Сергей Юткевич. «Два бойца» || «Литература и искусство» 18 сентября 1943 года
Фильмы о войне должны и могут быть сделаны не только в так называемом батальном жанре. Пожалуй, слишком много пиротехнических фугасов тратится нами, кинематографистами, для изображения фронта. О людях войны, об их мыслях и чувствах рассказано нами с экрана ещё очень и очень мало. Впрочем, и не только с экрана, - и беллетристы наши, и драматурги, и живописцы пока ещё в плену инерции представления о той войне, где только самая битва, самое сражение являлись решающими для исхода кампании. Зрителю, читателю, слушателю и на фронте, и в тылу жадно хочется услышать, увидеть, прочитать, прежде всего, о том строе чувств, которые, сливаясь из тысяч и тысяч мелких ручейков воедино образуют мощный поток народной силы.
Вероятно, поэтому лирика Симонова, скульптурные портреты Лебедевой, севастопольские наброски Сойфертиса, сталинградские очерки Гроссмана, - всё, где выражено общее в личном, всё говорящее о человеческим чувстве, сразу находит доступ к сердцу советского читателя, слушателя и зрителя.
Новый фильм режиссёра Леонида Лукова «Два бойца» также не обычная батальная лента. Это прежде всего фильм о фронтовой дружбе. В основу его легла очень хорошая повесть Льва Славина «Мои земляки», удачно экранизированная Е.Габриловичем. Эта повесть фронтового писателя стала сразу популярной именно потому, что в ней писатель своей, славинской интонацией рассказал о людях войны. Он не испугался сделать своих героев и немного смешными, и наивными, и искренне трогательными. Он не побоялся и пошутить, и побалагурить, а иногда невзначай, незаметным движением и смахнуть слезу, непрошенно скользнувшую по загрубевшей, обветренной солдатской щеке.
Вечный спор, до которого нет никакого дела зрителю, но все же продолжающийся и волнующий нас, работников кинематографии, спор между писателем и режиссером должен был решиться и в работе над этим фильмом. Повесть была напечатана. Она стала любимой, читаемой. Задача режиссера заключалась прежде всего в том, чтобы донести с экрана интонацию автора, но не слепо копируя её, не подделываясь под неё, а используя для этого средства кинематографической выразительности.
Фильм справляется с этой трудной задачей. Повесть Славина не обеднилась, не пожухла, как это часто бывает с литературными произведениями, перенесенными на экран, а возникла в новом качестве, рассказанная живым и конкретным языком кинематографа. Здесь произошло удачное совпадение индивидуальностей писателя, сценариста и режиссёра.
Леонид Луков, одаренный режиссёр украинской кинематографии, поставивший ряд хороших картин (из которых больше всего запомнили мы и полюбили волнующую «Большую жизнь»), смог выявить в этом фильме те стороны своего дарования, которые как-то терялись, когда он брался за историко-биографическую ленту («Пархоменко»). Луков прежде всего жанрист. Его талант сочен, с ухмылкой, взгляд его пристален, чуть прищурен, он любит и видит детали, понимает в них вкус. Его почерк иногда немного тороплив и небрежен, но всегда своеобразен и остёр.
По аналогии с живописцами, кинорежиссеров можно разделить на графиков, акварелистов, декораторов и мастеров станковой картины. Луков выбирает не уголь, пастель и карандаш, а прежде всего кисть: ее удар, мазок, лапидарный и яркий, - вот его творческое видение действительности. Общая картина возникает не в стройной композиционной цельности, а из отдельных пятен, мазков, линий, сначала кажущимся хаотичными, но стоит лишь отойти от них, как видишь, что положены они не зря, обдуманно и верно.
Перед Луковым в этом фильме прежде всего стояла задача, важнейшая для художника - задача правильного отбора материала. Надо было решить, о чем картина.
В прежних работах Лукова этот вопрос не всегда решался верно. И в ранней его картине «Я люблю», и в «Пархоменко» отдельные фрагменты были неуравновешены. Темперамент художника захлестывал его, критерий отбора бывал нарушен. Тем отраднее видеть и ощущать, как растёт и крепнет талант Лукова: фильм «Два бойца» сделан с понятной скромностью, которая всегда является признаком настоящей силы.
Из повести отобрано самое главное. Это фильм не о войне вообще, а о фронтовой дружбе, о двух настоящих, хороших людях, о двух мужественных людях великой Красной Армии. Все в фильме подчинено задаче раскрытия двух основных его характеров, - одессита Аркадия Дзюбина, быстрого ловкого, острого и веселого парня, и Саши Синцова, большого, сильного «Саши с Уралмаша». Об их боевой дружбе, об их тяжелых и радостных днях, о трудных днях поражений и радостных днях побед, о любви и смерти, о верности и стойкости, о великом чувстве товарищества прежде всего говорит этот фильм. И зритель с пристальным вниманием следит за волнующей и в то же время такой простой историей этих двух простых людей. Вместе с ними смеется он над шутками Аркадия, вместе с ними бродит по героическому Ленинграду, вместе с ними влюбляется в девушку Тасю, вместе с ними горько переживает он ссору друзей, вместе с ними же участвует в последнем бою, где дружба вновь возвращается вместе с победой.
Стилистически фильм прост, ясен, не загроможден излишней орнаментикой. Это особенно ценно потому, что перед режиссёром и актёрами могли возникнуть соблазны лёгкого пути примитивной «доходчивости»: язык, лексика Аркадия Дзюбина с его специфическими южными оборотами, остротами и словечками (так удающимися Славину еще со времён его всем нам памятной и любимой «Интервенции») могли с экране зазвучать иногда пошловато, назойливо и даже оскорбительно. Такт и вкус оберегли и режиссёра Лукова, и актера М.Бернеса. Аркадий Дзюбин в их трактовке, сохранив весь свой юмор и своеобразие, остался живым, ясным и чистым человеком, дружбе и подвигу которого веришь беспрекословно.
Бернес играет убедительно и доносит обаятельность образа, не прибегая ни к каким дешевым эффектам.
Актёру Борису Андрееву выпала более тяжелая ноша, - роль Синцова труднее, чем Дзюбина. Он лишен красок внешней и привлекательной характерности. По замыслу автора Синцов тяжеловат, медлителен. Он говорит мало, двигается неуклюже. Может даже показаться, на первый взгляд, что он подыгрывает Аркадию. Тем более велика заслуга Бориса Андреева. Его «Саша с Уралмаша» постепенно - средствами очень скромными, но в то же время глубокими - разворачивается в характер цельный и запоминающийся, трогательный и правдивый.
Луков хорошо работает с актёрами. Он ведёт их за собой, за автором, помогает им раскрыть движение образа - и результат налицо. Зритель уйдет из зала, унося с собой не повадку, ужимку или внешнее обличье героя, а его душу, глаза, улыбку, интонацию, характер.
Фильм о фронте трудно сделать потому, что художнику надо пересмотреть весь арсенал своих изобразительных средств. Войну не надо снимать «красиво». Войну нужно снимать правдиво, но в то же время не потеряв чувства формы, не притупив своего художнического зрения. Оператор Александр Гинцбург правильно снял картину «Два бойца». Этот испытанный мастер оптической выразительности, всегда снимающий остро и выразительно, в содружестве с Луковым, как мне кажется, нашел свой стиль; его талант также возмужал, окреп, стал ещё более выразительным. Всё внимание - человеку, актеру. Атмосфера, фон, всегда так блестяще передаваемые Гинцбургом, становятся здесь на свое место, работают, как второй план, играют вместе с автором и актёром, оставаясь, в то же время, технически совершенными и композиционно точно выверенными.
Художник В.Каплуновский решил свою творческую задачу с присущим ему лаконизмом, остроумием и знанием законов киноаппарата. Особенно удачным кажется мне применение маскировочных сеток в качестве декоративного материала. Вся натура фильма из-за этого приобрела форму и насыщенность.
Спорны в фильме лишь два момента.
Ленинград, служащий в повести Славина второстепенным, но необходимым фоном, естественно, при зрительной осязаемости кино получил большую конкретность. Но ни режиссёр, ни оператор, ни художник не нашли этой ленинградской атмосферы. Не помогают здесь и кадры удачно вмонтированной хроники. История дружбы Дзюбина и Синцова могла бы быть показана и на каком-то другом фоне.
И второе: в повести и в фильме большое место занимает тема любви. Она не является здесь привеском, добавком, «развлекательной» линией. Она органически нужна для развития обоих ведущих характеров. Однако тема эта надламывается, обрывается, как только на экране появляется Тася. Артистка В.Шершнева играет старательно, но её внешний облик и манера игры не совпадают ни с той Тасей, которая представляется нам при прочтении славинской повести, ни с той, которую обязательно должен был бы любить Саша Синцов.
Таковы уязвимые места итого талантливого фильма о дружбе, мужестве и военной славе. || Сергей Юткевич.
+ + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +
ПИСЬМО ФРОНТОВИКАМ
Плаксию, Макаренко, Захаренко, Хоменко, Бойко, Неленю, Ярошенко, Финько.
Могу ли не назвать я вас друзьями?
Вы пишете мне с линии огня.
Хотя я в жизни не встречался с вами -
вы братья мне. Сердечными словами
я вас приветствую - вы слышите меня?
Отважные! Позвольте вас обнять.
О вас с любовью говорят в народе.
Вам выпало на долю - разметать
фашистскую взбесившуюся рать,
развеять в прах немецкое отродье.
Вас не согнет ни горе, ни беда.
А в письмах ваших веры трубный голос.
Мы сильные, сильны, как никогда.
О том твердят друг другу города
И колосу об этом шепчет колос.
Воюете за землю, море, лес.
за наших братьев, рвущихся к свободе.
Придет пора, и встанет Днепрогэс,
работа ваша - чудо из чудес -
бессмертье обретет в родном народе.
Носите гордо звание бойца,
держите крепко боевое знамя
и мать освободите и отца.
Коль бить врагов, то бить их до конца, -
По доброй воле не падут пред вами.
Они хитрят, бандиты и врали,
Они сгниют, духовные калеки.
За наш народ, за счастье всей земли
вы мужественно на войну пошли, -
так слава вам, друзья мои, навеки.
Павло Тычина.
Перевод с украинского Льва Озерова.
+ + + + + + + + +
Источник: « Литература и искусство» №38, 18 сентября 1943 года
# А.Первенцев. Мы - русские! || «Известия» №122, 26 мая 1943 года
# Великий советский Человек || «Литература и искусство» №37, 11 сентября 1943 года
# С кинопередвижкой в тылу врага || «Литература и искусство» №25, 19 июня 1943 года
# Дм.Кабалевский. В спорах о песне || «Литература и искусство» №26, 26 июня 1943 года