ГЛАВА 9
После приезда полиции и разговора со следователем Вика направилась к месту, где они с подругой припарковались, и обнаружила плачущую Лену сидящей в машине. Та никак не могла прийти в себя после увиденного.
Когда Лена была еще совсем ребенком, родители однажды оставили её на вечер у соседской старушки. У них в тот день была десятая годовщина свадьбы, и они решили отпраздновать это событие в ресторане, а шестилетний ребенок, как они справедливо подумали, мог только помешать романтическому ужину. Старушка, жившая в смежной квартире, не раз предлагала свои услуги в качестве няни для ребенка, и Ленины родители, рассмотрев все возможные варианты, договорились с соседкой на вечер пятницы. Евдокия Павловна с радостью взяла милую белокурую девочку, терпеливо выслушала все наставления и рекомендации от её мамы и на прощание вручила родителям Лены ключ от квартиры, сославшись на слабый слух:
- Если я не услышу, как вы в дверь звонитесь, так открывайте сами, не стесняйтесь.
Попрощавшись с мамой и папой, Лена побежала в комнату, запрыгнула на диван и потребовала у старушки почитать ей книжку с картинками и обязательно про принцессу. Такой книжки у Евдокии Павловны не оказалось, зато нашлась книга "Волшебник изумрудного города" с прекрасными иллюстрациями Владимирского, которую девочка никогда раньше не видела, и теперь слушала историю Элии и её друзей, затаив дыхание.
Дочитав до седьмой главы, старушка пошла на кухню, чтобы приготовить чай. Она разожгла газовую плиту, поставила чайник на конфорку и, с трудом взобравшись на шаткий табурет, полезла за заваркой, которую вместе с бутылкой водки, коробкой печенья и палкой колбасы твердого копчения ей подарили в Совете Ветеранов по случаю очередного юбилея со дня прорыва блокадного кольца, и которую она берегла для особого случая. Евдокия Павловна уже открыла дверцу верхнего кухонного шкафчика и потянулась за коробочкой с чаем, как голова её вдруг закружилась, она потеряла равновесие и начала падать назад. Левой рукой она все еще держалась за дверцу шкафчика, но старые хлипкие мебельные петли не выдержали веса старушки и с треском выскочили из не менее хлипкой дверцы.
Услышав вскрик и последовавший за ним грохот, маленькая Лена вскочила с дивана, отложив в сторону книгу, и поспешила на кухню. Увиденное там еще долго преследовало ребенка в кошмарах. На полу среди битой посуды лежало тело старушки с неестественно повёрнутой головой. Левая рука мертвой хваткой сжимала дверцу шкафчика. Как позже установят медики, падая, Евдокия Павловна сильно ударилась головой об угол столешницы и старые позвонки шейного отдела не выдержали такой нагрузки.
Поначалу девочка тщетно пыталась растолкать соседку, потом, отчаявшись, на четвереньках уползла в комнату и долго звала на помощь хоть кого-нибудь, но соседи снизу уже распили первый литр и плясали под орущую попсу, а сверху слышать её крики о помощи могли только голуби, жившие на чердаке.
Вернувшись через три с половиной часа, родители Лены долго звонили в квартиру, потом, вспомнив, открыли дверь запасным ключом. В гостиной они обнаружили сидящего на полу ребенка. Лена, обхватив руками колени, смотрела перед собой стеклянными глазами и раскачивалась вперед-назад. Она находилась в таком глубоком ступоре, что не слышала, как пришли родители, как громко завизжала мама, увидев мертвую соседку на кухне, как папа кричал в телефонную трубку на диспетчера скорой помощи, требуя немедленно выслать машину. Она не почувствовала, как отец, взяв её на руки, отнес домой и уложил на кровать. Она не помнила и врачей, пытавшихся привести её в чувства, и тучную медсестру, вколовшую ей какое-то лекарство, под действием которого вскоре уснула.
Со временем заботливое сознание спрятало воспоминания о том вечере на самую дальнюю полку памяти, но с тех пор Лена панически боялась оставаться одна. Возможно, именно поэтому она уже в восьмом классе начала половую жизнь, а, поступив в ВУЗ, сразу поселилась в студенческом общежитии. До сего дня девушку ни разу не беспокоили детские страхи, но, увидев лежащее на тротуаре мертвое тело, она ясно увидела перед собой кухню, усыпанную осколками разбитой посуды, стоящий на плите чайник, и лежащую на полу бабу Дусю со сломанной шеей и дверцей шкафчика в скрюченной руке.
Лена молча завела двигатель, так же молча выехала задним ходом с парковочного места и направила автомобиль по направлению к ближайшей станции метро. Всегда веселая и болтливая сейчас она казалась совсем другим человеком. Всю дорогу до Балтийской она не проронила ни слова, подъехав к пешеходному переходу и включив аварийную сигнализацию, глядя пустым взором на дорогу перед собой, произнесла глухим, лишенным всяких эмоций голосом:
- Вика, я тебя здесь высажу. Хорошо?
- Да, конечно. Лен, ты в порядке? Сможешь до дома сама добраться? Может, машину оставишь и вызовешь такси?
- Я в порядке, - всё так же в сторону произнесла Лена.
Вика вышла из салона, хлопнула дверцей, и машина тут же покатилась дальше. Вика проводила взглядом подругу, пока та не затерялась в потоке автомобилей на противоположном берегу Обводного канала. Постояв еще немного, она пересекла Митрофаньевское шоссе и через минуту уже спускалась на эскалаторе к платформе электропоездов.
После трагедии во дворе бизнес-центра прошло четыре дня. За это время подруги ни разу не разговаривали. В первый день Вика ходила на допрос к следователю в районный отдел полиции. Она и представить не могла насколько этот процесс окажется изнурителен для психики. После допроса девушка вышла из кабинета совершенно разбитой и измотанной, что казалось весьма странным обстоятельством, поскольку она ни в чем не подозревалась, а уж тем более не обвинялась, просто давала свидетельские показания. Но вот сам следователь, - его ледяной взгляд, проникающий куда-то в самую суть допрашиваемого, в его мозг, внимательно и беспристрастно рассматривающий мысли сидящего напротив, выворачивающий наизнанку душу и изучающий её на предмет неискренности и утаивания чего-то важного, - он как-будто и не слушал вовсе, а просвечивал Вику глазами как рентгеновским аппаратом. Несмотря на тот приступ страха, какой, должно быть, испытывает зверь, загнанный в угол, Вика про себя отметила, что, будь она мало-мальски причастна к какому-либо противоправному действию, в первую же минуту созналась бы во всем под таким взглядом, а значит, подумала она, перед ней сидел профессионал, хотя и довольно неприятный.
Каждый субботний вечер Вика проводила в каком-нибудь городском кафе одна или с подругами. Иногда она ходила в кино, но скорее за компанию, поскольку по-настоящему зрелищных фильмов для большого экрана было мало, а большую часть киноширпотреба можно было и дома перед сном посмотреть. Все-таки посидеть за столиком с чашкой кофе, наблюдая через окно за проходящими по улице людьми, было куда приятнее. Тем более будучи девушкой общительной Вика предпочитала светлые уютные заведения темному залу кинотеатра, где не то, что ни с кем не познакомишься, но и с подругами не пообщаешься. И сегодня, в субботу, она твердо решила пригласить Лену в открывшееся недавно на улице Рубинштейна кафе, чей слоган "Уставшие от счастья", намекал на соседний ресторан, переживший многие заведения, расположившиеся от Пяти Углов до Невского проспекта.
Она набрала номер подруги, но, ответивший на том конце голос, известил Вику, что аппарат абонента временно недоступен. Это было очень необычно - Лена всегда была на связи, могла часами висеть на телефоне, но педантично следила как за уровнем заряда, так и за положительным балансом на счете. В соцсетях и мессенджерах она тоже отсутствовала.
Вика пыталась представить, почему всегда столь общительная Лена сейчас была недоступна. Ничего, кроме происшествия почти недельной давности, на ум не приходило. Вспомнив первую реакцию подруги на увиденное и совместную поездку до метро, она пришла к мысли, что именно этот случай нанес Лене некую психологическую травму, с которой та, видимо, пыталась справиться. Странно было то, что она решила это сделать сама, в одиночку, но на то могли быть свои причины.
Вика сунула телефон в карман, обулась и вышла из квартиры. Намерение провести вечер в любимом заведении никуда не делось. Выйдя из дома, она направилась к новому огромному торговому центру, ставшему центром притяжения потребителей начиная от Ломоносова и заканчивая близлежащими кварталами. По выходным выехать из микрорайона было практически невозможно ввиду огромного количества транспорта, пытавшегося въехать на парковку и выехать обратно на Петергофское шоссе. Поскольку дорожная инфраструктура микрорайона была еще почти совсем не развита, все машины, автобусы и коммерческие грузовички забивались в узкую горловину единственного перекрестка. Однако не имевшая своей машины Вика была несказанно рада появившимся бесплатным маршруткам, ходящим от метро до торгового центра и обратно. По сравнению с трамваем, плетущимся кое как по разбитым путям полчаса до Автово, фирменные микроавтобусы доезжали до Ленинского за пятнадцать минут и не стоили ни копейки.
Ждать маршрутку пришлось совсем недолго: через три минуты Вика уже сидела в салоне цветастого Спринтера. Еще через семь минут в кармане завибрировал телефон. Вы светившийся номер не был записан в памяти и ни о чём не говорил Вике.
- Алло, - ответила она с вопросительной интонацией.
- Виктория Сергеевна, добрый день! - из динамика прозвучал голос, который Вика была бы рада никогда впредь не слышать. - Это Роман Петров. Следователь. Мы с вами общались в понедельник, помните?
- Да, конечно, попробуй забудь, - сказала она, поежившись.
- Вы извините, что беспокою... - голос на том конце звучал как-то неуверенно, говоривший запинался и будто бы подбирал слова.
- Ничего страшного, спрашивайте.
- Виктория Сергеевна...
- Просто Вика, - перебила его девушка. - Я пока еще слишком молода для такого официального обращения.
- Простите, - буркнул Роман и продолжил. - Вика, не могли бы мы... Не могли бы вы уделить мне полчаса своего времени?
"Он там пьяный что ли? - подумала Вика, - что за "мы", "вы"? Тем более в прошлый раз обо всем уже расспросил. Объяснение моё потерял?"
- Я готов подъехать в любое место, где вам будет удобно встретиться, - продолжал следователь, - если это, конечно, возможно.
- Роман, я сейчас еду в центр города. Буду минут через сорок на улице Рубинштейна. Никаких особенных планов у меня на вечер нет, поэтому приезжайте, поговорим, - ответила она, - если это необходимо. Я буду в доме номер одиннадцать: там кафе с такой розовой дверью.
- Хорошо, спасибо, - голос Романа стал более уверенным. - Через сорок минут буду там.
* * *
В пути Петров обдумывал разговор с Барановским и открывшиеся после этого подробности. Опер Бровкин просмотрел записи с видеорегистратора, установленного в машине Виктора Николаевича, после чего уже глубокой ночью взахлеб рассказывал по телефону:
- Рома, это просто мистика какая-то! Они еще утром познакомились. На дороге пободались, поругались, и Барановский в сердцах крикнул Васильеву: "Чтоб у тебя хер во лбу вырос!" Случаются же совпадения! А когда он машину на парковке ему помял, был вполне удовлетворен совершенным возмездием. И еще: справка из райотдела о противоправных действиях третьих лиц - липа полнейшая. То есть, конечно, все оформлено правильно, но незаконно. Телефонный разговор Барановского с начальником 78-го отдела тоже записан.
- Спасибо, Василий. Этой историей пусть прокуратура занимается, мне только оборотней и не хватало. А записи эти мне пришли, я погляжу.
"Да уж, совпадения случаются. И иногда эти совпадения кажутся настоящим провидением," - эта мысль засела в голове Петрова, но тратить время на подобную чепуху было не в его правилах, и она отправилась на дальнюю полку архива памяти.
* * *
Спустя тридцать четыре минуты его машина медленно катилась по узкой, с двух сторон плотно запаркованной улице, носящей имя русского композитора, пианиста и дирижера. Найти хоть одно свободное место там было довольно трудно, если не сказать, невозможно, поэтому Роман свернул на Графский переулок, где почти сразу впихнул машину на единственно свободное место и, нажав на кнопку брелка охранной сигнализации, направился обратно на улицу ресторанов. Его машина пронзительно пискнула и осталась ждать хозяина, готовя ему очередной приятный сюрприз в виде отказавшего термодатчика или залипшего бендикса.
К своему немалому удивлению Роман нашел нужное кафе только со второго раза. Поскольку никакой вывески над входной дверью не было, он прошел мимо, даже не взглянув на розовую дверь.
- Теряю квалификацию, нехорошо, - подумал Петров, потянув за дверную ручку. - Неужели, снова ошибся?
Внутри его ожидал зал библиотеки со столиками для читателей, но никак не кафе. Нагромождение книжных стеллажей, уставленных томами так же, как и улица автомобилями, сбило с толку не привыкшего к подобным заведениям капитана юстиции. Только музыка, звучавшая слишком громко даже для частной библиотеки, поставила все на свои места.
- Здравствуйте! - слева от себя Роман услышал радостный девичий голосок. - Вы у нас впервые?
- Здравствуйте, да, - ответил он. - У меня здесь встреча назначена. Возможно, я немного задержался.
- Давайте, я вас провожу, а вы посмотрите, ожидают ли вас уже, - девушка улыбнулась и повела Романа по залу-библиотеке.
Слева в закутке у окна он увидел Вику, сидевшую к нему спиной и склонившуюся над какой-то книжкой. Роман поблагодарил официантку, обошел столик и остановился у свободного стула:
- Здравствуйте, Виктория.
Девушка подняла взгляд и, чуть поджав губы, ответила:
- Добрый вечер, Роман... Простите, забыла ваше отчество.
- Просто Роман, - он натянуто улыбнулся, - позволите?
- Конечно, садитесь. Чем могу быть полезна следствию?
Петров заметил, что пальцы рук девушки переплетены, а характерное ёрзанье на стуле подсказало следователю, что его визави скрестила ноги. Только что почти лежавшая на столе, она всем корпусом подалась назад.
- Следствию? Ничем, - снова попробовал улыбнуться Роман, протискиваясь между подоконником и столом. - И ни к чему так напрягаться - я вовсе не собираюсь вас допрашивать.
- А с чего вы решили, что я напрягаюсь? - поинтересовалась Вика.
- Ваша поза говорит сама за себя. Вы применили практически полный арсенал невербальных сообщений, намекающих собеседнику о полной нежелательности находиться с ним рядом, а уж тем более о чем-либо разговаривать.
- Простите, я даже не заметила, - Вика вновь заерзала на стуле. - Нет, правда, я совсем не хотела вас обидеть.
- Вы меня нисколько не обидели. Это нормальная реакция человека при встрече со следователем. Просто я наивно полагал, что такую реакцию в большей мере вызывает обстановка помещений следственного комитета, а не я сам. Как оказалось, я ошибался.
- Простите еще раз, но, если быть честной, вы действительно не производите впечатление приятного человека. Возможно, если бы мы с вами познакомились при иных обстоятельствах, я видела бы в вас кого-то отличного от милиционера, то есть, полицейского, с ледяным взглядом и безграничными возможностями, - Вика нервно хохотнула.
- Ну, возможности мои, прямо скажем, весьма ограничены. А взгляд... Это издержки профессии. Вы еще скажите, что настольная лампа мне нужна лишь для того, чтобы светить ею в глаза допрашиваемого, - Роман наконец-то почувствовал себя свободно с момента телефонного разговора с Викой.
- Признаюсь, мысль такая промелькнула, - девушка разомкнула ладони и улыбнулась.
- Вот видите, первый блок уже снят, - Роман взглядом указал на ее руки.
- Как вы это замечаете? - Вика уже не пыталась скрыть улыбку.
- Работа такая. И еще - как вы могли заметить, за дверью моего кабинета в коридоре не дежурят солдафоны в галифе и фуражках с красными околышами и синими тульями.
- В фуражках с чем? - Вика удивленно прищурилась.
- Неудачная шутка, прошу прощения. Это форма офицеров НКВД. Все байки про страшных следователей оттуда пошли, - он неопределенно кивнул головой в сторону окна.
- А вы не такой? - Вика с улыбкой изучала взглядом сидевшего напротив недавнего следователя, а сейчас уже почти обыкновенного мужчину.
- Те времена давно в прошлом. У нас теперь система правосудия с человеческим лицом, - засмеялся Роман.
- И тем не менее, зачем же я вам понадобилась? Если следствию я ничем помочь не могу, тогда что же заставило вас позвонить мне и назначить встречу?
- Минутой раньше вы сказали, что, если бы мы познакомились при других обстоятельствах, вы смогли бы увидеть во мне обычного человека. Вот и я подумал о том же, - Роман вдруг снова почувствовал полную беспомощность перед этой хрупкой девушкой. Что говорить дальше, он совершенно не представлял.
- О чем, о том же? - брови Вики приподнялись, из под них вопросительно смотрели глаза хозяина положения.
- О том, что, возможно, при иных обстоятельствах...
- Роман, вы хотите сказать, что это свидание? - Вика улыбалась и смотрела на него примерно так, как он сам смотрел на вдруг поплывших подозреваемых. - И разомкните пальцы, товарищ следователь.
Когда Лена была еще совсем ребенком, родители однажды оставили её на вечер у соседской старушки. У них в тот день была десятая годовщина свадьбы, и они решили отпраздновать это событие в ресторане, а шестилетний ребенок, как они справедливо подумали, мог только помешать романтическому ужину. Старушка, жившая в смежной квартире, не раз предлагала свои услуги в качестве няни для ребенка, и Ленины родители, рассмотрев все возможные варианты, договорились с соседкой на вечер пятницы. Евдокия Павловна с радостью взяла милую белокурую девочку, терпеливо выслушала все наставления и рекомендации от её мамы и на прощание вручила родителям Лены ключ от квартиры, сославшись на слабый слух:
- Если я не услышу, как вы в дверь звонитесь, так открывайте сами, не стесняйтесь.
Попрощавшись с мамой и папой, Лена побежала в комнату, запрыгнула на диван и потребовала у старушки почитать ей книжку с картинками и обязательно про принцессу. Такой книжки у Евдокии Павловны не оказалось, зато нашлась книга "Волшебник изумрудного города" с прекрасными иллюстрациями Владимирского, которую девочка никогда раньше не видела, и теперь слушала историю Элии и её друзей, затаив дыхание.
Дочитав до седьмой главы, старушка пошла на кухню, чтобы приготовить чай. Она разожгла газовую плиту, поставила чайник на конфорку и, с трудом взобравшись на шаткий табурет, полезла за заваркой, которую вместе с бутылкой водки, коробкой печенья и палкой колбасы твердого копчения ей подарили в Совете Ветеранов по случаю очередного юбилея со дня прорыва блокадного кольца, и которую она берегла для особого случая. Евдокия Павловна уже открыла дверцу верхнего кухонного шкафчика и потянулась за коробочкой с чаем, как голова её вдруг закружилась, она потеряла равновесие и начала падать назад. Левой рукой она все еще держалась за дверцу шкафчика, но старые хлипкие мебельные петли не выдержали веса старушки и с треском выскочили из не менее хлипкой дверцы.
Услышав вскрик и последовавший за ним грохот, маленькая Лена вскочила с дивана, отложив в сторону книгу, и поспешила на кухню. Увиденное там еще долго преследовало ребенка в кошмарах. На полу среди битой посуды лежало тело старушки с неестественно повёрнутой головой. Левая рука мертвой хваткой сжимала дверцу шкафчика. Как позже установят медики, падая, Евдокия Павловна сильно ударилась головой об угол столешницы и старые позвонки шейного отдела не выдержали такой нагрузки.
Поначалу девочка тщетно пыталась растолкать соседку, потом, отчаявшись, на четвереньках уползла в комнату и долго звала на помощь хоть кого-нибудь, но соседи снизу уже распили первый литр и плясали под орущую попсу, а сверху слышать её крики о помощи могли только голуби, жившие на чердаке.
Вернувшись через три с половиной часа, родители Лены долго звонили в квартиру, потом, вспомнив, открыли дверь запасным ключом. В гостиной они обнаружили сидящего на полу ребенка. Лена, обхватив руками колени, смотрела перед собой стеклянными глазами и раскачивалась вперед-назад. Она находилась в таком глубоком ступоре, что не слышала, как пришли родители, как громко завизжала мама, увидев мертвую соседку на кухне, как папа кричал в телефонную трубку на диспетчера скорой помощи, требуя немедленно выслать машину. Она не почувствовала, как отец, взяв её на руки, отнес домой и уложил на кровать. Она не помнила и врачей, пытавшихся привести её в чувства, и тучную медсестру, вколовшую ей какое-то лекарство, под действием которого вскоре уснула.
Со временем заботливое сознание спрятало воспоминания о том вечере на самую дальнюю полку памяти, но с тех пор Лена панически боялась оставаться одна. Возможно, именно поэтому она уже в восьмом классе начала половую жизнь, а, поступив в ВУЗ, сразу поселилась в студенческом общежитии. До сего дня девушку ни разу не беспокоили детские страхи, но, увидев лежащее на тротуаре мертвое тело, она ясно увидела перед собой кухню, усыпанную осколками разбитой посуды, стоящий на плите чайник, и лежащую на полу бабу Дусю со сломанной шеей и дверцей шкафчика в скрюченной руке.
Лена молча завела двигатель, так же молча выехала задним ходом с парковочного места и направила автомобиль по направлению к ближайшей станции метро. Всегда веселая и болтливая сейчас она казалась совсем другим человеком. Всю дорогу до Балтийской она не проронила ни слова, подъехав к пешеходному переходу и включив аварийную сигнализацию, глядя пустым взором на дорогу перед собой, произнесла глухим, лишенным всяких эмоций голосом:
- Вика, я тебя здесь высажу. Хорошо?
- Да, конечно. Лен, ты в порядке? Сможешь до дома сама добраться? Может, машину оставишь и вызовешь такси?
- Я в порядке, - всё так же в сторону произнесла Лена.
Вика вышла из салона, хлопнула дверцей, и машина тут же покатилась дальше. Вика проводила взглядом подругу, пока та не затерялась в потоке автомобилей на противоположном берегу Обводного канала. Постояв еще немного, она пересекла Митрофаньевское шоссе и через минуту уже спускалась на эскалаторе к платформе электропоездов.
После трагедии во дворе бизнес-центра прошло четыре дня. За это время подруги ни разу не разговаривали. В первый день Вика ходила на допрос к следователю в районный отдел полиции. Она и представить не могла насколько этот процесс окажется изнурителен для психики. После допроса девушка вышла из кабинета совершенно разбитой и измотанной, что казалось весьма странным обстоятельством, поскольку она ни в чем не подозревалась, а уж тем более не обвинялась, просто давала свидетельские показания. Но вот сам следователь, - его ледяной взгляд, проникающий куда-то в самую суть допрашиваемого, в его мозг, внимательно и беспристрастно рассматривающий мысли сидящего напротив, выворачивающий наизнанку душу и изучающий её на предмет неискренности и утаивания чего-то важного, - он как-будто и не слушал вовсе, а просвечивал Вику глазами как рентгеновским аппаратом. Несмотря на тот приступ страха, какой, должно быть, испытывает зверь, загнанный в угол, Вика про себя отметила, что, будь она мало-мальски причастна к какому-либо противоправному действию, в первую же минуту созналась бы во всем под таким взглядом, а значит, подумала она, перед ней сидел профессионал, хотя и довольно неприятный.
Каждый субботний вечер Вика проводила в каком-нибудь городском кафе одна или с подругами. Иногда она ходила в кино, но скорее за компанию, поскольку по-настоящему зрелищных фильмов для большого экрана было мало, а большую часть киноширпотреба можно было и дома перед сном посмотреть. Все-таки посидеть за столиком с чашкой кофе, наблюдая через окно за проходящими по улице людьми, было куда приятнее. Тем более будучи девушкой общительной Вика предпочитала светлые уютные заведения темному залу кинотеатра, где не то, что ни с кем не познакомишься, но и с подругами не пообщаешься. И сегодня, в субботу, она твердо решила пригласить Лену в открывшееся недавно на улице Рубинштейна кафе, чей слоган "Уставшие от счастья", намекал на соседний ресторан, переживший многие заведения, расположившиеся от Пяти Углов до Невского проспекта.
Она набрала номер подруги, но, ответивший на том конце голос, известил Вику, что аппарат абонента временно недоступен. Это было очень необычно - Лена всегда была на связи, могла часами висеть на телефоне, но педантично следила как за уровнем заряда, так и за положительным балансом на счете. В соцсетях и мессенджерах она тоже отсутствовала.
Вика пыталась представить, почему всегда столь общительная Лена сейчас была недоступна. Ничего, кроме происшествия почти недельной давности, на ум не приходило. Вспомнив первую реакцию подруги на увиденное и совместную поездку до метро, она пришла к мысли, что именно этот случай нанес Лене некую психологическую травму, с которой та, видимо, пыталась справиться. Странно было то, что она решила это сделать сама, в одиночку, но на то могли быть свои причины.
Вика сунула телефон в карман, обулась и вышла из квартиры. Намерение провести вечер в любимом заведении никуда не делось. Выйдя из дома, она направилась к новому огромному торговому центру, ставшему центром притяжения потребителей начиная от Ломоносова и заканчивая близлежащими кварталами. По выходным выехать из микрорайона было практически невозможно ввиду огромного количества транспорта, пытавшегося въехать на парковку и выехать обратно на Петергофское шоссе. Поскольку дорожная инфраструктура микрорайона была еще почти совсем не развита, все машины, автобусы и коммерческие грузовички забивались в узкую горловину единственного перекрестка. Однако не имевшая своей машины Вика была несказанно рада появившимся бесплатным маршруткам, ходящим от метро до торгового центра и обратно. По сравнению с трамваем, плетущимся кое как по разбитым путям полчаса до Автово, фирменные микроавтобусы доезжали до Ленинского за пятнадцать минут и не стоили ни копейки.
Ждать маршрутку пришлось совсем недолго: через три минуты Вика уже сидела в салоне цветастого Спринтера. Еще через семь минут в кармане завибрировал телефон. Вы светившийся номер не был записан в памяти и ни о чём не говорил Вике.
- Алло, - ответила она с вопросительной интонацией.
- Виктория Сергеевна, добрый день! - из динамика прозвучал голос, который Вика была бы рада никогда впредь не слышать. - Это Роман Петров. Следователь. Мы с вами общались в понедельник, помните?
- Да, конечно, попробуй забудь, - сказала она, поежившись.
- Вы извините, что беспокою... - голос на том конце звучал как-то неуверенно, говоривший запинался и будто бы подбирал слова.
- Ничего страшного, спрашивайте.
- Виктория Сергеевна...
- Просто Вика, - перебила его девушка. - Я пока еще слишком молода для такого официального обращения.
- Простите, - буркнул Роман и продолжил. - Вика, не могли бы мы... Не могли бы вы уделить мне полчаса своего времени?
"Он там пьяный что ли? - подумала Вика, - что за "мы", "вы"? Тем более в прошлый раз обо всем уже расспросил. Объяснение моё потерял?"
- Я готов подъехать в любое место, где вам будет удобно встретиться, - продолжал следователь, - если это, конечно, возможно.
- Роман, я сейчас еду в центр города. Буду минут через сорок на улице Рубинштейна. Никаких особенных планов у меня на вечер нет, поэтому приезжайте, поговорим, - ответила она, - если это необходимо. Я буду в доме номер одиннадцать: там кафе с такой розовой дверью.
- Хорошо, спасибо, - голос Романа стал более уверенным. - Через сорок минут буду там.
* * *
В пути Петров обдумывал разговор с Барановским и открывшиеся после этого подробности. Опер Бровкин просмотрел записи с видеорегистратора, установленного в машине Виктора Николаевича, после чего уже глубокой ночью взахлеб рассказывал по телефону:
- Рома, это просто мистика какая-то! Они еще утром познакомились. На дороге пободались, поругались, и Барановский в сердцах крикнул Васильеву: "Чтоб у тебя хер во лбу вырос!" Случаются же совпадения! А когда он машину на парковке ему помял, был вполне удовлетворен совершенным возмездием. И еще: справка из райотдела о противоправных действиях третьих лиц - липа полнейшая. То есть, конечно, все оформлено правильно, но незаконно. Телефонный разговор Барановского с начальником 78-го отдела тоже записан.
- Спасибо, Василий. Этой историей пусть прокуратура занимается, мне только оборотней и не хватало. А записи эти мне пришли, я погляжу.
"Да уж, совпадения случаются. И иногда эти совпадения кажутся настоящим провидением," - эта мысль засела в голове Петрова, но тратить время на подобную чепуху было не в его правилах, и она отправилась на дальнюю полку архива памяти.
* * *
Спустя тридцать четыре минуты его машина медленно катилась по узкой, с двух сторон плотно запаркованной улице, носящей имя русского композитора, пианиста и дирижера. Найти хоть одно свободное место там было довольно трудно, если не сказать, невозможно, поэтому Роман свернул на Графский переулок, где почти сразу впихнул машину на единственно свободное место и, нажав на кнопку брелка охранной сигнализации, направился обратно на улицу ресторанов. Его машина пронзительно пискнула и осталась ждать хозяина, готовя ему очередной приятный сюрприз в виде отказавшего термодатчика или залипшего бендикса.
К своему немалому удивлению Роман нашел нужное кафе только со второго раза. Поскольку никакой вывески над входной дверью не было, он прошел мимо, даже не взглянув на розовую дверь.
- Теряю квалификацию, нехорошо, - подумал Петров, потянув за дверную ручку. - Неужели, снова ошибся?
Внутри его ожидал зал библиотеки со столиками для читателей, но никак не кафе. Нагромождение книжных стеллажей, уставленных томами так же, как и улица автомобилями, сбило с толку не привыкшего к подобным заведениям капитана юстиции. Только музыка, звучавшая слишком громко даже для частной библиотеки, поставила все на свои места.
- Здравствуйте! - слева от себя Роман услышал радостный девичий голосок. - Вы у нас впервые?
- Здравствуйте, да, - ответил он. - У меня здесь встреча назначена. Возможно, я немного задержался.
- Давайте, я вас провожу, а вы посмотрите, ожидают ли вас уже, - девушка улыбнулась и повела Романа по залу-библиотеке.
Слева в закутке у окна он увидел Вику, сидевшую к нему спиной и склонившуюся над какой-то книжкой. Роман поблагодарил официантку, обошел столик и остановился у свободного стула:
- Здравствуйте, Виктория.
Девушка подняла взгляд и, чуть поджав губы, ответила:
- Добрый вечер, Роман... Простите, забыла ваше отчество.
- Просто Роман, - он натянуто улыбнулся, - позволите?
- Конечно, садитесь. Чем могу быть полезна следствию?
Петров заметил, что пальцы рук девушки переплетены, а характерное ёрзанье на стуле подсказало следователю, что его визави скрестила ноги. Только что почти лежавшая на столе, она всем корпусом подалась назад.
- Следствию? Ничем, - снова попробовал улыбнуться Роман, протискиваясь между подоконником и столом. - И ни к чему так напрягаться - я вовсе не собираюсь вас допрашивать.
- А с чего вы решили, что я напрягаюсь? - поинтересовалась Вика.
- Ваша поза говорит сама за себя. Вы применили практически полный арсенал невербальных сообщений, намекающих собеседнику о полной нежелательности находиться с ним рядом, а уж тем более о чем-либо разговаривать.
- Простите, я даже не заметила, - Вика вновь заерзала на стуле. - Нет, правда, я совсем не хотела вас обидеть.
- Вы меня нисколько не обидели. Это нормальная реакция человека при встрече со следователем. Просто я наивно полагал, что такую реакцию в большей мере вызывает обстановка помещений следственного комитета, а не я сам. Как оказалось, я ошибался.
- Простите еще раз, но, если быть честной, вы действительно не производите впечатление приятного человека. Возможно, если бы мы с вами познакомились при иных обстоятельствах, я видела бы в вас кого-то отличного от милиционера, то есть, полицейского, с ледяным взглядом и безграничными возможностями, - Вика нервно хохотнула.
- Ну, возможности мои, прямо скажем, весьма ограничены. А взгляд... Это издержки профессии. Вы еще скажите, что настольная лампа мне нужна лишь для того, чтобы светить ею в глаза допрашиваемого, - Роман наконец-то почувствовал себя свободно с момента телефонного разговора с Викой.
- Признаюсь, мысль такая промелькнула, - девушка разомкнула ладони и улыбнулась.
- Вот видите, первый блок уже снят, - Роман взглядом указал на ее руки.
- Как вы это замечаете? - Вика уже не пыталась скрыть улыбку.
- Работа такая. И еще - как вы могли заметить, за дверью моего кабинета в коридоре не дежурят солдафоны в галифе и фуражках с красными околышами и синими тульями.
- В фуражках с чем? - Вика удивленно прищурилась.
- Неудачная шутка, прошу прощения. Это форма офицеров НКВД. Все байки про страшных следователей оттуда пошли, - он неопределенно кивнул головой в сторону окна.
- А вы не такой? - Вика с улыбкой изучала взглядом сидевшего напротив недавнего следователя, а сейчас уже почти обыкновенного мужчину.
- Те времена давно в прошлом. У нас теперь система правосудия с человеческим лицом, - засмеялся Роман.
- И тем не менее, зачем же я вам понадобилась? Если следствию я ничем помочь не могу, тогда что же заставило вас позвонить мне и назначить встречу?
- Минутой раньше вы сказали, что, если бы мы познакомились при других обстоятельствах, вы смогли бы увидеть во мне обычного человека. Вот и я подумал о том же, - Роман вдруг снова почувствовал полную беспомощность перед этой хрупкой девушкой. Что говорить дальше, он совершенно не представлял.
- О чем, о том же? - брови Вики приподнялись, из под них вопросительно смотрели глаза хозяина положения.
- О том, что, возможно, при иных обстоятельствах...
- Роман, вы хотите сказать, что это свидание? - Вика улыбалась и смотрела на него примерно так, как он сам смотрел на вдруг поплывших подозреваемых. - И разомкните пальцы, товарищ следователь.