Феномен homo sovieticus
Дорота Врублювна (Dorota Wróblówna), "Teologia Polityczna", Польша.
Можно ли убить старушку во имя идеала? Положительный ответ на этот вопрос является сущностью большевизма, считает Влодзимеж Марчиняк
Teologia Polityczna: Господин профессор, каковы источники большевизма? На каких представлениях о человеке и обществе строится эта идеология?
Влодзимеж Марчиняк: Если речь идет о большевизме как о конкретном историческом явлении - движении, которое возникло и пришло к власти в России, то мне думается, что в его основе лежали две идеи. Именно они предопределили успех большевизма, несмотря на его изначальную маргинальность и слабость в том, что касается влияния в обществе.
При изучении политической практики большевизма и биографий его лидеров бросается в глаза соединение двух отдельных целей.
Большевизм крайне циничен, не соблюдает никакие нормы, полностью одобряет своеволие, а вместе с тем преподносит эту стратегию как желание навести идеальный порядок. Можно сказать, что это стремление к идеалу через его полное отрицание, развращение и ликвидацию правил, в том числе моральных. Этот образ мышления укоренен в русской религиозной традиции. Идеальный порядок можно установить путем заговора против существующей общественной системы. Это первая идея.
Второй же является стремление к созданию всемирного государства. Мы обычно называем его империей, хотя большевики не любили это слово. Следовательно, большевизм есть попытка установить идеальный порядок в глобальном масштабе. С самого начала большевики формулировали свои цели по отношению не к конкретному государству и обществу, а ко всему человечеству. Их миссия была всемирной.
TP: Что же в таком случае было сущностью большевизма?
- Обычно мы пользуемся понятием "большевизм", говоря об этапе борьбы за власть. Тогда могло практиковаться все, что служило реализации поставленных целей. Большевиков характеризовала неразборчивость в средствах. Все было возможно - например, была возможна борьба с религиями, но возможно было и перемирие. Были периоды, когда - для достижения прагматических целей - велось сотрудничество с исламом. В то же самое время шла борьба с православной церковью...
По сути, в большевизме нет никаких ограничений. Допустима любая практика. Отсутствие норм типично для этой идеологии, оно как бы выделяет ее среди всех прочих. Процесс стабилизации и кристаллизации порядка начинается поздно, через много лет после захвата власти. Однако на начальном этапе нормальным было отсутствие каких-либо ограничений, применение любых инструментов: одобрялись агрессия и жестокость, признавались альянсы с любыми кругами. Все - ради достижения поставленных целей.
TP: Вы сказали, что на определенном этапе большевики использовали для своих целей исламскую религию, одновременно борясь с церковью. Как примирить это с тем фактом, что элементы религиозной традиции являются фундаментом данной идеологии?
- Корни большевизма уходят к религиозному расколу, который произошел в XVII веке после реформ патриарха Никона. Этот раскол, в отличие от европейского, который завершился миром и разделом западного христианства на два течения - протестантизм и католичество, в России привел к делегализации традиционалистов (т.н. старообрядцев). Со старым обрядом боролись как с нелегальным, однако до начала ХХ века он существовал в оппозиции и в подполье. В связи с этим Россия была уникальной страной, где более двух столетий существовала религиозная, конфессиональная конспирация. Несмотря ни на что, старый обряд в этих условиях сохранился и начал проникать в состоятельные круги: большинство предпринимателей и купцов, а также интеллигенции были старообрядцами. К этой среде принадлежала и значительная часть российских философов.
Так что это беспрецедентный опыт перманентного заговора против официального порядка и системы. Следует помнить о том, что церковь была тесно связана с государством. Поэтому в России фактически существовало антигосударственное религиозное подполье. Это уникальная традиция, и мне кажется, что большевизм невозможно понять без знакомства с ней.
TP: Каково было участие старообрядческих кругов в развитии большевизма?
- Существовали определенные связи между большевистскими организациями и общинами старообрядцев на практическом уровне. Они сотрудничали в таких областях, как контрабанда нелегальной литературы. В этой сфере у старообрядцев были традиция и опыт, развитые посреднические каналы. Однако это обстоятельство менее существенно.
Важно то, что в культуре сформировался определенный образец, заключающийся в том, что достижение высоких идеалов - индивидуальных и общественных - идет через заговор против официального порядка. Отсюда специфический образ мышления большевиков. Это не религиозная традиция в строгом смысле этого слова, поскольку в индивидуальной сфере они атеисты, однако перенимаются определенные образцы, что мне представляется необычайно важным. Итак, возникает парадокс: если цели, к которым они стремятся, являются тайными и формулируются втайне от явной, официальной жизни, то особо радикальные сторонники идеологии такого рода убеждены, что к реализации идеалов можно стремиться всеми доступными методами. Это практически дилемма Раскольникова: можно ли во имя идеала убить старушку? Положительный ответ на этот вопрос является сущностью большевизма.
TP: Опираются ли на традиции большевизма современные политические доктрины, или же это скорее неактуальная идеология?
- Подозреваю, что такие течения, заключающиеся в отрицании официального порядка, могут существовать. Это течения, проектирующие нового человека в новом обществе, наилучший - по их мнению - мир. Такие идеи возникают всегда, особенно на почве радикальных религий. Такие элементы мы находим в некоторых течениях ислама. Там мы действительно имеем дело со специфической убежденностью в том, что во имя спасения человечества можно уничтожить миллионы людей. В понимании этих людей одно другому не мешает.
TP: Как современная Россия переживает большевистскую историю?
- Это по-прежнему трудная проблема в связи с не до конца обсужденным вопросом укорененности большевизма в традиции. Одно из течений делает акцент на чуждости большевиков. Это мнение дополнительно подкрепляется аргументом о том, что значительную часть большевиков составляли нерусские. Особенно вначале, в период борьбы за власть, преобладали иностранцы - например, латыши, китайцы, корейцы, поляки, немцы. По крайней мере, об этом говорит националистическая, современная российская публицистика, но также и историография.
Недавно была опубликована большая, двухтомная "История России ХХ века". Это коллективный труд под редакцией Андрея Зубова, профессора Московского государственного института международных отношений, также связанного с патриархией (проф. Зубов преподает в Духовной академии). В этом синтезе истории показаны малоизвестные факты - например, то, что в первые месяцы немецкое посольство в Москве платило зарплаты комиссарам, или то, что до лета 1918 года большевики во многом опирались на немецкие боевые части. Кроме того, акцентируется поддержка со стороны иностранных государств и подстрекательство извне, однако это поверхностный ответ. Даже если эта картина соответствует фактам, большевики неспроста победили в гражданской войне. Они умело сыграли на противоречиях между общественными и национальными группами. Да, этот вопрос обсуждается все чаще, но не так поверхностно, как это происходит, например, когда прослеживается связь между большевизмом и российской имперской идеей.
Российский дискурс старается проникать гораздо глубже, ища источники либо в религиозном расколе, либо показывая, что эта схизма была также связана с глубоким культурным разделом. Россия - страна, в которой до начала ХХ века не удалось до конца засыпать пропасть между властью и народом. Хотя Романовы и старались обрести легитимацию и стать национальной монархией, им этого так и не удалось. Конфликт между той частью общества, которая по-русски называется "народом", и монархией, царствующей династией, этот глубокий диссонанс и ощущение культурной чуждости не были преодолены до самого конца существования империи Романовых. В этом и заключается причина успеха большевиков. Это они призвали народ мстить империи и аристократии.
Существуют еще более радикальные направления. Они ссылаются на мнение, высказанное когда-то предтечей российского просвещения Петром Чаадаевым. Он сказал: "Петр I открыл Россию так, как открыл Америку Колумб". Эти слова хорошо передают суть конфликта. Слой, правивший в России со времен Петра до окончания династии Романовых, смотрит на народ как на дикарей, своих дикарей, которых нужно цивилизовать, просвещать, учить культуре; относится к нему с презрением. Революция 1917 года и гражданская война - это как раз месть презираемых за несколько столетий "учения", "просвещения" и "реформирования".
TP: Насколько прочны следы большевизма в постсоветском блоке?
- Во-первых, на институциональном уровне это территориальное разделение империи на регионы, населенные отдельными народами, типичный для большевизма эксперимент, плодами которого являются независимые государства, возникшие после распада советской империи, границы и конфликты между этими нациями. Эти споры - эффект национальной политики большевиков, общественной инженерии, очень циничного и инструментального отношения к данной сфере.
Во-вторых, это отказ от традиции и культурной преемственности; решительное отрицание существовавшего ранее порядка было в значительной степени успешным. Сегодняшняя Россия мало напоминает Россию рубежа XIX и ХХ веков, даже после официального возрождения церкви и православия.
Третье важное следствие - возможно, наиважнейшее - это формирование нового человека. Если понимать большевизм как стремление к достижению определенного идеала в том, что касается личного образца, то можно сказать, что в определенной, хотя и не в полной мере этот образец был создан. Такой общественный и культурный феномен, как советский человек, возник, хотя это и не точное отражение идеала, сформулированного большевиками.
Эта модель обладает важными отличительными чертами: человек советский - это человек иерархический. Он считает, что распределение благ в обществе осуществляется в соответствии с общественным положением. Оно неслучайно: каждому надлежит столько, сколько дает ему статус, а не индивидуальный вклад, умения и способности. В связи с этим homo sovieticus завистлив - это очень характерная черта. Он утверждает, что другие имеют больше, чем он, не потому, что заслужили этого, а потому, что занимают более высокое место в иерархии. Советский человек признает этот факт, но в то же время презирает более состоятельных людей. Так что самым долговечным следом большевизма является глубокая трансформация ткани общества и культуры.
ТР: Большое спасибо за беседу.
Источник: "Голос России".
__________________________________________________________________
Если бы победили Советы... ("Tygodnik Powszechny", Польша)
Растущий аппетит России ("Rzeczpospolita", Польша)
Варварская война Москвы ("Gazeta Wyborcza", Польша)
Это было не совсем так, господин Путин ("Gazeta Wyborcza", Польша)
Как мы стали братьями Гитлера ("Gazeta Wyborcza", Польша)
Россия, чувствуешь ли ты себя победительницей? ("Gazeta Wyborcza", Польша)
Это у России проблема с историей ("Gazeta Wyborcza", Польша)