Интересный журнал о Республике Коми: Страшнее караката зверя нет
-- Когда пойдет потеха, успевай вовремя нырнуть в каракат. Мужики, если разойдутся, могут ненароком и голову снести, -- учит меня многоопытный Володя. -- А может сам пострелять хочешь? Лишнее ружьишко найдем…
-- Нет, я лучше смотреть буду, -- открещиваюсь я от предложения, стараясь поудобнее устроиться среди железных штырей, торчащих отовсюду.
Каракат -- особая порода тундровой машины, взявшей название от безобидной каракатицы. Внешне она и вправду похожа на какое-то несуразное морское животное: три огромных колеса, изготовленные из "уазовских" баллонов, кабина, кое-как сляпанная из кусков алюминия, плексигласа и деталей легкового автомобиля. Но главное достоинство караката не в красоте форм, а в его умении передвигаться по заболоченной тундре, переплывать небольшие речки, тащить немалое количество груза. Другой его "плюс" -- неприметность. Каракат не регистрируют в органах ГИБДД, номера он не имеет, поди, найди, в случае чего.
Такие каракаты сегодня имеют в хозяйстве, большинство браконьеров в Большеземельской тундре. Обычно эти "передвижные будки" собирают самодельщики на базе отслуживших "Газиков". На раму ставят мотоциклетный двигатель -- от "Ижака" или "Урала". И ничего, тянет.
… Наш каракат оказался настоящим зверем. Спустя десять минут с момента, как мы взяли старт с окраины воркутинского поселка Северный, машина сворачивает с накатанного грейдера прямо в тундру и шпарит по ней, как по асфальту. Каким-то чудом внутри вездехода помещаются четверо мужиков. При этом без ружей только двое -- водитель Витек и я. Остальные спутники -- Володя и Гриша -- одеты в камуфляж, в танкистских шлемах, больше похожи на бойцов элитного спецподразделения, чем на обычных охотников.
Однако, кто сказал, что мы едем на обычную охоту? Мужики обещали показать мне, городскому лоху, настоящее тундровое сафари, какого нигде больше не увидеть, кроме как в Большеземельской тундре.
Подслеповатые фары караката высвечивают небольшое пространство перед собой. Тундра в это время не спит. Впереди то и дело показываются огни движущейся техники. Витя, каким-то чудом уверенно определяет на расстоянии марки вездеходов: "ГТТ тащится". Или: "Это "Тюмень" рычит". По тундре шарят такие же охотники, как и мы, только оснащенные гораздо более совершенной техникой. Официальная статистика, которую вели природоохранные органы по поводу того, что прежде творилось в тундре, и раньше шибко лукавила. Сегодня же она и вовсе отражает крошечную верхушку айсберга.
Два часа езды, а ружья в каракате пока лежат не расчехленные. "Нельзя нарушать традицию, -- отвечает на мой вопрос Володя. -- Вот доберемся до Седловой...
Седловой называется небольшая станция, откуда прежде ходили поезда в шахтерский поселок Хальмер-Ю. Поселок давно закрыли. Рельсы с железнодорожного полотна сняли. А вот традиция отмечать выезд в тундру на последней воркутинской станции осталась. Пока мужики раскладывают на газете нехитрую снедь и разливают заледеневший спирт, бывший житель Хальмер-Ю Гриша рассказывает забавную историю.
-- По осени мы с приятелем-железнодорожником часто ездили домой в Хальмер-Ю на дрезине, чтобы по дороге стрелять зайцев. Поезд ведь ходил здесь всего два раза в сутки -- туда и обратно. Выпили как-то на Седловой с машинистом по маленькой, и повел он пассажирский состав на Хальмер-Ю. А через полчаса и мы поставили дрезину на рельсы, покатили. Вдруг в середине пути поезд на нас идет. Что за черт, откуда? Еле-еле успели дрезину с полотна стащить. Что ты думаешь? Оказывается, машинист забыл на Седловой фуражку, решил вернуться.
От Седловой начинается "настоящая" охота. Ружья расчехлены, брезентовый верх у караката снят, стрелки занимают места по бортам. Виктор прилаживает на капот мощный прожектор. У каждого охотника на голове шахтерский фонарик. Его включают лишь в тот момент, когда из кустов под луч прожектора выскакивает перепуганный заяц. А их с каждой минутой становится все больше и больше.
Вот очередной зверек отчаянно прыгает, петляет, но никак не может порвать невидимую нить, связывающую его с лучом прожектора. Выстрелы звучат один за другим, пока зайчонок в крупных судорогах не утыкается носом в землю. Промахов на этой охоте нет. Зайцы хорошо видны даже на большом расстоянии. Догнать их и осветить лучом, для Вити пара пустяков. А уж попасть в скачущий в десятке метров комочек и ничего не стоит.
Заяц -- совсем не трус, каким его рисуют в сказках. Очередным выстрелом Володя перебивает задние ноги зверька. Пока есть силы, длинноухий под дружный хохот стрелков ползет по земле в сторону от машины. Но когда спрыгнувший с караката Володя подходит к зайчишке вплотную, тот встает столбиком, пронзительно кричит и пытается отбиваться от врага передними лапами и зубами. В его пронзительном верещании не столько страх, сколько злость и угроза.
Но сила не на его стороне. Володя, схватив зайца за перебитые ноги, несколько раз ударяет зверьком об острый угол караката, будто выбивает пыльный половик. Отважный зверек затихает и падает внутрь машины на трупики сородичей. В каракате уже сложно сидеть -- везде убитые зайцы.
Азарт вспыхивает лишь тогда, когда под луч прожектора выбегает грациозный песец. Видно, как крупная дробь вырывает клочья свалявшейся шерсти из подбрюшья. За убитым песцом с караката никто не спрыгивает: его шкурка в это время ни на что не годна.
В каракате сидят не варвары какие-то, нормальные ребята. В их рассказах о том, что переживает сегодня тундра, сквозит и жалость, и понимание. Рассказывая о каркатчиках, расстреливающих стада домашних оленей, о браконьерах, которых начальство на вертолетах забрасывает на самые богатые тундровые озера, откуда рыба без остатка вычерпывается за два-три дня, они возмущаются: "Куда смотрит милиция?" Впрочем, тут же остывают: "Тундра большая, разве за всеми уследишь?"
-- А почему на выездах из Воркуты власти не установят на время охоты стационарные посты? Все дороги ведут сюда, поэтому, наверное, несложно отследить, кто и с чем возвращается из тундры? -- с невинным видом спрашиваю у ребят.
-- Знаешь, какие люди, бывает, охотятся в тундре? Милиция замучится их останавливать. Да и сами люди в погонах любят пострелять.
… По-моему, точнее всех причину нынешнего беспредела, творящегося в природе, определил Володя. Когда, по возвращению на Седловую, мужики вновь разлили ледяной спирт по кружкам, он поднял тост:
-- Мы теперь все собственники. А собственнику на ничье и смотреть больно -- так хочется в карман засунуть. Сейчас уже в стране все разобрали. "Ничейная" осталась только природа. Вот ей и достается.
[Интересный журнал о Республике Коми] (На сайте)