(no subject)
На улице, перед входом в лавку зеленщика, стоят большие ящики, наполненные всевозможными фруктами и овощами. В одном из ящиков лежат ананасы, размером с яблоко. Что это за странные ананасы? -- вслух удивляюсь я, останавливаюсь и внимательно разглядываю. А это специальные, -- подмигивает мне зеленщик, -- детские. Вот знаешь, -- наклоняется он ко мне, -- бывают детские порции во всяких ресторанах, а это, -- он окидывает ящик рукой и продолжает будто серьезно, -- детские ананасы!
*******
-- У меня на работе, -- смеясь, рассказывает папа, -- был человек по фамилии Божевольный. Он очень гордился своей фамилией, объяснял, что, мол, это означает богом спасенный, еще что-то там говорил, не помню уже. А я слушал, кивал и изо всех сил сдерживался, чтобы не сказать что это значит по-украински.
*******
-- Ты собираешься платить наличными или картой? -- обращается ко мне главная продавщица канцелярского магазина, рядом с ней стоит молодая стажер, лет двадцати с небольшим. Я проверяю кошелек, достаю необходимую сумму, протягиваю, но любопытство не позволяет просто уйти.
-- Могу наличными, -- улыбаюсь я и протягиваю купюру, -- а что случилось?
-- Да, -- сердито оборачивается главная продавщица к машинке, принимающей карту, -- с утра нет интернета, всё рухнуло, ощущение, что в прошлом веке оказались.
-- А если бы у меня не было наличных? -- мне невероятно интересно, я терпеливо жду ответа.
-- Тогда, -- вздыхает госпожа главная продавщица и кивает головой в сторону большой общей тетради, лежащей позади, -- я бы записала все данные твоей карты в тетрадь, а завтра, когда вернется цивилизация, -- она трясет кулаком куда-то в воздух, -- я бы тебе позвонила и, с твоего позволения, произвела бы платеж.
-- А ручной машинки у вас нет? -- с интересом смотрю я, вспоминая платежи тридцатилетней (без малого) давности. Я даже делаю характерный жест, будто двигая ту самую машинку.
-- Откуда? -- разводит руками она и вздыхает, -- их теперь днем с огнем не сыщешь.
-- А что за машинка? -- вступает в разговор девушка стажер. У нее удивленно подняты брови, ей очень интересно, она готовится слушать.
-- Была такая машинка, -- терпеливо начинаю я, -- в нее вот так вставлялась такая специальная книжечка, содержащая несколько копий квитанции, проложенных копировальной бумагой. Книжечка вставлялась в машинку, -- я машинально делаю соответствующий жест, -- потом в книжечку вставлялась карта
-- Да-да, -- прерывает меня госпожа главная продавщица, -- и надо было помнить, что карту надо вставлять именно между первой и второй страницей!
-- Потом машинкой вот так проводили по книжечке с картой, -- я показываю жестами, словно держа в руках невидимую машинку, девушка стажер смотрит завороженно и молчит, -- в книжечке отпечатывались данные карты, первую страницу забирал продавец, а копию отдавал покупателю, -- я выдыхаю, вроде, думаю, ничего не забыла.
-- А потом? -- нетерпеливо смотрит девушка стажер, -- я ничего не понимаю, -- машет она руками, -- что потом делали с этой бумажкой?
-- Эту бумажку сдавали в банк, как чек, -- продолжаю я объяснение.
-- А когда сдавали? -- девушка машет головой, пытаясь понять, но пока не понимает, -- что, -- начинает она очередную попытку, -- ходили раз в месяц и сдавали?
-- Почему раз в месяц? -- удивляюсь я, -- каждый день сдавали, на следующее утро.
-- Ты слишком молодая, -- снисходительно смотрит на девушку госпожа главная продавщица, -- тебя тогда еще вообще на свете не было!
-- Меня-то не было, -- согласно кивает девушка, -- но как вы выжили?! Это же ужас какой-то, столько действий! Как это всё можно выполнить? Как можно выжить в таких условиях?!
-- Ты, наверное, не поверишь, -- сдерживая смех, начинаю я, -- но лет сорок назад даже карт-то толком не было!
-- Всё, -- поднимает руки девушка, -- я пас! Это какой-то каменный век, этого я уже точно не пойму.
Мне хочется добавить, что не было не только карт, но и мобильных телефонов, а были телефоны-автоматы на улице, в которых надо было вставлять специальную карту (а до того бросать специальный жетон), да еще и диск крутить, никаких тебе сенсорных экранов. Но нет, если я всё это скажу, сразу станет понятно какая старая, потому я молчу, забираю сдачу и оставляю изумленную девушку продолжать обдумывать как было тогда -- в почти каменном веке. Всего тридцать без малого лет назад.
Я вспоминаю о том, что в некоторых лондонских заведениях наличные вообще больше не в чести -- жизнь исключительно электронная, откуда-то что-то списали, куда-то что-то приписали. Добро пожаловать в антикаменный электронный век.
*******
Дитя не в состоянии проходить спокойно мимо магазина с бытовыми товарами. Я отчаялась объяснять, что нам не нужны табуретки, швабры, метлы, нет, вот эта прекрасная штучка для вытирания пыли нам тоже не нужна! Дитя сердится и требует купить хоть что-нибудь, бегает от предмета к предмету, выставленных на улицу, хватает очередное нечто и умоляюще-сердито смотрит. Я сдаюсь, мы покупаем очередную швабру -- она всегда пригодится.
-- Для чего вы купили швабру? -- изумленно приветствует нас Ыкл.
-- Скажи спасибо, -- огрызаюсь я сердито, -- что мы не купили садовый стол и скамейку.
-- Ну, -- философски парирует он, -- если это был единственный выбор, то да, -- сдерживает он смех, -- я согласен, швабра -- наименьшее зло.
*******
Девица отпраздновала очередной день рождения. Мы шумно поздравляли, водили хоровод, пели песни и бурно радовались тому, что ей уже целых три года. Три! -- поднимала я три пальца вверх, -- тебе целых три! Однако, как оказалось, сама девица не совсем согласна с таким положением вещей.
-- Сколько тебе лет? -- настырно спрашиваю я.
-- Пять-шесть, -- немедленно парирует девица.
-- Нет же, -- смеюсь я и поднимаю три пальца, -- тебе три! три года!
-- Между прочим, -- ворчит в стороне Ыкл, -- если судить по разумности, то она права, ей, как минимум, пять-шесть, -- он выразительно смотрит на меня и добавляет ехидно, -- а вот некоторым даже три с трудом дашь.
*******
-- Мы маленькими, -- рассказывает папа со смехом, -- любили ходить к нашим мамам на работу. К моей маме было нельзя, она прямо в отделении больницы работала, а вот мама моего друга сидела в регистратуре, к ней было можно. И вот мы сидели там, смотрели фамилии пациентов и укатывались: Голодный, Бедный, Беспорточный.
-- Мама, -- тихо интересуется чадо, -- а что такое Беспорточный? Почему это смешно?
-- Это тот, -- сдерживая смех, объясняю я, -- у которого штанов нет.
Чадо спешит поделиться с Ыклом папиным рассказом.
-- Там были ужасно смешные фамилии: к примеру, Голодный, -- она делает паузу и следит за реакцией, -- папа, ты чего не смеешься, ты бы хотел быть Голодным? А еще был Бедный! И еще этот, -- она отчаянно смотрит на меня, -- ну мама, тот, который без штанов!
*******
На столешнице стоит тарелка с жареной рыбой.
-- Попробуй, -- машет рукой Ыкл, -- вдруг понравится, -- у меня сложные отношения с рыбой, я почти безоглядно люблю семгу, всю остальную рыбу оцениваю индивидуально.
-- А что это за рыба? -- я пристально смотрю на кусочки, аккуратно переворачиваю и пытаюсь понять.
-- Семга, -- не оглядываясь бросает он.
-- Какая же это семга? -- изумляюсь я, смотря на белое мясо, -- она же белая!
-- Это побледневшая семга, -- бурчит Ыкл в ответ.
*******
-- У меня на работе, -- смеясь, рассказывает папа, -- был человек по фамилии Божевольный. Он очень гордился своей фамилией, объяснял, что, мол, это означает богом спасенный, еще что-то там говорил, не помню уже. А я слушал, кивал и изо всех сил сдерживался, чтобы не сказать что это значит по-украински.
*******
-- Ты собираешься платить наличными или картой? -- обращается ко мне главная продавщица канцелярского магазина, рядом с ней стоит молодая стажер, лет двадцати с небольшим. Я проверяю кошелек, достаю необходимую сумму, протягиваю, но любопытство не позволяет просто уйти.
-- Могу наличными, -- улыбаюсь я и протягиваю купюру, -- а что случилось?
-- Да, -- сердито оборачивается главная продавщица к машинке, принимающей карту, -- с утра нет интернета, всё рухнуло, ощущение, что в прошлом веке оказались.
-- А если бы у меня не было наличных? -- мне невероятно интересно, я терпеливо жду ответа.
-- Тогда, -- вздыхает госпожа главная продавщица и кивает головой в сторону большой общей тетради, лежащей позади, -- я бы записала все данные твоей карты в тетрадь, а завтра, когда вернется цивилизация, -- она трясет кулаком куда-то в воздух, -- я бы тебе позвонила и, с твоего позволения, произвела бы платеж.
-- А ручной машинки у вас нет? -- с интересом смотрю я, вспоминая платежи тридцатилетней (без малого) давности. Я даже делаю характерный жест, будто двигая ту самую машинку.
-- Откуда? -- разводит руками она и вздыхает, -- их теперь днем с огнем не сыщешь.
-- А что за машинка? -- вступает в разговор девушка стажер. У нее удивленно подняты брови, ей очень интересно, она готовится слушать.
-- Была такая машинка, -- терпеливо начинаю я, -- в нее вот так вставлялась такая специальная книжечка, содержащая несколько копий квитанции, проложенных копировальной бумагой. Книжечка вставлялась в машинку, -- я машинально делаю соответствующий жест, -- потом в книжечку вставлялась карта
-- Да-да, -- прерывает меня госпожа главная продавщица, -- и надо было помнить, что карту надо вставлять именно между первой и второй страницей!
-- Потом машинкой вот так проводили по книжечке с картой, -- я показываю жестами, словно держа в руках невидимую машинку, девушка стажер смотрит завороженно и молчит, -- в книжечке отпечатывались данные карты, первую страницу забирал продавец, а копию отдавал покупателю, -- я выдыхаю, вроде, думаю, ничего не забыла.
-- А потом? -- нетерпеливо смотрит девушка стажер, -- я ничего не понимаю, -- машет она руками, -- что потом делали с этой бумажкой?
-- Эту бумажку сдавали в банк, как чек, -- продолжаю я объяснение.
-- А когда сдавали? -- девушка машет головой, пытаясь понять, но пока не понимает, -- что, -- начинает она очередную попытку, -- ходили раз в месяц и сдавали?
-- Почему раз в месяц? -- удивляюсь я, -- каждый день сдавали, на следующее утро.
-- Ты слишком молодая, -- снисходительно смотрит на девушку госпожа главная продавщица, -- тебя тогда еще вообще на свете не было!
-- Меня-то не было, -- согласно кивает девушка, -- но как вы выжили?! Это же ужас какой-то, столько действий! Как это всё можно выполнить? Как можно выжить в таких условиях?!
-- Ты, наверное, не поверишь, -- сдерживая смех, начинаю я, -- но лет сорок назад даже карт-то толком не было!
-- Всё, -- поднимает руки девушка, -- я пас! Это какой-то каменный век, этого я уже точно не пойму.
Мне хочется добавить, что не было не только карт, но и мобильных телефонов, а были телефоны-автоматы на улице, в которых надо было вставлять специальную карту (а до того бросать специальный жетон), да еще и диск крутить, никаких тебе сенсорных экранов. Но нет, если я всё это скажу, сразу станет понятно какая старая, потому я молчу, забираю сдачу и оставляю изумленную девушку продолжать обдумывать как было тогда -- в почти каменном веке. Всего тридцать без малого лет назад.
Я вспоминаю о том, что в некоторых лондонских заведениях наличные вообще больше не в чести -- жизнь исключительно электронная, откуда-то что-то списали, куда-то что-то приписали. Добро пожаловать в антикаменный электронный век.
*******
Дитя не в состоянии проходить спокойно мимо магазина с бытовыми товарами. Я отчаялась объяснять, что нам не нужны табуретки, швабры, метлы, нет, вот эта прекрасная штучка для вытирания пыли нам тоже не нужна! Дитя сердится и требует купить хоть что-нибудь, бегает от предмета к предмету, выставленных на улицу, хватает очередное нечто и умоляюще-сердито смотрит. Я сдаюсь, мы покупаем очередную швабру -- она всегда пригодится.
-- Для чего вы купили швабру? -- изумленно приветствует нас Ыкл.
-- Скажи спасибо, -- огрызаюсь я сердито, -- что мы не купили садовый стол и скамейку.
-- Ну, -- философски парирует он, -- если это был единственный выбор, то да, -- сдерживает он смех, -- я согласен, швабра -- наименьшее зло.
*******
Девица отпраздновала очередной день рождения. Мы шумно поздравляли, водили хоровод, пели песни и бурно радовались тому, что ей уже целых три года. Три! -- поднимала я три пальца вверх, -- тебе целых три! Однако, как оказалось, сама девица не совсем согласна с таким положением вещей.
-- Сколько тебе лет? -- настырно спрашиваю я.
-- Пять-шесть, -- немедленно парирует девица.
-- Нет же, -- смеюсь я и поднимаю три пальца, -- тебе три! три года!
-- Между прочим, -- ворчит в стороне Ыкл, -- если судить по разумности, то она права, ей, как минимум, пять-шесть, -- он выразительно смотрит на меня и добавляет ехидно, -- а вот некоторым даже три с трудом дашь.
*******
-- Мы маленькими, -- рассказывает папа со смехом, -- любили ходить к нашим мамам на работу. К моей маме было нельзя, она прямо в отделении больницы работала, а вот мама моего друга сидела в регистратуре, к ней было можно. И вот мы сидели там, смотрели фамилии пациентов и укатывались: Голодный, Бедный, Беспорточный.
-- Мама, -- тихо интересуется чадо, -- а что такое Беспорточный? Почему это смешно?
-- Это тот, -- сдерживая смех, объясняю я, -- у которого штанов нет.
Чадо спешит поделиться с Ыклом папиным рассказом.
-- Там были ужасно смешные фамилии: к примеру, Голодный, -- она делает паузу и следит за реакцией, -- папа, ты чего не смеешься, ты бы хотел быть Голодным? А еще был Бедный! И еще этот, -- она отчаянно смотрит на меня, -- ну мама, тот, который без штанов!
*******
На столешнице стоит тарелка с жареной рыбой.
-- Попробуй, -- машет рукой Ыкл, -- вдруг понравится, -- у меня сложные отношения с рыбой, я почти безоглядно люблю семгу, всю остальную рыбу оцениваю индивидуально.
-- А что это за рыба? -- я пристально смотрю на кусочки, аккуратно переворачиваю и пытаюсь понять.
-- Семга, -- не оглядываясь бросает он.
-- Какая же это семга? -- изумляюсь я, смотря на белое мясо, -- она же белая!
-- Это побледневшая семга, -- бурчит Ыкл в ответ.