Корея (день четвёртый -- храм Донхакса; часть вторая)
Сбоку от дорожки ещё один небольшой храм. На него хорошо смотреть прямо с дорожки -- стоишь высоко и сам храм, сад и шестиэтажная пагода в центре пруда в саду -- как на ладони. На крыше храма висит колокольчик -- на языке колокольчика свастика. Очень много изображений свастики -- везде. Перила у дорожки отделаны многослойной черепицей и напоминают края крыш. Все крыши, в том числе в том храме, о котором рассказывала -- с богатыми росписями, многослойной черепицей и сами по себе многослойные -- богаче, чем крыша беседки. Заходить туда нельзя -- даже в сад. Никто об этом не говорит, никаких заграждений нет, но это, почему-то, очевидно. Все проходят мимо, останавливаются, чтобы полюбоваться, и идут дальше -- к главному храму.
Рядом с этим храмом ещё один. Богаче двух предыдущих. К главному входу ведёт длинная лестница, вход открыт и даже с дороги виден огромный золотой Будда на постаменте в центре. Мы хотели подняться по лестнице, но вдруг, точно из воздуха, появилась монахиня и активно замахала рукой, показывая, что нельзя. У этого храма черепица на крыше зелёная, в отличие от двух предыдущих, у которых -- чёрная. По бокам пристройки -- видимо, жилые помещения для служительниц. На всех храмах надписи на корейском и китайском. В центре, под крышей -- золотые китайские иероглифы, сбоку -- корейские буквы.
Как объясняла нам учительница корейского, корейский алфавит -- относительно недавнее изобретение. Один из императоров решил, что для того, чтобы государство развивалось, необходима всеобщая грамотность. Поскольку китайские иероглифы очень сложные, читать умел небольшой процент населения. Он придумал алфавит -- очень простой. Его легко выучить и легко читать слова, даже если не знаешь что они обозначают (в отличие, к примеру, от иврита). Китайские иероглифы здесь всё равно встречаются везде. Более того, наиболее образованными всё равно считаются те, которые, кроме корейского алфавита, знают и китайские иероглифы. Влияние китайского здесь очень чувствуется. К примеру, счёт -- по-корейски можно досчитать только до девяносто девяти. Начиная со ста, только китайский счёт. Деньги, этажи, страницы, уроки, даты -- считаются только по-китайски. Но самое удивительное это время -- час всегда говорится по-корейски, а минута по-китайски. Поэтому китайские надписи на храмах нисколько не удивляют.
Мы осмотрели снизу храм и все помещения, насколько это было возможно. Заходили с разных сторон, пытаясь разглядеть детали. Следует отметить, что, кроме нас, никто не пытался туда заходить. Как-то все негласно понимают куда можно заходить, а куда -- ни-ни. Рядом с храмом, внизу, очень много цветов. Некоторые в горшках, некоторые просто растут. Удивительно красивые цветы. Очень яркие. Я таких никогда не встречала.
Мы пошли дальше -- к главному храму -- храму Донхакса. Я уже настроилась на то, что опять будем очень долго идти, но он оказался буквально за поворотом. Везде, где мы шли до сих пор, было очень тихо. Здесь же было оживлённо и людно. Магазинчик с сувенирами, небольшая лавка с напитками и мороженым (самое тяжёлое для прочтения слово по-корейски, было для меня мороженое. Я читала минуту, пытаясь понять что же такое аисыкырымы -- оказалось, айскрим)
Перед храмом беседка. В неё нельзя заходить. Она на возвышении и внутри неё висит огромный барабан и огромная деревянная, расписанная корейской росписью, рыба.
Это, может, не самая удачная фотография, но на ней хорошо видно крышу, о которой я столько рассказываю. Если присмотреться, слева виден барабан, а справа -- рыба.
Храм невероятно красив и величественен. Всюду ходят монахини, что-то делают -- кто сажает цветы, кто моет какую-то утварь. Все улыбаются, кланяются и приветствуют. На площадке перед входом в храм, две огромные каменные вазы -- в них лотосы: белые и фиолетовые. Я даже не знала, что бывают фиолетовые лотосы. Посреди площадки -- трёхэтажная пагода седьмого века. Камень почернел и покрылся патиной. Спокойная и величественная -- ощущение, что смотрит свысока и не понимает чего это мы все тут суетимся. Центральный вход в храм загорожен горшками цветов. Открыт маленький вход сбоку, но и туда можно только служительницам. Мне очень понравилась система запрета входа цветами -- вроде нельзя, но очень приятное нельзя. Красивое и хорошо пахнущее. Чадо бегала по площадке, а все служительницы улыбались, махали ей, и повторяли "красавица".
В небольшой лавке с сувенирами всё на свете -- маленькие будды, черепахи, браслеты, ложки, цветки лотоса, шляпы -- всего не упомнишь. Мы погуляли ещё немного, покручинились, что надо уже уходить, переглянулись -- сюда надо приехать на неделю, только сюда, чтобы пройти все маршруты (самый длинный семь с копейками километров, а мы прошли только полтора за три часа) и пошли назад.
Было решено дойти до деревни, там перекусить и потом, на автобусе, поехать назад. Прямо перед выходом
-- Идите сюда, скорее, идите сюда, посмотрите что здесь есть! -- Ыкл восторженно махал руками и расчехлял фотоаппарат. Я взвизгнула и отпрыгнула метра на два. Чадо посмотрела на меня укоризненно -- мама, ты чего, она же такая симпатичная!
Фото симпатичной без меня прилагается.
Мы зашли в деревню и стали активно смотреть по сторонам, пытаясь понять в какой ресторан нам хочется зайти. Рядом с одним из ресторанов, женщина готовила невероятно аппетитно-выглядящие и вкусно-пахнущие чёны из смеси каких-то овощей. Увидев, что у них, к тому же, есть бибимбап, мы решили зайти именно туда. Только мы попытались зайти, как за нами побежала другая женщина, объясняя жестами, что вход в другом месте. Вход оказался внизу -- так что сам ресторан почти под землёй. Большая комната с рядом низких столов. На ступеньке, там, где снимают обувь, сидела женщина и чистила картошку и зелёный лук. Мы разулись и зашли.
Нас проводили к столу и выдали меню. Мы знали, что хотим бибимбап, но решили, что закажем ещё какую-нибудь версию этих чёнов. Целая страница меню пестрела чёнами. У меня, к сожалению, вылетели из головы все названия овощей и я сидела и мучительно пыталась вспомнить хоть что-нибудь. Не получалось. Мы подозвали официантку и ткнули в первое благозвучное -- камчачён. Это острое? Это с мясом? Это вкусно? Официантка два раза мотнула головой "нет", один раз кивнула "да" и мы заказали этот загадочный камчачён.
Пока нам несли закуски, я вспомнила
-- Слушай, я балда -- камча -- это же картошка! Ты понимаешь, что мы сейчас заказали в Корее банальные драники! Это же анекдот -- кому скажи, не поверят. Из всего, что здесь есть, мы заказали именно драники!
На длинной овальной тарелке принесли нам наши драники. Чести ради, они совсем не похожи на обычные драники, к которым я привыкла. Не могу объяснить, но вкус совершенно другой -- не уверена, что опознала бы картошку с первого раза.
Моё первое удивление пришло с закусками. Одна из закусок -- острые овощи с коричневыми брусками чего-то. Это самое чего-то мы уже ели много раз и я никак не могу ни запомнить название, ни понять из чего это делают. Насколько я знаю, делают это из какой-то особенной муки с чем-то. Само по себе оно совершенно не острое, но становится острым от соуса. Нам принесли большую тарелку этих овощей с брусками и следом принесли пиалу, доверху наполненную брусками -- для чада. Жестами объяснили, что у нас -- острое, а у неё -- нет. Мы не просили -- это тоже из серии насколько важное место в Корее занимает уважение.
Следом за закусками и драниками нам принесли бибимбап. Поскольку это одно из самых популярных корейских блюд, я сначала расскажу что это такое. Бибим означает мелко-нарезанный. Бап -- рис. То есть это рис, который смешивается со всем на свете мелко-нарезанным. Подают его так: приносят небольшую железную пиалу с крышкой, плотно наполненную горячим рисом (здесь рис всегда очень слипшийся -- совсем не такой, к какому я привыкла. Ещё более слипшийся, чем для суши). Отдельно приносят большую, как правило, пластмассовую, миску, в которой: на дне лежит щедрая порция острого красного соуса, а сверху красиво уложены мелко-нашинкованные овощи (каждый по отдельности -- секторами). Овощи самые разные: морковка, грибы, особый корейский салат, водоросли, какие-то травы, ростки проросшей пшеницы -- много всего. Сверху лежит яйцо. Поскольку подают бибимбап, в отличие от дольсотбапа, в холодной миске, яйцо не сырое -- немного схваченная глазунья, с подрагивающим желтком. После этого следует добавить рис в эту миску и всё тщательно перемешать. Блюдо станет, как легко догадаться, острым.
Моё второе удивление пришло с бибимбапом. Официантка принесла миску с бибимбапом и отдельно на блюдечке -- для чада глазунью. Заметив наше удивление, приподняла ложкой овощи в миске и показала красный острый соус -- ей может быть слишком остро. Поэтому для неё -- отдельная глазунья.
Я очень люблю бибимбап. В нём очень много разных вкусов -- и они все, как ни странно, очень хорошо сочетаются. Мы с удовольствием съели бибимбап и поехали домой.
После обеда мы пошли немного гулять по городу. Город вечером становится разноцветным и сияющим. Везде неоновые лампочки, всё горит и переливается. Здесь, почему-то, очень любят бабочек -- неоновые бабочки на стенах домов; каменные бабочки, с мозаикой на крыльях, в парках, рисунки бабочек на стенах. Везде разноцветные бабочки. И сразу понимаешь -- там, где так любят разноцветных бабочек, живут очень добрые люди.
Мы побродили по улицам и пошли ужинать. Ужинать мы пошли опять в тот же ресторан, что и в первый день. Хозяйка (или работница) встречает нас уже как родных -- улыбается, машет чаду, приветствует, приглашает присаживаться. Я не хотела есть, хотела только макколи. Мы заказали одну порцию и она опечалилась:
-- Как, ты не будешь? -- жестами и словами спросила-показала.
Я погладила живот, пытаясь объяснить, что я невероятно сыта. И добавила -- а вот макколи я выпью с удовольствием. Это её обрадовало. Она подмигнула, убежала и вернулась через минуту с холодным макколи. Мы сидели, ели баньядольсотбап и делились впечатлениями о храме. Их, как видите, много.
Чудесного всем дня! Аньёнг!
Ваша Я
Рядом с этим храмом ещё один. Богаче двух предыдущих. К главному входу ведёт длинная лестница, вход открыт и даже с дороги виден огромный золотой Будда на постаменте в центре. Мы хотели подняться по лестнице, но вдруг, точно из воздуха, появилась монахиня и активно замахала рукой, показывая, что нельзя. У этого храма черепица на крыше зелёная, в отличие от двух предыдущих, у которых -- чёрная. По бокам пристройки -- видимо, жилые помещения для служительниц. На всех храмах надписи на корейском и китайском. В центре, под крышей -- золотые китайские иероглифы, сбоку -- корейские буквы.
Как объясняла нам учительница корейского, корейский алфавит -- относительно недавнее изобретение. Один из императоров решил, что для того, чтобы государство развивалось, необходима всеобщая грамотность. Поскольку китайские иероглифы очень сложные, читать умел небольшой процент населения. Он придумал алфавит -- очень простой. Его легко выучить и легко читать слова, даже если не знаешь что они обозначают (в отличие, к примеру, от иврита). Китайские иероглифы здесь всё равно встречаются везде. Более того, наиболее образованными всё равно считаются те, которые, кроме корейского алфавита, знают и китайские иероглифы. Влияние китайского здесь очень чувствуется. К примеру, счёт -- по-корейски можно досчитать только до девяносто девяти. Начиная со ста, только китайский счёт. Деньги, этажи, страницы, уроки, даты -- считаются только по-китайски. Но самое удивительное это время -- час всегда говорится по-корейски, а минута по-китайски. Поэтому китайские надписи на храмах нисколько не удивляют.
Мы осмотрели снизу храм и все помещения, насколько это было возможно. Заходили с разных сторон, пытаясь разглядеть детали. Следует отметить, что, кроме нас, никто не пытался туда заходить. Как-то все негласно понимают куда можно заходить, а куда -- ни-ни. Рядом с храмом, внизу, очень много цветов. Некоторые в горшках, некоторые просто растут. Удивительно красивые цветы. Очень яркие. Я таких никогда не встречала.
Мы пошли дальше -- к главному храму -- храму Донхакса. Я уже настроилась на то, что опять будем очень долго идти, но он оказался буквально за поворотом. Везде, где мы шли до сих пор, было очень тихо. Здесь же было оживлённо и людно. Магазинчик с сувенирами, небольшая лавка с напитками и мороженым (самое тяжёлое для прочтения слово по-корейски, было для меня мороженое. Я читала минуту, пытаясь понять что же такое аисыкырымы -- оказалось, айскрим)
Перед храмом беседка. В неё нельзя заходить. Она на возвышении и внутри неё висит огромный барабан и огромная деревянная, расписанная корейской росписью, рыба.
Это, может, не самая удачная фотография, но на ней хорошо видно крышу, о которой я столько рассказываю. Если присмотреться, слева виден барабан, а справа -- рыба.
Храм невероятно красив и величественен. Всюду ходят монахини, что-то делают -- кто сажает цветы, кто моет какую-то утварь. Все улыбаются, кланяются и приветствуют. На площадке перед входом в храм, две огромные каменные вазы -- в них лотосы: белые и фиолетовые. Я даже не знала, что бывают фиолетовые лотосы. Посреди площадки -- трёхэтажная пагода седьмого века. Камень почернел и покрылся патиной. Спокойная и величественная -- ощущение, что смотрит свысока и не понимает чего это мы все тут суетимся. Центральный вход в храм загорожен горшками цветов. Открыт маленький вход сбоку, но и туда можно только служительницам. Мне очень понравилась система запрета входа цветами -- вроде нельзя, но очень приятное нельзя. Красивое и хорошо пахнущее. Чадо бегала по площадке, а все служительницы улыбались, махали ей, и повторяли "красавица".
В небольшой лавке с сувенирами всё на свете -- маленькие будды, черепахи, браслеты, ложки, цветки лотоса, шляпы -- всего не упомнишь. Мы погуляли ещё немного, покручинились, что надо уже уходить, переглянулись -- сюда надо приехать на неделю, только сюда, чтобы пройти все маршруты (самый длинный семь с копейками километров, а мы прошли только полтора за три часа) и пошли назад.
Было решено дойти до деревни, там перекусить и потом, на автобусе, поехать назад. Прямо перед выходом
-- Идите сюда, скорее, идите сюда, посмотрите что здесь есть! -- Ыкл восторженно махал руками и расчехлял фотоаппарат. Я взвизгнула и отпрыгнула метра на два. Чадо посмотрела на меня укоризненно -- мама, ты чего, она же такая симпатичная!
Фото симпатичной без меня прилагается.
Мы зашли в деревню и стали активно смотреть по сторонам, пытаясь понять в какой ресторан нам хочется зайти. Рядом с одним из ресторанов, женщина готовила невероятно аппетитно-выглядящие и вкусно-пахнущие чёны из смеси каких-то овощей. Увидев, что у них, к тому же, есть бибимбап, мы решили зайти именно туда. Только мы попытались зайти, как за нами побежала другая женщина, объясняя жестами, что вход в другом месте. Вход оказался внизу -- так что сам ресторан почти под землёй. Большая комната с рядом низких столов. На ступеньке, там, где снимают обувь, сидела женщина и чистила картошку и зелёный лук. Мы разулись и зашли.
Нас проводили к столу и выдали меню. Мы знали, что хотим бибимбап, но решили, что закажем ещё какую-нибудь версию этих чёнов. Целая страница меню пестрела чёнами. У меня, к сожалению, вылетели из головы все названия овощей и я сидела и мучительно пыталась вспомнить хоть что-нибудь. Не получалось. Мы подозвали официантку и ткнули в первое благозвучное -- камчачён. Это острое? Это с мясом? Это вкусно? Официантка два раза мотнула головой "нет", один раз кивнула "да" и мы заказали этот загадочный камчачён.
Пока нам несли закуски, я вспомнила
-- Слушай, я балда -- камча -- это же картошка! Ты понимаешь, что мы сейчас заказали в Корее банальные драники! Это же анекдот -- кому скажи, не поверят. Из всего, что здесь есть, мы заказали именно драники!
На длинной овальной тарелке принесли нам наши драники. Чести ради, они совсем не похожи на обычные драники, к которым я привыкла. Не могу объяснить, но вкус совершенно другой -- не уверена, что опознала бы картошку с первого раза.
Моё первое удивление пришло с закусками. Одна из закусок -- острые овощи с коричневыми брусками чего-то. Это самое чего-то мы уже ели много раз и я никак не могу ни запомнить название, ни понять из чего это делают. Насколько я знаю, делают это из какой-то особенной муки с чем-то. Само по себе оно совершенно не острое, но становится острым от соуса. Нам принесли большую тарелку этих овощей с брусками и следом принесли пиалу, доверху наполненную брусками -- для чада. Жестами объяснили, что у нас -- острое, а у неё -- нет. Мы не просили -- это тоже из серии насколько важное место в Корее занимает уважение.
Следом за закусками и драниками нам принесли бибимбап. Поскольку это одно из самых популярных корейских блюд, я сначала расскажу что это такое. Бибим означает мелко-нарезанный. Бап -- рис. То есть это рис, который смешивается со всем на свете мелко-нарезанным. Подают его так: приносят небольшую железную пиалу с крышкой, плотно наполненную горячим рисом (здесь рис всегда очень слипшийся -- совсем не такой, к какому я привыкла. Ещё более слипшийся, чем для суши). Отдельно приносят большую, как правило, пластмассовую, миску, в которой: на дне лежит щедрая порция острого красного соуса, а сверху красиво уложены мелко-нашинкованные овощи (каждый по отдельности -- секторами). Овощи самые разные: морковка, грибы, особый корейский салат, водоросли, какие-то травы, ростки проросшей пшеницы -- много всего. Сверху лежит яйцо. Поскольку подают бибимбап, в отличие от дольсотбапа, в холодной миске, яйцо не сырое -- немного схваченная глазунья, с подрагивающим желтком. После этого следует добавить рис в эту миску и всё тщательно перемешать. Блюдо станет, как легко догадаться, острым.
Моё второе удивление пришло с бибимбапом. Официантка принесла миску с бибимбапом и отдельно на блюдечке -- для чада глазунью. Заметив наше удивление, приподняла ложкой овощи в миске и показала красный острый соус -- ей может быть слишком остро. Поэтому для неё -- отдельная глазунья.
Я очень люблю бибимбап. В нём очень много разных вкусов -- и они все, как ни странно, очень хорошо сочетаются. Мы с удовольствием съели бибимбап и поехали домой.
После обеда мы пошли немного гулять по городу. Город вечером становится разноцветным и сияющим. Везде неоновые лампочки, всё горит и переливается. Здесь, почему-то, очень любят бабочек -- неоновые бабочки на стенах домов; каменные бабочки, с мозаикой на крыльях, в парках, рисунки бабочек на стенах. Везде разноцветные бабочки. И сразу понимаешь -- там, где так любят разноцветных бабочек, живут очень добрые люди.
Мы побродили по улицам и пошли ужинать. Ужинать мы пошли опять в тот же ресторан, что и в первый день. Хозяйка (или работница) встречает нас уже как родных -- улыбается, машет чаду, приветствует, приглашает присаживаться. Я не хотела есть, хотела только макколи. Мы заказали одну порцию и она опечалилась:
-- Как, ты не будешь? -- жестами и словами спросила-показала.
Я погладила живот, пытаясь объяснить, что я невероятно сыта. И добавила -- а вот макколи я выпью с удовольствием. Это её обрадовало. Она подмигнула, убежала и вернулась через минуту с холодным макколи. Мы сидели, ели баньядольсотбап и делились впечатлениями о храме. Их, как видите, много.
Чудесного всем дня! Аньёнг!
Ваша Я