Записка тридцать восьмая: о колоколах, законах физики и продолжении традиций
На днях прочёл в журнале небольшое интервью, в котором одна из участниц заметила, что «не верит» современному церковному колокольному звону: мол, смотрю на звонницу, колокола висят без движения, а звук идёт. Значит, сделала она вывод, звон на плёнку записан. Тут я вспомнил похожий вопрос, заданный мне одним из моих гостей во время экскурсии, и подумал, почему бы не посвятить одну из «Записок» колоколам?
Традиционно на Руси использовали колокола очепные, приводимые в движение специальным рычагом - очепом - и свободно качавшиеся на перекладине (матице), закреплённой на колокольне или звоннице. К концу очепа привязывалась верёвка, звонарь тянул за неё с земли, качал колокол и извлекал звук. На самой верёвке, в самом её низу, зачастую крепили стремя, что давало возможность раскачивать многопудовый колокол ногой, прилагая вес собственного тела. Классический пример звонницы с очепными колоколами - Свято-Духовская церковь Троице-Сергиевой лавры. Однако саму технику звона в действии можно в наше время наблюдать лишь в Псково-Печёрском монастыре.
К концу XVII века литейное дело и амбиции заказчиков и дарителей уже позволяли изготавливать колокола весом более тонны, однако конструкция звонницы была такова, что раскачивание условного благовестника массой в несколько тысяч килограммов мог её попросту обрушить. Кроме того, православная традиция предполагает наличие не одного колокола, а целых рядов в количестве до пары дюжин, потому очепной (или очепный) звон постепенно уходит в прошлое, уступая место звону язычному. Теперь колокола крепились за уши практически намертво (или обездвиживались собственным весом), единственной качаемой частью был язык, а законы физики необходимо было учитывать лишь с точки зрения возможности колокольни удержать несколько десятков тонн бронзы на соответствующей высоте. Язычный звон в то же время позволял одному звонарю бить в несколько колоколов одновременно; в случае же с очепными колоколами, как правило, на один колокол приходился один звонарь. Кстати, в киноленте «Иван Васильевич меняет профессию» исполнение «Чижика-пыжика» на колоколах ростовского кремля Жоржу Милославскому стало возможным именно благодаря технике язычного звона.
Отношение к «голосу церкви» в России всегда было особым (даже после 1930 большевики с особым рвением били колокола на куски, сбрасывая их с колоколен, и отправляли на переплавку), подобный подарок храму всегда был и почётным, и заметным, и статусным, став со временем благородной традицией. Так, Николай I в 1825 году подарил Валаамскому монастырю колокол, в бронзу которого были вплавлены серебряные украшения и бахрома погребальной накидки, сшитой для похоронной процессии Александра I. Савва Яковлев, крупнейший откупщик и меценат второй половины XVIII подарил Спасу-на-Сенной, возведённому в 1753-1756 на его же средства, благовест с надписью «Асессора Саввы Яковлева в церкви Успения Пресвятой Богородицы, что на Сенной». Зачастую колокола отливались стараниями нескольких, порой весьма «разношёрстных» дарителей: на одном из колоколов казанского Петропавловского собора можно прочесть «сей колокол отлит в царствующем граде Казани в заводе Серея Корнилова к церкви Петра и Павла пожертвованием Петра и Николая Молоствовых и усердием прихожан и старанием протоиерея Виктора Петровича Вишневского и старосты церковного, казанского купца Савелия Степановича Зайцева в 1835 году месяца июня 10 дня 99 пудов».
Русский язык также в стороне от колокольной темы не остался: до сих пор мы взираем на окружающий мир «со своей колокольни» (традиционно - самое высокое сооружение в городе); в случае бедствия «бьём в набат» и обязательно, при случае, «растрезвоним» хорошие новости друзьям и знакомым.
P.S. Ещё одна старинная традиция - наносить на колокол имя самодержца, в годы царствования которого он был отлит, - сохранилась по сей день: на одном из колоколов Казанского собора можно прочесть надпись: «Отлит колокол в Казанский собор благословением Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира в лето 2003 при Президенте России Владимире Путине». Кстати, и имя у колокола соответствующее - Владимирский.
Традиционно на Руси использовали колокола очепные, приводимые в движение специальным рычагом - очепом - и свободно качавшиеся на перекладине (матице), закреплённой на колокольне или звоннице. К концу очепа привязывалась верёвка, звонарь тянул за неё с земли, качал колокол и извлекал звук. На самой верёвке, в самом её низу, зачастую крепили стремя, что давало возможность раскачивать многопудовый колокол ногой, прилагая вес собственного тела. Классический пример звонницы с очепными колоколами - Свято-Духовская церковь Троице-Сергиевой лавры. Однако саму технику звона в действии можно в наше время наблюдать лишь в Псково-Печёрском монастыре.
К концу XVII века литейное дело и амбиции заказчиков и дарителей уже позволяли изготавливать колокола весом более тонны, однако конструкция звонницы была такова, что раскачивание условного благовестника массой в несколько тысяч килограммов мог её попросту обрушить. Кроме того, православная традиция предполагает наличие не одного колокола, а целых рядов в количестве до пары дюжин, потому очепной (или очепный) звон постепенно уходит в прошлое, уступая место звону язычному. Теперь колокола крепились за уши практически намертво (или обездвиживались собственным весом), единственной качаемой частью был язык, а законы физики необходимо было учитывать лишь с точки зрения возможности колокольни удержать несколько десятков тонн бронзы на соответствующей высоте. Язычный звон в то же время позволял одному звонарю бить в несколько колоколов одновременно; в случае же с очепными колоколами, как правило, на один колокол приходился один звонарь. Кстати, в киноленте «Иван Васильевич меняет профессию» исполнение «Чижика-пыжика» на колоколах ростовского кремля Жоржу Милославскому стало возможным именно благодаря технике язычного звона.
Отношение к «голосу церкви» в России всегда было особым (даже после 1930 большевики с особым рвением били колокола на куски, сбрасывая их с колоколен, и отправляли на переплавку), подобный подарок храму всегда был и почётным, и заметным, и статусным, став со временем благородной традицией. Так, Николай I в 1825 году подарил Валаамскому монастырю колокол, в бронзу которого были вплавлены серебряные украшения и бахрома погребальной накидки, сшитой для похоронной процессии Александра I. Савва Яковлев, крупнейший откупщик и меценат второй половины XVIII подарил Спасу-на-Сенной, возведённому в 1753-1756 на его же средства, благовест с надписью «Асессора Саввы Яковлева в церкви Успения Пресвятой Богородицы, что на Сенной». Зачастую колокола отливались стараниями нескольких, порой весьма «разношёрстных» дарителей: на одном из колоколов казанского Петропавловского собора можно прочесть «сей колокол отлит в царствующем граде Казани в заводе Серея Корнилова к церкви Петра и Павла пожертвованием Петра и Николая Молоствовых и усердием прихожан и старанием протоиерея Виктора Петровича Вишневского и старосты церковного, казанского купца Савелия Степановича Зайцева в 1835 году месяца июня 10 дня 99 пудов».
Русский язык также в стороне от колокольной темы не остался: до сих пор мы взираем на окружающий мир «со своей колокольни» (традиционно - самое высокое сооружение в городе); в случае бедствия «бьём в набат» и обязательно, при случае, «растрезвоним» хорошие новости друзьям и знакомым.
P.S. Ещё одна старинная традиция - наносить на колокол имя самодержца, в годы царствования которого он был отлит, - сохранилась по сей день: на одном из колоколов Казанского собора можно прочесть надпись: «Отлит колокол в Казанский собор благословением Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира в лето 2003 при Президенте России Владимире Путине». Кстати, и имя у колокола соответствующее - Владимирский.