Марта и забытый танец.
- Марта, Марта... сокрушенно произнес Онн. Стоя на тенистой террасе высокого каменного строения, возвышающегося над городской площадью, он наблюдал за праздником, поющим, и танцующем внизу. Пение девушек наполняло воздух, звук поднимался над площадью, медленно раскачивался и колыхался в розовом мареве, в такт томным движениям рук, под звон браслетов и колокольчиков.
Медленным шагом он обогнул по террасе дом, и, спускаясь по лестнице, почувствовал свежий и сладкий аромат цветущих грейпфрутовых деревьев. Гуляя по саду он вслушивался в эти звуки, растворенные в воздухе, и вдруг я ощутил, как все они слились в один, и что никаких других звуков, не поднимается с улиц ... Мелодия, которую он слышал, составлялась из звуков песни танцующих женщин, только из них...
Стоя среди деревьев, не мог наслушаться этой музыкальной вибрации, этих вспышек отдельных возгласов на фоне ровных переливов, и тогда-то ему стало ясно, что пронзительно-безнадежный ужас состоит не в том, что Марты нет рядом, а в том, что голоса ее нет в этом хоре. И раскаялся, что отпустил ее в путешествие, и тяготился в сердце своем...
___________
Лэйла, как всегда, с шумом влетела в комнату. Яркая, легкая, сразу заняла собой все пространство, и залилась соловьем о том, что и идеи у нее самые лучшие, что оглядываются с завистью ей в след, и шепчутся. Выговорившись, она, наконец, взяла паузу, и уставилась на собеседника, который за все время не проронил ни слова, с недовольным видом рассматривая ее наряд.
-Не нравится?- и сама ответила: - Не особенно. Изобразив вдруг нахлынувшую нечеловеческую тоску на вытянутом личике, вопросительно дернула подбородком в его сторону. - Сегодня, только вошла к вам, почувствовала - в доме неладно.
-Лэйл, душа моя... хороший механизм внутреннего баланса - вещь, конечно, великая. Но с моей точки зрения, шепотки эти, за твоей спиной - вызваны ни плохим воспитанием, ни плохим.. не знаю.. плохим характером людей вокруг тебя, а твоим видом. Внешним.
Нахмурив брови, он разглядывал ее ярко розовое облачение. Туфли, чулки, пышное платье цвета фуксии, и что-то еще сверху, - из ярко розовых перьев, парочка из которых уже возлежали на полу.
-Стоит ли посылать ее, - подумал он уже в который раз, и шумно вздохнул, качая головой.
Лэйла, тем временем, расположилась на пухлых подушках массивной темной мебели, и, довольная произведенным эффектом, крутила головой из стороны в сторону, разглядывая обстановку.
- А чего звал-то, -наконец участливо спросила она, поняв, что вздохи и хмурое выражение лица вызваны не только ее ярким оперением, но и еще чем-то, и продолжаются слишком долго.
- Как ни хочется закрыться в свою башню из слоновой кости, есть вещи, которые не дают мне покоя. Чтобы жить, сохраняя тишину внутри, я стараюсь не думать. Память - бесполезный инструмент, если он не дает возможности забыть.
-Оооооо, - взвилась с места Лэйла. -По-нят-нень-ко! - Ну, нет, ты меня в это дело не вписывай. Лэйла выпучила глаза, и мелко затрясла вытянутым пальцем с розовым коготком, и замотала головой. - Почему я? Я?
Она стояла в ярком луче в середине большой комнаты с тяжелыми темными занавесками, заслоняющими почти весь свет, являя собой воплощение удивления. Воздев к небу розовые руки она снова в безнадежно пропела:
-Ооооо, - и сокрушила руки вниз обессиленными плетьми, уронив голову.
Лицо Онна потеплело, и промелькнуло что-то вроде улыбки.
- Потому что ты лучшая. А кто, если не ты?
- Я уже пыталась, язвительно напомнила она, - не вышло! Лучшая- это да, спасибо.
-Значит недостаточно было покидать несколько перьев, не докрутила ситуацию!
Лэйла вытянулась в гневную струну, гордо задрав подбородок.
- Ты можешь, и ты сделаешь это!
-Иди сам тогда!
-То есть, тебе нельзя не говорить о плохом, тем самым подразумевая, видимо, что плохого не бывает ...Подрасти, Лэйла! Открой глаза. А в противном случае ты - полная дура.
- Уххх...а ты... -тихо произнесла Лейла, и при этом ее передернуло.
- Простите? - спросил Онн, нахмурившись, но очень учтиво. - Вы, кажется, изволили что-то сказать?
- Нет, нет, - поспешно забормотала Лэйла.
- Мне, значит, показалось, - когда ваши отношения обострились…
- В каком отношении? - перебила Лэйла.
- В отношении отношений. Ведь ты же знаешь, что такое «отношения».
- Я - то знаю, - сказала Лэйла. - Я частенько «относила» туда то одно, то другое. Но вопрос в том, что такое отношенье Марты?
- Придется выяснить, произнес он уже более мягко, - ведь ты же не сможешь жить с мыслью о том, что эту грациозную, хрупкую молодую женщину с такими глазами, с такой улыбкой, в мόроке обездвижили отравленной иглой в сердце, в нежное сердце, которое билось, когда она танцевала с девушками вот на этой площади...
-Мммм…аааа - застонала Лейла. Сгорбившись, ссутулившись, подкосив коленки, она театрально закрыла лицо розовыми рукавами, продолжая стонать. Легкое перышко, оторвавшись, медленно закружилось на ковер.
- И вот, я опять играю на твоем поле твоими фигурами,- сказала Лэйла, и притворно захныкала.
- Кто сказал, что свои фигуры менее опасны, чем фигуры противника? Вздор, свои фигуры гораздо более опасны,-сказал Онн, и обнял ее за плечи.
- Это угроза? - дружелюбно спросила Лейла, и жалобно возвела на него глаза.
- Лэйла... не нужно искать отсутствующие детали в словах, и догадываться о том, что в них подразумевается, по тому, о чем не говорится, ты же знаешь, моя милая, везде прячется хоть какая-нибудь muta persona.
Медленным шагом он обогнул по террасе дом, и, спускаясь по лестнице, почувствовал свежий и сладкий аромат цветущих грейпфрутовых деревьев. Гуляя по саду он вслушивался в эти звуки, растворенные в воздухе, и вдруг я ощутил, как все они слились в один, и что никаких других звуков, не поднимается с улиц ... Мелодия, которую он слышал, составлялась из звуков песни танцующих женщин, только из них...
Стоя среди деревьев, не мог наслушаться этой музыкальной вибрации, этих вспышек отдельных возгласов на фоне ровных переливов, и тогда-то ему стало ясно, что пронзительно-безнадежный ужас состоит не в том, что Марты нет рядом, а в том, что голоса ее нет в этом хоре. И раскаялся, что отпустил ее в путешествие, и тяготился в сердце своем...
___________
Лэйла, как всегда, с шумом влетела в комнату. Яркая, легкая, сразу заняла собой все пространство, и залилась соловьем о том, что и идеи у нее самые лучшие, что оглядываются с завистью ей в след, и шепчутся. Выговорившись, она, наконец, взяла паузу, и уставилась на собеседника, который за все время не проронил ни слова, с недовольным видом рассматривая ее наряд.
-Не нравится?- и сама ответила: - Не особенно. Изобразив вдруг нахлынувшую нечеловеческую тоску на вытянутом личике, вопросительно дернула подбородком в его сторону. - Сегодня, только вошла к вам, почувствовала - в доме неладно.
-Лэйл, душа моя... хороший механизм внутреннего баланса - вещь, конечно, великая. Но с моей точки зрения, шепотки эти, за твоей спиной - вызваны ни плохим воспитанием, ни плохим.. не знаю.. плохим характером людей вокруг тебя, а твоим видом. Внешним.
Нахмурив брови, он разглядывал ее ярко розовое облачение. Туфли, чулки, пышное платье цвета фуксии, и что-то еще сверху, - из ярко розовых перьев, парочка из которых уже возлежали на полу.
-Стоит ли посылать ее, - подумал он уже в который раз, и шумно вздохнул, качая головой.
Лэйла, тем временем, расположилась на пухлых подушках массивной темной мебели, и, довольная произведенным эффектом, крутила головой из стороны в сторону, разглядывая обстановку.
- А чего звал-то, -наконец участливо спросила она, поняв, что вздохи и хмурое выражение лица вызваны не только ее ярким оперением, но и еще чем-то, и продолжаются слишком долго.
- Как ни хочется закрыться в свою башню из слоновой кости, есть вещи, которые не дают мне покоя. Чтобы жить, сохраняя тишину внутри, я стараюсь не думать. Память - бесполезный инструмент, если он не дает возможности забыть.
-Оооооо, - взвилась с места Лэйла. -По-нят-нень-ко! - Ну, нет, ты меня в это дело не вписывай. Лэйла выпучила глаза, и мелко затрясла вытянутым пальцем с розовым коготком, и замотала головой. - Почему я? Я?
Она стояла в ярком луче в середине большой комнаты с тяжелыми темными занавесками, заслоняющими почти весь свет, являя собой воплощение удивления. Воздев к небу розовые руки она снова в безнадежно пропела:
-Ооооо, - и сокрушила руки вниз обессиленными плетьми, уронив голову.
Лицо Онна потеплело, и промелькнуло что-то вроде улыбки.
- Потому что ты лучшая. А кто, если не ты?
- Я уже пыталась, язвительно напомнила она, - не вышло! Лучшая- это да, спасибо.
-Значит недостаточно было покидать несколько перьев, не докрутила ситуацию!
Лэйла вытянулась в гневную струну, гордо задрав подбородок.
- Ты можешь, и ты сделаешь это!
-Иди сам тогда!
-То есть, тебе нельзя не говорить о плохом, тем самым подразумевая, видимо, что плохого не бывает ...Подрасти, Лэйла! Открой глаза. А в противном случае ты - полная дура.
- Уххх...а ты... -тихо произнесла Лейла, и при этом ее передернуло.
- Простите? - спросил Онн, нахмурившись, но очень учтиво. - Вы, кажется, изволили что-то сказать?
- Нет, нет, - поспешно забормотала Лэйла.
- Мне, значит, показалось, - когда ваши отношения обострились…
- В каком отношении? - перебила Лэйла.
- В отношении отношений. Ведь ты же знаешь, что такое «отношения».
- Я - то знаю, - сказала Лэйла. - Я частенько «относила» туда то одно, то другое. Но вопрос в том, что такое отношенье Марты?
- Придется выяснить, произнес он уже более мягко, - ведь ты же не сможешь жить с мыслью о том, что эту грациозную, хрупкую молодую женщину с такими глазами, с такой улыбкой, в мόроке обездвижили отравленной иглой в сердце, в нежное сердце, которое билось, когда она танцевала с девушками вот на этой площади...
-Мммм…аааа - застонала Лейла. Сгорбившись, ссутулившись, подкосив коленки, она театрально закрыла лицо розовыми рукавами, продолжая стонать. Легкое перышко, оторвавшись, медленно закружилось на ковер.
- И вот, я опять играю на твоем поле твоими фигурами,- сказала Лэйла, и притворно захныкала.
- Кто сказал, что свои фигуры менее опасны, чем фигуры противника? Вздор, свои фигуры гораздо более опасны,-сказал Онн, и обнял ее за плечи.
- Это угроза? - дружелюбно спросила Лейла, и жалобно возвела на него глаза.
- Лэйла... не нужно искать отсутствующие детали в словах, и догадываться о том, что в них подразумевается, по тому, о чем не говорится, ты же знаешь, моя милая, везде прячется хоть какая-нибудь muta persona.