Топорнинские сюжеты
Книга первая.
Мухоморыч.
Глава первая.
Сон кончился неожиданно, будто переключили канал в телевизоре. Мухоморов Геннадий Игнатьевич открыл правый глаз и, бешено им, вращая, изучал пространство вокруг себя. Память с трудом собиралась в единое целое. Через минуту, Геннадий Игнатьевич отказался от тщетных попыток вспомнить хоть что-либо. Все, что ему удалось понять - это то, что он находился у старого друга Роу в гостях.
Старый дом Роу Медведова был добротной деревенской избой с множеством окон и с удобствами во дворе. Именно сей факт, в данный момент, особенно огорчал Геннадия Игнатьевича. Охая и крякая, он смог оторваться от подушки и привести свое тщедушное тело в сидячее положение, после чего, с ужасом, осознал, что левый глаз он открыть не может.
Решив, что случилось самое страшное и многочисленные враги все же лишили его зрения, Геннадий Игнатьевич рывком соскочил с кровати, с невероятным грохотом упал плашмя и, уже не рискуя, на четвереньках пополз к зеркальному шкафу, чтобы изучить свои увечья.
Так он и смотрел на себя в зеркало, благо оно занимало всю дверцу шкафа и принимать, неестественное в данный момент для Геннадия Игнатьевича, вертикальное положение не приходилось. Из зеркала на Мухоморова смотрел якут, с подбитым левым глазом и ухом, размеров с крупную оладью. Пытаясь понять, кто же в данный момент смотрит на него, Геннадий Игнатьевич поднял левую руку для приветствия и тут же принял наиболее удобное для него горизонтальное положение, а попросту навернулся.
В таком положении он продержался минут пять, после чего начал подъем своего тела, разумно предположив, что начинать надо с подъема филейной части. Проделав сей героический поступок, Геннадий Игнатьевич застыл, ибо что-либо еще он сделать уже не мог. Силы окончательно покинули его и он погрузился в сон, не меняя позы.
Хоргин не застал героического прохода к зеркалу. Все, что он видел в данный момент это то, что перед зеркалом, прямо напротив двери в комнату, кто-то явно пытался доказать свое презрение к вошедшему. На Хоргина «смотрел» голый мужской зад с «бубенцами» наперевес.
Спустя довольно длительное время, Хоргин смог отойти от шока и осмотреть комнату. В которой, по сути, не было ничего необычного для двух не часто, но все же выпивающих, мужиков. Батарея из пустых бутылок, банка из под шпрот, грязный носок на столе и прочие атрибуты мужского веселья. Более другого, внимание привлекала фигура, лежащая в постели. На ней, фигуре, был толстый тулуп (несмотря на июль месяц), толстые ватные штаны и валенки. Человек явно страдал от излишнего тепла, но сопел настойчиво, подергивая красным потным носом.
Роу Медведов, был истинным воплощением своей фамилии. Крепкий, коренастый и невероятно сильный физически, да еще и с лицом «а-ля олимпийский Мишка», он необратимо вызывал симпатию, однако был так же непредсказуем, как и животное , давшее начало его фамилии.
Зная непредсказуемость Роу, Хоргин аккуратно потряс его за плечо и тут же отошел на пару шагов назад. Унылое ворчание прозвучало с примесью внятных фраз, из которых Хоргин понял, что Роу заподозрил Мухоморова в содомии и был вынужден «защититься от посягательств» с помощью подобного одеяния.
Хоргин снова взглянул на Геннадия Игнатьевича с его позой Царь-Пушки и решил, что Роу имел определенные основания на данные подозрения. Ворча и сопя, Роу срывал с себя тулуп и ватные штаны.
- Сука, Мухоморыч!
Роу негодовал
- Выпили, легли спать. Просыпаюсь утром, а этот, паскуда, абсолютно голый по дому ходит и трусы свои ищет! Еще и бормочет, что жена его убьет, если он трусы найти не сможет. Весь дом облазил.
Роу говорил тяжело, видно было, что ему до сих пор жарко.
- Так я посмеивался под одеялом, а тут этому дебилу в голову мысля пришла, что быть может его трусы на мне. Он ко мне под одеяло и давай мне штаны расстегивать. Ну я и влепил ему.
Хоргин к этому моменту уже загибался от смеха. А Роу от возмущения не мог успокоиться.
- Ну я встал и еще разок ему врезал, потом, правда, дал ему стакан спирта, чтобы успокоить. Но тулуп и штаны, от греха подальше, надел! Да-а!
- Роу, а валенки то для чего? - поинтересовался, задыхаясь от смеха, Хоргин.
- Валенки? А Бог их знает, видимо на автопилоте, - резюмировал Роу и взорвался смехом.
Хохот двух глоток продолжался до тех пор, пока Геннадий Игнатьевич не стал подавать признаки жизни.
- Что с ним делать то будем, - спросил Роу
- Да пусть проспится, только давай на кровать перенесем на кровать. А то…, - Хоргин оборвал свою фразу новым взрывом хохота.
Еще минут пять изба Медведова сотрясалась от приступов веселья.
Проходящая мимо избы собака удивленно слушала это безудержное ликование гомерического смеха. Но что-то еще было не так в избе, каждый угол которой, был давно и тщательно помечен старым псом.
Телевизионная антенна, на крыше дома, была увенчана зелеными в красный крупный горошек мужскими «семейными» трусами.
Глава вторая.
Красная «копейка» остановилась у супермаркета аккуратно и даже как-то вежливо. Мухоморыч умел вести себя на дороге вежливо и обходительно. Машина его, несмотря на свой почтенный возраст, двигалась легко и бесшумно. Именно шуму Мухоморыч уделял отдельное внимание. Бизнес его был достаточно опасен и требовал частых выездов в ночное время без привлечения к себе внимания.
Дверь переднего пассажира открылась…нет, распахнулось бесшумно как крыло бабочки и в кресло опустился Андрей Башкирцев.
- Слушаю тебя, Игнатич, - пробубнил он.
Мухоморыч, не торопясь, завел автомобиль и также неспешно начал выезжать на проезжую часть.
- Не тяни - говори, что нужно, - прошипел Башкирцев.
Мухоморыч внимательно оглядел собеседника. Башкирцев явно не был намерен вести долгую беседу. Вздохнув, Мухоморыч начал:
- Понимаешь, снова меня Саша обойти пытается.
- Говори уже, что нужно! - не сдержался Башкирцев.
- Нельзя ли ему небольшой погромчик в его конторке устроить, - заискивающе начал Мухоморыч, разом вспотев от собственной смелости.
- Адрес!
Мухоморыч дрожащими руками передал небольшой клочок бумаги собеседнику.
- Высади здесь, я с тобой свяжусь.
Когда дверь за Башкирцевым закрылась, Мухоморыч почти трепетно достал из под пассажирского сиденья цифровой диктофон и дважды прослушал разговор.
День определенно удался. Мухоморыч смог натравить прикормленных сотрудников МВД уже на вторую точку сбора приема металлолома. В багажнике лежат вольфрамовые стержни, в кармане несколько граммов осмия, а враги подставлены. Душа Мухоморыча пела.
«Так! Все, что задумал - сделал. Пойду Хоргина немного сплетнями побалую, да и, может все же, уломаю молодого интригана заняться моими делами», - строил он планы по пути домой.
Хоргин смотрел на, все еще темно-лиловое, пятно на лице Мухоморыча и боролся с неожиданно проснувшимся желанием превратить Мухоморыча в подобие енота с одинаковыми пятнами на морде.
- Привет, Игнатич! - поприветствовал Илья Мухоморыча.
Мухоморыч обнажил свои лошадиные зубы в счастливой улыбке.
Глава третья.
Красная «копейка» Мухоморыча бесшумно катилась по шоссе. Огромный Хоргин сидел справа спереди на пассажирском сиденье. Роу безмятежно спал на заднем.
Мухоморыч был искренне счастлив, впервые за много лет у него появились друзья, тем более их можно ведь использовать так, как только он умеет.
«Вот уже и родственников Роу навестить еду, - думал Мухоморыч, - а там и связи Хоргина не за горами»
Два часа спустя, сидя за столом, Мухоморыча потянуло на разговоры. Неизвестно с какого перепугу, он возомнил себя отставным героем-любовником и начал описывать в восточно-витиеватом стиле свои победы на любовном поприще. Воистину, поэты Ренессанса были недостойны быть упомянутыми в присутствии такого трубадура любви.
Роу и Хоргин смотрели на него с ужасом и удивлением. Прошло всего три дня с тех пор как Мухоморыч изображал Царь-пушку, и воспоминания были еще свежи. Да и глаз Мухоморыча выглядывал из сиреневого облака синяка.
Но Мухоморыч плевать хотел на такие мелочи, как опрятный вид, его несло. Несло со страшной силой. Как лодку, несущуюся к водопаду. По его словам, не родилась еще женщина, способная отказать столь мужественному и харизматичному герою.
Возможно, победы Мухоморыча так и не были бы оспорены, если бы Роу не испортил торжество момента:
- Имя! Назови хоть одно имя! - прохрипел он, пытаясь заглушить нарождающийся хохот.
Учитывая, что Мухоморыч уже остановиться не мог, он наобум назвал несколько имен и торжествующе посмотрел на окружающих.
За столом возникла неловкая тишина. Родственник Роу сказал, что выйдет покурить, но затем так и не вернулся. Но, пожалуй, никто на это не обратил на это серьезного внимания, ибо за столом начался неистовый хохот. Роу и Илья сотрясали пространство вокруг себя всеми вариациями смеха, лишь данное ими обещание держать язык за зубами, не позволяло им поделиться с близкими Роу злоключениями Мухоморыча, который с искренней ненавистью смотрел на них в этот момент.
Ситуацию для Мухоморыча спас лишь звонок на мобильник Хоргину. Далее встреча проходила уже в стандартных рамках. Мухоморыч успокоился и даже пытался шутить.
По возвращению домой, Мухоморыч, довольно бубня под нос, улегся в свою постель и, блаженно улыбаясь, уснул.
Сон снова кончился неожиданно, на этот раз он был прерван диким криком с улицы. Кричавший звал его.
- Геннади-и-ий Игнатьев-и-ич! - протяжно кричали с улицы.
Жена Мухоморыча, ругаясь, смотрела в окно, пытаясь разглядеть кричавшего.
- Тебя там ждут. Двое. Мужчина и женщина, - обращаясь к мужу, описала она обстановку за окном.
Мухоморыч, вздохнув, встал и начал натягивать штаны. После чего, подошел к зеркалу и, по обыкновению, поправил прическу, сделал грозное лицо и вышел на лестничную площадку.
На улице Мухоморыча ждал родственник Роу, покинувший несколько часов назад Мухоморыча во время застолья, незнакомая женщина в ночной рубашке, а из стоявшего неподалеку, внедорожника Ильи к нему шли Хоргин и Роу.
Незнакомая женщина вплотную подошла к Мухоморычу, в результате чего тот был вынужден наблюдать нижнюю кромку выреза ночной рубашки с соблазнительными формами, выглядывающими из него. Мухоморыч сглотнул слюну, тогда как супруга Мухоморыча, наблюдавшая за происходящим в окно, смачно плюнула на пол.
Мухоморыч поднял взгляд вверх и увидел два пылающих сгустка ненависти, прожигавших Мухоморыча сверху вниз.
- А ну, негодяй, расскажи, что ты там рассказывал за столом обо мне, - холодно произнесла женщина.
Мухоморыч не испытывал такого ужаса с того момента, как год назад его поймал наряд ДПС с колбами изотопа меди. Он тщетно пытался вспомнить все свои слова за столом, но его сознание говорило ему, что все было в рамках приличий, ибо момент своей славы память никак не считало за поступки, которые можно было отнести к чему-то отрицательному.
- Ничего про Вас я не говорил, - уверенным голосом ответил Мухоморыч.
Родственник Роу резко подошел к нему, отодвинул женщину и произнес:
- Ты заявил, что спал с Дягтеревой Таней, так?!
Мухоморыч начал понимать, что дело пахнет керосином, но решил идти своим излюбленным и проверенным способом.
- Нет, я не говорил такого! Можете у своего брата спросить! - кивнул он на Роу.
Роу, не отрывая взгляда от Мухоморыча, курил, не желая участвовать во лжи Мухоморыча.
Мужчина встретился взглядом с женщиной в ночной рубашкой.
«Я», - читалось во взгляде женщины. Брат Роу отошел в сторону, а женщина сделала шаг назад. Мухоморыч вздохнул с облегчением, но через мгновение, тьма поглотила его.
Роу и Хоргин склонились над Мухоморычем, окончательно приобретшим схожесть с североамериканским енотом-полоскуном и осматривали его новую «награду».
- Крепко она его, - резюмировал Роу.
- Вот ты не поверишь, я только вчера мечтал навести симметрию на его роже, - выдал Хоргин.
Женщина тихо плакала на плече у мужа, жена Мухоморыча злобно поругивалась за дверью подъезда.
Мухоморыч.
Глава первая.
Сон кончился неожиданно, будто переключили канал в телевизоре. Мухоморов Геннадий Игнатьевич открыл правый глаз и, бешено им, вращая, изучал пространство вокруг себя. Память с трудом собиралась в единое целое. Через минуту, Геннадий Игнатьевич отказался от тщетных попыток вспомнить хоть что-либо. Все, что ему удалось понять - это то, что он находился у старого друга Роу в гостях.
Старый дом Роу Медведова был добротной деревенской избой с множеством окон и с удобствами во дворе. Именно сей факт, в данный момент, особенно огорчал Геннадия Игнатьевича. Охая и крякая, он смог оторваться от подушки и привести свое тщедушное тело в сидячее положение, после чего, с ужасом, осознал, что левый глаз он открыть не может.
Решив, что случилось самое страшное и многочисленные враги все же лишили его зрения, Геннадий Игнатьевич рывком соскочил с кровати, с невероятным грохотом упал плашмя и, уже не рискуя, на четвереньках пополз к зеркальному шкафу, чтобы изучить свои увечья.
Так он и смотрел на себя в зеркало, благо оно занимало всю дверцу шкафа и принимать, неестественное в данный момент для Геннадия Игнатьевича, вертикальное положение не приходилось. Из зеркала на Мухоморова смотрел якут, с подбитым левым глазом и ухом, размеров с крупную оладью. Пытаясь понять, кто же в данный момент смотрит на него, Геннадий Игнатьевич поднял левую руку для приветствия и тут же принял наиболее удобное для него горизонтальное положение, а попросту навернулся.
В таком положении он продержался минут пять, после чего начал подъем своего тела, разумно предположив, что начинать надо с подъема филейной части. Проделав сей героический поступок, Геннадий Игнатьевич застыл, ибо что-либо еще он сделать уже не мог. Силы окончательно покинули его и он погрузился в сон, не меняя позы.
Хоргин не застал героического прохода к зеркалу. Все, что он видел в данный момент это то, что перед зеркалом, прямо напротив двери в комнату, кто-то явно пытался доказать свое презрение к вошедшему. На Хоргина «смотрел» голый мужской зад с «бубенцами» наперевес.
Спустя довольно длительное время, Хоргин смог отойти от шока и осмотреть комнату. В которой, по сути, не было ничего необычного для двух не часто, но все же выпивающих, мужиков. Батарея из пустых бутылок, банка из под шпрот, грязный носок на столе и прочие атрибуты мужского веселья. Более другого, внимание привлекала фигура, лежащая в постели. На ней, фигуре, был толстый тулуп (несмотря на июль месяц), толстые ватные штаны и валенки. Человек явно страдал от излишнего тепла, но сопел настойчиво, подергивая красным потным носом.
Роу Медведов, был истинным воплощением своей фамилии. Крепкий, коренастый и невероятно сильный физически, да еще и с лицом «а-ля олимпийский Мишка», он необратимо вызывал симпатию, однако был так же непредсказуем, как и животное , давшее начало его фамилии.
Зная непредсказуемость Роу, Хоргин аккуратно потряс его за плечо и тут же отошел на пару шагов назад. Унылое ворчание прозвучало с примесью внятных фраз, из которых Хоргин понял, что Роу заподозрил Мухоморова в содомии и был вынужден «защититься от посягательств» с помощью подобного одеяния.
Хоргин снова взглянул на Геннадия Игнатьевича с его позой Царь-Пушки и решил, что Роу имел определенные основания на данные подозрения. Ворча и сопя, Роу срывал с себя тулуп и ватные штаны.
- Сука, Мухоморыч!
Роу негодовал
- Выпили, легли спать. Просыпаюсь утром, а этот, паскуда, абсолютно голый по дому ходит и трусы свои ищет! Еще и бормочет, что жена его убьет, если он трусы найти не сможет. Весь дом облазил.
Роу говорил тяжело, видно было, что ему до сих пор жарко.
- Так я посмеивался под одеялом, а тут этому дебилу в голову мысля пришла, что быть может его трусы на мне. Он ко мне под одеяло и давай мне штаны расстегивать. Ну я и влепил ему.
Хоргин к этому моменту уже загибался от смеха. А Роу от возмущения не мог успокоиться.
- Ну я встал и еще разок ему врезал, потом, правда, дал ему стакан спирта, чтобы успокоить. Но тулуп и штаны, от греха подальше, надел! Да-а!
- Роу, а валенки то для чего? - поинтересовался, задыхаясь от смеха, Хоргин.
- Валенки? А Бог их знает, видимо на автопилоте, - резюмировал Роу и взорвался смехом.
Хохот двух глоток продолжался до тех пор, пока Геннадий Игнатьевич не стал подавать признаки жизни.
- Что с ним делать то будем, - спросил Роу
- Да пусть проспится, только давай на кровать перенесем на кровать. А то…, - Хоргин оборвал свою фразу новым взрывом хохота.
Еще минут пять изба Медведова сотрясалась от приступов веселья.
Проходящая мимо избы собака удивленно слушала это безудержное ликование гомерического смеха. Но что-то еще было не так в избе, каждый угол которой, был давно и тщательно помечен старым псом.
Телевизионная антенна, на крыше дома, была увенчана зелеными в красный крупный горошек мужскими «семейными» трусами.
Глава вторая.
Красная «копейка» остановилась у супермаркета аккуратно и даже как-то вежливо. Мухоморыч умел вести себя на дороге вежливо и обходительно. Машина его, несмотря на свой почтенный возраст, двигалась легко и бесшумно. Именно шуму Мухоморыч уделял отдельное внимание. Бизнес его был достаточно опасен и требовал частых выездов в ночное время без привлечения к себе внимания.
Дверь переднего пассажира открылась…нет, распахнулось бесшумно как крыло бабочки и в кресло опустился Андрей Башкирцев.
- Слушаю тебя, Игнатич, - пробубнил он.
Мухоморыч, не торопясь, завел автомобиль и также неспешно начал выезжать на проезжую часть.
- Не тяни - говори, что нужно, - прошипел Башкирцев.
Мухоморыч внимательно оглядел собеседника. Башкирцев явно не был намерен вести долгую беседу. Вздохнув, Мухоморыч начал:
- Понимаешь, снова меня Саша обойти пытается.
- Говори уже, что нужно! - не сдержался Башкирцев.
- Нельзя ли ему небольшой погромчик в его конторке устроить, - заискивающе начал Мухоморыч, разом вспотев от собственной смелости.
- Адрес!
Мухоморыч дрожащими руками передал небольшой клочок бумаги собеседнику.
- Высади здесь, я с тобой свяжусь.
Когда дверь за Башкирцевым закрылась, Мухоморыч почти трепетно достал из под пассажирского сиденья цифровой диктофон и дважды прослушал разговор.
День определенно удался. Мухоморыч смог натравить прикормленных сотрудников МВД уже на вторую точку сбора приема металлолома. В багажнике лежат вольфрамовые стержни, в кармане несколько граммов осмия, а враги подставлены. Душа Мухоморыча пела.
«Так! Все, что задумал - сделал. Пойду Хоргина немного сплетнями побалую, да и, может все же, уломаю молодого интригана заняться моими делами», - строил он планы по пути домой.
Хоргин смотрел на, все еще темно-лиловое, пятно на лице Мухоморыча и боролся с неожиданно проснувшимся желанием превратить Мухоморыча в подобие енота с одинаковыми пятнами на морде.
- Привет, Игнатич! - поприветствовал Илья Мухоморыча.
Мухоморыч обнажил свои лошадиные зубы в счастливой улыбке.
Глава третья.
Красная «копейка» Мухоморыча бесшумно катилась по шоссе. Огромный Хоргин сидел справа спереди на пассажирском сиденье. Роу безмятежно спал на заднем.
Мухоморыч был искренне счастлив, впервые за много лет у него появились друзья, тем более их можно ведь использовать так, как только он умеет.
«Вот уже и родственников Роу навестить еду, - думал Мухоморыч, - а там и связи Хоргина не за горами»
Два часа спустя, сидя за столом, Мухоморыча потянуло на разговоры. Неизвестно с какого перепугу, он возомнил себя отставным героем-любовником и начал описывать в восточно-витиеватом стиле свои победы на любовном поприще. Воистину, поэты Ренессанса были недостойны быть упомянутыми в присутствии такого трубадура любви.
Роу и Хоргин смотрели на него с ужасом и удивлением. Прошло всего три дня с тех пор как Мухоморыч изображал Царь-пушку, и воспоминания были еще свежи. Да и глаз Мухоморыча выглядывал из сиреневого облака синяка.
Но Мухоморыч плевать хотел на такие мелочи, как опрятный вид, его несло. Несло со страшной силой. Как лодку, несущуюся к водопаду. По его словам, не родилась еще женщина, способная отказать столь мужественному и харизматичному герою.
Возможно, победы Мухоморыча так и не были бы оспорены, если бы Роу не испортил торжество момента:
- Имя! Назови хоть одно имя! - прохрипел он, пытаясь заглушить нарождающийся хохот.
Учитывая, что Мухоморыч уже остановиться не мог, он наобум назвал несколько имен и торжествующе посмотрел на окружающих.
За столом возникла неловкая тишина. Родственник Роу сказал, что выйдет покурить, но затем так и не вернулся. Но, пожалуй, никто на это не обратил на это серьезного внимания, ибо за столом начался неистовый хохот. Роу и Илья сотрясали пространство вокруг себя всеми вариациями смеха, лишь данное ими обещание держать язык за зубами, не позволяло им поделиться с близкими Роу злоключениями Мухоморыча, который с искренней ненавистью смотрел на них в этот момент.
Ситуацию для Мухоморыча спас лишь звонок на мобильник Хоргину. Далее встреча проходила уже в стандартных рамках. Мухоморыч успокоился и даже пытался шутить.
По возвращению домой, Мухоморыч, довольно бубня под нос, улегся в свою постель и, блаженно улыбаясь, уснул.
Сон снова кончился неожиданно, на этот раз он был прерван диким криком с улицы. Кричавший звал его.
- Геннади-и-ий Игнатьев-и-ич! - протяжно кричали с улицы.
Жена Мухоморыча, ругаясь, смотрела в окно, пытаясь разглядеть кричавшего.
- Тебя там ждут. Двое. Мужчина и женщина, - обращаясь к мужу, описала она обстановку за окном.
Мухоморыч, вздохнув, встал и начал натягивать штаны. После чего, подошел к зеркалу и, по обыкновению, поправил прическу, сделал грозное лицо и вышел на лестничную площадку.
На улице Мухоморыча ждал родственник Роу, покинувший несколько часов назад Мухоморыча во время застолья, незнакомая женщина в ночной рубашке, а из стоявшего неподалеку, внедорожника Ильи к нему шли Хоргин и Роу.
Незнакомая женщина вплотную подошла к Мухоморычу, в результате чего тот был вынужден наблюдать нижнюю кромку выреза ночной рубашки с соблазнительными формами, выглядывающими из него. Мухоморыч сглотнул слюну, тогда как супруга Мухоморыча, наблюдавшая за происходящим в окно, смачно плюнула на пол.
Мухоморыч поднял взгляд вверх и увидел два пылающих сгустка ненависти, прожигавших Мухоморыча сверху вниз.
- А ну, негодяй, расскажи, что ты там рассказывал за столом обо мне, - холодно произнесла женщина.
Мухоморыч не испытывал такого ужаса с того момента, как год назад его поймал наряд ДПС с колбами изотопа меди. Он тщетно пытался вспомнить все свои слова за столом, но его сознание говорило ему, что все было в рамках приличий, ибо момент своей славы память никак не считало за поступки, которые можно было отнести к чему-то отрицательному.
- Ничего про Вас я не говорил, - уверенным голосом ответил Мухоморыч.
Родственник Роу резко подошел к нему, отодвинул женщину и произнес:
- Ты заявил, что спал с Дягтеревой Таней, так?!
Мухоморыч начал понимать, что дело пахнет керосином, но решил идти своим излюбленным и проверенным способом.
- Нет, я не говорил такого! Можете у своего брата спросить! - кивнул он на Роу.
Роу, не отрывая взгляда от Мухоморыча, курил, не желая участвовать во лжи Мухоморыча.
Мужчина встретился взглядом с женщиной в ночной рубашкой.
«Я», - читалось во взгляде женщины. Брат Роу отошел в сторону, а женщина сделала шаг назад. Мухоморыч вздохнул с облегчением, но через мгновение, тьма поглотила его.
Роу и Хоргин склонились над Мухоморычем, окончательно приобретшим схожесть с североамериканским енотом-полоскуном и осматривали его новую «награду».
- Крепко она его, - резюмировал Роу.
- Вот ты не поверишь, я только вчера мечтал навести симметрию на его роже, - выдал Хоргин.
Женщина тихо плакала на плече у мужа, жена Мухоморыча злобно поругивалась за дверью подъезда.