О психологическом основании философских гипотез. Часть 1.

[illiquidum]

Ниже приводится мой развёрнутый комментарий к лекции  А.Дугина   «Ereignis. Рождение нового Логоса» [1].

Смысл всегда свидетельствует о себе из себя самого.
К.Юнг [2, c.190].

   «Существует такое явление, как открытый платонизм. Открытый платонизм строится на одном тексте Платона, на диалоге «Парменид», и одновременно является главной greedy la lecture для философии неоплатонизма. <...> Диалог «Парменид» утвер­ждает несколько гипотез. Эти гипотезы числом пять (как настаивает Л.Ю.Лукомский [3] <...>) о соотношении единого и многого, неоплатониками воспринимались онтологически, то есть с их точки зрения это было описание слоёв бытия, это полная метафизика. Фор­мулировались 1 эти гипотезы примерно так: » [1]

1.                                          έ΄ν                                                       
│
              2.                                   έ΄ν πολλά                                                        
│
             3.                                 έ΄ν καί πολλά                                                  
│
                               4.                                  πολλά καί έ΄ν                                                                   
│
           5.                                      πολλά

Диаграмма 1.

Платон различает три типа единого. «Первый тип единого настолько противополо­жен всякой множественности, что он оказывается лишенным всякой раздельности и по­тому всякой раздельности в идеальном смысле слова. Он есть чистое "сверх", о котором Платон говорит в "Государстве", что оно "по ту сторону сущности". Второй тип едино­го - это то, что является объединением множественного, которое Платон называет не просто εν ("одно"), но "εν όν ("единое сущее"). Третий тип единого - это та единица, с ко­торой начинается счет и которая противопоставлена любому другому числу из натураль­ного ряда чисел.» [4, комм. 15] Понятно, что как для самого Платона, так и для неоплатони­ков наибольший интерес представлял первый тип единого, «чистое ''сверх''», для которого проблема существования оказывалась наиболее многогранной и не очевидной. Сказать: «по ту сторону сущности», - а именно так выразился сам Платон, - значит сказать нечто отличное от «не существует», значит указать куда-то за пределы сущности. Эта та тонкость, которую постоянно следует иметь в виду. Содержательность и сложность диалога обнаруживается в постоянно меняющемся смысловом контексте, что в конечном счёте и создаёт простор для интерпретаций. И всё же свобода интерпретации ограничивается иерархией смысла. Так, вслед за иерархией типов единого возникает иерархия смыслов его существования. Более того, возникают планы смыслов существования: передний, задний... 
            Единое может полагаться в абсолютном или относительном смыслах.

1.   «Абсолютное полагание одного (единого) с выводами для него самого» не позволяет сделать для одного никаких выводов, «оно делается абсолютно непознаваемым и, следовательно, перестает быть для нас самим собой, исчезает » [5].

Исчезает для нас, перестаёт обнаруживать себя, как только мы пытаемся его природу приравнять своей. Единое само по себе не может быть в обычном, привычном для нас смысле, но это не отрицает за ним возможности быть в каком-то ином, несобственном смысле. Единое само по себе есть «каким-то иным образом, нежели есть бытие.» [1].

Относительное полагание одного с выводами для одного, когда одно трактуется не как одно само по себе, но как сущее одно, необходимо приводит к наличию в нём бытия, которое отличается 2 от единого. Тем самым, в едином обнаруживается иное. Между единым и иным наряду с отношением различия существует и отношение тождества, вслед­ствие чего единое оказывается абсолютно неопределённым и потому потенциально равным всему. Это диалектическое мгновение (exaiphnes - "вдруг") совпадения противоположностей (coincidentia oppositorum) вне времени и пространства имеет принципиально важное значе­ние, поскольку именно благодаря ему единое обретает свою сущность быть всем. [5]. Тем самым, речь идёт о фундаментальном онтологическом принципе, основанном на тождестве и различии единого и иного. Диалог завершается своеобразным резюме [4, 166 c]:

Парменид: «Не правильно ли будет сказать в общем: если единое не существует, то не существует ничего 3?»

Аристотель: «Совершенно правильно.»

По существу это апофатически выраженный тезис Гераклита: «Если вы прислушаетесь не ко мне, но к логосу, то мудро будет, пребывая в нём, сказать: всё едино.» Платон полагает единое прежде всего в его абсолютном смысле. При полагании единого в относительном смысле, абсолютный смысл уходит на задний план. От этого он не только не теряет своего ведущего значения, но становится ещё более значимым. Возникает главная тема: сущее еди­ное - это всё. И потом, как в музыкальном произведении, главная тема начинает дробиться и представляться фрагментами. Конечно, можно читать Платона и «задом-наперёд» 4. Тогда единое окажется только коробкой для хранения многого, да и то лишь в воображении:

2.     «Единого нет. А то единое, которое есть, единым не является. 5» [1].

Если единое - это «ничто», а «многого тоже нет» [1], то для Платона нет и физической ре­альности, она превращается в горшок, который сделан из ничего не существовавшим ни­когда горшечником 6. Платон не мог сказать: «единого нет». Зато Платон мог сказать: единое существует, и это - всё. Диалог «Парменид» посвящён попытке вывести всю онтологию из сущего одного. Развёртывание онтологического принципа во времени и пространстве эк­вивалентно принципу развития. Внимательный взгляд может увидеть, как в границах еди­ного и иного бьётся тонкая изменчивая линия 7, на которой «и вечность, и время, и это, и то, и тогда, и теперь, и потом, - всё объединено единым, ускользающим от нас потоком онтологической диалектической игры.» [1]. Важно подчеркнуть, что диалектическое мгно­вение, в которое определяется возможность всего, неотделимо от бытия всего. Поэтому бы­тие единого не сводится лишь к умозрительному присутствию его в смысловом модусе явле­ния, как оно существует в психическом. Это не пустая скорлупа, репрезентирующая собой множество столь же пустых скорлупок, из которых никогда ничего не прорастёт, кроме фи­лософского «Ничто». Для Платона было принципиально 8, является ли умопостигаемое не более чем умозрительным конструктом, или же оно обладает потенцией быть, - вопрос для философа далеко не праздный, имеющий в числе прочего связь с моральной проблемой.  В конце концов, важно не то, что Платон хотел сказать, важно то, что им высказано, - но это лишь подчёркивает значение традиции. Диалектика единого и иного легла в основу неоплатонической картины мира. Единое при этом истолковывалось неоплатониками тождественным Богу. Отрицание бытия единого равносильно отрицанию присутствия Бога в мире. Это противоречит не только неоплатонической, но и всей средневековой европейской традиции. 9

Но вернёмся к диаграмме 1.

Диаграмма привлекает к себе отнюдь не рациональным содержанием. Рассматривая диаграмму, нельзя не обратить внимание на некоторые детали. Прежде всего это число пять. Число пять ассоциируется с четырьмя элементами чувственного космоса (огонь, воз­дух, вода, земля), находящимися под знаком пятого элемента (quinta essentia), символиче­ски представляющего единство четырёх элементов. С другой стороны, в приведённой вер­тикальной структуре пяти гипотез открытого платонизма угадывается образ Мирового дре­ва, крона которого соотносится с небом, ствол - с миром, корни - с преисподней. Это символ иерархического устройства мира. И число пять, и дерево - всё это мифологические образы, и всё же какой смысл говорить о мифологии, когда речь идёт о рациональном осмыслении, о философии? Редукция философских конструктов к мифологическим обра­зам, и далее, - к более древним представлениям о природных божествах, - соответствует движению «вниз», к низшим уровням сознания и представляет собой инструмент анализа философских спекуляций. Смысл этого анализа состоит в том, чтобы уловить психологиче­ский и мифологический подтекст философских построений, что в свою очередь, позволяет выработать более выверенную и объективную точку зрения в отношении основ мышления. В нашем случае можно сказать, что мы имеем дело не с исходными рациональными плато­новскими построениями, но с неоплатоническими, отчасти языческими, отчасти христи­анскими концепциями, выраженными в теологических и магических образах. Это позволяет утверждать, что гипотезы, с которыми мы имеем дело, являются результатом проекций бессознательных архетипических содержаний. Возникает проблема реконструкции смысла.

ПРОДОЛЖЕНИЕ
_________________________________________

1 Здесь:  έ΄ν ,  πολλά,  καί -  соответственно единое, многое, и (греч.).

2   Категориально.

3 Не правильно ли будет сказать: если нечто существует, то существует единое?

4 То есть с позиции современного нигилизма.

5   То есть является многим: «С точки зрения диалога "Парменид" единое является многим.» [1]. Конечно, есть свобода интерпретации, но зачем делать Платона соавтором? В психическом нет случайностей, поэтому искажение смысла платоновского текста с одновременным утверждением об аутентичности интерпретации - это психологически обусловленный факт, свидетельствующий об акте внутреннего насилия.

6 «Ну что общего у горшка с горшечником?» [1] . Только небытие: если горшечника никогда не было, значит не было и им сделанного горшка.

7    Это лишь образ.

8    Можно задуматься над тем, зачем автор «Государства», рискуя судьбой, три раза ездил в Сиракузы.

9   Странно обращаться к традиции и её истокам, чтобы тут же её отрицать.

Источники

1. Дугин А.Г. Ereignis. Рождение нового Логоса (лекция).
2. Юнг К.Г. Ответ Иову. Канон+, ОИ «Реабилитация», М.:2001, С 384.
3. Лукомский Л.Ю. Комментарий Дамаския и традиция неоплатонической экзегезы диалога Платона “Парменид".
4. Диалоги Платона. Парменид.
5. Лосев А.Ф. Интерпретация гипотез платоновского «Парменида».