседу. «Мы делаем кое-что новое с Рейнджерс, чего никогда раньше не делали. Я хочу, чтобы вы понимали, что для меня очень важно, чтобы Рейнджерс получали приоритетную поддержку».
Обычно Рейнджеры, гибкая, хорошо обученная и быстрая легкая пехота, специализирующаяся на внезапности и скрытности, действовали как коммандос, пробирались в деревни, уничтожали плохих парней и двигались дальше. Но, как сказал генерал Маккристал, такой подход просто запугал простых афганцев и привел к уменьшению количества действенных разведданных. На этот раз они собирались открыто переходить из деревни в деревню в афганских горах, руководимые местными разведчиками, обхаживая старейшин, устанавливая отношения и наблюдая, какие сведения они смогут таким образом извлечь.
Стратегия заключалась в том, чтобы посмотреть, смогут ли они спугнуть плохих парней миссией Ranger Recon и местных разведчиков, а затем отправить штурмовые группы, чтобы пригвоздить их к тому месту, куда они попытаются двигаться дальше. Генерал Маккристал хотел, чтобы противник перебегал из безопасного убежища в безопасное убежище, с штурмовыми группами рейнджеров или морских котиков на хвосте, готовыми либо схватить их в пути, либо прибить их на следующей остановке.
Это немного похоже на прыжок в воду и шум, достаточный для того, чтобы вспугнуть рыбу в её укромной норе. Вы получаете их, когда они убегают со сцены.
Кроме того, он хотел, чтобы мои оперативные сотрудники и их набранные на месте афганские разведчики были встроены в войска, чтобы открыть двери для рейнджеров и наладить поток информации. Наши оперативные сотрудники также будут управлять подпольными активами и искать новых сотрудников в районах за пределами продвижения рейнджеров. Тогда информация от местных разведчиков и может помочь рейнджерам направить наши боевые силы к правильным целям.
Я был настроен скептически. Американские коммандос используются для пропаганды? Тем не менее, я понимал концепцию разворошить муравейник в одном месте, а затем сделать прыжок вперед, чтобы поймать плохого парня в другом месте, поэтому я определенно был готов попробовать. Я слышал много хорошего о генерале Маккристале.
«Вы можете поработать с нами над этим?» - спросил генерал Маккристал.
Я посмотрел на генерала МакКристала и полковника Келлера. «Абсолютно». Мне было ясно, что Рейнджеры были чрезвычайно важны для генерала Маккристала, и наша работа с ними будет иметь приоритет.
Мы начали крутиться. Убежище завербовало источник из провинции недалеко от пакистано-афганской границы в горах Гиндукуш. Отличный парень. Высокий (для афганца), с чувством юмора, разговорчивый и подлый. Одна проблема, с которой мы столкнулись в последние дни, заключалась в том, что мы пытались разобраться с парнями, которые были бывшими талибами. Этот парень, насколько мы могли судить, не был в их рядах и, похоже, переживал десятилетний боевой конфликт между Талибаном и Северным Альянсом, который разразился после того, как русские покинули страну.
********************************
Он собирался предоставить превосходную информацию о том, что происходит в своей провинции и на северо-востоке Афганистана, но он также мог бы стать хорошим мобильным проводником для Winter Strike.
Его поместили в бокс для проверки на полиграфе, чтобы убедиться, что он работает на нашей стороне улицы, и что прошлое осталось позади. Хотя предыдущий опыт подсказывал нам, что в этих парнях нельзя быть на 100 процентов уверенным. Пока он был в порядке, но впереди предстояла ещё более серьезная проверка.
Его новая миссия заключалась в том, чтобы провести рейнджеров через горы и получить действенную информацию об известных и предполагаемых HVT. Мы верили - надеялись? - что он может помочь сгладить ситуацию, когда Рейнджеры перемещаются по деревням, чтобы избавиться от плохих парней, убивая их или захватывая … надеюсь, что всё-таки захватывая. Наш источник знакомил всех с рейнджерами и поручался за них.
Итак, Келлеру нужны были наши возможности для операций HUMINT в горах. Радиоэлектронная разведка собиралась помочь, но ему требовались ноги на земле, чтобы выследить плохих парней.
У нас были люди, которые могли помочь, в том числе местный губернатор, получающий зарплату, люди которого могли следить за границей, чтобы узнать, сбежал ли кто в Пакистан. Келлер был в восторге от этого и попросил меня организовать встречу между ним, его командой и сотрудниками службы безопасности Убежища о том, как мы можем поддержать Winter Strike.
Так что я проглотил разочарование по поводу Dark Heart. Операционные концепции имеют тенденцию меняться и терять популярность в зависимости от времени и лидерства, и я полагал, что в какой-то момент наступит подходящий момент, чтобы вернуться к Dark Heart снова после того, как Task Force 1099 завершит Mountain Strike.
По крайней мере, так я сказал себе.
Я мысленно отсалютовал и решил ехать дальше. «Что бы вы ни хотели от нас, я сделаю все, что в моих силах, чтобы поддержать операцию», - сказал я полковнику Келлеру. Оперативная группа 121 начала прибывать в Афганистан с удвоенной силой. У них были лучшие технологии, лучшее оружие, лучшие люди и много денег, которые можно было сжечь [money to burn - тратить деньги не считая, тратить деньги на ерунду]. Я много лет работал с родительским элементом TF 121, Объединенным командованием специальных операций aSOC). Будучи передовым лицом SOCOM и, в действительности, всего Министерства обороны, JSOC [JSOC - Joint Special Operations Command] всегда был готов вмешаться и выполнить самые важные и рискованные задачи страны - и в целом справлялся с ними хорошо. JSOC вырос из провалов иранского кризиса с заложниками в 1980 году и неудач в «Пустыне-1» - плацдарме, который предполагалось использовать для штурма Тегерана с целью освобождения удерживаемых там американских заложников. Фиаско в Desert One было связано с отсутствием у нас постоянного, хорошо финансируемого, хорошо обученного, готового к выполнению миссии передового подразделения спецназа, готового вступить в любой кризис в любой точке планеты. JSOC и его «оперативные группы» были ответом на эту потребность.
Когда TF 121 начал укатываться в Баграм, изменилась сама структура базы. Это принесло почти сюрреалистическую энергию. В какой-то момент полностью загруженный транспортный самолет C-17 приземлялся в Баграме каждые 30 - 45 минут, за час разгружаясь и снова быстро взлетая обратно в небо. Я мог видеть поддон за поддоном, выходящие из C-17, аккуратно выстроенные в ряды и наполненный достаточно высокотехнологичным оборудованием, чтобы управлять страной.
Количество персонала увеличивалось. В то время как её предшественник, Task Force 5, имел в наличии около 200 человек, Task Force 121 имел более 2000 человек. Первоначальный штаб они разместили в старом командном центре оперативной группы 5, но только временно. Когда их люди прибыли, они утроили размер старого комплекса TF 5 и построили ряд за рядом дома из фанеры «B-Huts», которые могли служить чем угодно, от офисов до спальных помещений. Поднимались массивные палатки. По мере того, как они распаковывались и устанавливались, палатка за палаткой наполнялась оборудованием и техникой.
Оперативная группа 121 принесла свою игру.
Самой крупной новой структурой на территории комплекса стал Центр тактических операций (TOC), который все горячо называют «Звездой Смерти». Это была большая зеленая палатка с куполом, которая в определенном свете казалась черной. Она был соединена с другой палаткой (известной как Зона совместного планирования) размером с футбольное поле.
Вы могли бы устроить там несколько цирковых представлений Barnum & Bailey [Цирк братьев Ринглинг, Барнума и Бейла] - если бы вы привезли достаточно слонов на этих C-17.
На одном конце Зоны совместного планирования находилась большая комната связи, в которой размещалось большинство оборудования для управления его передовыми системами ADP (automatic data processing - автоматической обработки данных). С другой стороны - трибуны для брифингов и совещаний по планированию. Как пальцы на руке, по всей палатке Зоны совместного планирования тянулись ответвляющиеся палатки. Как правило, размером с баскетбольные площадки, они предназначались для отдельных видов деятельности - одна для оперативного центра, другая для оперативного центра 75-го полка рейнджеров, третья для его текущих операций и так далее.
Эти области также не обошлись без технологий. В каждой из них были длинные столы с ноутбуками, диаграммами и телевизорами с плоским экраном вдоль стен. Тогда эти плоские экраны стоили 10 тысяч долларов за штуку. Это было впечатляюще, хотя, честно говоря, я не мог понять, как наличие самых больших и самых плоских дисплеев во всей Юго-Западной Азии поможет выиграть войну.
Большинство рейнджеров были в униформе, но, как сигнал о скрытом характере их деятельности, были внесены небольшие изменения в именные бирки, и у них не было нашивок для их идентификации. Некоторые не носили униформу, кроме тех случаев, когда они находились на заключительной стадии планирования или проведения рейда. Большую часть времени они одевались так, как будто готовились к рекламе Mountain Hardware - парни в отличной форме, одетые в новейшее гражданское снаряжение для активного отдыха.
В общем, у большинства участников TF 121 было самодовольство парней, которые вызвались работать на совершенно другом уровне и преуспели в самых сложных условиях. Я тренировался с ними в мирное время на их секретных тренировочных полигонах недалеко от Форт-Брэгга, Северная Каролина. Они тренируются, как будто сражаются.
Как только вы войдете в JSOC на любом уровне, ожидается, что вы будете на вершине своей игры. Здесь совсем другой уровень профессионализма и личной ответственности. В то время как все солдаты, морские пехотинцы, моряки и летчики должны выполнять свои обязанности в соответствии с указаниями, то как только вы станете частью JSOC, вы будете делать это без особого надзора и должны проявлять инициативу. Части инициативы и личной ответственности - это стандарты, которые сложно достичь и поддерживать, поэтому количество людей, которых принимает и удерживает JSOC, ограничено. Обычные войска обычно сосредоточены на «процессе и правилах» - и это их работа. Сотрудников JSOC на всех уровнях учат и поощряют сосредотачиваться на выполнении миссии, а не на следовании установленному процессу.
Если сомневаетесь, выполните чертову миссию и слепо следите за процессом.
Грандиозный приезд TF 1099 не понравился некоторым организациям, которые некоторое время работали в стране. Парни из CJSOTF - «зеленые береты» из «белого мира» (армейский спецназ) - обсуждали это, потому что они месяцами работали в отдаленных районах с коренным населением, пытаясь выполнить ту же самую основную миссию. Они считали, что их работу отодвигают в сторону, и их восприятие ситуации в целом было правильным.
Тем не менее, это военные. В этк минуту вы в игре, а в следующую - нет.
Я и другие ребята из Defense HUMINT в конечном итоге пытались служить миротворцами между TF 121 и людьми из CJSOTF. Это было не весело.
Меня назначили возглавить отряд поддержки HUMINT (HSD - HUMINT Support Detachment) 1099, что также означало, что я работаю в качестве связного с CJTF 180.
Это не означало, что я избавился от других обязанностей. Я всё ещё проводил конвои для NSA и TAREX и делал все для CJTF 180. Это просто означало, что нужно меньше спать и истощать кофейный тайник NSA Starbucks даже больше, чем обычно.
Я сообщил Брюсу Гейнсу [Бобу Уорду в другую версию книги], оперативному офицеру DIA в Афганистане, осуществляющему надзор и управление секретными миссиями, и другим сотрудникам «Кларендон» о нашем намерении поддержать миссию 1099. Там неподвижно застыли. Я и не ожидал от них ничего другого.
Две основные команды будут поддерживать Winter Strike. Я написал две отдельные концепции операции (CONOP) для нашей поддержки 1099. CONOP, которая представляет собой архитектуру и основу для любой конкретной военной операции на поле боя - эквивалент бизнес-плана в корпоративном мире или сценария, если вы актер.
Второй CONOP был для Рэнди и дома. Они собирались сосредоточить свои текущие операции на Winter Strike. Их команда кураторов будет работать непосредственно на Рейнджеров. Я бы направил их от имени полковника Келлера.
****************************************************
В то время как все сверхсекретные спецоперации выглядят круто в фильмах, Голливуд никогда не показывает тонны бумажной работы и действия по координированию, которые должны быть выполнены. В реальном военном мире вы не говорите всем быть у вертолетов на рассвете и ожидать, что это просто «случится». Реальность более отрезвляющая и медленная.
Упорно продираясь через CONOP [Concept of Operations - Концепция операций], я принял идею отправиться в зимнюю гавань. Наша приверженность тому, что мы сделаем всё необходимое для победы, была продемонстрирована. Я по-прежнему твердо убежден, что для достижения полного успеха мы должны отправиться в Пакистан, но если мы не сможем этого сделать, то чем больше мы сможем сделать, чтобы улучшить ситуацию, тем лучше.
[Winter Strike in Nangalam near the Korengal Valley
Зимний удар в Нангаламе, недалеко от долины Коренгал
Matthew “Griff” Griffin ветеран, лейтенантом был прикомандирован к роте «Альфа», второму батальону рейнджеров. К концу 2003 года они отправлялись в Афганистан для участия в операции «Зимний удар».
Мэтт Гриффин: Мы жили в деревнях и долинах три с половиной месяца посреди самой ужасной зимы, которую видели за десятилетие. … Базовая высота была где-то между 6000 и 8000 футов. Некоторые из наших патрулей выкапывали более 10 000 футов снега, вытаскивали оружие и встречались с сельскими жителями, которые не видели белых парней со времен британцев. Это был уникальный опыт
Афганцы говорили: «Мы так благодарны, что вы здесь. Мы хотели бы выгнать этих говнюков из нашего района. Мы не хотим выращивать наркотики. Мы не хотим этого. Мы хотим, чтобы наши дети ходили в школы. Мы хотим иметь возможность. Спасибо, что пришли и избавились от этих парней ». … Мы жили в деревнях и стали свидетелями тягот афганской жизни. Среди этого отчаяния они приняли нас, кормили и согревали. Когда мы уехали, они все еще были там, холодные, голодные и с меньшим количеством еды, потому что они принимали нас. Это произвело на меня огромное впечатление о доброте афганского народа.]
17
БРОНЗОВАЯ ЗВЕЗДА (BRONZE STAR)
Я всё ещё был слишком занят ремонтом и поддержанием дома, чтобы слишком долго париться по поводу брифинга генерала Барно, а с прибытием в город CJTF 1099 моя рабочая нагрузка росла в геометрической прогрессии. Однако всякий раз, когда у меня появлялось свободное время, начинались записи мероприятия, и я снова начинал вскипать, гадая, мог ли я что-то сделать или сказать что-то по-другому.
Когда оперативная группа 1099 прилетела в город, наша группа решила после долгой недели и послеобеденного совещания по окончании боевых действий отправиться в северную столовую (DFAC) [Dining FACility], чтобы посмотреть, не будут ли их приготовленные на пару крабовые ноги лучше, чем в центральной DFAC. Северный DFAC находился примерно в миле ходьбы от комплекса CJTF 180, и, хотя ветер обдувал во время ходьбы, это не доставляло удовольствия, но хорошо помогало размять ноги. Там можно было увидеть солдат всех национальностей - поляков, корейцев, японцев, канадцев и т.д., всех рангов, от рядовых до полковников - идущих по обочинам дороги. Все в равной степени страдали от ветра и обгорали под солнцем пустыни.
Полковник Негро внезапно решил присоединиться к нам. Это было необычно. Большинство полковников не дружат с «простыми воинами». Они стремятся держаться вместе, как стадо слонов. Полагаю, безопасность в цифрах, но на этот раз группа из нас - полковник Негро, майор Тим Лоудермилк, майор Крис Медфорд, агент ФБР Бен Макфарлейн и я - отправились на северный DFAC в сумерках.
Оказавшись там, мы с полковником Негро последними прошли через столовую и заняли места у стены лицом друг к другу. Меню было неплохим. Помимо ножек королевского краба, было много овощей и свежих фруктов. Я схватил яблоко и сунул его в карман брюк на полуночную смену.
После хаотичной серии военных рассказов и шуток мы с полковником остались одни за столом, когда остальные пошли за десертом.
Он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и с минуту смотрел на меня. «Космически», - наконец сказал он. «Я впечатлен твоими действиями за последние 4 месяца. Вы превзошёл моё мнение о тебе».
«Сэр, спасибо ... я думаю».
«Ты проделал выдающуюся работу», - сказал он мне. «Я никогда не видел, чтобы «призрак» делал так много, как ты».
Я был удивлен. «Я просто пытаюсь делать свою работу, сэр», - честно ответил я. «Я здесь, чтобы делать дело».
В полковнике Негро было что-то такое, что вдохновляло говорить откровенно. У него был встроенный хороший определитель дерьма в человеке. «И», - добавил я, - «я хорошо провожу время».
Полковник Негро улыбнулся. «Ты действительно заставил меня пересмотреть мое мнение об оперативных сотрудниках. На самом деле, я настолько впечатлен, что представлю тебя к награде. Тим сейчас над этим работает».
Я был застигнут врасплох. «Спасибо, сэр». Я вспомнил свое неоднозначное прошлое с DIA. «DIA никогда не сделало бы ничего подобного».
Полковник Негро кивнул и снова улыбнулся. «Я понимаю», - сказал он, - «но это то самое качество - постоянное стремление к выполнению миссии - за которое я хочу видеть вас признанным».
«Сэр», - сказал я, - «вам не нужно этого делать. Я ценю это, не поймите меня неправильно, ваше признание много значит для меня. Мне просто нравится работать на вас и поддерживать LTC ... »
Мы оба подняли глаза. Остальные члены нашей компании возвращались с плитками мороженого для меня и полковника. Когда разговор перешёл к жалобам на дерьмовые биотулеты Porta-Johns, я подумал о том, что это был один из тех периодов жизни, которые самые лучшие и самые худшие одновременно.
Плохое: Операция «Темное сердце», главная инициатива оперативной группы 180, которая, как мы считали, могла поразить ядро «Талибана» и «Аль-Каеды», была угроблена - по крайней мере, на время. Я всё ещё надеялся, что Джон Ричи мне поможет, что операция была всего лишь приостановлена и позже это решение подвергнется пересмотру, но сейчас она была трупом в воде, идущим ко дну.
Хорошее: работа на полковника Негра и LTC. И здесь полковник Негро, командир, которого я уважал больше, чем любого другого офицера, которому я служил, хотел вознаградить меня за работу, которую я искренне считал частью своей работы.
Я также подумал о Кейт, ещё одной первоклассной части моего пребывания в Афганистане, но с проблемами и, вероятно, с ограниченным сроком действия.
Несмотря на наш сумасшедший график работы, нам удавалось проводить время вместе. Мы могли улучить моменты для близости. Весьма мощные эмоциональные поступки, да - но даже простые поступки учеников средней школы мы повторяли снова и снова. Просмотр фильмов или сидение в грузовике у взлетно-посадочной полосы, держась за руки и слушая местную радиостанцию, наблюдая за взлетом и посадкой реактивных самолетов. Полагаю, ничто так не добавляет романтики, как запах сгоревшего реактивного топлива JP-4, исходящий от взлетно-посадочной полосы.
Удивительно, как в этой суровой среде простое прикосновение другого человека приобретает большое значение. А также акты доброты. Однажды я вылез из палатки в 2 часа ночи, с убийственной болью в носовых пазухах, и она пришла проверить меня, когда сменилась в 7:00 утра. В ответ я всегда следил за тем, чтобы у неё было достаточно сигар, даже если она не могла сама участвовать в конвое, чтобы достать их.
Безусловно, она была лучшим ружьем, которое ехало со мной в моих конвоях. Насколько я мог судить, она была бесстрашной. Вероятно, из-за ее сурового Аляска-воспитания. Где бы она ни находилась - в конвое, пешком в Кабуле и его окрестностях - она всегда была в курсе ситуации. Я получил шок от того, как яростно она направляла военнослужащих, чтобы охранять периметр конвоя, когда у нас произошло повреждение шины (что было довольно часто). Она ни от кого не зависела.
Меня привлекала её энергия и энтузиазм. Она стала популярной в команде TAREX, и хотя я не подталкивал её в их направлении, это было естественным совпадением. Её способность сохранять хладнокровие и быстро мыслить в условиях стресса сослужила ей хорошую службу, если бы она решила попробовать присоединиться к программе TAREX. Я подумал, что из нее получится отличный оперативник HUMINT, и предложил написать ей рекомендательное письмо и подключить её к рекрутеру, если она захочет.
Она не была уверена. Она сказала мне, что у нее есть «свои планы» на жизнь. Она никогда не рассказывала мне о них в конкретных деталях - только в общих чертах. Она была на пути к повышению до старшего сержанта в очень молодом возрасте 23 лет, и она думала о том, чтобы поехать в форт Хуачука, чтобы стать инструктором после того, как она завершит свой боевой тур. Дети, приходящие в школу, получили бы огромную пользу от её знаний, без сомнения, но я полагал, что ей быстро наскучит и она будет тосковать, желая снова вернуться в дерьмо в течение 30 дней.
Единственным её недостатком была молодость. Она была чертовски уверена, что ее жизнь сложится так, как она планировала. Я был такой же: по молодости рвался в жизнь, думая, что знаю больше, чем на самом деле. Так что вы должны усвоить некоторые трудные уроки. На самом деле, если в наших отношениях и было что-то болезненное, так это знание того, чего она ещё не осознавала: контроль - это иллюзия.
Это осознание приходит с возрастом, и мы никогда прямо не говорили о почти двадцатилетней разнице в возрасте между нами. Были проблески, например, когда мы говорили друг другу о том, как судьба развела нас на два десятилетия. Между нами была настоящая любовь. Она призналась в этом мне, а я ей. Это напомнило мне строчку из «Венецианского купца» Шекспира, которую я выучил наизусть в старшей школе. «Любовь слепа, и влюбленные не замечают милых глупостей, которые сами совершают». Однажды я процитировал ей это. Она подумала, что это мило. Я знал, что это правда.
Таким образом, несмотря на всё его милое безумие, время нашего романа шло к концу, хотя когда осень превратилась в зиму, время, проведённое вместе, согревало нас. У нас обоих были другие люди и другие проблемы в нашей жизни, с которыми нам в конечном итоге пришлось столкнуться.
А мне предстояло узнать, насколько иллюзорным был мой контроль над своей жизнью.
В фокусе внимания было возвращение к нашей реальной жизни. Тем более, когда пришло время вручения Бронзовой звезды.
Я пришёл на прощальную вечеринку полковника Негрл. Срок его службы подошел к концу, но он превратил свою прощальную вечеринку в церемонию награждения. Как и большинство вещей, которых он касался, он заботился не о себе, а о команде, которую он собрал. Он хотел наградить нас.
Церемония проходила на небольшой крытой площадке для барбекю на открытом воздухе, зажатой между фанерной хижиной B (мы называли их хижинами хаджи, так как их построили местные афганцы), которую сотрудники LTC использовали для постройки здания для отдыха, и белом трейлером Госдепартамента, который должен был служить секретной резиденцией президента Карзая на случай восстания или переворота.
Мероприятие получилось вполне неформальным. Мы все стояли и ели Sun Chips, Pringles и хорошо приготовленные гамбургеры, запивая их качественным немецким безалкогольным пивом.
- Джентльмены, - крикнул Тим. «Пришло время наград».
Полковник Негро сказал мне, что номинировал меня на Бронзовую звезду, но я не знал, что она была одобрена. Я полагал, что в конечном итоге буду награжден, когда я вернусь в «Кларендон» [Главный офис DIA].
Подойдя, я повернулся лицом к группе справа от полковника. Он улыбнулся и кивнул Тиму, который начал цитировать написанную речь. В моей голове запомнились фразы: «стремление к выполнению миссии в самых экстремальных обстоятельствах… работа в зоне боевых действий». Пока я стоял там, все то, что я видел и в котором участвовал за последние 4 месяца, вернулось обратно: прибытие в 40-градусную жару, боевые конвои, допрос в Гардезе, выездные миссии, налет на телекоммуникационный центр, СВУ и засада на дороге, операции «Горная гадюка» и «Темное Сердце» … все крутилось в моей голове, когда читаются слова. Эмоции были одновременно волнительными и успокаивающими. Я был благодарен за то, что живу и делаю то, что всегда хотел делать. Все происходило не просто так. Это была странная дихотомия - быть в сумасшедшей ситуации, но делать то, что я был обучен делать в самых сложных оперативных условиях.
Когда Тим закончил чтение, я стоял по стойке смирно, пока полковник Негро прикалывал медаль к левой стороне моей груди. Слева над сердцем всегда прикреплены медали. Бронзовая звезда, присуждаемая военнослужащим за боевые действия, представляла собой полуторадюймовую звезду, подвешенную на красно-бело-синей ленте. На оборотной стороне было написано HEROIC OR MERITORIOUS ACHIEVEMENT [ГЕРОИЧЕСКОЕ ИЛИ ЗАСЛУЖЕННОЕ ДОСТИЖЕНИЕ] вместе с местом, где было выгравировано мое имя, хотя никто из моих знакомых не гравировал свои медали.
Я знал, что мне придется сдать её вместе с другими псевдоним-документами после того, как я вернусь в Штаты, чтобы там перевели записи на истинное имя. Текст, описывающий мои действия, которые привели к Бронзовой звезде, также должен быть обработан, чтобы удалить сверхсекретную информацию.
Полковник Негро сказал несколько слов, рассказав собравшимся то, что он сказал мне за обедом - что я восстановил его веру в «призраков» и как эффективно интегрировал тайные возможности HUMINT в операции командования. Затем я сказал несколько слов, отметив, что я считаю, что именно эта война, а не война в Ираке, была настоящей войной, потому что именно здесь началось 11 сентября, и мы должны были убедиться, что это не повлечет за собой ещё одно 11 сентября в других регионах мира.
«Спасибо всем вам за то, что помогли мне выполнить задания. Моя главная работа - способствовать всеобщему успеху», - сказал я им. Я повернулся к Негро. «И, сэр, я ценю все возможности, которые вы предоставили мне, чтобы вести войну и служить вам в группе - это действительно было честью».
Разразились аплодисменты, и я кивнул всем в знак благодарности.
«Тони, спасибо», - сказал Негро, а затем повернулся к группе. «Хорошо, теперь доедайте гамбургеры». На этом церемония награждения завершилась.
Я посмотрел на группу, с которой работал. Эта церемония награждения была для меня - для нас, всего лишь краткой паузой.
У меня было ощущение, что я только что прошёл мимо урагана.
18
МЕДРЕСЕ (MADRASSAH) [арабское обозначение любого типа учебнох заведений, светских или религиозных]
ИТ-специалистам быстро стало ясно, что 1099 находится под огромным давлением, из-за требования быстрых результатов. В течение первых 48 часов с момента официального прибытия, ещё до того, как ему представился шанс войти в «Звезду смерти», он был вынужден форсировать прогресс, хотя его силы были на исходе. Они даже свои вертолеты не собрали. Все они по-прежнему были выстроены на бетоне взлетно-посадочной полосы большими кусками, а оперативная группа по-прежнему действовала из старого строения, построенного Россией. Хотя они должны были мгновенно подойти к бен Ладену.
Смотреть на это было неприятно.
Я закончил работу в нашем офисе 180 и только что отправил последние CONOP [концепции операций] в «Кларендон» примерно в 23:00, вскоре после того, как 1099 попал в город. Я решил зайти и поговорить с полковником Келлером, чтобы посмотреть, как продвигаются их усилия. Это была последняя неделя октября; осенью в воздухе царила свежесть, и луна была почти наполовину полной, пока я шел четверть мили от комплекса 180 до растущего комплекса 1099. Я показал свой значок одному из рейнджеров, дежурившему по внешнему периметру. Он посветил на него фонариком и махнул мне рукой.
Я никогда не видел здания оперативной группы 5 таким заполненным. Здание было был битком набито людьми, которые постоянно находились в движении, все перемещались, как муравьи, с целеустремленностью и усердием. Я двигался сквозь толпу, как будто я был невидим для них всех, направляясь к Операционному центру и огромному экрану размером 10 на 8 футов, на котором отображалась текущая информация. Той ночью был сигнал с дрона «Хищник», кружащего вокруг неподвижной точки нашего интереса.
Я остановился на минуту, чтобы понять, на что, черт возьми, смотрит Хищник. Подошел полковник Келлер. «У нас есть информация от ЦРУ, что Хекматияр и его заместители встречаются в этом медресе прямо сейчас», - сказал он, глядя на экран, а затем снова повернувшись ко мне. «Можете ли вы вызвать кого-нибудь прямо сейчас, чтобы проверить это?» Он дал мне место.
Боже. Там? Не спешить.
«Чтобы доставить туда одну из наших подпольных групп, потребуется 2 - 3 дня», - сказал я.
Полковник Келлер выглядел недовольным. Понятно, что к нему ещё не пришло осознание географии Афганистана. «Мы хотим, чтобы ваши ребята подтвердили встречу. Нам неудобно работать с одним источником. Нет возможности попасть туда сегодня вечером?».
«Я тоже не доверяю отдельным источникам». Я остановился на мгновение, чтобы тщательно сформулировать свои слова. «Полковник, я предполагаю, что это 3 дня», - сказал я, - «и я не рекомендую вам делать что-либо против этой цели в данный момент, потому что мы просто не знаем. Я думаю, нам следует уйти».
Он уступил. «Я согласен. Мы не можем атаковать с воздуха. Наши штурмовые вертолеты всё ещё разгружаются с самолетов С-17. Единственный вариант - разбомбить, но я не буду рекомендовать это делать».
«Отлично», - сказал я. «Позвольте мне пойти и позвонить в 180-ю. Я передам это Рэнди и попрошу его подтвердить, сколько времени потребуется, чтобы отправить туда ребят».
Полковник Келлер почувствовал облегчение. «Дайте мне знать сегодня вечером, какова будет итоговая оценка возможности ваших людей наблюдать цель в этом месте. И мне всё ещё нужен список ваших активов в стране».
«Сэр, это подойдет. Я вернусь к 2-00 с новостями». Это было решено. Я ушёл, чтобы вернуться в палатку 180, узнать смету для Келлера и выкурить сигару с Кейт.
Я позвонил Рэнди, и мы поговорили на секретном уровне о месте. Он сказал, что сможет доставить туда одну из афганских команд, вероятно, через 2 дня. Я просил, чтобы он начал планировать их отправку, и тогда я встречусь с полковником Келлером, чтобы получить окончательное подтверждение их отправки.
За исключением постоянного рёва А-10 и С-130, взлетающих каждые 20 минут, ночь в Баграме была довольно мирной. Я использовал небольшой светодиодный фонарик, чтобы избежать препятствий в кромешной тьме после захода луны и вернулся в штаб-квартиру 1099 примерно в 02:00.
Чертов беспилотник всё ещё был направлен на медресе.
Я нашел Келлера. «В чем дело?» - спросил я.
«Нам приказали его разбомбить», - мрачно сказал он. «Вмешался Джордж Тенет. Он считает, что их информация достоверна. Он позвонил генералу Абизаиду и сказал ему, что это надежная информация и что ему необходимо принять меры». (Генерал Абизаид был командующим CENTCOM [Центральное командование США, отвечавшее за Ближний Восток и Среднюю Азию])
Полковник Келлер выглядел очень рассерженным. «Итак, нам было приказано что-то сделать. Я сказал, что в течение 2 или 3 дней мы можем привести туда людей для проверки наличия HVT. Мне сказали «нет», обойдемся без этого».
Я посмотрел на медресе. Время, оставшееся до его существования, теперь измерялось секундами, и я был в ужасе. Дерьмо. Они поспешили - и так опрометчиво. Зачем? Что, если мы ошибались?
Я стоял рядом с полковником Келлером, когда экран внезапно побелел от удара высокоточных бомб, сброшенных с бомбардировщика B-1 на высоте около 38000 футов и на расстоянии многих миль от меня. Без звука. Затем за белой вспышкой в течение примерно 5 минут следовал белый и серый дым - оптический трюк от инфракрасного датчика, который наблюдает вспышку. Её последствия ограничились монохромной палитрой.
Я был ошеломлен. Это был чертовски грандиозный въезд в страну.
«Сэр, нам нужно знать, что там было - попали мы в цель или нет», - сказал я.
Полковник Келлер согласился.
«10-я горная может в течение дня сесть на вертолет в составе бригады по эксплуатации конфиденциального объекта [sensitive-site exploitation - эксплуатация конфиденциального сайта (SSE) - военный термин, используемый в Соединенных Штатах для описания «сбора информации, материалов и лиц из указанного места и их анализа для удовлетворения требований к информации, облегчения последующих операций или поддержки уголовного преследования»]. Я хотел бы отправить ФБР посмотреть, что они могут получить - если это был настоящий террористический узел управления и контроля». И снова Келлер согласился. В течение следующего дня я работал, чтобы координировать работу команды и удостовериться, что агент ФБР был включен в группу для криминалистического анализа на месте. Туда отправился агент ФБР Брэд Дэниэлс.
Команда добралась туда примерно через день на вертолетах, поскольку скрытность больше не требовалась. Я попросил Брэда позвонить мне немедленно, когда они приехали, и одолжил ему один из наших спутниковых телефонов Iridium.
Брэд подошел ко мне после обеда в CJTF 180.
«Брэд, что у тебя есть?»
Последовало короткое молчание. Это было нехорошо.
«Тони, здесь нет плохих парней. Никаких мужчин. Похоже, все жертвы были женщинами и детьми. Мне здесь нечего делать ... совсем нечего».
Вот вам и единственный источник в ЦРУ.
Я сразу подумал, что это это племенной вопрос - что кто-то поумнел и натравил нас против против своих врагов, чтобы мы сделали грязную работу. Племенная вражда могла длиться сотни лет.
Нас поимели.
Часть моей работы заключалась в том, чтобы у нас были нужные люди в нужном месте в нужное время для проведения операций. Мне приходилось пытаться предотвратить случаи, когда у нас не было нужных людей, чтобы узнать правду, то есть рассказать нам, что на самом деле происходило. Нам нужно было более точно использовать смертоносную силу.
Вскоре после этого меня с полковником Келлером вызвали на совещание к бригадному генералу Стэнли Маккристалу.
Генерал Маккристал имел большой опыт в специальных операциях, в основном секретных. Я знал, что он служил рейнджером в 1980-х и командовал 75-м полком рейнджеров в конце 1990-х. Он был впечатляющим офицером. Он был худым из-за навязчивой привычки бегать; будучи упорным трудоголиком, он жрал только один раз в день и спал 4 часа за ночь. Его репутация была репутацией агрессивного, но творческого командира. [Stanley A. McChrystal (родился 14 августа 1954 г.) - генерал в отставке армии США, наиболее известный своим командованием Объединенным командованием специальных операций (JSOC) в середине 2000-х годов. Его последнее назначение - командующий Международными силами содействия безопасности (ISAF) и командующий Силами Соединенных Штатов в Афганистане (USFOR-A). После якобы нелестных замечаний о вице-президенте Джо Байдене и других должностных лицах администрации, приписываемых Маккристалу и его помощникам в статье в журнале Rolling Stone, Маккристал был отозван в Вашингтон, где президент Барак Обама принял его отставку]
Генерал Маккристал встал. «Тони, рад познакомиться», - сказал он, прежде чем сразу же изложить причину нашего визита. Этот парень не любил светскую беседу. «Мы делаем кое-что новое с Рейнджерс, чего никогда раньше не делали. Я хочу, чтобы вы понимали, что для меня очень важно, чтобы Рейнджерс получали приоритетную поддержку».
Обычно Рейнджеры, гибкая, хорошо обученная и быстрая легкая пехота, специализирующаяся на внезапности и скрытности, действовали как коммандос, пробирались в деревни, уничтожали плохих парней и двигались дальше. Но, как сказал генерал Маккристал, такой подход просто запугал простых афганцев и привел к уменьшению количества действенных разведданных. На этот раз они собирались открыто переходить из деревни в деревню в афганских горах, руководимые местными разведчиками, обхаживая старейшин, устанавливая отношения и наблюдая, какие сведения они смогут таким образом извлечь.
Стратегия заключалась в том, чтобы посмотреть, смогут ли они спугнуть плохих парней миссией Ranger Recon и местных разведчиков, а затем отправить штурмовые группы, чтобы пригвоздить их к тому месту, куда они попытаются двигаться дальше. Генерал Маккристал хотел, чтобы противник перебегал из безопасного убежища в безопасное убежище, с штурмовыми группами рейнджеров или морских котиков на хвосте, готовыми либо схватить их в пути, либо прибить их на следующей остановке.
Это немного похоже на прыжок в воду и шум, достаточный для того, чтобы вспугнуть рыбу в её укромной норе. Вы получаете их, когда они убегают со сцены.
Кроме того, он хотел, чтобы мои оперативные сотрудники и их набранные на месте афганские разведчики были встроены в войска, чтобы открыть двери для рейнджеров и наладить поток информации. Наши оперативные сотрудники также будут управлять подпольными активами и искать новых сотрудников в районах за пределами продвижения рейнджеров. Тогда информация от местных разведчиков и может помочь рейнджерам направить наши боевые силы к правильным целям.
Я был настроен скептически. Американские коммандос используются для пропаганды? Тем не менее, я понимал концепцию разворошить муравейник в одном месте, а затем сделать прыжок вперед, чтобы поймать плохого парня в другом месте, поэтому я определенно был готов попробовать. Я слышал много хорошего о генерале Маккристале.
«Вы можете поработать с нами над этим?» - спросил генерал Маккристал.
Я посмотрел на генерала МакКристала и полковника Келлера. «Абсолютно». Мне было ясно, что Рейнджеры были чрезвычайно важны для генерала Маккристала, и наша работа с ними будет иметь приоритет.
Мы начали крутиться. Убежище завербовало источник из провинции недалеко от пакистано-афганской границы в горах Гиндукуш. Отличный парень. Высокий (для афганца), с чувством юмора, разговорчивый и подлый. Одна проблема, с которой мы столкнулись в последние дни, заключалась в том, что мы пытались разобраться с парнями, которые были бывшими талибами. Этот парень, насколько мы могли судить, не был в их рядах и, похоже, переживал десятилетний боевой конфликт между Талибаном и Северным Альянсом, который разразился после того, как русские покинули страну.
********************************
Он собирался предоставить превосходную информацию о том, что происходит в своей провинции и на северо-востоке Афганистана, но он также мог бы стать хорошим мобильным проводником для Winter Strike.
Его поместили в бокс для проверки на полиграфе, чтобы убедиться, что он работает на нашей стороне улицы, и что прошлое осталось позади. Хотя предыдущий опыт подсказывал нам, что в этих парнях нельзя быть на 100 процентов уверенным. Пока он был в порядке, но впереди предстояла ещё более серьезная проверка.
Его новая миссия заключалась в том, чтобы провести рейнджеров через горы и получить действенную информацию об известных и предполагаемых HVT. Мы верили - надеялись? - что он может помочь сгладить ситуацию, когда Рейнджеры перемещаются по деревням, чтобы избавиться от плохих парней, убивая их или захватывая … надеюсь, что всё-таки захватывая. Наш источник знакомил всех с рейнджерами и поручался за них.