Пуля найдет || «Известия» 21 мая 1943 года
Взято у 0gnev
Они лежали на берегу реки у самой воды, в кустах, покрытых серой пылью, прошлогодней травой, занесенной сюда половодьем. Днепр медленно отступал, возвращался в своё привычное русло. Тонкая корка ила успела высохнуть, растрескалась и казалась разрисованной причудливым узором. Взгляд Ильмуратова медленно скользил по знакомым очертаниям противоположного берега, по буграм, по развалинам деревни, по быстрым, начинающим светлеть, струям реки.
- Что это такое? - внезапно прошептал товарищ Ильмуратова.
Ильмуратов осторожно раздвинул ветви. На серебристом повороте реки возникла крохотная точка. Даже опытный глаз снайпера не мог различить на таком расстоянии, что это было. Не отрываясь, друзья смотрели в даль. Точка росла, увеличивалась, подгоняемая течением, и, наконец, Ильмуратов уверенно сказал:
- Труп.
- Женщина, - добавил его товарищ, - белый платок на голове…
Ни в эту минуту, ни потом Ильмуратов не мог точно об’яснить, какие чувства заставили его вскочить, выбежать из кустов и вытащить из воды труп неизвестной женщины, прибитый волной к берегу.
Женщина была молода и, очевидно, умерла в муках. Кости рук оказались перебитыми, ноги обожжёнными, лицо исполосовано кровавыми рубцами. Тело носило следы бандитского ножа.
За многие месяцы войны перед глазами Ильмуратова прошли картины страшных зверств врага. Он видел пылающие деревни, слышал предсмертный крик израненных немцами детей. Но никогда он не испытывал такого всепоглощающего прилива ненависти, какой пережил сейчас, когда днепровская волна прибила к берегу труп безымянной жертвы. Он долго смотрел в мертвые глаза незнакомки, над которыми блестело светлое майское небо, полное радости и жизни.
Снайпер и его товарищ дождались сумерек, затем выбрались из кустов, вырыли на берегу глубокую яму, набросали на дно сучьев, травы и осторожно опустили в могилу труп, завёрнутый в плащ-палатку. Друзья нарвали полевых цветов и украсили ими невысокий могильный холмик. Затем они молча постояли над свежей могилой, и Ильмуратов произнёс клятву.
- Пуля найдёт вас, проклятые палачи, где бы вы ни были, куда бы ни пытались укрыться, Пока шевелится в груди сердце, я буду мстить вам…
Ильмуратов не был новичком в своей профессии. Звук выстрела ильмуратовской винтовки звучал, как приговор зазевавшемуся немцу. Он был неутомим, терпелив, и ничто не могло заставить снайпера уйти из засады, если он чуял удачу. Он внёс в свою профессию ожесточение горячего южного сердца. Ему казалось, что он убивает именно тех немцев, которые изнасиловали, замучили и бросили в реку незнакомую женщину.
Ильмуратов родился снайпером, как рождаются музыкантом, поэтом, художником. Первые выстрелы на учебном стрельбище бесповоротно определили его судьбу. Удачи сопутствовали ему с самого начала снайперской работы. Он отлично помнит свои первые выстрелы из засады. Это было под Гжатском. Вместе с напарником начинающий снайпер глухой ночью выбрался из окопов, прополз под проволокой. Выбрав удобную позицию и выкопав ямку, он стал ждать рассвета. Рано утром у немецких окопов появилась группа людей. Впереди шли две женщины, таща деревянные козлы, опутанные колючей проволокой, какими закрывают проходы в заграждениях. За ними, как за щитом, осторожно шагали двое немцев. Один из них быстро юркнул за сосну, другой пошёл дальше. Этот немец был матерый, опытный и ни на минуту не отходил от женщин, зная, что наши бойцы не будут по ним стрелять. Но Ильмуратов, улучив мгновение, всадил в немца пулю - точно, как вбивают молотком гвоздь. Немец вскрикнул, упал. На вопль из-за дерева выглянул второй. Этого было достаточно. Пуля попала ему в глаз, прошла насквозь. Весь день бесновались немцы, рвали кусты минами, прошивали автоматными очередями, но не попали в снайперов.
Это было ободряющее начало, и Ильмуратов целиком отдался своему призванию. Дни и ночи проводил он в засаде. Уничтожил немецкого снайпера, который забрался в сбитый «Юнкерс», упавший между нашими и немецкими окопами. Сразил пулемётчика и снайпера, стрелявших из хорошо укрытого блиндажа. Но настал день, когда Ильмуратов почти готов был решить, что ему изменили и глаз, и рука. Три дня вместе со своим напарником Салиевым лежали они против немецких окопов и не могли поймать фашистского стрелка. Прямо перед ними были густые заросли и оттуда время от времени раздавалась короткая автоматная очередь.
Сколько Ильмуратов ни всматривался, ничего не мог обнаружить. Он приблизительно определил, откуда стреляет автомат, послал вместе с другом уже не одну пулю, но автомат продолжал жить. Больше того. После очереди и выстрела Ильмуратова раздавался одиночный щелчок и где-нибудь рядом пуля взрыхляла землю.
- Автоматчик и снайпер, - уверенно сказал Салиев.
- Может быть, - задумчиво ответил Ильмуратов.
Третий день их тяжёлой охоты оказался солнечным и ветреным. Друзья неотрывно, словно прикованные, глядели в зелёную чащу. Резкий ветер качнул ветви и на минуту в деревьях мелькнуло тёмное пятно.
- Вот он! - возбуждённо шепнул Салиев.
- Подожди, - ответил Ильмуратов, - не стреляй.
Снайпер ещё плотнее прижал к глазам бинокль. Порыв ветра ещё раз распахнул ветви. Ильмуратов, торжествующий и разгорячённый, сказал:
- Это чучело, а автомат к дереву привязан, кто-то дёргает его за верёвочку.
Теперь нужно было подождать, когда этот «кто-то» станет менять кассету автомата. Он пришёл в полдень, вернее, приполз. Одновременно грянуло два выстрела. Немец, протянувший руки к автомату, так и упал с поднятыми к небу руками.
Ильмуратов отдыхал в своей землянке, как всегда, молчаливый и сосредоточенный. Внезапно хлопнула дверь и на пороге появился человек, чьё бледное, взволнованное лицо говорило о несчастьи.
- Кравцов убит! - крикнул пришедший.
- Как убит, не может быть!
Мысль, что его друг, опытный, осторожный снайпер, мёртв, не вмещалась в мозгу. Он не мог себе представить, что близкий ему человек, с которым он расстался несколько часов назад, уже не существует. В следующее мгновение, схватив винтовку, Ильмуратов выбежал из землянки. За ним кинулся его товарищ Васильев. Охваченные волнением, они не замечали ни свиста пуль, ни воя осколков.
Только в окопчике, где ещё лежало тело погибшего друга, Ильмуратов пришёл в себя. Жажда мести, на мгновенье вытеснив острую боль утраты, вернула ясность мысли, точность движений. Прежде всего нужно было обнаружить немца. Снайпер надел на палку каску и осторожно поднял её из окопа. Тотчас же раздался негромкий звон металла. Снайпер очень осторожно опустил каску, внимательно её осмотрел. Пулевые отверстия в каске безошибочно указали направление, откуда был сделан выстрел. Расположение входного и выходного отверстий говорило, что стреляли сверху, с дерева. Через несколько минут «кукушка» выдала себя неосторожным движением. Судьба её была решена. Ильмуратов видел, как полетел на землю автомат, как покатилось по сучьям тяжёлое, обмякшее тело и повисло на веревке, которой «кукушка» была привязана к дереву.
Ильмуратов похоронил товарища и, забрав его винтовку, вернулся в землянку. Он сидел мрачный, ушедший в себя, держа в руках оружие убитого друга.
- Как же это могло случиться? - шептали его губы.
Машинально Ильмуратов открыл затвор и вынул патрон. На капсюле была вмятина, след бойка.
- Осечка!
Патрон рассказал ему историю гибели друга. В жизни снайпера бывают мгновения смертельного поединка. Враги обнаруживают друг друга в одно и то же время, и тогда исход борьбы решает быстрота, с какой нажат спусковой крючок.
* * *
Поблескивая чёрными глазами, Ильмуратов рассказывал нам свою жизнь. В землянке было прохладно и тихо. Внезапно кто-то постучался, и юноша с девичьим румянцем на щеках и застенчивым взглядом шагнул в землянку.
- А, Дуванаев, - раздалось сразу несколько голосов. - Спой нам.
- Это можно, - сразу же согласился юноша.
Он сел за стол, откинулся назад, поднял голову и, чуть прикрыв глаза, затянул песню. Резкие гортанные звуки наполнили тесное подземелье. Юный акын пел с непосредственностью подлинного поэта, для которого в этот момент не существует ничего, кроме песни. Он пел, не замечая нас. Ильмуратов сидел напротив, опустив голову, и по его лицу пробегали тени волнения. Юноша рассказывал в своих самобытных стихах, что он сражается с немцем, что у него за плечами автомат, что уже скоро год, как он бьёт из него фашистов, и что автомат очень хорош. Закончив песню, Дуванаев неожиданно сказал:
- Я пришёл к тебе, Ильмуратов, в день, когда ты убил сто девятого немца. Я буду петь о тебе, о твоих подвигах. Ты должен взять меня к себе в ученики, и мы вместе будем бить врага.
Снайпер посмотрел на юношу долгим взглядом, словно всматривался в его душу, и, наконец, сказал просто и очень тихо:
- Это можно.
- Когда пойдём? - спросил Дуванаев.
- Сегодня ночью. || В.Антонов. спец. корреспондент «Известий». ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
+ + + + + + + + +
Источник: Газета «Известия» №118, 21 мая 1943 года
# Бр. Тур. Золотые руки || «Известия» №120, 23 мая 1943 года
# Их кровь взывает к мести || «Известия» №123, 27 мая 1943 года
# А.Первенцев. Мы - русские! || «Известия» №122, 26 мая 1943 года
# М.Рыльский. Немецкая неволя || «Известия» №120, 23 мая 1943 года
# Гнусные издевательства над советскими военнопленными в Норвегии || «Известия» №121, 25 мая 1943 года
Они лежали на берегу реки у самой воды, в кустах, покрытых серой пылью, прошлогодней травой, занесенной сюда половодьем. Днепр медленно отступал, возвращался в своё привычное русло. Тонкая корка ила успела высохнуть, растрескалась и казалась разрисованной причудливым узором. Взгляд Ильмуратова медленно скользил по знакомым очертаниям противоположного берега, по буграм, по развалинам деревни, по быстрым, начинающим светлеть, струям реки.
- Что это такое? - внезапно прошептал товарищ Ильмуратова.
Ильмуратов осторожно раздвинул ветви. На серебристом повороте реки возникла крохотная точка. Даже опытный глаз снайпера не мог различить на таком расстоянии, что это было. Не отрываясь, друзья смотрели в даль. Точка росла, увеличивалась, подгоняемая течением, и, наконец, Ильмуратов уверенно сказал:
- Труп.
- Женщина, - добавил его товарищ, - белый платок на голове…
Ни в эту минуту, ни потом Ильмуратов не мог точно об’яснить, какие чувства заставили его вскочить, выбежать из кустов и вытащить из воды труп неизвестной женщины, прибитый волной к берегу.
Женщина была молода и, очевидно, умерла в муках. Кости рук оказались перебитыми, ноги обожжёнными, лицо исполосовано кровавыми рубцами. Тело носило следы бандитского ножа.
За многие месяцы войны перед глазами Ильмуратова прошли картины страшных зверств врага. Он видел пылающие деревни, слышал предсмертный крик израненных немцами детей. Но никогда он не испытывал такого всепоглощающего прилива ненависти, какой пережил сейчас, когда днепровская волна прибила к берегу труп безымянной жертвы. Он долго смотрел в мертвые глаза незнакомки, над которыми блестело светлое майское небо, полное радости и жизни.
Снайпер и его товарищ дождались сумерек, затем выбрались из кустов, вырыли на берегу глубокую яму, набросали на дно сучьев, травы и осторожно опустили в могилу труп, завёрнутый в плащ-палатку. Друзья нарвали полевых цветов и украсили ими невысокий могильный холмик. Затем они молча постояли над свежей могилой, и Ильмуратов произнёс клятву.
- Пуля найдёт вас, проклятые палачи, где бы вы ни были, куда бы ни пытались укрыться, Пока шевелится в груди сердце, я буду мстить вам…
Ильмуратов не был новичком в своей профессии. Звук выстрела ильмуратовской винтовки звучал, как приговор зазевавшемуся немцу. Он был неутомим, терпелив, и ничто не могло заставить снайпера уйти из засады, если он чуял удачу. Он внёс в свою профессию ожесточение горячего южного сердца. Ему казалось, что он убивает именно тех немцев, которые изнасиловали, замучили и бросили в реку незнакомую женщину.
Ильмуратов родился снайпером, как рождаются музыкантом, поэтом, художником. Первые выстрелы на учебном стрельбище бесповоротно определили его судьбу. Удачи сопутствовали ему с самого начала снайперской работы. Он отлично помнит свои первые выстрелы из засады. Это было под Гжатском. Вместе с напарником начинающий снайпер глухой ночью выбрался из окопов, прополз под проволокой. Выбрав удобную позицию и выкопав ямку, он стал ждать рассвета. Рано утром у немецких окопов появилась группа людей. Впереди шли две женщины, таща деревянные козлы, опутанные колючей проволокой, какими закрывают проходы в заграждениях. За ними, как за щитом, осторожно шагали двое немцев. Один из них быстро юркнул за сосну, другой пошёл дальше. Этот немец был матерый, опытный и ни на минуту не отходил от женщин, зная, что наши бойцы не будут по ним стрелять. Но Ильмуратов, улучив мгновение, всадил в немца пулю - точно, как вбивают молотком гвоздь. Немец вскрикнул, упал. На вопль из-за дерева выглянул второй. Этого было достаточно. Пуля попала ему в глаз, прошла насквозь. Весь день бесновались немцы, рвали кусты минами, прошивали автоматными очередями, но не попали в снайперов.
Это было ободряющее начало, и Ильмуратов целиком отдался своему призванию. Дни и ночи проводил он в засаде. Уничтожил немецкого снайпера, который забрался в сбитый «Юнкерс», упавший между нашими и немецкими окопами. Сразил пулемётчика и снайпера, стрелявших из хорошо укрытого блиндажа. Но настал день, когда Ильмуратов почти готов был решить, что ему изменили и глаз, и рука. Три дня вместе со своим напарником Салиевым лежали они против немецких окопов и не могли поймать фашистского стрелка. Прямо перед ними были густые заросли и оттуда время от времени раздавалась короткая автоматная очередь.
Сколько Ильмуратов ни всматривался, ничего не мог обнаружить. Он приблизительно определил, откуда стреляет автомат, послал вместе с другом уже не одну пулю, но автомат продолжал жить. Больше того. После очереди и выстрела Ильмуратова раздавался одиночный щелчок и где-нибудь рядом пуля взрыхляла землю.
- Автоматчик и снайпер, - уверенно сказал Салиев.
- Может быть, - задумчиво ответил Ильмуратов.
Третий день их тяжёлой охоты оказался солнечным и ветреным. Друзья неотрывно, словно прикованные, глядели в зелёную чащу. Резкий ветер качнул ветви и на минуту в деревьях мелькнуло тёмное пятно.
- Вот он! - возбуждённо шепнул Салиев.
- Подожди, - ответил Ильмуратов, - не стреляй.
Снайпер ещё плотнее прижал к глазам бинокль. Порыв ветра ещё раз распахнул ветви. Ильмуратов, торжествующий и разгорячённый, сказал:
- Это чучело, а автомат к дереву привязан, кто-то дёргает его за верёвочку.
Теперь нужно было подождать, когда этот «кто-то» станет менять кассету автомата. Он пришёл в полдень, вернее, приполз. Одновременно грянуло два выстрела. Немец, протянувший руки к автомату, так и упал с поднятыми к небу руками.
Ильмуратов отдыхал в своей землянке, как всегда, молчаливый и сосредоточенный. Внезапно хлопнула дверь и на пороге появился человек, чьё бледное, взволнованное лицо говорило о несчастьи.
- Кравцов убит! - крикнул пришедший.
- Как убит, не может быть!
Мысль, что его друг, опытный, осторожный снайпер, мёртв, не вмещалась в мозгу. Он не мог себе представить, что близкий ему человек, с которым он расстался несколько часов назад, уже не существует. В следующее мгновение, схватив винтовку, Ильмуратов выбежал из землянки. За ним кинулся его товарищ Васильев. Охваченные волнением, они не замечали ни свиста пуль, ни воя осколков.
Только в окопчике, где ещё лежало тело погибшего друга, Ильмуратов пришёл в себя. Жажда мести, на мгновенье вытеснив острую боль утраты, вернула ясность мысли, точность движений. Прежде всего нужно было обнаружить немца. Снайпер надел на палку каску и осторожно поднял её из окопа. Тотчас же раздался негромкий звон металла. Снайпер очень осторожно опустил каску, внимательно её осмотрел. Пулевые отверстия в каске безошибочно указали направление, откуда был сделан выстрел. Расположение входного и выходного отверстий говорило, что стреляли сверху, с дерева. Через несколько минут «кукушка» выдала себя неосторожным движением. Судьба её была решена. Ильмуратов видел, как полетел на землю автомат, как покатилось по сучьям тяжёлое, обмякшее тело и повисло на веревке, которой «кукушка» была привязана к дереву.
Ильмуратов похоронил товарища и, забрав его винтовку, вернулся в землянку. Он сидел мрачный, ушедший в себя, держа в руках оружие убитого друга.
- Как же это могло случиться? - шептали его губы.
Машинально Ильмуратов открыл затвор и вынул патрон. На капсюле была вмятина, след бойка.
- Осечка!
Патрон рассказал ему историю гибели друга. В жизни снайпера бывают мгновения смертельного поединка. Враги обнаруживают друг друга в одно и то же время, и тогда исход борьбы решает быстрота, с какой нажат спусковой крючок.
* * *
Поблескивая чёрными глазами, Ильмуратов рассказывал нам свою жизнь. В землянке было прохладно и тихо. Внезапно кто-то постучался, и юноша с девичьим румянцем на щеках и застенчивым взглядом шагнул в землянку.
- А, Дуванаев, - раздалось сразу несколько голосов. - Спой нам.
- Это можно, - сразу же согласился юноша.
Он сел за стол, откинулся назад, поднял голову и, чуть прикрыв глаза, затянул песню. Резкие гортанные звуки наполнили тесное подземелье. Юный акын пел с непосредственностью подлинного поэта, для которого в этот момент не существует ничего, кроме песни. Он пел, не замечая нас. Ильмуратов сидел напротив, опустив голову, и по его лицу пробегали тени волнения. Юноша рассказывал в своих самобытных стихах, что он сражается с немцем, что у него за плечами автомат, что уже скоро год, как он бьёт из него фашистов, и что автомат очень хорош. Закончив песню, Дуванаев неожиданно сказал:
- Я пришёл к тебе, Ильмуратов, в день, когда ты убил сто девятого немца. Я буду петь о тебе, о твоих подвигах. Ты должен взять меня к себе в ученики, и мы вместе будем бить врага.
Снайпер посмотрел на юношу долгим взглядом, словно всматривался в его душу, и, наконец, сказал просто и очень тихо:
- Это можно.
- Когда пойдём? - спросил Дуванаев.
- Сегодня ночью. || В.Антонов. спец. корреспондент «Известий». ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
+ + + + + + + + +
Источник: Газета «Известия» №118, 21 мая 1943 года
# Бр. Тур. Золотые руки || «Известия» №120, 23 мая 1943 года
# Их кровь взывает к мести || «Известия» №123, 27 мая 1943 года
# А.Первенцев. Мы - русские! || «Известия» №122, 26 мая 1943 года
# М.Рыльский. Немецкая неволя || «Известия» №120, 23 мая 1943 года
# Гнусные издевательства над советскими военнопленными в Норвегии || «Известия» №121, 25 мая 1943 года