Сказочка вот написалась.
ВОЛКОМ ДВЕ ВЕДЬМЫ БЕГАЮТ
(восточно-сибирская сказка)
Часть первая.
А-ай, живёт старуха, Жатан-ганум, старая ведьма. Не в становище живёт, одна живёт в самой чащобе, за тремя горами, за четырьмя источниками, под красной скалой. С дочкой одна в каменной очугне живёт.
Подросла дочка, стала красавица, Халай-гэза, сама высокая как берёза, лицо как луна светлое, очи как небо в непогоду серые, косы как листва осенью жёлтые, грудь как спелый хайбаш, вокруг стана тетива трижды обовьётся, а вокруг бёдер и лук не сомкнётся. Где ногой ступит, там кислый трилистник растёт, где отдохнуть присядет, там сладеника алая вырастает. А-ай, красавица подросла!
Вот Жатан-ганум дочке говорит, иди, дочка, вместе в волка оборотимся, я буду волчий разум держать, а ты память человечью хранить, чтобы нам домой воротиться, в человечьей постели полежат, да еды, в печке спечённой, поесть.
Нельзя Халай-гэзе матушки ослушаться, покорилась. Старая ведьма волчью шкуру накинула, дочке через спину кувырнулась - стали они две волком, побежали в лес.
Лесовали день, лесовали два, прискучило старухе лесовать, побежал волк к становищу, задрал у нойонши белую корову, чёрную овцу да золотую кобылицу. Опечалилась нойонша, Галтан-ганум, сидит горюет, косы расплела, от слёз бисерный нагрудник промок. Жаль ей белой коровы, жаль и чёрной овцы, а пуще всего жаль золотой кобылицы. День горюет Галтан-ганум, два горюет, на третий день зовёт к себе сына, Эраат-баатура, велит волка убить, не убить так поймать, не поймать так прогнать, чтобы боле не возвращался.
Ростом баатур Эраат высок, статью статен, силой молодой могуч. На плечах его лук распрямить можно, на каждую руку по рыси посадить. Быстроног Эраат - лань молодую настигнет. Ловок Эраат - ласточку руками поймает да невредимой отпустит. Три стрелы Эраат-баатур на тетиву кладёт - все три прямо в цель бьют.
Отправился Эраат баатур, нойонши Галтан-ганум сын, на волка охотиться. День по следам идёт, два идёт, на третий день и самого волка встретил. Натянул баатур лук свой могучий, прицелился, а волк как посмотрит в глаза ему, а глаза у волка не звериные, человечьи - то Халай-гэза, разума человечьего хранительница, изнутри зверя глазами своими прекрасными глянула. Дрогнула рука Эраат-баатура, ушли стрелы одна в землю, другая в небо, третья в старую ель. Стоит баатур, не шелохнётся, новых стрел из колчана не тянет. Развернулся тут волк, и побежал прочь. А Эраат-баатур долго стоял, вслед волку смотрел.
Вернулся волк в чащу лесную, за три горы, за четыре источника, к старухиной очугне. Зубами дверной ремень потянул - дверь отворилась. Внутрь забежал, в постель человечью лёг - а-ай, две ведьмы в постели, старая и молодая, рядом лежат. Протянула руку Халай-гэза, печёных рыбных шаланцев взяла, сама поела и мать накормила. Стали людьми снова.
Говорит Халай-гэза матери своей, Жатан-ганум. не станем, матушка, больше волком бегать, лихо людям творить. А коли ты станешь, я не стану, кто разум человечий хранить будет?
Удивляется Жатан-ганум: как мы три дня лесовали, так тебе ладно всё было, а как стрелка-баатура увидала, так и страх тебя одолел? Не так я дочь воспитала!
А Халай-гэза красавица так отвечает: не страх то, матушка, а любовь меня одолела. Отпусти меня в становище пойти, стрелку-баатуру женой стать.
Гневается Жатан-ганум, так говорит.
- Не видать тебе стрелка-баатура, не ходить в становище!
За жёлтые косы дочь схватила старая ведьма, кинула Халай-гэзу в пещеру глубокую, в яму тёмную, красным камнем вход завалила, чёрной землёй сверху присыпала. Рог лосиный взяла, вокруг камня борозду провела - сделалась вокруг камня пропасть глубокая, не перескочить, не перелететь, вот ведь коварная старуха. Сидит под камнем Халай-гэза, а-ай, кто спасёт её?
А Эраат-баатур вернулся в становище, сел в своей очугне, лицо золой перепачкал, не ест, не спит, только думу думает. Утешает его Галтан-ганум, думает - сын с досады тоскует, что шкуры волчьей с охоты не принёс. А Эраат-баатур молчит, терзается. Разбередил ему душу взгляд очей волчьих.
Вот сидит Эраат, сидит, день сидит, два сидит, на третий день не выдержал, на шкуры спать повалился. Спит, и видит сон, а во сне Халай-гэза перед ним стоит, и так говорит.
- Ступай, стрелок-баатур, на восток, за три горы, за четыре источника, к красной скале. Живёт там старуха. Приди к ней, да дочку её в жёны попроси - тут и тоску забудешь, и грусть развеешь.
Проснулся Эраат-баатур, лицо своё ясное от чёрной золы оттёр, к матушке своей, Галтан-ганум нойонше, побежал. Так говорит.
- Благослови, матушка, в дальний край поехать, суженую мою искать. Во сне я её увидел, жить без неё не могу. Благословишь - поеду, и не благословишь - поеду.
А-ай, не стерпело сердце материнское, благословила нойонша сына в дальние края ехать. Коня оседлала ему, сумы перемётные едой набила, той, что весом лёгкая, а вкусом - сладкая. Вышла к воинам да охотникам, повелела наилучший снаряд принести Эраат-баатуру.
Копьё принесли баатуру, с ясеневым древком, с красными кистями, жало из стальных клювов сковано, торец медью обит. Кинешь такое копьё - сохатого навылет пронизать можно.
Лук принесли баатуру из девяти слоёв рога желчью рыбьей склеенный, с тетивой из жил оленьих девятижильной. Стрелы легколётные, с утиными перьями, да стрелы дальнобойные с гусиными. Выстрелишь из такого лука - до луны дострелить можно.
Шамшер принесли баатуру - стародревний клинок стали узорчатой, черен из белой кости, кровью неба украшен, ножны бисером шиты. Беличью шерстинку уронишь на такой шамшер - вдоль расщепит.
Коня привели баатуру - чалого жеребца, копыта легки, нос горбат, круп широк. Не стоит конь на месте, играет, копытом землю роет. Сядешь на такого коня - без остановки девять дней и ночей скакать можно!
Сел на красавца коня Эраат-баатур, поклонился ясному солнышку, поклонился родному становищу, поклонился матушке своей, Галтан-ганум нойонше, и в путь пустился. Через три горы, через четыре источника переехал, смотрит - под красной скалой каменная очугня стоит. Подошёл, за ремень дверной потянул - отворилась дверь.
Смотрит баатур - сидит на полу старая старуха, ведьма Жатан-ганум. Так говорит.
- Зачем, стрелок-баатур, пожаловал? С добром ли идёшь, с недобром ли? Отвечай, не мешкай!
А Эраат-баатур так говорит.
- К матушке моей нойонше Галтан, гости приходили - не так она их встречала, а прежде накормить, напоить велела.
Жатан-ганум ему говорит.
- Что же, стрелок-баатур, садись, отдохни, да перекуси с дороги.
Смотрит Эраат, - а посреди пола ковёр пестрошкурный лежит, а перед ним миска с хаш-саанбаром стоит, аж пар от неё идёт. Откинул баатур ковёр ногой - а-ай, чёрная яма под ковром, вот ведь коварная старуха.
Достал Эраат-баатур из-за отворота шапки крюк рыболовный, в миску с хаш-саанбаром опустил - растворился крюк костяной, как не было его, вот ведь коварная старуха. Поднял баатур миску, всё гнусное варево в чёрную яму выплеснул. Говорит старухе.
- Благодарствую, матушка, за стол да за отдых. С добром я к тебе пожаловал, дочь твою за себя в жёны просить.
Жатан-ганум так говорит.
Вижу, баатур ты не из простых, дочери моей не видав, а уж сватаешься. Да сыщешь ли дочь мою? Мудрено сыскать её.
Эраат-баатур говорит.
- Ты, матушка, о том не печалься. Сыщу я дочь твою, ты только замуж за меня её отдай.
Старуха говорит.
- Ну коли так - поскачи, стрелок-баатур, на полуденную сторону, через тайгу, через горы, через пески, до самого травяного леса, да привези мне в подарок красной куницы шкуру. Вот тогда и отдам за тебя дочь свою.
Поклонился баатур Жатан-ганум, вышел из очунги, вскочил на коня и в путь пустился.
Девять раз по девять дней скакал баатур. Много чудес по дороге повидал, многих диковинных зверей добыл, многих врагов сразил-порубил копьём своим да шамшером. Через горы перешёл, через пески проскакал, выследил в травяном лесу красную куницу, подстрелил, шкуру выделал, под чапан на грудь положи, и назад поскакал. Скачет, скачет - вышел припас у баатура, кончилась еда. Привязал тут он коня своего и в лес на охоту пошёл.
Спустился к ручью Эраат, смотрит - бобр сидит. Стрелу дальнобойную на тетуву положил баатур, а бобр ему голосом человечьим так говорит.
- Не стреляй в меня, Эраат-баатур, я, как ты, к невесте моей спешу. Возьми вот шерстинку из шубы моей, как я тебе понадоблюсь - тут же прибегу.
Удивился Эраат-баатур, стрелу опустил. Так говорит.
- Что ты за бобр такой невиданный, что по-человечьи говорить умеешь?
Засмеялся бобр, так говорит.
- Это не я, Эраат-баатур, это ты звериную речь понимать начал. Верно где-то на тебе красной куницы шкура.
Поблагодарил Эраат бобра за совет, спрятал шерстинку бобровую в кисет с огнивом, и дальше пошёл. Смотрит - сидит на ветке сойка. Стрелу легколётную на тетуву положил баатур, а сойка ему голосом человечьим так говорит.
- Не стреляй в меня, Эраат-баатур, я, как невеста твоя, суженого своего жду. Возьми лучше пёрышко из-под крыла моего, как я тебе понадоблюсь - тут же прилечу.
Не стал сойку стрелять Эраат-баатур, спрятал пёрышко.
Вниз по ручью пошёл. Приходит к реке, а в реке калуга плывёт, большая-пребольшая. Трезубую острогу достал Эраат, замахнулся, а калуга ему голосом человечьим так говорит.
- Не коли меня, Эраат-баатур, я, как матушка твоя, над всем рыбьим племенем нойонша. Возьми лучше чешуйку со спины у меня, как я тебе понадоблюсь - тут же приплыву.
Эраат-баатур острогу опустил, так говорит.
- Не стану я тебя колоть, калуга, но коли ты над всем рыбьим племенем нойонша, пришли мне из речного твоего становища еды - может, какой лосось тебя чем прогневал.
Засмеялась калуга, хвостом плеснула, на глубину ушла. А взамен её два лосося на мелководье выплыли, да сами на берег выкинулись. Насытился баатур, на дорогу рыбы насолил, дальше поехал. Да на полдороге остановился, отрезал хвост от шкуры красной куницы, внутрь шапки своей пришил.
Вот, приезжает Эраат под красную скалу, к каменной очугне, к ведьме Жатан-ганум. За ремень дверной потянул - отворилась дверь. Эраат-баатур Жатан-ганум так говорит.
Принёс я тебе, матушка, красной куницы шкуру - отдавай мне теперь дочь свою в жёны.
Посмотрела на шкуру Жатан-ганум, смотрит - хвоста нет. А баатур ей так говорит.
- Ты, матушка, сколько лет на свете живёшь, а того не знаешь, что нет хвоста у красной куницы?
А-ай, обманул как старуху!
Жатан-ганум шкуру забрала, сидит радуется. Так говорит Эраату.
- Найдёшь дочь мою - быть тебе с женой. Не найдёшь - быть тебе без жены.
Пошёл Эраат-баатур суженую свою искать, День ищет, два ищет, никак найти не может. На третий день вспомнил про сойку, подкинул перо в воздух - налетело птиц видимо-невидимо, даже небо потемнело.
Сойка на плечо к баатуру опустилась, так говорит.
- Здравствуй, Эраат-баатур, вот и свадьба моя, и жених мой, и все гости мои. Говори, что за служба у тебя - вмиг исполним.
Эраат-баатур так говорит.
- Ищу я суженую мою, дочь Жатан-ганум. Стройна она, как берёза, лицо как луна светлое, очи как небо в непогоду серые, косы как листва осенью жёлтые, грудь как спелый хайбаш, вокруг стана тетива трижды обовьётся, а вокруг бёдер и лук не сомкнётся. Нигде я её найти не могу.
Полетела сойка к гостям, рассказала им, что ищет баатур. Полетели птицы в разные стороны, возвращаются, а-ай, никто такой девушки не видел.
Тут поползень говорит.
- Знаю я тут рядом пару старых кекликов - совсем они старые, даже на свадьбу придти не смогли. Полетели у них спросим.
Смотрит баатур, - летят два ворона, под крылья старого-престарого кеклика несут, совсем седого. Кеклик говорит.
- Видел я, как старуха Жатан-ганум дочку свою в пещеру посадила, красным камнем привалила, чёрной землёй присыпала, вокруг лосиным рогом провела - пропасть сделалась.
Поблагодарил Эраат-баатур кеклика, поблагодарил сойку, поклонился всем птицам, пошёл туда, куда кеклик указал.
Видит - пропасть глубокая, широкая, ни самому перескочить, ни на коне перепрыгнуть. Походил баатур вокруг пропасти - ничего придумать не может, как переправиться, не знает. Вспомнил про бобра, подкинул шерстинку в воздух - явился бобр, и с ним бобров множество, вся земля от них побурела.
Подошёл к Эраату бобр, так говорит.
- Здравствуй, Эраат-баатур, вот и свадьба моя, и невеста моя, и все гости мои. Говори, что за служба у тебя - вмиг исполним.
Эраат-баатур так говорит.
- Помогите мне, бобры, от пропасти этой избавиться.
Пошёл бобр с гостями совет держать, возвращается и так говорит.
- Мы тебе, баатур, в горе твоём помочь можем.
Разбежались бобры кто куда. Слышит баатур - затрещали деревья в лесу, захрустели сучья. Смотрит баатур - забурлила вода, выметнулся поток из леса, водопадом в пропасть обрушился.
Возвращается к Эраату бобр, так говорит.
- Запрудили мы реку, баатур, подожди до полудня - не станет больше пропасти, озеро станет.
Поблагодарил баатур бобра, поклонился всем бобрам, подождал до полудня - заполнила вода озеро, малым ручейком дальше потекла. Вспомнил про калугу, подбросил в воздух чешуйку - забурлила вода, всплыла из озера калуга, а с ней рыб видимо-невидимо, вся вода от них засверкала.
Подплыла к баатуру калуга, так говорит.
- Здравствуй, Эраат-баатур, вот и советники мои, и воины, и весь народ мой. Говори, что за служба у тебя - вмиг исполним.
Эраат-баатур так говорит.
- Помоги мне, матушка калуга, через озеро перебраться.
Повернулась калуга, по-рыбьи свистнула - рыбы в мост выстроились. Прошёл по их спинам баатур - сапог своих замшевых не замочил.
Поблагодарил баатур калугу, поклонился всем рыбам, и к пещере заваленной пошёл. Расчистил чёрную землю, обхватил могучими руками красный камень, раз поднять не осилил, другой поднять не осилил, на третий поднял, прочь швырнул. Явилась из ямы, из пещеры, Халай-гэза - словно луна из-за туч вышла, всё вокруг осияля. А-ай, красавица была!
Смотрит баатур на девушку - слова сказать не может. Смотрит девушка на баатура - любовью глаза её полны.
Взялись они за руки - сил нет отпустить.
Эраат-баатур говорит.
- Будь женою моей, красавица, становищу моему младшей нойоншей!
Халай-гэза говорит.
- Буду я женою твоей, баатур. Только как мы через озеро переберёмся, ведь калугу ты отпустил?
Растерялся Эраат-баатур, а Халай-гэза засмеялась, вышитой рукавичкой махнула - стала ледяная дорожка через озеро. Поднял Эраат невесту на руки, перешёл с ней на берег.
На берегу старуха, Жалтан-ганум, стоит, злая-презлая. Только рот открыла, заклятье выговорить, а Халай-гэза как топнет ножкой, как тряхнёт косами - кубарем покатилась коварная старуха. А Халай-гэза красавица наклонилась над ней, да забрала у неё красной куницы шкуру, себе в приданое.
Посадил Эраат-баатур невесту на коня перед собой, поскакал с ней в родное становище. Там и свадьба у них была.
Позвал Эраат на свадьбу и сойку, и бобра, и калугу, да они не пришли, только подарки прислали. И жили Эраат и Халай долго и счастливо, и детей народили много, а самая старшая и мудрая была Хараат-гэза, вот про неё и другая сказка.
(восточно-сибирская сказка)
Часть первая.
А-ай, живёт старуха, Жатан-ганум, старая ведьма. Не в становище живёт, одна живёт в самой чащобе, за тремя горами, за четырьмя источниками, под красной скалой. С дочкой одна в каменной очугне живёт.
Подросла дочка, стала красавица, Халай-гэза, сама высокая как берёза, лицо как луна светлое, очи как небо в непогоду серые, косы как листва осенью жёлтые, грудь как спелый хайбаш, вокруг стана тетива трижды обовьётся, а вокруг бёдер и лук не сомкнётся. Где ногой ступит, там кислый трилистник растёт, где отдохнуть присядет, там сладеника алая вырастает. А-ай, красавица подросла!
Вот Жатан-ганум дочке говорит, иди, дочка, вместе в волка оборотимся, я буду волчий разум держать, а ты память человечью хранить, чтобы нам домой воротиться, в человечьей постели полежат, да еды, в печке спечённой, поесть.
Нельзя Халай-гэзе матушки ослушаться, покорилась. Старая ведьма волчью шкуру накинула, дочке через спину кувырнулась - стали они две волком, побежали в лес.
Лесовали день, лесовали два, прискучило старухе лесовать, побежал волк к становищу, задрал у нойонши белую корову, чёрную овцу да золотую кобылицу. Опечалилась нойонша, Галтан-ганум, сидит горюет, косы расплела, от слёз бисерный нагрудник промок. Жаль ей белой коровы, жаль и чёрной овцы, а пуще всего жаль золотой кобылицы. День горюет Галтан-ганум, два горюет, на третий день зовёт к себе сына, Эраат-баатура, велит волка убить, не убить так поймать, не поймать так прогнать, чтобы боле не возвращался.
Ростом баатур Эраат высок, статью статен, силой молодой могуч. На плечах его лук распрямить можно, на каждую руку по рыси посадить. Быстроног Эраат - лань молодую настигнет. Ловок Эраат - ласточку руками поймает да невредимой отпустит. Три стрелы Эраат-баатур на тетиву кладёт - все три прямо в цель бьют.
Отправился Эраат баатур, нойонши Галтан-ганум сын, на волка охотиться. День по следам идёт, два идёт, на третий день и самого волка встретил. Натянул баатур лук свой могучий, прицелился, а волк как посмотрит в глаза ему, а глаза у волка не звериные, человечьи - то Халай-гэза, разума человечьего хранительница, изнутри зверя глазами своими прекрасными глянула. Дрогнула рука Эраат-баатура, ушли стрелы одна в землю, другая в небо, третья в старую ель. Стоит баатур, не шелохнётся, новых стрел из колчана не тянет. Развернулся тут волк, и побежал прочь. А Эраат-баатур долго стоял, вслед волку смотрел.
Вернулся волк в чащу лесную, за три горы, за четыре источника, к старухиной очугне. Зубами дверной ремень потянул - дверь отворилась. Внутрь забежал, в постель человечью лёг - а-ай, две ведьмы в постели, старая и молодая, рядом лежат. Протянула руку Халай-гэза, печёных рыбных шаланцев взяла, сама поела и мать накормила. Стали людьми снова.
Говорит Халай-гэза матери своей, Жатан-ганум. не станем, матушка, больше волком бегать, лихо людям творить. А коли ты станешь, я не стану, кто разум человечий хранить будет?
Удивляется Жатан-ганум: как мы три дня лесовали, так тебе ладно всё было, а как стрелка-баатура увидала, так и страх тебя одолел? Не так я дочь воспитала!
А Халай-гэза красавица так отвечает: не страх то, матушка, а любовь меня одолела. Отпусти меня в становище пойти, стрелку-баатуру женой стать.
Гневается Жатан-ганум, так говорит.
- Не видать тебе стрелка-баатура, не ходить в становище!
За жёлтые косы дочь схватила старая ведьма, кинула Халай-гэзу в пещеру глубокую, в яму тёмную, красным камнем вход завалила, чёрной землёй сверху присыпала. Рог лосиный взяла, вокруг камня борозду провела - сделалась вокруг камня пропасть глубокая, не перескочить, не перелететь, вот ведь коварная старуха. Сидит под камнем Халай-гэза, а-ай, кто спасёт её?
А Эраат-баатур вернулся в становище, сел в своей очугне, лицо золой перепачкал, не ест, не спит, только думу думает. Утешает его Галтан-ганум, думает - сын с досады тоскует, что шкуры волчьей с охоты не принёс. А Эраат-баатур молчит, терзается. Разбередил ему душу взгляд очей волчьих.
Вот сидит Эраат, сидит, день сидит, два сидит, на третий день не выдержал, на шкуры спать повалился. Спит, и видит сон, а во сне Халай-гэза перед ним стоит, и так говорит.
- Ступай, стрелок-баатур, на восток, за три горы, за четыре источника, к красной скале. Живёт там старуха. Приди к ней, да дочку её в жёны попроси - тут и тоску забудешь, и грусть развеешь.
Проснулся Эраат-баатур, лицо своё ясное от чёрной золы оттёр, к матушке своей, Галтан-ганум нойонше, побежал. Так говорит.
- Благослови, матушка, в дальний край поехать, суженую мою искать. Во сне я её увидел, жить без неё не могу. Благословишь - поеду, и не благословишь - поеду.
А-ай, не стерпело сердце материнское, благословила нойонша сына в дальние края ехать. Коня оседлала ему, сумы перемётные едой набила, той, что весом лёгкая, а вкусом - сладкая. Вышла к воинам да охотникам, повелела наилучший снаряд принести Эраат-баатуру.
Копьё принесли баатуру, с ясеневым древком, с красными кистями, жало из стальных клювов сковано, торец медью обит. Кинешь такое копьё - сохатого навылет пронизать можно.
Лук принесли баатуру из девяти слоёв рога желчью рыбьей склеенный, с тетивой из жил оленьих девятижильной. Стрелы легколётные, с утиными перьями, да стрелы дальнобойные с гусиными. Выстрелишь из такого лука - до луны дострелить можно.
Шамшер принесли баатуру - стародревний клинок стали узорчатой, черен из белой кости, кровью неба украшен, ножны бисером шиты. Беличью шерстинку уронишь на такой шамшер - вдоль расщепит.
Коня привели баатуру - чалого жеребца, копыта легки, нос горбат, круп широк. Не стоит конь на месте, играет, копытом землю роет. Сядешь на такого коня - без остановки девять дней и ночей скакать можно!
Сел на красавца коня Эраат-баатур, поклонился ясному солнышку, поклонился родному становищу, поклонился матушке своей, Галтан-ганум нойонше, и в путь пустился. Через три горы, через четыре источника переехал, смотрит - под красной скалой каменная очугня стоит. Подошёл, за ремень дверной потянул - отворилась дверь.
Смотрит баатур - сидит на полу старая старуха, ведьма Жатан-ганум. Так говорит.
- Зачем, стрелок-баатур, пожаловал? С добром ли идёшь, с недобром ли? Отвечай, не мешкай!
А Эраат-баатур так говорит.
- К матушке моей нойонше Галтан, гости приходили - не так она их встречала, а прежде накормить, напоить велела.
Жатан-ганум ему говорит.
- Что же, стрелок-баатур, садись, отдохни, да перекуси с дороги.
Смотрит Эраат, - а посреди пола ковёр пестрошкурный лежит, а перед ним миска с хаш-саанбаром стоит, аж пар от неё идёт. Откинул баатур ковёр ногой - а-ай, чёрная яма под ковром, вот ведь коварная старуха.
Достал Эраат-баатур из-за отворота шапки крюк рыболовный, в миску с хаш-саанбаром опустил - растворился крюк костяной, как не было его, вот ведь коварная старуха. Поднял баатур миску, всё гнусное варево в чёрную яму выплеснул. Говорит старухе.
- Благодарствую, матушка, за стол да за отдых. С добром я к тебе пожаловал, дочь твою за себя в жёны просить.
Жатан-ганум так говорит.
Вижу, баатур ты не из простых, дочери моей не видав, а уж сватаешься. Да сыщешь ли дочь мою? Мудрено сыскать её.
Эраат-баатур говорит.
- Ты, матушка, о том не печалься. Сыщу я дочь твою, ты только замуж за меня её отдай.
Старуха говорит.
- Ну коли так - поскачи, стрелок-баатур, на полуденную сторону, через тайгу, через горы, через пески, до самого травяного леса, да привези мне в подарок красной куницы шкуру. Вот тогда и отдам за тебя дочь свою.
Поклонился баатур Жатан-ганум, вышел из очунги, вскочил на коня и в путь пустился.
Девять раз по девять дней скакал баатур. Много чудес по дороге повидал, многих диковинных зверей добыл, многих врагов сразил-порубил копьём своим да шамшером. Через горы перешёл, через пески проскакал, выследил в травяном лесу красную куницу, подстрелил, шкуру выделал, под чапан на грудь положи, и назад поскакал. Скачет, скачет - вышел припас у баатура, кончилась еда. Привязал тут он коня своего и в лес на охоту пошёл.
Спустился к ручью Эраат, смотрит - бобр сидит. Стрелу дальнобойную на тетуву положил баатур, а бобр ему голосом человечьим так говорит.
- Не стреляй в меня, Эраат-баатур, я, как ты, к невесте моей спешу. Возьми вот шерстинку из шубы моей, как я тебе понадоблюсь - тут же прибегу.
Удивился Эраат-баатур, стрелу опустил. Так говорит.
- Что ты за бобр такой невиданный, что по-человечьи говорить умеешь?
Засмеялся бобр, так говорит.
- Это не я, Эраат-баатур, это ты звериную речь понимать начал. Верно где-то на тебе красной куницы шкура.
Поблагодарил Эраат бобра за совет, спрятал шерстинку бобровую в кисет с огнивом, и дальше пошёл. Смотрит - сидит на ветке сойка. Стрелу легколётную на тетуву положил баатур, а сойка ему голосом человечьим так говорит.
- Не стреляй в меня, Эраат-баатур, я, как невеста твоя, суженого своего жду. Возьми лучше пёрышко из-под крыла моего, как я тебе понадоблюсь - тут же прилечу.
Не стал сойку стрелять Эраат-баатур, спрятал пёрышко.
Вниз по ручью пошёл. Приходит к реке, а в реке калуга плывёт, большая-пребольшая. Трезубую острогу достал Эраат, замахнулся, а калуга ему голосом человечьим так говорит.
- Не коли меня, Эраат-баатур, я, как матушка твоя, над всем рыбьим племенем нойонша. Возьми лучше чешуйку со спины у меня, как я тебе понадоблюсь - тут же приплыву.
Эраат-баатур острогу опустил, так говорит.
- Не стану я тебя колоть, калуга, но коли ты над всем рыбьим племенем нойонша, пришли мне из речного твоего становища еды - может, какой лосось тебя чем прогневал.
Засмеялась калуга, хвостом плеснула, на глубину ушла. А взамен её два лосося на мелководье выплыли, да сами на берег выкинулись. Насытился баатур, на дорогу рыбы насолил, дальше поехал. Да на полдороге остановился, отрезал хвост от шкуры красной куницы, внутрь шапки своей пришил.
Вот, приезжает Эраат под красную скалу, к каменной очугне, к ведьме Жатан-ганум. За ремень дверной потянул - отворилась дверь. Эраат-баатур Жатан-ганум так говорит.
Принёс я тебе, матушка, красной куницы шкуру - отдавай мне теперь дочь свою в жёны.
Посмотрела на шкуру Жатан-ганум, смотрит - хвоста нет. А баатур ей так говорит.
- Ты, матушка, сколько лет на свете живёшь, а того не знаешь, что нет хвоста у красной куницы?
А-ай, обманул как старуху!
Жатан-ганум шкуру забрала, сидит радуется. Так говорит Эраату.
- Найдёшь дочь мою - быть тебе с женой. Не найдёшь - быть тебе без жены.
Пошёл Эраат-баатур суженую свою искать, День ищет, два ищет, никак найти не может. На третий день вспомнил про сойку, подкинул перо в воздух - налетело птиц видимо-невидимо, даже небо потемнело.
Сойка на плечо к баатуру опустилась, так говорит.
- Здравствуй, Эраат-баатур, вот и свадьба моя, и жених мой, и все гости мои. Говори, что за служба у тебя - вмиг исполним.
Эраат-баатур так говорит.
- Ищу я суженую мою, дочь Жатан-ганум. Стройна она, как берёза, лицо как луна светлое, очи как небо в непогоду серые, косы как листва осенью жёлтые, грудь как спелый хайбаш, вокруг стана тетива трижды обовьётся, а вокруг бёдер и лук не сомкнётся. Нигде я её найти не могу.
Полетела сойка к гостям, рассказала им, что ищет баатур. Полетели птицы в разные стороны, возвращаются, а-ай, никто такой девушки не видел.
Тут поползень говорит.
- Знаю я тут рядом пару старых кекликов - совсем они старые, даже на свадьбу придти не смогли. Полетели у них спросим.
Смотрит баатур, - летят два ворона, под крылья старого-престарого кеклика несут, совсем седого. Кеклик говорит.
- Видел я, как старуха Жатан-ганум дочку свою в пещеру посадила, красным камнем привалила, чёрной землёй присыпала, вокруг лосиным рогом провела - пропасть сделалась.
Поблагодарил Эраат-баатур кеклика, поблагодарил сойку, поклонился всем птицам, пошёл туда, куда кеклик указал.
Видит - пропасть глубокая, широкая, ни самому перескочить, ни на коне перепрыгнуть. Походил баатур вокруг пропасти - ничего придумать не может, как переправиться, не знает. Вспомнил про бобра, подкинул шерстинку в воздух - явился бобр, и с ним бобров множество, вся земля от них побурела.
Подошёл к Эраату бобр, так говорит.
- Здравствуй, Эраат-баатур, вот и свадьба моя, и невеста моя, и все гости мои. Говори, что за служба у тебя - вмиг исполним.
Эраат-баатур так говорит.
- Помогите мне, бобры, от пропасти этой избавиться.
Пошёл бобр с гостями совет держать, возвращается и так говорит.
- Мы тебе, баатур, в горе твоём помочь можем.
Разбежались бобры кто куда. Слышит баатур - затрещали деревья в лесу, захрустели сучья. Смотрит баатур - забурлила вода, выметнулся поток из леса, водопадом в пропасть обрушился.
Возвращается к Эраату бобр, так говорит.
- Запрудили мы реку, баатур, подожди до полудня - не станет больше пропасти, озеро станет.
Поблагодарил баатур бобра, поклонился всем бобрам, подождал до полудня - заполнила вода озеро, малым ручейком дальше потекла. Вспомнил про калугу, подбросил в воздух чешуйку - забурлила вода, всплыла из озера калуга, а с ней рыб видимо-невидимо, вся вода от них засверкала.
Подплыла к баатуру калуга, так говорит.
- Здравствуй, Эраат-баатур, вот и советники мои, и воины, и весь народ мой. Говори, что за служба у тебя - вмиг исполним.
Эраат-баатур так говорит.
- Помоги мне, матушка калуга, через озеро перебраться.
Повернулась калуга, по-рыбьи свистнула - рыбы в мост выстроились. Прошёл по их спинам баатур - сапог своих замшевых не замочил.
Поблагодарил баатур калугу, поклонился всем рыбам, и к пещере заваленной пошёл. Расчистил чёрную землю, обхватил могучими руками красный камень, раз поднять не осилил, другой поднять не осилил, на третий поднял, прочь швырнул. Явилась из ямы, из пещеры, Халай-гэза - словно луна из-за туч вышла, всё вокруг осияля. А-ай, красавица была!
Смотрит баатур на девушку - слова сказать не может. Смотрит девушка на баатура - любовью глаза её полны.
Взялись они за руки - сил нет отпустить.
Эраат-баатур говорит.
- Будь женою моей, красавица, становищу моему младшей нойоншей!
Халай-гэза говорит.
- Буду я женою твоей, баатур. Только как мы через озеро переберёмся, ведь калугу ты отпустил?
Растерялся Эраат-баатур, а Халай-гэза засмеялась, вышитой рукавичкой махнула - стала ледяная дорожка через озеро. Поднял Эраат невесту на руки, перешёл с ней на берег.
На берегу старуха, Жалтан-ганум, стоит, злая-презлая. Только рот открыла, заклятье выговорить, а Халай-гэза как топнет ножкой, как тряхнёт косами - кубарем покатилась коварная старуха. А Халай-гэза красавица наклонилась над ней, да забрала у неё красной куницы шкуру, себе в приданое.
Посадил Эраат-баатур невесту на коня перед собой, поскакал с ней в родное становище. Там и свадьба у них была.
Позвал Эраат на свадьбу и сойку, и бобра, и калугу, да они не пришли, только подарки прислали. И жили Эраат и Халай долго и счастливо, и детей народили много, а самая старшая и мудрая была Хараат-гэза, вот про неё и другая сказка.