Пасхальное воскресенье
Дневник - 2 апреля, пятница
В детстве (да и на протяжении многих последующих лет) я никак не могла произнести фразу “Воистину воскресе”. Ну, то есть не могла искренне так, не кривляясь, ответить на призыв: “Христос воскресе!” Это ведь было не все равно что на знакомое “Будьте готовы!” с жаром-пылом взметнуть руку в салюте: “Всегда готовы!”
С ранних лет, как только появилось у меня какое-то чутье к родному языку, в этой фразе я ощущала какую-то фальшь: глаголы в третьем лице единственного числа на “е” не заканчиваются, - я это знала еще до того, как изучение спряжения глаголов по школьной программе поставило все на свои места. Никто же мне не объяснял терпеливо и со знанием предмета, из какого такого певуче-красивого старославянского языка сохранилась такая форма. Вместо этого, теряя терпение, повторяли неоднократно о том, какой у меня несносно-упрямый характер, что я вообще “вся в отца своего” и прочее. Говорили мне это почти все родственники, а не только истово верующая православная бабушка или одна из ее старших дочерей, которые верили исподволь, не привлекая к себе внимания каких-нибудь активистов партийных (или соседей). Интересно, как на Пасху становились верующими все остальные: и соседи, и партийные активисты, и мой дядя, которому дело не было до религии, было лишь до бутылки, и моя мама, из которой “всю эту дурь” вышибали и в школе и в заводских агитбригадах, и все мои двоюродные, которые в любой иной день утверждали, что “бога нет”, и даже Вера, которой сказать бойко “Хлистос восклесе, воистину восклесе!” - было все равно, что два пальца обсикать. “Ты бери с младшей сестренки пример! - говорили мне взрослые. - Гляди-ка, какая она у нас умница!”
В принципе мне нравилось все остальное в этом празднике: и то, что солнце выглядывало непременно (бабушка Ксения говорила, что лишь на Христов день на рассвете играло солнышко), и то, что яички красили красным, и куличи, и много сладостей, и такие нарядные все и веселые… Мне не нравилась лишь эта фраза: “Воистину воскресе!” - которую я обязана была произнести перед кем-то. Инициативы в произнесении “Христос воскресе!” - я сама никогда не проявляла: пусть все остальные будут деревенщинами безграмотными, но не я.
Всех православных - опять с православием. Яиц вам побольше и куличей всяческих, чтоб стол ломился, чтоб в доме вообще полная чаша, но главное, чтобы здоровье у всех было сибирское. Пожалуйста, как можно дольше не умирайте. Берегите своих родных.
В детстве (да и на протяжении многих последующих лет) я никак не могла произнести фразу “Воистину воскресе”. Ну, то есть не могла искренне так, не кривляясь, ответить на призыв: “Христос воскресе!” Это ведь было не все равно что на знакомое “Будьте готовы!” с жаром-пылом взметнуть руку в салюте: “Всегда готовы!”
С ранних лет, как только появилось у меня какое-то чутье к родному языку, в этой фразе я ощущала какую-то фальшь: глаголы в третьем лице единственного числа на “е” не заканчиваются, - я это знала еще до того, как изучение спряжения глаголов по школьной программе поставило все на свои места. Никто же мне не объяснял терпеливо и со знанием предмета, из какого такого певуче-красивого старославянского языка сохранилась такая форма. Вместо этого, теряя терпение, повторяли неоднократно о том, какой у меня несносно-упрямый характер, что я вообще “вся в отца своего” и прочее. Говорили мне это почти все родственники, а не только истово верующая православная бабушка или одна из ее старших дочерей, которые верили исподволь, не привлекая к себе внимания каких-нибудь активистов партийных (или соседей). Интересно, как на Пасху становились верующими все остальные: и соседи, и партийные активисты, и мой дядя, которому дело не было до религии, было лишь до бутылки, и моя мама, из которой “всю эту дурь” вышибали и в школе и в заводских агитбригадах, и все мои двоюродные, которые в любой иной день утверждали, что “бога нет”, и даже Вера, которой сказать бойко “Хлистос восклесе, воистину восклесе!” - было все равно, что два пальца обсикать. “Ты бери с младшей сестренки пример! - говорили мне взрослые. - Гляди-ка, какая она у нас умница!”
В принципе мне нравилось все остальное в этом празднике: и то, что солнце выглядывало непременно (бабушка Ксения говорила, что лишь на Христов день на рассвете играло солнышко), и то, что яички красили красным, и куличи, и много сладостей, и такие нарядные все и веселые… Мне не нравилась лишь эта фраза: “Воистину воскресе!” - которую я обязана была произнести перед кем-то. Инициативы в произнесении “Христос воскресе!” - я сама никогда не проявляла: пусть все остальные будут деревенщинами безграмотными, но не я.
Всех православных - опять с православием. Яиц вам побольше и куличей всяческих, чтоб стол ломился, чтоб в доме вообще полная чаша, но главное, чтобы здоровье у всех было сибирское. Пожалуйста, как можно дольше не умирайте. Берегите своих родных.