День рождения и остальное. Часть пятая
Отчего-то больше всего расстраивала гора подарков -- черт с ними с деньгами за поездку, но что делать с подарками? Как я их передам? Думала было послать посылки, как немедленно вспомнила давнюю почти сюрреалистическую историю. Однажды в феврале, давным-давно, к нам в Принстон приехала Н. Она собиралась погостить у нас недели две, после же ее путь лежал в Южную Америку. У нас было холодно, очень холодно, так холодно, что мерзли даже уши и нос, тем временем в дебрях Южной Америки царило практически лето. Н. приехала в пальто, привезла с собой свитера и теплые носки, после же, рассуждала она, она вышлет их посылкой в Израиль и поедет себе дальше налегке -- зачем ей летом пальто. Н. аккуратно запаковала все зимние вещи, написала на коробке, что всё содержимое далеко, очень далеко не новое, оклеила коробку необходимыми марками (практически с ног до головы), сдержанно попрощалась и улетела в далекие теплые края. Долго ли коротко ли посылка долетела до назначения. Аккурат тогда, когда она пересекла границу, нам позвонила Ю. Она (немного истерически) смеялась в трубку
-- Тут написано, что я должна заплатить налог, ты представляешь? -- она не понимала что происходит, впрочем, я понимала и того меньше, -- Это какой-то абсурд, -- повторяла она раз за разом, -- я звонила, говорила, объясняла, что это старые, -- она вздохнула и добавила с нажимом, -- совсем старые вещи! К тому же, купленные здесь, в Израиле, почему и для чего я должна платить еще один налог? Что происходит? -- она нервно рассмеялась и замолчала.
-- И что они ответили? -- не то чтобы я не верила, я, конечно же, безоговорочно верила, но всё казалось каким-то театром абсурда.
-- Ничего они не ответили, -- вздохнула она, -- в смысле, сказали: хотите получить пальто, заплатите налоги. И можете спать спокойно. Я уже заплатила, -- сообщила она после короткой паузы, -- это я так, звоню поделиться, не могу же я держать это в себе.
Тем временем, гора подарков на комоде продолжала укоризненно смотреть прямо на меня. Я заходила в спальню и смотрела в пол, мне казалось, что стоит мне поднять взгляд, как подарки начнут со мной говорить -- укорять и стыдить. Объяснять мне, что можно было бы, между прочим, и на три дня полететь, вручить подарки и лететь себе назад. Особенно беспокоили подарки для младшей дочери О. -- во-первых, в ужасе думала я, к лету она уже из всего этого вырастет, во-вторых -- для чего ей зимняя одежда летом?! О. уже какое-то время было грустно и мне хотелось ее обрадовать -- я запасла немного подарков, я представляла как мы прилетим, как я буду ей их вручать один за другим и как ей, пусть и на время, станет радостно и празднично. Идиотка! вдруг подумала я, ведь решение на поверхности -- надо купить всё то же самое (девочка такого размера и у меня есть, лишним не будет) и просто послать ей напрямую, это же тривиально!
После некоторого времени, потраченного на поиски места, которое согласится довезти всё то же самое непосредственно до ее дверей, я всё нашла и заказала. Мне всё казалось мало, потому я решила добавить еще одну небольшую, но приятную, мелочь. Должен быть и на ее улице праздник. Но когда я попыталась заказать эту мелочь, оказалось, что им необходим номер ее удостоверения личности. Пришли мне немедленно свой номер, я потом всё объясню! -- писала ей я, даже не думая о том, что, вообще-то, это личная и секретная информация. Держи, -- со смехом отвечала она, -- ты, пожалуй, единственный человек, которому я его дам без единого вопроса. После же началась самая приятная часть -- я посылала ей одно подтверждение заказа за другим, всё объясняя, что это совсем скоро придет, что мне очень жаль, что сорвалась поездка, но не отменять же праздник из-за такой глупости. Ей нужен праздник -- пусть глупый, пусть небольшой, но хоть какой.
-- Простите меня, бью челом, -- кричала я в трубку бабушке Ыкла, -- я не понимаю когда мы долетим и не представляю как передать вам все подарки! Я могу выслать, -- торопливо добавляла я, -- но мне страшно, что вас заставят платить налоги и я даже не представляю сколько.
-- Так, -- прервала она меня, -- прекрати говорить глупости! Привезешь всё летом, я прекрасно дождусь! Я уже всем подругам похвасталась какие ты мне прекрасные подарки везешь, мне уже все, ты слышишь меня? -- она сделала торжественную паузу, -- совершенно все мои подруги ужасно завидуют и тоже хотят такие прекрасные подарки! Но у них, -- расхохоталась она вдруг, -- нет самого важного ингредиента! Знаешь какого?
-- Нет, -- я растерялась и всё еще расстраивалась, но понимала, что ничего, скорее всего, придумать не смогу. Как я ни искала, я не нашла ничего из того, что припасла для нее, что можно было бы напрямую отправить в Израиль. Да и потом, для чего ей дубли? Я же всё равно привезу всё летом.
-- Тебя, балда ты такая, -- рассмеялась она опять, да так заразительно, что я рассмеялась ей в такт, -- ты! Ты мой секретный и самый важный ингредиент!
-- Мне невероятно неловко, -- оправдывалась я перед не-свекром, -- давайте, я Вам вышлю этот подарок, давайте? Я только не понимаю, -- бормотала я больше себе, чем ему, -- сколько вам придется заплатить налогов, может и не придется вовсе, я не знаю; тем не менее, -- продолжала я тараторить, -- если хотите, я прямо сегодня вышлю, хотите?
-- Ну послушайте, -- спокойно отвечал он, -- о чем вы вообще говорите? Приедете в следующий раз и всё привезете, сами. Я прекрасно подожду, не волнуйтесь, пожалуйста, это совершенно не то, -- усмехнулся он, -- о чем вообще надо думать и, уж тем более, волноваться.
Следующими на линии были родители и Т. Слово в слово повторяли они мне раз за разом то же самое, что я минуту назад услышала от не-свекра. Я поговорила с папой, собралась было прощаться, как папа закричал
-- Подожди, стой на месте! -- я вздрогнула и замолчала, -- нам тут птичка нашептала, -- продолжал папа, -- что ты согласна принимать подарки! И не спорь, я с этой птичкой, -- рассмеялся он вдруг, -- хорошо знаком, она брехать не станет! И вот мы с мамой тут сидим, -- продолжал он настойчиво, -- и не можем в толк взять. Мы что? -- нарочито сердито продолжал он, -- одни такие рыжие? А ну немедленно говори, что тебе дарить, немедленно!
Я пыталась отбиваться, я пыталась приводить доводы, но папа внимательно слушал, будто согласно кивал, после же возвращался к главному, с его точки зрения, вопросу. Не выдержав этой борьбы я пообещала прислать много ссылок на выбор.
Официальная версия гласит, что мама любит всё яркое. Но на самом деле -- яркое любит папа. Он считает, что красивую женщину должно быть видно издалека, оттуда, где только тучи и инверсионные следы. Я же убеждена в том, что подарок должен, в первую очередь, нравится дарителю. Да, конечно, хорошо если одариваемому он тоже нравится, а уж когда это совпадает -- это то самое счастье, называемое невероятный подарок. Тот, от которого прыгаешь до потолка, с которым хочется спать, пить, есть и не расставаться ни на секунду. Я послала несколько ссылок, среди которых была дивная ярко-бордовая толстовка с капюшоном, украшенная огромными, выпуклыми, желтыми, красными, сиреневыми и белыми цветами. Отчего-то я не сомневалась, что папа остановится именно на ней, но мне хотелось предоставить ему выбор. Папа позвонил через час.
-- Значит так, -- торжественно начал он, -- мы с мамой всё внимательно посмотрели, всё изучили и единогласно решили, что хотим подарить тебе вот эту яркую кофту. Мама сказала, что она прекрасная и чтобы я не принимал никаких твоих возражений.
-- Скажи ей, -- закричала из глубины комнаты мама, -- если не возьмет, не дочь она мне больше, черт знает что, но не дочь!
Мы заказали толстовку -- стандартного двенадцатого размера и я села ждать.
-- Слушай, -- в трубке раздался голос бабушки Ыкла, -- мне тут птичка нашептала, -- кажется, я это уже слышала, со смехом подумала я, -- что родители выслали тебе в подарок какую-то божественную кофту! И почему, -- ехидно продолжила она, -- почему я тебя спрашиваю, я до сих пор не получила ссылку и всё еще не оценила эту кофту?!
-- Простите, -- забормотала я, -- примите, получите, распишитесь!
-- Ох, -- услышала я ее смеющийся голос, -- нет, не пойми меня неправильно, если кто на земле и может такое носить, так это только ты! Никому больше не хватит ни смелости, ни стиля, чтобы такое носить, это я тебе точно говорю! Но послушай, -- я слышала как она щелкает мышкой, закрывала глаза и видела как она внимательно разглядывает детали, я не перебивала, но молча ждала и слушала, -- куда ты собираешься ее носить?
-- Как куда? -- искренне изумилась я, -- куда угодно! На работу, на прогулку по городу, когда она, наконец, будет, в гости, в театр -- да куда понадобится, -- резюмировала я, -- туда и буду носить!
-- На работу? -- она расхохоталась так громко, что мне тоже стало смешно, -- нет, слушай, я точно тебе говорю: никто, ты меня слышишь, никто на свете, кроме тебя, не сможет ее не только на работу носить, но и вообще! А тебе, -- вдруг перешла на полусерьезный тон, -- тебе пойдет. Я вот сижу, смотрю и, чем больше я смотрю, тем больше понимаю, что тебе действительно пойдет! Только не забудь прислать фотографии, обязательно! Всё, -- начала торопиться она, -- меня тут ждут, мне надо идти, целую, обнимаю, носи на здоровье! -- я не успела попрощаться, как в трубке раздались короткие гудки.
Когда толстовка пришла и я ее примерила, я поняла, что, наверное, мне нужен размер поменьше. Я сообщила об этом папе.
-- Пожалуйста, конечно, -- парировал папа, -- но у меня какое-то неуютное ощущение: я дарю дочери кофту размера внучки. Это так должно быть? Может, -- добавил с театральным беспокойством, -- тебе надо начать лучше есть? -- не выдержал и рассмеялся: громко, заразительно.
Поскольку начался праздничный сезон, кофта пришлют только через неделю. Я позвонила и объяснила ситуацию, я просила, чтобы сделали пометку, что, как только я получу вторую, я немедленно одну из них верну обратно.
-- Вы знаете, -- сообщила мне милая девушка, -- у нас есть услуга: если вам надо, мы можем прислать вам точные замеры любой вещи. Поэтому в следующий раз просто позвоните нам, скажите параметры вашего ребенка и мы сообщим вам какой размер той или иной конкретной вещи ей подойдет.
-- Спасибо большое, -- расчувствованно благодарила я, -- но только именно это не для ребенка, именно это -- для меня.
-- Что для вас? -- медленно переспросила девушка, -- кофта десятого размера для вас? -- она так акцентировала для вас, что мне стало стыдно.
-- Да, но просто именно это кофта очень большая, у меня, честное слово, -- я начала быстро оправдываться, -- самый настоящий двенадцатый, а вовсе не десятый, честное-пречестное!
Мы пожелали друг другу хороших выходных и праздников, она сделала все необходимые пометки и я пошла дальше заниматься делами.
Полтора года назад, когда всё это только начиналось, я должна была ехать на тройную (сцепленную) серию конференций: Питер-Лиссабон-Париж. К тому моменту я должна была быть глубоко беременная, но меня это нисколько не останавливало. Ыкл заверил, что с удовольствием останется на три недели с двумя (тогда еще) девочками, а я -- я могу лететь куда угодно. Однако, уже в апреле, один за другим организаторы сообщили о том, что, ввиду крайне нестабильного положения, конференции переносятся на неизвестный срок. Ждите, сообщали организаторы с надеждой, мы вам обязательно сообщим. Полтора года подряд я ждала когда они пришлют сообщение о том, что жизнь начала входить в нормальную колею и мы снова приглашены. Я ждала и почти дождалась. Из Питера всё еще слали расстроенные письма о том, что к ним невозможно приехать всего на неделю. Однако, воодушевленно писали мне, мы приглашаем вас поработать на целый месяц -- мы вам выделим вот такую зарплату (уау, подумала я), заплатим за жилье и перелет, однако все остальные расходы вы будете платить сами, со своей зарплаты. Все остальные расходы, смеялась я, в смысле, за еду буду платить сама? Это даже не щедрость, это не описывается ни одним словом. Я мечтала об этой поездке, но понимала, что никак, совершенно никак, не могу улететь посреди сумасшедшего семестра на целый месяц. Я написала им об этом, я вздохнула и подумала, что и Питер увижу когда-нибудь -- в следующий раз.
Тем временем, в конце ноября оживились организаторы из Лиссабона и Парижа. Вы всё еще хотите приехать? -- осторожно интересовались они, -- если да, то конференция переносится! Лиссабон должен был случиться в феврале, а Париж -- в июне. Я немедленно написала обоим -- конечно, с радостью! Написав, отправила письмо нашим администраторам с просьбой одобрить предстоящую поездку в Лиссабон. С Парижем разберусь чуть позже, ближе к весне, подумала я.
П.С. сумасшедшая толстовка:
-- Тут написано, что я должна заплатить налог, ты представляешь? -- она не понимала что происходит, впрочем, я понимала и того меньше, -- Это какой-то абсурд, -- повторяла она раз за разом, -- я звонила, говорила, объясняла, что это старые, -- она вздохнула и добавила с нажимом, -- совсем старые вещи! К тому же, купленные здесь, в Израиле, почему и для чего я должна платить еще один налог? Что происходит? -- она нервно рассмеялась и замолчала.
-- И что они ответили? -- не то чтобы я не верила, я, конечно же, безоговорочно верила, но всё казалось каким-то театром абсурда.
-- Ничего они не ответили, -- вздохнула она, -- в смысле, сказали: хотите получить пальто, заплатите налоги. И можете спать спокойно. Я уже заплатила, -- сообщила она после короткой паузы, -- это я так, звоню поделиться, не могу же я держать это в себе.
Тем временем, гора подарков на комоде продолжала укоризненно смотреть прямо на меня. Я заходила в спальню и смотрела в пол, мне казалось, что стоит мне поднять взгляд, как подарки начнут со мной говорить -- укорять и стыдить. Объяснять мне, что можно было бы, между прочим, и на три дня полететь, вручить подарки и лететь себе назад. Особенно беспокоили подарки для младшей дочери О. -- во-первых, в ужасе думала я, к лету она уже из всего этого вырастет, во-вторых -- для чего ей зимняя одежда летом?! О. уже какое-то время было грустно и мне хотелось ее обрадовать -- я запасла немного подарков, я представляла как мы прилетим, как я буду ей их вручать один за другим и как ей, пусть и на время, станет радостно и празднично. Идиотка! вдруг подумала я, ведь решение на поверхности -- надо купить всё то же самое (девочка такого размера и у меня есть, лишним не будет) и просто послать ей напрямую, это же тривиально!
После некоторого времени, потраченного на поиски места, которое согласится довезти всё то же самое непосредственно до ее дверей, я всё нашла и заказала. Мне всё казалось мало, потому я решила добавить еще одну небольшую, но приятную, мелочь. Должен быть и на ее улице праздник. Но когда я попыталась заказать эту мелочь, оказалось, что им необходим номер ее удостоверения личности. Пришли мне немедленно свой номер, я потом всё объясню! -- писала ей я, даже не думая о том, что, вообще-то, это личная и секретная информация. Держи, -- со смехом отвечала она, -- ты, пожалуй, единственный человек, которому я его дам без единого вопроса. После же началась самая приятная часть -- я посылала ей одно подтверждение заказа за другим, всё объясняя, что это совсем скоро придет, что мне очень жаль, что сорвалась поездка, но не отменять же праздник из-за такой глупости. Ей нужен праздник -- пусть глупый, пусть небольшой, но хоть какой.
-- Простите меня, бью челом, -- кричала я в трубку бабушке Ыкла, -- я не понимаю когда мы долетим и не представляю как передать вам все подарки! Я могу выслать, -- торопливо добавляла я, -- но мне страшно, что вас заставят платить налоги и я даже не представляю сколько.
-- Так, -- прервала она меня, -- прекрати говорить глупости! Привезешь всё летом, я прекрасно дождусь! Я уже всем подругам похвасталась какие ты мне прекрасные подарки везешь, мне уже все, ты слышишь меня? -- она сделала торжественную паузу, -- совершенно все мои подруги ужасно завидуют и тоже хотят такие прекрасные подарки! Но у них, -- расхохоталась она вдруг, -- нет самого важного ингредиента! Знаешь какого?
-- Нет, -- я растерялась и всё еще расстраивалась, но понимала, что ничего, скорее всего, придумать не смогу. Как я ни искала, я не нашла ничего из того, что припасла для нее, что можно было бы напрямую отправить в Израиль. Да и потом, для чего ей дубли? Я же всё равно привезу всё летом.
-- Тебя, балда ты такая, -- рассмеялась она опять, да так заразительно, что я рассмеялась ей в такт, -- ты! Ты мой секретный и самый важный ингредиент!
-- Мне невероятно неловко, -- оправдывалась я перед не-свекром, -- давайте, я Вам вышлю этот подарок, давайте? Я только не понимаю, -- бормотала я больше себе, чем ему, -- сколько вам придется заплатить налогов, может и не придется вовсе, я не знаю; тем не менее, -- продолжала я тараторить, -- если хотите, я прямо сегодня вышлю, хотите?
-- Ну послушайте, -- спокойно отвечал он, -- о чем вы вообще говорите? Приедете в следующий раз и всё привезете, сами. Я прекрасно подожду, не волнуйтесь, пожалуйста, это совершенно не то, -- усмехнулся он, -- о чем вообще надо думать и, уж тем более, волноваться.
Следующими на линии были родители и Т. Слово в слово повторяли они мне раз за разом то же самое, что я минуту назад услышала от не-свекра. Я поговорила с папой, собралась было прощаться, как папа закричал
-- Подожди, стой на месте! -- я вздрогнула и замолчала, -- нам тут птичка нашептала, -- продолжал папа, -- что ты согласна принимать подарки! И не спорь, я с этой птичкой, -- рассмеялся он вдруг, -- хорошо знаком, она брехать не станет! И вот мы с мамой тут сидим, -- продолжал он настойчиво, -- и не можем в толк взять. Мы что? -- нарочито сердито продолжал он, -- одни такие рыжие? А ну немедленно говори, что тебе дарить, немедленно!
Я пыталась отбиваться, я пыталась приводить доводы, но папа внимательно слушал, будто согласно кивал, после же возвращался к главному, с его точки зрения, вопросу. Не выдержав этой борьбы я пообещала прислать много ссылок на выбор.
Официальная версия гласит, что мама любит всё яркое. Но на самом деле -- яркое любит папа. Он считает, что красивую женщину должно быть видно издалека, оттуда, где только тучи и инверсионные следы. Я же убеждена в том, что подарок должен, в первую очередь, нравится дарителю. Да, конечно, хорошо если одариваемому он тоже нравится, а уж когда это совпадает -- это то самое счастье, называемое невероятный подарок. Тот, от которого прыгаешь до потолка, с которым хочется спать, пить, есть и не расставаться ни на секунду. Я послала несколько ссылок, среди которых была дивная ярко-бордовая толстовка с капюшоном, украшенная огромными, выпуклыми, желтыми, красными, сиреневыми и белыми цветами. Отчего-то я не сомневалась, что папа остановится именно на ней, но мне хотелось предоставить ему выбор. Папа позвонил через час.
-- Значит так, -- торжественно начал он, -- мы с мамой всё внимательно посмотрели, всё изучили и единогласно решили, что хотим подарить тебе вот эту яркую кофту. Мама сказала, что она прекрасная и чтобы я не принимал никаких твоих возражений.
-- Скажи ей, -- закричала из глубины комнаты мама, -- если не возьмет, не дочь она мне больше, черт знает что, но не дочь!
Мы заказали толстовку -- стандартного двенадцатого размера и я села ждать.
-- Слушай, -- в трубке раздался голос бабушки Ыкла, -- мне тут птичка нашептала, -- кажется, я это уже слышала, со смехом подумала я, -- что родители выслали тебе в подарок какую-то божественную кофту! И почему, -- ехидно продолжила она, -- почему я тебя спрашиваю, я до сих пор не получила ссылку и всё еще не оценила эту кофту?!
-- Простите, -- забормотала я, -- примите, получите, распишитесь!
-- Ох, -- услышала я ее смеющийся голос, -- нет, не пойми меня неправильно, если кто на земле и может такое носить, так это только ты! Никому больше не хватит ни смелости, ни стиля, чтобы такое носить, это я тебе точно говорю! Но послушай, -- я слышала как она щелкает мышкой, закрывала глаза и видела как она внимательно разглядывает детали, я не перебивала, но молча ждала и слушала, -- куда ты собираешься ее носить?
-- Как куда? -- искренне изумилась я, -- куда угодно! На работу, на прогулку по городу, когда она, наконец, будет, в гости, в театр -- да куда понадобится, -- резюмировала я, -- туда и буду носить!
-- На работу? -- она расхохоталась так громко, что мне тоже стало смешно, -- нет, слушай, я точно тебе говорю: никто, ты меня слышишь, никто на свете, кроме тебя, не сможет ее не только на работу носить, но и вообще! А тебе, -- вдруг перешла на полусерьезный тон, -- тебе пойдет. Я вот сижу, смотрю и, чем больше я смотрю, тем больше понимаю, что тебе действительно пойдет! Только не забудь прислать фотографии, обязательно! Всё, -- начала торопиться она, -- меня тут ждут, мне надо идти, целую, обнимаю, носи на здоровье! -- я не успела попрощаться, как в трубке раздались короткие гудки.
Когда толстовка пришла и я ее примерила, я поняла, что, наверное, мне нужен размер поменьше. Я сообщила об этом папе.
-- Пожалуйста, конечно, -- парировал папа, -- но у меня какое-то неуютное ощущение: я дарю дочери кофту размера внучки. Это так должно быть? Может, -- добавил с театральным беспокойством, -- тебе надо начать лучше есть? -- не выдержал и рассмеялся: громко, заразительно.
Поскольку начался праздничный сезон, кофта пришлют только через неделю. Я позвонила и объяснила ситуацию, я просила, чтобы сделали пометку, что, как только я получу вторую, я немедленно одну из них верну обратно.
-- Вы знаете, -- сообщила мне милая девушка, -- у нас есть услуга: если вам надо, мы можем прислать вам точные замеры любой вещи. Поэтому в следующий раз просто позвоните нам, скажите параметры вашего ребенка и мы сообщим вам какой размер той или иной конкретной вещи ей подойдет.
-- Спасибо большое, -- расчувствованно благодарила я, -- но только именно это не для ребенка, именно это -- для меня.
-- Что для вас? -- медленно переспросила девушка, -- кофта десятого размера для вас? -- она так акцентировала для вас, что мне стало стыдно.
-- Да, но просто именно это кофта очень большая, у меня, честное слово, -- я начала быстро оправдываться, -- самый настоящий двенадцатый, а вовсе не десятый, честное-пречестное!
Мы пожелали друг другу хороших выходных и праздников, она сделала все необходимые пометки и я пошла дальше заниматься делами.
Полтора года назад, когда всё это только начиналось, я должна была ехать на тройную (сцепленную) серию конференций: Питер-Лиссабон-Париж. К тому моменту я должна была быть глубоко беременная, но меня это нисколько не останавливало. Ыкл заверил, что с удовольствием останется на три недели с двумя (тогда еще) девочками, а я -- я могу лететь куда угодно. Однако, уже в апреле, один за другим организаторы сообщили о том, что, ввиду крайне нестабильного положения, конференции переносятся на неизвестный срок. Ждите, сообщали организаторы с надеждой, мы вам обязательно сообщим. Полтора года подряд я ждала когда они пришлют сообщение о том, что жизнь начала входить в нормальную колею и мы снова приглашены. Я ждала и почти дождалась. Из Питера всё еще слали расстроенные письма о том, что к ним невозможно приехать всего на неделю. Однако, воодушевленно писали мне, мы приглашаем вас поработать на целый месяц -- мы вам выделим вот такую зарплату (уау, подумала я), заплатим за жилье и перелет, однако все остальные расходы вы будете платить сами, со своей зарплаты. Все остальные расходы, смеялась я, в смысле, за еду буду платить сама? Это даже не щедрость, это не описывается ни одним словом. Я мечтала об этой поездке, но понимала, что никак, совершенно никак, не могу улететь посреди сумасшедшего семестра на целый месяц. Я написала им об этом, я вздохнула и подумала, что и Питер увижу когда-нибудь -- в следующий раз.
Тем временем, в конце ноября оживились организаторы из Лиссабона и Парижа. Вы всё еще хотите приехать? -- осторожно интересовались они, -- если да, то конференция переносится! Лиссабон должен был случиться в феврале, а Париж -- в июне. Я немедленно написала обоим -- конечно, с радостью! Написав, отправила письмо нашим администраторам с просьбой одобрить предстоящую поездку в Лиссабон. С Парижем разберусь чуть позже, ближе к весне, подумала я.
П.С. сумасшедшая толстовка: