Огн҄ь
Инструментарий сравнительно-исторического метода (закон регулярных фонетических соответствий) в языкознании позволяет нам категорически утверждать, что праславянское *ognь всё-таки относится исконно к древним *ĭ-основам (< *ăgn-ĭ-s < ПИЕ *h₁ngʷ-ni-) типа *gostь. Так, сопоставление с санскр. agn[i]s ‘огонь’, хетт. Agn[i]š (имя бога огня), латинск. ign[i]s, балтск. (литовск.) ugn[ì]s ‘огонь’ более чем красноречиво демонстрирует, что везде в родственных индоевропейских когнатах видим тематический гласный *-i- (но не -o-, -ŭ- < *-ŏ-, или *-a- < *-ŏ-), соединяющий в основе с корневой морфемой флексию формы Nom. sg. *-s.
Развитие же мягкости *n > *ň в славянском *og[n]ь > *og[ň]ь, вызвавшей затем и миграцию *ognь из *ĭ-склонения (типа «гость») в «мягкий» вариант парадигмы *ŏ-склонения (типа «кон҄ь», а диакритика мягкости у *ň «н҄» в «огн҄ь» встречается уже в старославянских памятниках), вероятнее всего, следует объяснять не фонетическими, а аналогическими измененями. Наиболее очевидной версией развития неэтимологической мягкости согласного здесь может быть аналогия с *wygъňь / *wygъňa ‘кузнечный горн’, восходящему к тому же, что и *ognь, ПИЕ *h₁ngʷ-n, но, в отличие от него, здесь не был блокирован закон Винтера (т. к. в *ognь закон Винтера не проявился благодаря сочетанию *-ngn-, что в *wygъňь было разрежено эпентетическим *ŭ > *ъ). То есть в результате смежности в пространстве огня и горна, в котором он горит, произошел в условиях частотности совместного употребления в речи (в синтагмах типа *ognь wъ /na/ wygъňь) аналогический перенос мягкости *ň (< *nj) в названии горна на исконно не смягченный *n в слове, обозначающем пламя.
Собственно говоря, и словарь старославянского языка косвенно указывает на исконную *ĭ-основу, приводя вариант исхода основы формы Gen. sg. как «-ни», наряду с «-н҄ıа» (т. е. и кого?, чего?, чей? - «огн҄ıа», и кого?, чего?, чей? - «огн҄и»), как в *gostь - *gosti (Gen. sg).
Вариативность деклинации славянского *ognь, отраженная в древнейших текстах
По древнейшим памятникам видим даже примеры миграции некоторых форм *ognь и в твердый вариант *o-склонения, напр., «огнѹ» вм. «огню» (Dat. sg., определенно, под унифицирующим влиянием форм Nom./Acc. sg., но с сохранением не смягченного *n) - дважды в Супрасльской рукописи. Или сохранение некоторых форм с флексиями исконного i-склонения, напр., «огн[ьмь]» (Instr. sg. без диакритики мягкости *n), а не «огн҄[ємь]». Или «огн[и]» (Acc. pl.) вместо ожидаемого для *jo-склонения «огн҄[ѧ]» (сравн. Acc. pl. «кон҄[ѧ]»), также в Супр. рук.
Всё это в совокупности является свидетельством относительно позднего перехода слав. *ognь в мягкий тип *o-склонения, когда в живой речи писцов X-XI вв. ещё по-прежнему были живы отголоски исконного типа деклинации для этого существительного. А это значит, что для праславянской реконструкции применение вторичной формы *ogňь возможно лишь с рядом предварительных оговорок, скидок на эпоху, реконструируемый хронологический срез позднепраславянского языка.