Немного анализа Ветхого завета к празднику
С праздником Введения!
Совершенно замечательное, по-моему, толкование св. Кириллом Моисеева благословения Левию:
Далее, божественный же Моисей говорит в благословениях: дадите Левию явленная его, и истину его мужу преподобну, его же искусиша искушением, укориша его у воды пререкания: глаголяй отцу своему, и матери своей: не видех тебе, и братии своея непозна (Второз. 33, 8, 9). Бог всяческих установил для Аарона разноцветный подир23. Ношение подира приличествовало и было присвоено только архиерейству на подире, на грудь архиерея привешивались некоторые камни, в числе 12, а в средине этих камней еще два камня, носивших имена явления и истины. Прообразовательно 12 камнями означался сонм святых апостолов, окружавший собой Еммануила, который есть явление и истина; потому что Он явил нам истину, ноложив конец богослужению в тенях и образах. А что единородное Слово Божие, принявши на Себя человечество, было и архиереем, можно ли в этом сомневаться, когда божественный Павел написал так: разумейте посланника и святителя исповедания нашего Иисуса Христа: верна суща сотворшему Его (Евр. 3, 1, 2)? Да и достоинство священства, как понятно, не неприлично тому, что является в мере человеческой. Пусть оно ниже естества и славы Бога Слова, но не несоответственно домостроительству Его во плоти. Потому-то Моисей и говорит: дадите Левию, т. е. священнику, явленная и истину. Какому же Левию, или священнику, - это показал он словами: мужу преподобну, потому что Господь наш Иисус Христос не сотворил греха; в следствие того Павел и пишет о Нем: таков нам подобаше архиерей, преподобен, незлобив, бессквернен, отлучен от грешник и вышше небес бывый (Евр. 7, 26). - Его же искусиша искушением, укориша его у воды пререкания (Второз. 33, 8). О, удивительное дело! наименованного мужем Моисей тотчас же называет Богом, которого преогорчил и искусил Израиль в пустыне и у воды пререкания, в чем уверят каждого слова псалмопевца: разверзе камень в пустыни, и напои я́ яко в бездне мнозе: и изведе воду из камене, и низведе яко реки во́ды. Что ж дальше? И искусиша Бога в сердцах своих,... и клеветаша на Бога, и реша: еда возможет Бог уготовати трапезу в пустыни? понеже порази камен, и потекоша воды, и потоцы наводнишася: еда и хлеб может дати? или уготовати трапезу людем своим? (Пс. 77, 15, 16. 18-20). Итак видишь, каким образом евреи искушали чудодействовавшего Бога, которого Моисей назвал мужем. В том же смысле и божественный Павел пишет: пияху бо от духовного последующего камене: камень же бе Христос (1Кор. 10, 4). Следовательно мужем, его же укориша, был Тот самый, кого прежде воплощения искушали израильтяне. А что Сын до воплощения не был отличен от Сына, происшедшего от семени Давидова, вопреки мнению дерзающих утверждать такое различие, но был одним и тем же, - до воплощения Словом чистым, а по рождении от святой Девы - воплощенным и вочеловечившимся, как написали святые и божественные отцы, - это показал еще Моисей особым признаком мужа преподобна. Как будто кто-нибудь, желая наставления, спросил Моисея: о каком это муже было у него слово, - муже, которого, по его словам, искушали и поносили израильтяне? И Моисей как бы рукой своей, простерши ее, указывает на Иисуса: он говорит: глаголяй отцу своему, и матери своей: не видех тебе и братии своея не позна (Второз. 33, 9). Вспомним же, что написал один из святых евангелистов. Когда, однажды, Христос учил и тайноводствовал некоторых, а Матерь Его и братья стояли вне, и когда некто из учеников, подойдя к Нему, сказал: Мати твоя и братия твоя вне стоят, видети Тя хотяще: то Он, показавши своей рукой на учеников, слушавших Его, отвечал: мати моя и братия моя, сии суть, слышащии слово Божие и творящии е (Лук. 8, 16-21). Иже бо аще сотворит волю Отца моего, иже есть на небесех, той брат мой, и сестра и мати (Ми) есть (Матф. 12, 46-49). Это, думаю, значат слова Моисея: глаголяй отцу и матери: не видех тебе, и братии своея не позна.
В этой связи мне любопытно из благословения Моисея Иосифу:
и приятная явившемуся в купине, да приидут на главу иосифу, и на версе прославивыйся в братии.
можно ли понимать, как то прославление Сына среди христиан, которое было последствием возложения на него тернового венца? Потому что упоминание о явлении в купине тут несколько неожиданно.
Вообще, там многое можно отнести ко Христу, но благословение Вениамину появляется внезапно, а его хочется отнести к Павлу.
Интересно ещё, что образ Господа со тьмами святых из начала Втор.33:2 приналежит Еноху, согласно Посланию Иуды (1:14), и остылает, собственно, ко Христу, если я правильно понимаю. Мне неизвестно, однако, каких-то святоотеческих толкований, которые сопоставили бы эти места и сделали выводы.
Да, между прочим, св. Келестин пишет Несторию, наверное, знаменитая цитата, но я что-то раньше не замечал в Деяниях Эфесского собора:
Вера твоя правильна, как читаем у тебя, в учении о грехе; ты доказываешь, что человек по своему естественному состоянию есть должник, и что этот долг вполне уплачивает Тот, кто происходит от рода должника. Как остаются на твоей стороне те, которые осуждены за то, что отрицали это? Где есть противоположное одно другому, там не бывает согласия, исключающего недоверие. Они были бы отвержены и тобой, если бы ты был ими недоволен. Для чего разведывать, что против них тогда сделано, когда известно, что оттуда к нам были присланы письменные уведомления о них тогдашним православным епископом Аттиком? Почему не распрашивал о них блаженной памяти Сисиний? Потому, очевидно, что он находил справедливым осуждение их при его предшественнике. Плакать должны они несчастные о том, что лишились у людей всякого к себе доверия, - они, которым оставалось средством войти в общение с Церковию одно покаяние.