Передний край земли
По-видимому, нездешние (совсем нездешние) сказки - в том числе и копянская - оказались небезынтересными народу. Посему предлагаю вашему вниманию ещё одну.
Передний край земли
Копянская сказка
Когда было, тогда и было.
От вражьих костров пепел-дым идёт, злая Дым-баба служанку зовёт: "Ярно, туда, Ярно, сюда, не то будет с сердцем отцовским беда". А вначале-то всё совсем не так было!
Жил тогда в землях наших один тейв: правил весело, судил верно, воевал храбро, а имя его было Ёл; и тейвунья его была под стать мужу. Много у них было сокровищ всяких, но ни одного ценнее дочери единственной, любимой, красотою хрусталю подобной. А как охраняли они своё сокровище? С малолетства был у неё и топорик, и щит, и чаша с путеводным камнем, чтобы в густом лесу север находить - всё как у воина. Вот как охраняли тейв с тейвуньей дочь свою - по-копянски: сызмальства её учили за себя постоять!
Решили они промеж себя назвать дочку Ярно хантимёру елбáннеце, Красавица Охраняемого Хрусталя; но раз времена уже не сказочные были, звали её просто: принцесса Ярно.
В ту пору не мор, не саранча - в человечьем образе нашла погибель на землю копянскую и сокинскую: явилось воинство белтояхов - убивать да разрушать, жечь, грабить да насильничать. И словно в камень одели руки воинов наших, словно медны кандалы им ноги сковали: не нашлось у копян силы перед губителями, а тем более сокинцы спасовали перед чужаками.
В те дни говорили: не бойся белтояха, бойся белтояшьей матери - чего она не скажет, того и он не сделает. И то правда: идут с войсками огромными вожди их - Дадыш, да Куяс, да Псеених, да Хетван-кровопийца, да Аскор с Астакором близнецы, да ещё кто - и у каждого в обозе страшная старуха-мать скалится, все злодейства за сына замышляет: сыночек, жги, сыночек, режь, сыночек, хлеб кровавый ешь!
Вступил Хетван-кровопийца, белтояший злодей, на земли Ёла-тейва: войско разгромил, дворец поджёг, голову весёлую Ёлу проломил, а тейвунью, жену его, страшной погибели с насилием перед всеми своими душегубами предал. То же хотел сделать и с дочерью, с принцессой Ярно; но тут заскрежетала из обоза страшная мать Хетвана, Уяв-урхень, то есть Дым-баба:
- Сыночек, постой! Я шесть служанок извела, семь живьём в могилу свела - кто мне теперь спину помоет, кто постель согреет? Давай мне эту!
Говорит Хетван, белтояший злодей:
- Что скажешь, матушка, то и сделаю; да не выйдет из копянской тейвицы хорошая служанка, непослушные они.
Отвечает Дым-баба:
- Ничего, сыночек, я её послушной сделаю.
Берёт старая злодейка нож точёный и идёт к телу Ёла-тейва. Глаза светлые выкалывает, уши чуткие отрезает, грудь могучую вскрывает, сердце доброе достаёт. А сердце - паррари-тонк, паррари-тонк - ещё бьётся.
У белтояхов вождь как шатёр разобьёт, сразу вышку ставит разборную, а на ней часовой дозор. Залезла Дым-баба на вышку, там над часовыми и повесила глаза, уши и сердце. А сердце - паррари-тонк, паррари-тонк - ещё бьётся. Видать, колдуньей была Дым-баба. Слезает она и говорит:
- Эй, ты, девица-тейвица, как тебя, Ярно, что ли? Гляди сюда:
Слышат уши Ёла-тейва,
плачут очи Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
- Служи мне, - говорит Дым-баба, - а каждый раз, как ты меня ослушаешься, я прикажу воину, тот острым ножом будет колоть сердце отца твоего: вот и будет душа его от боли корёжиться. А вот будешь по-доброму слушаться, авось и разрешу плоть отца похоронить.
*
Служит Ярно при Дым-бабе, всю грязь за ней вытирает, всё, что ни потребует - делает, чтобы сердце отцовское на вышке от боли не страдало. Меж тем зима весною сменилась, дело к лету и подсолнухи расцвели: солнце на небе греет, а на земле копянской погибель и разорение, смерть да сиротство, одни белтояхи довольные ходят, что недожгли - дожигают, что недограбили - грабят.
И слышат уши Ёла-тейва,
плачут очи Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
Вольготно Хетвану-кровопийце, вольготно и матери его, злой Дым-бабе. Захотелось ей поразвлечься:
- Эй, Ярно! Ступай-ка сейчас на передний край земли, принеси мне оттуда веточку дерева, что землю держит!
Спрашивает принцесса Ярно:
- Хозяйка Дым-баба, у земли-то четыре края, каков из них передний?
Усмехается Дым-баба:
- Мы, белтояхи, народ огня, уважаем жар. Где на свете больше жару, чем в южной стороне? Значит, юг и есть перёд, бестолочь ты такая-эдакая!
- А как я доберусь-то туда?
Глумится Дым-баба:
- Не моё это дело! Но, пока собираешься, ты должна мне, как всегда, прислуживать.
ГОворит Ярно:
- Сделаю, но только если плоть отца моего похоронить дашь.
Та и отвечает:
- Быть по сему!
Выходит Ярно из шатра в слезах. А там солнце греет, подсолнухи цветут, все как один на солнце смотрят. Говорит Ярно:
- Вот уж вы цветы милые, всем красивые - с какой стати, как белтояхи, к солнцу тянетесь?
Как это сказала - сразу придумала, как на передний, на южный край земли долететь. Посмотрела Ярно, какие подсолнухи больше всего к солнцу тянутся, от них семена взяла и на пустом поле посеяла. А когда те подсолнухи проросли, опять стала смотреть, какие больше всего к солнцу тянутся, опять только от них семена взяла и посеяла. И так раз за разом двадцать два раза, и с каждым разом всё сильнее её подсолнухи к солнцу тянулись. А всё остальное время Ярно, как прежде, Дым-бабе служила.
Меж тем наступила сосорова ночь. Спит Ярно, и во сне - что такое? - голос слышит:
- Во гробу лежу, в руке меч держу. А кто жизнь вернёт мою, тому победу дам в бою.
А голос, как будто юноша прекрасный говорит. Просыпается Ярно вся в румянце - чей голос? Ничей, только ветер тёплый кудри шевелит.
*
Наутро Ярно пошла, подсолнухи сорвала, из них платье сплела. Тысяча сто одиннадцать подсолнухов на платье пошли.
- Всё, Дым-баба, отправляюсь на передний край земли, а ты своё обещание помни!
Подсолнухи на платье с утра за солнцем следили. Днём, когда солнце на юге стояло, все к нему протянулись. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же платье из подсолнухов на юг полетело, Ярно с собою унесло.
Прилетела Ярно в два счёта на самый южный край земли. Смотрит - действительно дерево стоит огромное, на нём земля с этого края держится. А у дерева стоит некто - не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, а в руке у него нож острый. То и дело сам себя по руке полоснёт тонк-тонк, кровь из него течёт-течёт, дерево поливает. Как кровь перестанет течь - он опять ножом тонк-тонк.
- Ты кто тут такой, зачем себя мучаешь? - удивляется Ярно. А ей в ответ:
- Я Человек Человекович, здесь от начала мира стою. Если кровь перестанет течь, южное дерево засохнет, земля и упадёт.
- Бедный ты Человек Человекович!
- Бедный, не бедный, коли я перестану, все бедные будут. А ты кто?
- А я Ярно-принцесса, бывшая копянская тейвица, ныне злой Дым-бабы служанка. Надобно мне ветку твоего дерева добыть.
- Ты меня пожалела, я тебе ветку добуду. Но только я знаю, какую ветку срубить можно, чтобы земля не упала. Стало быть, ты стой здесь, а я полезу.
- Но ты же говоришь, что если кровь течь не будет, то засохнет дерево!
Отвечает Человек Человекович:
- Правда твоя. А потому вот тебе нож - пока я за веткой иду, режь себя до крови и дерево поливай!
Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ей, ужасно ей, а что делать? Теперь вся земля может рухнуть!
Не жалеет себя Ярно, режет себя тонк-тонк, кровь её течёт-течёт, дерево поливает. Больно ей, жутко ей - а Человека Человековича всё нет и нет. Наконец, когда она уже еле на ногах стоит, появляется Человек Человекович с веткою!
- Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы!
А у Ярно и сил нет, чтобы ответить. Улыбается тут Человек Человекович, невесть откуда кольцо достаёт:
- Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда: надень-ка!
Нет у Ярно сил кольцо надеть, надевает ей кольцо сам Человек Человекович. И вот диво-то: немедленно пропадают все её раны, и чует Ярно, что вместо пролитой крови новая кровь по жилам течёт. Говорит ей Человек Человекович:
- Это кольцо все раны вмиг исцелит. Ступай к себе домой!
Подумала Ярно, что сейчас ей как-то на север добираться - ан нет: набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой.
- Принимай, Дым-баба, ветку с переднего края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони!
Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает левое ухо Ёла-тейва и бросает Ярно:
- На, похорони! Я, мол, не говорила, сколько плоти отца похоронить дам!
*
Похоронила Ярно левое ухо. Но правое осталось на вышке!
И слышит ухо Ёла-тейва,
плачут очи Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
Говорит Ярно-принцесса:
- Что сделать, чтобы остальную плоть похоронить дала?
Отвечает Дым-баба:
- Пойдёшь на задний край земли, принесёшь мне оттуда веточку дерева, что землю держит - дальше дам похоронить.
- Коли перёд - это юг, значит, теперь на север надо. А как я доберусь-то туда?
Глумится Дым-баба:
- Не моё это дело! Но, пока собираешься, ты должна мне, как всегда, прислуживать.
В слезах перебирает Ярно добро своё, что от отца с матерью остались. Вот топорик - да не поможет против колдовства белтояхов. Вот щит - да не защитишь сердце отцовское на вышке. Вот чаша с камнем путеводным, чтобы север отыскать...
...Как солнце на хрустале отражается, так и Ярно-принцесса просияла: додумалась, как на задний, на северный край земли долететь!
Тем вечером собрались воины белтояхов на большой пир. У кого топорик, у кого меч, а чаши с путеводными камнями у всех за поясом; а Ярно им прислуживает. Много пива хмельного она им налила, много пива хмельного они выпили; а Ярно к каждому подошла и из чаши камень путеводный вынула. Потом к себе поторопилась и стала камни на платье нашивать. Тысяча сто одиннадцать камней на платье пошли.
В полночь, пока платье готовила, услышала Ярно голос: не то наяву, не то её сон такой сморил.
- Во гробу лежу, в руке меч держу. Кто мне вновь позволит жить, тому буду век служить.
И снова голос, как будто юноша прекрасный говорит. Оглядывается Ярно, вся в румянце - чей голос? Ничей, только ветер жаркий кудри шевелит.
Наутро вышла Ярно в платье из путеводных камней.
- Всё, Дым-баба, отправляюсь на задний край земли, а ты своё обещание помни!
А путеводные камни на платье уже все на север потянулись. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же платье на север полетело, Ярно с собою унесло.
Прилетела Ярно в два счёта на самый северный край земли. Смотрит - и там дерево огромное, на нём земля с этого края держится. А у дерева стоит некто - не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, в руке у него платок, а сам - тонк-тонк-паррари - горючими слезами плачет. Слёзы на дерево капают, поливают.
- Бедный ты человек, - говорит принцесса Ярно. - Может, я твоему горю помогу?
А тот ей в ответ:
- А я не человек вовсе, я Человек Человекович, здесь от начала мира стою. И вовсе не горе у меня, а служба такая. Если слёзы перестанут течь, северное дерево засохнет, земля и упадёт. И я-то не бедный, но коли я перестану, все бедные будут. А ты кто?
- А я Ярно-принцесса, бывшая копянская тейвица, ныне злой Дым-бабы служанка. Надобно мне ветку твоего дерева добыть.
- Ты меня пожалела, я тебе ветку добуду. Но только я знаю, какую ветку срубить можно, чтобы земля не упала. Стало быть, ты стой здесь, а я полезу.
- Но ты же говоришь, что если слёзы течь не будут, то засохнет дерево!
Отвечает Человек Человекович:
- Правда твоя. А потому вот тебе платок - пока я за веткой иду, плачь - не переставай, дерево поливай!
Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ей, ужасно ей, а что делать? Теперь вся земля может рухнуть!
Пожалела себя Ярно, вспомнила, как девочкой у отца-матери росла, как хорошо было, пока белтояхи не налетели, как тяжко ей стало в служанках у Дым-бабы: слёзы - тонк-тонк-паррари - и потекли. Текут они, дерево поливают. Больно ей, жутко ей - а Человека Человековича всё нет и нет. Наконец, когда она уже еле на ногах стоит от плача, появляется Человек Человекович с веткою!
- Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы!
А у Ярно и сил нет, чтобы ответить. Улыбается тут Человек Человекович, невесть откуда сетку достаёт:
- Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда: бери! Ей ветка, а тебе сетка!
Берёт Ярно сетку, удивляется: сетка как сетка, такой мелкую дичь ловить можно. А Человек Человекович ей:
- Сетка эта непростая, с ней загадка колдовская: "он сто силачей побьёт, а они его никак". Когда загадку разгадаешь, ты в эту сеть его поймаешь.
Ничего не понимает Ярно-принцесса. Говорит ей Человек Человекович:
- Всё, Ярно-принцесса, мне опять плакать пора, а то дерево засохнет. Ты над моей загадкой дома подумай!
Набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой.
- Принимай, Дым-баба, ветку с заднего края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони!
Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает правое ухо Ёла-тейва и бросает Ярно:
- На, похорони!
*
Похоронила Ярно и правое ухо.
Но плачут очи Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
Работает Ярно на Дым-бабу, всё спрашивает: что сделать, чтобы и глаза и сердце земле предать? Наконец сказала ей Дым-баба:
- Пойдёшь на левый край земли, принесёшь мне оттуда веточку дерева, что землю держит - дальше дам похоронить.
- Коли перёд - это юг, а зад - это север, значит, левый - это восток. А как я доберусь-то туда?
Глумится Дым-баба:
- Не моё это дело! Но, пока собираешься, ты должна мне, как всегда, прислуживать.
Пошла Ярно тяжкую работу делать. Руки работают, ноги работают, голова всё думает. А дело к ночи - голова ко сну склонилась. И тут слышит она опять голос:
- Во гробу лежу, в руке меч держу. Кто меня живым достанет, навсегда счастливым станет.
И опять голос, как будто юноша прекрасный говорит. Озирается Ярно, вся в румянце - чей голос? Ничей, только ветер прохладный кудри шевелит - осень настала.
Вдруг вскочила принцесса, догадалась: ветер! Он, ветер, когда разбушуется, сто силачей запросто побьёт, а попробуй побей ветер! Значит, в сетку, какую северный Человек Человекович ей подарил, можно ветер поймать! А если ветер с запада на восток дует, он меня куда надо донесёт.
Вышла Ярно в чисто поле, ждёт ветра. Налетел с запада дикий ветрище. Открыла Ярно сетку, ветер в сетке и застрял. Гудит там: восто-ок! Восто-ок! А Ярно только того и надо. Кричит она:
- Всё, Дым-баба, отправляюсь на левый край земли, а ты своё обещание помни!
А ветер в сетке уже на восток рвётся да рвётся. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же сетка на восток полетела, Ярно с собою унесла.
Прилетела Ярно быстрее прежнего на самый восточный край земли. Смотрит - всё, как она и ожидала: дерево огромное, на нём земля с этого края держится. А у дерева стоит некто - не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, в руках у него ничего нет, а сам хохочет-заливается, еле держится.
- Привет тебе, - говорит Ярно. - А ты правда тоже Человек Человекович?
- Так и есть, - хохочет Человек Человекович.
- А что, неужто так смешно тебе?
- По правде сказать, и вовсе не смешно. Да вот беда - восточное дерево смехом поливается. На миг хохотать перестану - оно засохнет, земля и упадёт.
- Ох и нелегко тебе, Человек Человекович, без смешного-то смеяться!
- Мне ли нелегко? Коли я перестану, всем нелегко будет. А ты кто?
- А я Ярно-принцесса, бывшая копянская тейвица, ныне злой Дым-бабы служанка. Надобно мне ветку твоего дерева добыть.
- Ты меня пожалела, я тебе ветку добуду. Но только я знаю, какую ветку срубить можно, чтобы земля не упала. Стало быть, ты стой здесь, а я полезу.
- А хохотать кто будет?
- Ты, Ярно-принцесса, и будешь хохотать.
Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ей, ужасно ей. Как смеяться, как хохотать?
Стала старое время вспоминать, когда весело было - у неё опять слёзы на глаза. Не то! Сейчас дерево засохнет, вот-вот земля рухнет!
Подумала Ярно: вот вся земля, на ней и вода, и суша, и деревья, и горы, и звери, и люди - а всё это сейчас на мне одной, дуре распреглупой, держится! Вот потеха будет, если всё это из-за одной меня рухнет! Так ей от этого смешно стало - тотчас расхохоталась. И хохочет, хохочет, не остановится. Наконец, когда она уже еле на ногах стоит от смеха, появляется Человек Человекович с веткою:
- Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы!
А у Ярно и сил нет, чтобы ответить. Говорит ей Человек Человекович с улыбкою:
- Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда потребна. Дай-ка сюда свою чашу!
А за поясом у Ярно чаша с путеводным камнем, что отец с матерью подарили. Открывает Человек Человекович крышку чаши, вынимает тот камень, воду из чаши выливает; потом ставит чашу перед собой - и айда в неё мочиться! А сам хохочет.
Вскочила тут Ярно-принцесса, налетела на Человека Человековича, щёку ему в кровь исцарапала:
- Как ты смеешь, порченое ты зерно, над родительской памятью глумиться да надругаться?
Не спеша отвечает ей Человек Человекович:
- Не над родителями твоими я глумился, а смеялся, чтобы дерево не засохло. И не над памятью их надругался, а честный подарок тебе приготовил. Есть вода быстрая, а есть медленная: бери против медленной воды мою быструю и храни при себе всегда.
Не поняла ничего Ярно, но подарок взяла. А ещё спросила:
- Хочешь, Человек Человекович, я раны твои излечу? Мне другой Человек Человекович волшебное кольцо дал.
Хохочет Человек Человекович:
- Спасибо тебе, принцесса Ярно. Мне, пожалуй, эта рана сгодится для дела. И то наука: страшна копянская тейвица, когда рассердится! А тебе домой пора.
Набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой.
- Принимай, Дым-баба, ветку с левого края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони!
Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает левый глаз Ёла-тейва и бросает Ярно:
- На, похорони!
*
Похоронила Ярно левый глаз; а правый всё равно на вышке остался.
Плачет око Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
- Ну что, Дым-баба, - спрашивает Ярно. - Хочешь ветку и с правого края земли, с западной стороны?
- Хоть и бестолочь копянская, а догадалась верно. Ступай!
- А ты мне глаз да сердце похоронить разрешишь?
- Нет, нет, копянская бестолочь! За одну ветку один глаз, другого уговора у нас не было!
- Да будет так!
Пошла Ярно в чисто поле - ветер ловить, что с востока на запад дует. Теперь-то, сетку имеючи, летать хоть и жутко, да сподручно!
Стоит она, ветра ждёт - и тут уж прямо как наяву в голове у неё голос, голос юноши прекрасного:
- Во гробу лежу, в руке меч держу. Кто отворит мою темницу, вовек со мной не разлучится.
Кричит Ярно:
- Да кто же ты, в конце концов? И где ты?
Но никто ей не отвечает, только завывает с востока дикий холодный ветер, кудри рвёт. С востока - значит, на запад: а голос, раз молчит, небось подождать может. Открыла Ярно сетку, ветер в сетке и застрял. Завывает там: з-з-з-запад! З-з-з-запад! А Ярно только того и надо. Кричит она:
- Всё, Дым-баба, отправляюсь на правый край земли, а ты своё обещание помни!
А ветер в сетке уже на запад рвётся да рвётся. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же сетка на запад полетела, Ярно с собою унесла.
Думает Ярно: верно, и тут дерево будет. Правильно! Стоит дерево огромное, на нём земля с этого края держится. Думает Ярно: и Человек Человекович при нём. Так и есть! Стоит не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, руками дерево обнимает и гладит, ровно как девицу любимую.
- Эй, Человек Человекович! - окликает его Ярно.
Поворачивается к ней Человек Человекович - что такое? На щеке у него шрам от ногтей! Восклицает принцесса Ярно:
- Как же это так? Ведь каждый Человек Человекович при своём дереве неотлучно стоит! Так ты один - или вас четыре?
Хихикает Человек Человекович:
- Один, четыре, сорок четыре - это всё ваши дела, людские, надо мною у этого власти нет. Я - Человек Человекович, невозможно меня сосчитать!
- Так ты меня, выходит, знаешь?
- Как тебя не знать, Ярно-принцесса! Сейчас я за веткой пойду, а ты тут вместо меня дерево поливай.
- А чем западное дерево поливают?
- Любовью, принцесса!
Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ли ей? Подумала она - да нет, не страшно. Ужасно ли ей? Прислушалась - да нет, не ужасно. Чего же ей тогда не хватает?
Батюшки не хватает. Матушки родной. Земли родимой, людей да зверей, что раньше были. А коли хоть доля малая от всего этого у меня будет, думает она, что я делать буду? И сама себе отвечает: любить буду.
Обняла тут Ярно-принцесса дерево, как отца родного, прижалась, как к груди материнской. И не засохло дерево, и земля не упала. Тут и Человек Человекович с веткой подоспел.
- Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы!
А Ярно вся любовью переполнена, глазами ясными ему без слов отвечает. Говорит ей Человек Человекович с улыбкою:
- Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда потребна. Бери!
И даёт ей палочку, на вид как медную, да не медную.
- Это, - говорит, - палка-открывалка: по замку ударишь - замок и откроется. А теперь прощай, Ярно-принцесса, больше мы не увидимся!
Не успела Ярно ему ответить - набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой.
- Принимай, Дым-баба, ветку с правого края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони!
Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает правый глаз Ёла-тейва и бросает Ярно:
- На, хорони!
*
Похоронила Ярно правый глаз.
Но бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
- Эй, Дым-баба! Откуда теперь ветку принести, чтобы ты сердце отцовское похоронила?
Глумится Дым-баба:
- Ниоткуда, копянская бестолочь! Твоего отца сердце мне больше всех нужно: как ты меня ослушаешься, велю его колоть да мучать. Никогда я его не отдам!
Вдруг вспомнила принцесса Ярно, как ей Человек Человекович сказал: страшна, мол, копянская тейвица, когда рассердится. Топнула она ногою - сама от себя не ожидала - и промолвила:
- Слезой, да кровью, да смехом, да любовью я великой стала, а ты малой. Нет у тебя власти ни надо мной, ни над родом моим - подавись-ка ты своими ветками!
Как только она эти слова сказала - вылетели, как пчёлы, четыре ветки из шатра Дым-бабы. Дым-баба от удивления рот разинула - а ветки со всей мочи ей в рот и влетели. Подавилась Дым-баба своими ветками и сгинула.
Увидел это часовой на вышке - стал в колокол бить да в трубу трубить. Выскочило воинство белтояхов за Ярно гнаться; а она поскорее в складской телеге спряталась среди белтояшьих вещей. Сейчас они тоже залезут, её найдут! Видит Ярно: лежит большой сундук-ворка, деревянная створка. Захотела она в сундуке спрятаться - а он на замок заперт. Что ж, замки - не беда! Живо достаёт Ярно палку-открывалку, ударяет по замку - замок и слетел.
Открывает Ярно створку - что такое? Залит весь сундук водою, а в воде юноша прекрасный раненый лежит, в руке меч держит. Захотела она руку протянуть к юноше, да вдруг заметила: вода-то странная, не колышется никак. Вспомнила Ярно слова Человека Человековича с восточного края: небось, это медленная вода. А на медленную воду у неё есть быстрая! Достаёт Ярно чашу, где раньше камень путеводный хранился, крышку открывает и то, что туда Человек Человекович наделал, в сундук выплёскивает.
Тут же забурлила вода и враз исчезла. Встал из сундука юноша прекрасный, а из ран его алая кровь хлынула - её, значит, медленная вода до поры сдерживала. Пошатнулся юноша прекрасный, вот-вот упадёт. На счастье вспомнила Ярно, что у неё на пальце кольцо есть, которое раны исцеляет. Надела она кольцо юноше на палец, тотчас все раны исчезли, как не было их. Ярно ему:
- Ты кто такой?
А сама тут же погони бояться перестала. Отвечает юноша прекрасный:
- Я тейв и тейва сын. В чужедальнем краю, в стародавнее время захватили меня злые белтояхи и заколдовали в оберега, чтобы я им копянскую удачу приносил. Но пришла ты и сняла заклятие. Неужто разгромлены белтояхи?
- Напротив, пуще прежнего лютуют.
- Не быть тому!
Выскочил юноша прекрасный с мечом, глаза сверкают, чёрный плащ развевается.
- Эй, воины копянские, сюда!
Услышали его голос воины копянские по лачугам да берлогам; вдруг страх у них пропал, смелость былая вернулась: они и вылезли. А белтояхов страх обуял, они в страхе и бежали, а воины копянские их добивали, сокинские им помогали. В ту пору и Хетвана-кровопийцу наконец зарубили.
Мир да покой! Поднялись Ярно-принцесса да юноша прекрасный на вышку, где билось сердце Ёла-тейва: а сердце вдруг с ними заговорило, да тем голосом, который у Ёла при жизни был.
- Раз есть такие, как вы, никогда не умолкнет сердце земли копянской! Я же могу и отдохнуть.
Тут остановилось сердце Ёла-тейва; Ярно и юноша похоронили его с честью.
Сказали главные старосты юноше прекрасному:
- Не быть нашему двору без тейва, а тебе без двора: раньше правил нами Ёл, теперь ты!
Ответил он:
- Коли так хотите, так и будет. А станешь ли ты, Ярно-принцесса, моею тейвуньей?
- Конечно, стану!
Стали они тейвом и тейвуньей, и от них великий род пошёл. А поскольку юноша прекрасный в тёмной темнице долго пробыл, стали его и всё их потомство величать Чёрными тейвами; а поскольку нашли его в сундуке-ворке, то и имя их роду стало Воркялус, то есть Сундучные. До сих пор в Чёрном Подряде правят.
Передний край земли
Копянская сказка
Когда было, тогда и было.
От вражьих костров пепел-дым идёт, злая Дым-баба служанку зовёт: "Ярно, туда, Ярно, сюда, не то будет с сердцем отцовским беда". А вначале-то всё совсем не так было!
Жил тогда в землях наших один тейв: правил весело, судил верно, воевал храбро, а имя его было Ёл; и тейвунья его была под стать мужу. Много у них было сокровищ всяких, но ни одного ценнее дочери единственной, любимой, красотою хрусталю подобной. А как охраняли они своё сокровище? С малолетства был у неё и топорик, и щит, и чаша с путеводным камнем, чтобы в густом лесу север находить - всё как у воина. Вот как охраняли тейв с тейвуньей дочь свою - по-копянски: сызмальства её учили за себя постоять!
Решили они промеж себя назвать дочку Ярно хантимёру елбáннеце, Красавица Охраняемого Хрусталя; но раз времена уже не сказочные были, звали её просто: принцесса Ярно.
В ту пору не мор, не саранча - в человечьем образе нашла погибель на землю копянскую и сокинскую: явилось воинство белтояхов - убивать да разрушать, жечь, грабить да насильничать. И словно в камень одели руки воинов наших, словно медны кандалы им ноги сковали: не нашлось у копян силы перед губителями, а тем более сокинцы спасовали перед чужаками.
В те дни говорили: не бойся белтояха, бойся белтояшьей матери - чего она не скажет, того и он не сделает. И то правда: идут с войсками огромными вожди их - Дадыш, да Куяс, да Псеених, да Хетван-кровопийца, да Аскор с Астакором близнецы, да ещё кто - и у каждого в обозе страшная старуха-мать скалится, все злодейства за сына замышляет: сыночек, жги, сыночек, режь, сыночек, хлеб кровавый ешь!
Вступил Хетван-кровопийца, белтояший злодей, на земли Ёла-тейва: войско разгромил, дворец поджёг, голову весёлую Ёлу проломил, а тейвунью, жену его, страшной погибели с насилием перед всеми своими душегубами предал. То же хотел сделать и с дочерью, с принцессой Ярно; но тут заскрежетала из обоза страшная мать Хетвана, Уяв-урхень, то есть Дым-баба:
- Сыночек, постой! Я шесть служанок извела, семь живьём в могилу свела - кто мне теперь спину помоет, кто постель согреет? Давай мне эту!
Говорит Хетван, белтояший злодей:
- Что скажешь, матушка, то и сделаю; да не выйдет из копянской тейвицы хорошая служанка, непослушные они.
Отвечает Дым-баба:
- Ничего, сыночек, я её послушной сделаю.
Берёт старая злодейка нож точёный и идёт к телу Ёла-тейва. Глаза светлые выкалывает, уши чуткие отрезает, грудь могучую вскрывает, сердце доброе достаёт. А сердце - паррари-тонк, паррари-тонк - ещё бьётся.
У белтояхов вождь как шатёр разобьёт, сразу вышку ставит разборную, а на ней часовой дозор. Залезла Дым-баба на вышку, там над часовыми и повесила глаза, уши и сердце. А сердце - паррари-тонк, паррари-тонк - ещё бьётся. Видать, колдуньей была Дым-баба. Слезает она и говорит:
- Эй, ты, девица-тейвица, как тебя, Ярно, что ли? Гляди сюда:
Слышат уши Ёла-тейва,
плачут очи Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
- Служи мне, - говорит Дым-баба, - а каждый раз, как ты меня ослушаешься, я прикажу воину, тот острым ножом будет колоть сердце отца твоего: вот и будет душа его от боли корёжиться. А вот будешь по-доброму слушаться, авось и разрешу плоть отца похоронить.
*
Служит Ярно при Дым-бабе, всю грязь за ней вытирает, всё, что ни потребует - делает, чтобы сердце отцовское на вышке от боли не страдало. Меж тем зима весною сменилась, дело к лету и подсолнухи расцвели: солнце на небе греет, а на земле копянской погибель и разорение, смерть да сиротство, одни белтояхи довольные ходят, что недожгли - дожигают, что недограбили - грабят.
И слышат уши Ёла-тейва,
плачут очи Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
Вольготно Хетвану-кровопийце, вольготно и матери его, злой Дым-бабе. Захотелось ей поразвлечься:
- Эй, Ярно! Ступай-ка сейчас на передний край земли, принеси мне оттуда веточку дерева, что землю держит!
Спрашивает принцесса Ярно:
- Хозяйка Дым-баба, у земли-то четыре края, каков из них передний?
Усмехается Дым-баба:
- Мы, белтояхи, народ огня, уважаем жар. Где на свете больше жару, чем в южной стороне? Значит, юг и есть перёд, бестолочь ты такая-эдакая!
- А как я доберусь-то туда?
Глумится Дым-баба:
- Не моё это дело! Но, пока собираешься, ты должна мне, как всегда, прислуживать.
ГОворит Ярно:
- Сделаю, но только если плоть отца моего похоронить дашь.
Та и отвечает:
- Быть по сему!
Выходит Ярно из шатра в слезах. А там солнце греет, подсолнухи цветут, все как один на солнце смотрят. Говорит Ярно:
- Вот уж вы цветы милые, всем красивые - с какой стати, как белтояхи, к солнцу тянетесь?
Как это сказала - сразу придумала, как на передний, на южный край земли долететь. Посмотрела Ярно, какие подсолнухи больше всего к солнцу тянутся, от них семена взяла и на пустом поле посеяла. А когда те подсолнухи проросли, опять стала смотреть, какие больше всего к солнцу тянутся, опять только от них семена взяла и посеяла. И так раз за разом двадцать два раза, и с каждым разом всё сильнее её подсолнухи к солнцу тянулись. А всё остальное время Ярно, как прежде, Дым-бабе служила.
Меж тем наступила сосорова ночь. Спит Ярно, и во сне - что такое? - голос слышит:
- Во гробу лежу, в руке меч держу. А кто жизнь вернёт мою, тому победу дам в бою.
А голос, как будто юноша прекрасный говорит. Просыпается Ярно вся в румянце - чей голос? Ничей, только ветер тёплый кудри шевелит.
*
Наутро Ярно пошла, подсолнухи сорвала, из них платье сплела. Тысяча сто одиннадцать подсолнухов на платье пошли.
- Всё, Дым-баба, отправляюсь на передний край земли, а ты своё обещание помни!
Подсолнухи на платье с утра за солнцем следили. Днём, когда солнце на юге стояло, все к нему протянулись. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же платье из подсолнухов на юг полетело, Ярно с собою унесло.
Прилетела Ярно в два счёта на самый южный край земли. Смотрит - действительно дерево стоит огромное, на нём земля с этого края держится. А у дерева стоит некто - не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, а в руке у него нож острый. То и дело сам себя по руке полоснёт тонк-тонк, кровь из него течёт-течёт, дерево поливает. Как кровь перестанет течь - он опять ножом тонк-тонк.
- Ты кто тут такой, зачем себя мучаешь? - удивляется Ярно. А ей в ответ:
- Я Человек Человекович, здесь от начала мира стою. Если кровь перестанет течь, южное дерево засохнет, земля и упадёт.
- Бедный ты Человек Человекович!
- Бедный, не бедный, коли я перестану, все бедные будут. А ты кто?
- А я Ярно-принцесса, бывшая копянская тейвица, ныне злой Дым-бабы служанка. Надобно мне ветку твоего дерева добыть.
- Ты меня пожалела, я тебе ветку добуду. Но только я знаю, какую ветку срубить можно, чтобы земля не упала. Стало быть, ты стой здесь, а я полезу.
- Но ты же говоришь, что если кровь течь не будет, то засохнет дерево!
Отвечает Человек Человекович:
- Правда твоя. А потому вот тебе нож - пока я за веткой иду, режь себя до крови и дерево поливай!
Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ей, ужасно ей, а что делать? Теперь вся земля может рухнуть!
Не жалеет себя Ярно, режет себя тонк-тонк, кровь её течёт-течёт, дерево поливает. Больно ей, жутко ей - а Человека Человековича всё нет и нет. Наконец, когда она уже еле на ногах стоит, появляется Человек Человекович с веткою!
- Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы!
А у Ярно и сил нет, чтобы ответить. Улыбается тут Человек Человекович, невесть откуда кольцо достаёт:
- Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда: надень-ка!
Нет у Ярно сил кольцо надеть, надевает ей кольцо сам Человек Человекович. И вот диво-то: немедленно пропадают все её раны, и чует Ярно, что вместо пролитой крови новая кровь по жилам течёт. Говорит ей Человек Человекович:
- Это кольцо все раны вмиг исцелит. Ступай к себе домой!
Подумала Ярно, что сейчас ей как-то на север добираться - ан нет: набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой.
- Принимай, Дым-баба, ветку с переднего края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони!
Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает левое ухо Ёла-тейва и бросает Ярно:
- На, похорони! Я, мол, не говорила, сколько плоти отца похоронить дам!
*
Похоронила Ярно левое ухо. Но правое осталось на вышке!
И слышит ухо Ёла-тейва,
плачут очи Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
Говорит Ярно-принцесса:
- Что сделать, чтобы остальную плоть похоронить дала?
Отвечает Дым-баба:
- Пойдёшь на задний край земли, принесёшь мне оттуда веточку дерева, что землю держит - дальше дам похоронить.
- Коли перёд - это юг, значит, теперь на север надо. А как я доберусь-то туда?
Глумится Дым-баба:
- Не моё это дело! Но, пока собираешься, ты должна мне, как всегда, прислуживать.
В слезах перебирает Ярно добро своё, что от отца с матерью остались. Вот топорик - да не поможет против колдовства белтояхов. Вот щит - да не защитишь сердце отцовское на вышке. Вот чаша с камнем путеводным, чтобы север отыскать...
...Как солнце на хрустале отражается, так и Ярно-принцесса просияла: додумалась, как на задний, на северный край земли долететь!
Тем вечером собрались воины белтояхов на большой пир. У кого топорик, у кого меч, а чаши с путеводными камнями у всех за поясом; а Ярно им прислуживает. Много пива хмельного она им налила, много пива хмельного они выпили; а Ярно к каждому подошла и из чаши камень путеводный вынула. Потом к себе поторопилась и стала камни на платье нашивать. Тысяча сто одиннадцать камней на платье пошли.
В полночь, пока платье готовила, услышала Ярно голос: не то наяву, не то её сон такой сморил.
- Во гробу лежу, в руке меч держу. Кто мне вновь позволит жить, тому буду век служить.
И снова голос, как будто юноша прекрасный говорит. Оглядывается Ярно, вся в румянце - чей голос? Ничей, только ветер жаркий кудри шевелит.
Наутро вышла Ярно в платье из путеводных камней.
- Всё, Дым-баба, отправляюсь на задний край земли, а ты своё обещание помни!
А путеводные камни на платье уже все на север потянулись. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же платье на север полетело, Ярно с собою унесло.
Прилетела Ярно в два счёта на самый северный край земли. Смотрит - и там дерево огромное, на нём земля с этого края держится. А у дерева стоит некто - не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, в руке у него платок, а сам - тонк-тонк-паррари - горючими слезами плачет. Слёзы на дерево капают, поливают.
- Бедный ты человек, - говорит принцесса Ярно. - Может, я твоему горю помогу?
А тот ей в ответ:
- А я не человек вовсе, я Человек Человекович, здесь от начала мира стою. И вовсе не горе у меня, а служба такая. Если слёзы перестанут течь, северное дерево засохнет, земля и упадёт. И я-то не бедный, но коли я перестану, все бедные будут. А ты кто?
- А я Ярно-принцесса, бывшая копянская тейвица, ныне злой Дым-бабы служанка. Надобно мне ветку твоего дерева добыть.
- Ты меня пожалела, я тебе ветку добуду. Но только я знаю, какую ветку срубить можно, чтобы земля не упала. Стало быть, ты стой здесь, а я полезу.
- Но ты же говоришь, что если слёзы течь не будут, то засохнет дерево!
Отвечает Человек Человекович:
- Правда твоя. А потому вот тебе платок - пока я за веткой иду, плачь - не переставай, дерево поливай!
Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ей, ужасно ей, а что делать? Теперь вся земля может рухнуть!
Пожалела себя Ярно, вспомнила, как девочкой у отца-матери росла, как хорошо было, пока белтояхи не налетели, как тяжко ей стало в служанках у Дым-бабы: слёзы - тонк-тонк-паррари - и потекли. Текут они, дерево поливают. Больно ей, жутко ей - а Человека Человековича всё нет и нет. Наконец, когда она уже еле на ногах стоит от плача, появляется Человек Человекович с веткою!
- Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы!
А у Ярно и сил нет, чтобы ответить. Улыбается тут Человек Человекович, невесть откуда сетку достаёт:
- Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда: бери! Ей ветка, а тебе сетка!
Берёт Ярно сетку, удивляется: сетка как сетка, такой мелкую дичь ловить можно. А Человек Человекович ей:
- Сетка эта непростая, с ней загадка колдовская: "он сто силачей побьёт, а они его никак". Когда загадку разгадаешь, ты в эту сеть его поймаешь.
Ничего не понимает Ярно-принцесса. Говорит ей Человек Человекович:
- Всё, Ярно-принцесса, мне опять плакать пора, а то дерево засохнет. Ты над моей загадкой дома подумай!
Набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой.
- Принимай, Дым-баба, ветку с заднего края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони!
Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает правое ухо Ёла-тейва и бросает Ярно:
- На, похорони!
*
Похоронила Ярно и правое ухо.
Но плачут очи Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
Работает Ярно на Дым-бабу, всё спрашивает: что сделать, чтобы и глаза и сердце земле предать? Наконец сказала ей Дым-баба:
- Пойдёшь на левый край земли, принесёшь мне оттуда веточку дерева, что землю держит - дальше дам похоронить.
- Коли перёд - это юг, а зад - это север, значит, левый - это восток. А как я доберусь-то туда?
Глумится Дым-баба:
- Не моё это дело! Но, пока собираешься, ты должна мне, как всегда, прислуживать.
Пошла Ярно тяжкую работу делать. Руки работают, ноги работают, голова всё думает. А дело к ночи - голова ко сну склонилась. И тут слышит она опять голос:
- Во гробу лежу, в руке меч держу. Кто меня живым достанет, навсегда счастливым станет.
И опять голос, как будто юноша прекрасный говорит. Озирается Ярно, вся в румянце - чей голос? Ничей, только ветер прохладный кудри шевелит - осень настала.
Вдруг вскочила принцесса, догадалась: ветер! Он, ветер, когда разбушуется, сто силачей запросто побьёт, а попробуй побей ветер! Значит, в сетку, какую северный Человек Человекович ей подарил, можно ветер поймать! А если ветер с запада на восток дует, он меня куда надо донесёт.
Вышла Ярно в чисто поле, ждёт ветра. Налетел с запада дикий ветрище. Открыла Ярно сетку, ветер в сетке и застрял. Гудит там: восто-ок! Восто-ок! А Ярно только того и надо. Кричит она:
- Всё, Дым-баба, отправляюсь на левый край земли, а ты своё обещание помни!
А ветер в сетке уже на восток рвётся да рвётся. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же сетка на восток полетела, Ярно с собою унесла.
Прилетела Ярно быстрее прежнего на самый восточный край земли. Смотрит - всё, как она и ожидала: дерево огромное, на нём земля с этого края держится. А у дерева стоит некто - не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, в руках у него ничего нет, а сам хохочет-заливается, еле держится.
- Привет тебе, - говорит Ярно. - А ты правда тоже Человек Человекович?
- Так и есть, - хохочет Человек Человекович.
- А что, неужто так смешно тебе?
- По правде сказать, и вовсе не смешно. Да вот беда - восточное дерево смехом поливается. На миг хохотать перестану - оно засохнет, земля и упадёт.
- Ох и нелегко тебе, Человек Человекович, без смешного-то смеяться!
- Мне ли нелегко? Коли я перестану, всем нелегко будет. А ты кто?
- А я Ярно-принцесса, бывшая копянская тейвица, ныне злой Дым-бабы служанка. Надобно мне ветку твоего дерева добыть.
- Ты меня пожалела, я тебе ветку добуду. Но только я знаю, какую ветку срубить можно, чтобы земля не упала. Стало быть, ты стой здесь, а я полезу.
- А хохотать кто будет?
- Ты, Ярно-принцесса, и будешь хохотать.
Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ей, ужасно ей. Как смеяться, как хохотать?
Стала старое время вспоминать, когда весело было - у неё опять слёзы на глаза. Не то! Сейчас дерево засохнет, вот-вот земля рухнет!
Подумала Ярно: вот вся земля, на ней и вода, и суша, и деревья, и горы, и звери, и люди - а всё это сейчас на мне одной, дуре распреглупой, держится! Вот потеха будет, если всё это из-за одной меня рухнет! Так ей от этого смешно стало - тотчас расхохоталась. И хохочет, хохочет, не остановится. Наконец, когда она уже еле на ногах стоит от смеха, появляется Человек Человекович с веткою:
- Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы!
А у Ярно и сил нет, чтобы ответить. Говорит ей Человек Человекович с улыбкою:
- Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда потребна. Дай-ка сюда свою чашу!
А за поясом у Ярно чаша с путеводным камнем, что отец с матерью подарили. Открывает Человек Человекович крышку чаши, вынимает тот камень, воду из чаши выливает; потом ставит чашу перед собой - и айда в неё мочиться! А сам хохочет.
Вскочила тут Ярно-принцесса, налетела на Человека Человековича, щёку ему в кровь исцарапала:
- Как ты смеешь, порченое ты зерно, над родительской памятью глумиться да надругаться?
Не спеша отвечает ей Человек Человекович:
- Не над родителями твоими я глумился, а смеялся, чтобы дерево не засохло. И не над памятью их надругался, а честный подарок тебе приготовил. Есть вода быстрая, а есть медленная: бери против медленной воды мою быструю и храни при себе всегда.
Не поняла ничего Ярно, но подарок взяла. А ещё спросила:
- Хочешь, Человек Человекович, я раны твои излечу? Мне другой Человек Человекович волшебное кольцо дал.
Хохочет Человек Человекович:
- Спасибо тебе, принцесса Ярно. Мне, пожалуй, эта рана сгодится для дела. И то наука: страшна копянская тейвица, когда рассердится! А тебе домой пора.
Набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой.
- Принимай, Дым-баба, ветку с левого края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони!
Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает левый глаз Ёла-тейва и бросает Ярно:
- На, похорони!
*
Похоронила Ярно левый глаз; а правый всё равно на вышке остался.
Плачет око Ёла-тейва,
бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
- Ну что, Дым-баба, - спрашивает Ярно. - Хочешь ветку и с правого края земли, с западной стороны?
- Хоть и бестолочь копянская, а догадалась верно. Ступай!
- А ты мне глаз да сердце похоронить разрешишь?
- Нет, нет, копянская бестолочь! За одну ветку один глаз, другого уговора у нас не было!
- Да будет так!
Пошла Ярно в чисто поле - ветер ловить, что с востока на запад дует. Теперь-то, сетку имеючи, летать хоть и жутко, да сподручно!
Стоит она, ветра ждёт - и тут уж прямо как наяву в голове у неё голос, голос юноши прекрасного:
- Во гробу лежу, в руке меч держу. Кто отворит мою темницу, вовек со мной не разлучится.
Кричит Ярно:
- Да кто же ты, в конце концов? И где ты?
Но никто ей не отвечает, только завывает с востока дикий холодный ветер, кудри рвёт. С востока - значит, на запад: а голос, раз молчит, небось подождать может. Открыла Ярно сетку, ветер в сетке и застрял. Завывает там: з-з-з-запад! З-з-з-запад! А Ярно только того и надо. Кричит она:
- Всё, Дым-баба, отправляюсь на правый край земли, а ты своё обещание помни!
А ветер в сетке уже на запад рвётся да рвётся. Принцесса Ярно возьми и подпрыгни! Тут же сетка на запад полетела, Ярно с собою унесла.
Думает Ярно: верно, и тут дерево будет. Правильно! Стоит дерево огромное, на нём земля с этого края держится. Думает Ярно: и Человек Человекович при нём. Так и есть! Стоит не низок, не высок, не узок, не широк, не с бородой, не без бороды, руками дерево обнимает и гладит, ровно как девицу любимую.
- Эй, Человек Человекович! - окликает его Ярно.
Поворачивается к ней Человек Человекович - что такое? На щеке у него шрам от ногтей! Восклицает принцесса Ярно:
- Как же это так? Ведь каждый Человек Человекович при своём дереве неотлучно стоит! Так ты один - или вас четыре?
Хихикает Человек Человекович:
- Один, четыре, сорок четыре - это всё ваши дела, людские, надо мною у этого власти нет. Я - Человек Человекович, невозможно меня сосчитать!
- Так ты меня, выходит, знаешь?
- Как тебя не знать, Ярно-принцесса! Сейчас я за веткой пойду, а ты тут вместо меня дерево поливай.
- А чем западное дерево поливают?
- Любовью, принцесса!
Полез Человек Человекович по ветвям, а Ярно осталась стоять. Страшно ли ей? Подумала она - да нет, не страшно. Ужасно ли ей? Прислушалась - да нет, не ужасно. Чего же ей тогда не хватает?
Батюшки не хватает. Матушки родной. Земли родимой, людей да зверей, что раньше были. А коли хоть доля малая от всего этого у меня будет, думает она, что я делать буду? И сама себе отвечает: любить буду.
Обняла тут Ярно-принцесса дерево, как отца родного, прижалась, как к груди материнской. И не засохло дерево, и земля не упала. Тут и Человек Человекович с веткой подоспел.
- Хорошо поливала, Ярно-принцесса! На тебе ветку для твоей Дым-бабы!
А Ярно вся любовью переполнена, глазами ясными ему без слов отвечает. Говорит ей Человек Человекович с улыбкою:
- Веткою пусть Дым-баба подавится, - говорит, - а тебе за труды награда потребна. Бери!
И даёт ей палочку, на вид как медную, да не медную.
- Это, - говорит, - палка-открывалка: по замку ударишь - замок и откроется. А теперь прощай, Ярно-принцесса, больше мы не увидимся!
Не успела Ярно ему ответить - набрал Человек Человекович полну грудь воздуха и как дунет на неё! Глядь - а она уже дома. Дома не дома - нет её дома, стоит остов горелый да белтояший шатёр с вышкой.
- Принимай, Дым-баба, ветку с правого края земли! Да смотри, обещание выполни: плоть отца моего похорони!
Выходит Дым-баба, ветку берёт да на вышку лезет. Снимает правый глаз Ёла-тейва и бросает Ярно:
- На, хорони!
*
Похоронила Ярно правый глаз.
Но бьётся сердце Ёла-тейва,
неспокойна душа Ёла-тейва.
- Эй, Дым-баба! Откуда теперь ветку принести, чтобы ты сердце отцовское похоронила?
Глумится Дым-баба:
- Ниоткуда, копянская бестолочь! Твоего отца сердце мне больше всех нужно: как ты меня ослушаешься, велю его колоть да мучать. Никогда я его не отдам!
Вдруг вспомнила принцесса Ярно, как ей Человек Человекович сказал: страшна, мол, копянская тейвица, когда рассердится. Топнула она ногою - сама от себя не ожидала - и промолвила:
- Слезой, да кровью, да смехом, да любовью я великой стала, а ты малой. Нет у тебя власти ни надо мной, ни над родом моим - подавись-ка ты своими ветками!
Как только она эти слова сказала - вылетели, как пчёлы, четыре ветки из шатра Дым-бабы. Дым-баба от удивления рот разинула - а ветки со всей мочи ей в рот и влетели. Подавилась Дым-баба своими ветками и сгинула.
Увидел это часовой на вышке - стал в колокол бить да в трубу трубить. Выскочило воинство белтояхов за Ярно гнаться; а она поскорее в складской телеге спряталась среди белтояшьих вещей. Сейчас они тоже залезут, её найдут! Видит Ярно: лежит большой сундук-ворка, деревянная створка. Захотела она в сундуке спрятаться - а он на замок заперт. Что ж, замки - не беда! Живо достаёт Ярно палку-открывалку, ударяет по замку - замок и слетел.
Открывает Ярно створку - что такое? Залит весь сундук водою, а в воде юноша прекрасный раненый лежит, в руке меч держит. Захотела она руку протянуть к юноше, да вдруг заметила: вода-то странная, не колышется никак. Вспомнила Ярно слова Человека Человековича с восточного края: небось, это медленная вода. А на медленную воду у неё есть быстрая! Достаёт Ярно чашу, где раньше камень путеводный хранился, крышку открывает и то, что туда Человек Человекович наделал, в сундук выплёскивает.
Тут же забурлила вода и враз исчезла. Встал из сундука юноша прекрасный, а из ран его алая кровь хлынула - её, значит, медленная вода до поры сдерживала. Пошатнулся юноша прекрасный, вот-вот упадёт. На счастье вспомнила Ярно, что у неё на пальце кольцо есть, которое раны исцеляет. Надела она кольцо юноше на палец, тотчас все раны исчезли, как не было их. Ярно ему:
- Ты кто такой?
А сама тут же погони бояться перестала. Отвечает юноша прекрасный:
- Я тейв и тейва сын. В чужедальнем краю, в стародавнее время захватили меня злые белтояхи и заколдовали в оберега, чтобы я им копянскую удачу приносил. Но пришла ты и сняла заклятие. Неужто разгромлены белтояхи?
- Напротив, пуще прежнего лютуют.
- Не быть тому!
Выскочил юноша прекрасный с мечом, глаза сверкают, чёрный плащ развевается.
- Эй, воины копянские, сюда!
Услышали его голос воины копянские по лачугам да берлогам; вдруг страх у них пропал, смелость былая вернулась: они и вылезли. А белтояхов страх обуял, они в страхе и бежали, а воины копянские их добивали, сокинские им помогали. В ту пору и Хетвана-кровопийцу наконец зарубили.
Мир да покой! Поднялись Ярно-принцесса да юноша прекрасный на вышку, где билось сердце Ёла-тейва: а сердце вдруг с ними заговорило, да тем голосом, который у Ёла при жизни был.
- Раз есть такие, как вы, никогда не умолкнет сердце земли копянской! Я же могу и отдохнуть.
Тут остановилось сердце Ёла-тейва; Ярно и юноша похоронили его с честью.
Сказали главные старосты юноше прекрасному:
- Не быть нашему двору без тейва, а тебе без двора: раньше правил нами Ёл, теперь ты!
Ответил он:
- Коли так хотите, так и будет. А станешь ли ты, Ярно-принцесса, моею тейвуньей?
- Конечно, стану!
Стали они тейвом и тейвуньей, и от них великий род пошёл. А поскольку юноша прекрасный в тёмной темнице долго пробыл, стали его и всё их потомство величать Чёрными тейвами; а поскольку нашли его в сундуке-ворке, то и имя их роду стало Воркялус, то есть Сундучные. До сих пор в Чёрном Подряде правят.