Omentielva
начало тут и тут
Наутро, чуть раньше чем вчера, мы запаковались, позавтракали в гостинице (и всем, кто когда-нибудь окажется в Мозаике рекомендуем так делать), и двинули на вокзал, где нас ждал Локит с билетами на поезд до Катовиц.
Локит, которого я honoris, так сказать, causa, считал пятидесятилетним мужиком с бородой вроде Пола Штрака, оказался на поверку тощим хвостатым чуваком лет на пять нас младше, с рюкзаком и зонтиком. Нормальный чел, псих на всю голову как и все мы, и он взял на всю компанию билеты.
Поезд поначалу выглядел исключительно славно, не то что мюнхенский - чудесные современные сиденья, кондиционер на нормальной температуре, словом начиналось всё недурно. Вы уже слышите в моем голосе некое «но»?
Имя ему Бохумин.
Спрашивается, чем может запомниться проезжему путешественнику ничем не примечательный промышленный городок неподалеку от польской границы? Ну, если отцепить от поезда три вагона, вывезти его (поезд) на пути, а после несколько раз неудачно, вырубив предварительно кондиционер, прицеплять локомотив на тридцатиградусной жаре, он запомнится надолго.
Нас катали взад-вперед по одним и тем же путям раз пять не меньше; мы познакомились с веселыми польскими парнями из соседнего купе, которые пытались, пользуясь ситуацией, научить нас браниться по-польски, и в целом проявить гостеприимство; sciuro сорвала апплодисмент, когда в ответ на галантное: «Поглядите, сударыня, перед вами наш прекрасный город Бохумин!» ответила: «Он мне знаком, я в нем побывала уже несколько раз!» - но в целом я никому не желал бы повторения этого опыта - и хорошо, что мы в Праге обзавелись веерами на палочке, а не раскладными, ими и спасались.
В итоге поезд опоздал на час с некоторым гаком, мы пропустили конференционный приветственный обед, и слава богу, что неподалеку был очень приличный супермаркет - мы не успели в итоге только первый доклад на который и так не особо собирались.
Omentielva - довольно славная и дружелюбная тусовка замороченных квенистов и синдаринистов, из которых в Катовицы выбралось человек восемнадцать, считая оргов. Мы в первый вечер просто все друг другу представились, и сыграли на квенья и синдарине в «категории» (что было довольно круто), а после «шляпу» по чуть упрощенным правилам - и на одно наше со sciuro определение повелся сам Пол Штрак!
Локит чувствовал себя как-то не очень и уполз чуть раньше, мы же честно досидели до конца, а назавтра вставать, господи помилуй, в семь утра, чтобы успеть позавтракать и на автобус.
***
Катовицы, надо сказать, из тех мест, о которых сложена пословица: знаешь, зачем Катовицы огородили забором? Чтоб народ в дыру не проваливался... Город довольно новый, века 19го, в центре есть несколько симпатичных улиц, но нас поселили на какой-то глухой разбойничьей окраине: от вокзала около получаса по улице, которая выглядела как лицо бездомного алкоголика, и нам встретилась компания ровно их. Место совершенно безопасное, но грязное, бедное и неинтересное. Гостиница была, в целом чистая, довольно большая, однако, с чуть попахивающими гнилью от недосушивания бельем и серыми редкими полотенцами, и я бы никому не рекомендовал ехать туда специально.
В пятницу с самого утра мы подорвались в Краков, и это было прекрасно, хотя жара наступила довольно быстро. Впрочем, в это «мы» вошли не все: Локит вчера, как выяснилось, слопал что-то не то, с утра лег в совершенную лёжку и провел день в гостинице.
Путь же всех прочих лежал на автобусную станцию, куда народ решил подскочить на трамвае: на остановке сгрудились все наши, кроме двоих; трамвай уже вырулил из-за угла, организаторша - дама, больше всего напоминающая царевну Софью в описании Алексея Толстого - сурово глядела на всё это безобразие и выглядела так, словно сейчас примет меры после чего живые позавидуют мертвым, тут на крыльце показались наконец прекрасная Луиньелле и ее верный Элланто.
- Á nore*! - заорал им я, но эффекта не возымел;
- Noro lim**! - позвал Бертран Белле, и вот тут они припустили.
Мы со sciuro переглянулись:
- Ну нифига себе тут уважают Элу Тингола, - сказал я.
- Вот так некоторые на корабли и опоздали, - сказала она.
В целом это довольно хорошо описывает облако безумия, висевшего надо всеми.
*"Бегите!" на квенья.
** то же самое на синдарине.
Рейсовый автобус там бегает довольно удобный. Мы приехали в местный университет
Нас там пустили в симпатичное полуподвальное помещение при местной столовой с каменными стенами и к моему изрядному изумлению, увешанное старинными портретами, написанными маслом, века восемнадцатого или раньше по виду, в соответствующих, хотя подозрительно новеньких, рамах. В столовой они тоже висели, и это было самое непонятное - дым же, брызги, народ ест и дышит... Оказалось, мы на факультете живописи, и это работы выпускников - копии.
Мы составили три длинных парты в один длинный стол, обсели его и стали слушать доклады.
Начинал великий Крис Гилсон, который в общении потом оказался ужасно простой и славный и он как все гуманитарии, читает собственные слайды; за ним говорил тоже великий Пол Штрак, создатель eldamo - у него было внезапно про разные формы перфекта (просто сжатое изложение нескольких статей) - и всё это время мы с Орондилем, как два чертовых камчадала с последних парт, сидели и, хихикая, переписывались на квенья, что было отдельно нетривиально делать в отсутствие интернета с Eldamo.
Потом все пошли на короткую - квартала на полтора - экскурсию по городу и пообедать варениками в вареничной. Мы со sciuro по такой погоде вареников испугались, и пошли на второй круг, закинувшись по дороге мороженым.
Краков очень славный, а после Катовиц вообще прекрасен как серебряный рассвет.
Замок
Все краковские мелкие лавочки - про то, что много одинаковых предметов это хорошо. Например, коты это важно
Или вот:
Или вот: резные скалки и формы для фигурного печенья.
sciuro немедленно отыскала там совершенно японского вида зайцев, которых подарила потом своей учительнице каллиграфии, приведя ту в совершенный восторг.
Во второй половине дня должен был быть доклад Локита, но ввиду отсутствия Локита, их поменяли местами с Махом, который рассказывал про использование строчных и заглавных рун тэнгвара: Мах отлично пишет (тэнгваром) но наговорил изрядно вздора, и sciuro сидела как натянутая тетива, и потребовалось всё ее самообладание, чтобы обошлось без жертв.
После был довольно странный доклад Валерии Барух про «самое важное слово» (она считает что это слово «вещь» и произвела некоторый лингвистический анализ на эту тему). Мы с Орондилем тем временем увели у sciuro пароль от интернета (sciuro умеет добывать местные пароли методами, близкими к магическим - во всяком случае, был он из всей тусовки только у нее) - и продолжали трындеть, уже лазая в eldamo.
По городу мы больше ничего толком не успевали, только услышали трубача, который играет в каждое из окон местной башни ровно в шесть вечера, и обрывает мотив - в память другого трубача, который таким образом предупредил несколько веков назад город о наступлении врага, но не доиграл песни - его застрелили.
Эту историю нам рассказал Ришард, местный толкиенист и профессиональный гид, который собственно водил нас, сколько организатор позволила, по городу.
У нас было еще минут 40 до автобуса, sciuro вкрадчиво осведомилась у организаторши, надо ли нам непременно все их провести на автобусной станции и мы получили право еще четверть часа потусить на площади.
Крис Гилсон сел на бортик фонтана перед церковью; мы столпились вокруг, продолжая трепаться; за его спиной на бортик фонтана сел бомж и принялся неторопливо омывать усталые ноги, рядом слетела попить ослепительно белая голубка и какая-то веселая дева со смехом обрызгала водой своё дитя.
Никто никуда шляться не пошел, все так кучей и зависли: Орондиль с Гилроном придумали три неологизма для слова "мороженое", а Ришард во всеуслышанье объявил, что собирается прийти вечером в средневековом костюме и с настоящей, у местного музыканта за безумные деньги долларов в четыреста купленной, лирой. Все его немедленно восславили. Не знаю, какая холера сболтнула ему, что я арфист, но он немедленно - и тоже во всеуслышанье - добавил, что раз так то я тоже, непременно, должен сыграть на его лире.
На лире, Карл. Чувак, у тебя хороший английский, ты можешь перевести мне с листа вот этот венгерский текст, это же тоже латиница...
Конечно, кротко сказал я и всю обратную дорогу в автобусе лихорадочно гуглил, как играют на лире. Выяснилось, что их около двадцати разных типов с разными способами звукоизвлечения, но тут мы приехали, и я положился на милость господню.
Мы поужинали в гостинице (кормят там надо сказать очень добротно, но в основном свининой, так что без визита в супермаркет не обошлось) - и начался поэтический вечер.
Вела его Валерия (мы думаем, что она профессиональный поэт) и вызывала народ читать свои и местами чужие тексты по очереди, как учеников в школе.
Читать песни смысла не имело, поэтому, будучи вызван, я пошел ва-банк: подбил Орондиля, который играет в оркестре и приволок на конференцию свой французский рожок - продудеть мне вступительную, ни с чем не спутаешь, кварту из Йожена с Бажен, и урезал им Ulundo. Это зашло даже лучше, чем я думал.
Потом читала Луиньелле, и у нее совершенно восхитительный квенья, на который она переводит (с финского, который учит) «Калевалу» (очень здорово, с соблюдением всех рифм и перекличек).
Потом Ришард, который как обещал, явился в средневековом костюме, и очень убедительно спел что-то от имени Галадриэль:
Потом Бертран Белле читал свои переводы каких-то псалмов (произношение у него кстати вполне, но господи, как по-идиотски звучат на квенья псалмы, где есть имена из Библии!).
Потом сама Валерия читала хайку, потом очередь опять дошла до меня и от лиры было уже не отвертеться. У меня с собой к счастью была последняя песня Маглора; я взял в руки это дело (строй там, прямо скажем, до-ре-ми-фа-соль) и просто сделал на ней несколько проигрышей между куплетами по методу один палка два струна, обогнули тонику. Тоже сработало.
Потом Крис Гилсон читал свою балладу о том, как Фингон вызволяет Маэдроса со скалы, довольно классную, кстати, но очень пронзительную - и сам в итоге расстроился и заплакал.
Потом пошли по второму кругу, у кого что было, а Ришард сыграл-таки на своей лире мелодию из Саги Огня и Льда и спел оттуда песню.
- Смешение фэндомов до добра не доводит, - сказал я.
- А ты знаешь, кто ее там играл и когда? - сказала sciuro, которая знает все источники. - По идее сейчас должны прийти и всех нас убить...
Впрочем, видимо, дух Мартина тут силы не имел и "слава Эру, обошлось".
Народ читал более или менее по очереди, но закончить вечер решили все-таки Дэлем; я вынул заранее прибереженных на такой случай «Бременских музыкантов», завел аудиторию хлопать, и просто на подстуке ее и спел.
А потом все расползлись и рухнули, потому что завтра тоже начиналось рано.
Наутро, чуть раньше чем вчера, мы запаковались, позавтракали в гостинице (и всем, кто когда-нибудь окажется в Мозаике рекомендуем так делать), и двинули на вокзал, где нас ждал Локит с билетами на поезд до Катовиц.
Локит, которого я honoris, так сказать, causa, считал пятидесятилетним мужиком с бородой вроде Пола Штрака, оказался на поверку тощим хвостатым чуваком лет на пять нас младше, с рюкзаком и зонтиком. Нормальный чел, псих на всю голову как и все мы, и он взял на всю компанию билеты.
Поезд поначалу выглядел исключительно славно, не то что мюнхенский - чудесные современные сиденья, кондиционер на нормальной температуре, словом начиналось всё недурно. Вы уже слышите в моем голосе некое «но»?
Имя ему Бохумин.
Спрашивается, чем может запомниться проезжему путешественнику ничем не примечательный промышленный городок неподалеку от польской границы? Ну, если отцепить от поезда три вагона, вывезти его (поезд) на пути, а после несколько раз неудачно, вырубив предварительно кондиционер, прицеплять локомотив на тридцатиградусной жаре, он запомнится надолго.
Нас катали взад-вперед по одним и тем же путям раз пять не меньше; мы познакомились с веселыми польскими парнями из соседнего купе, которые пытались, пользуясь ситуацией, научить нас браниться по-польски, и в целом проявить гостеприимство; sciuro сорвала апплодисмент, когда в ответ на галантное: «Поглядите, сударыня, перед вами наш прекрасный город Бохумин!» ответила: «Он мне знаком, я в нем побывала уже несколько раз!» - но в целом я никому не желал бы повторения этого опыта - и хорошо, что мы в Праге обзавелись веерами на палочке, а не раскладными, ими и спасались.
В итоге поезд опоздал на час с некоторым гаком, мы пропустили конференционный приветственный обед, и слава богу, что неподалеку был очень приличный супермаркет - мы не успели в итоге только первый доклад на который и так не особо собирались.
Omentielva - довольно славная и дружелюбная тусовка замороченных квенистов и синдаринистов, из которых в Катовицы выбралось человек восемнадцать, считая оргов. Мы в первый вечер просто все друг другу представились, и сыграли на квенья и синдарине в «категории» (что было довольно круто), а после «шляпу» по чуть упрощенным правилам - и на одно наше со sciuro определение повелся сам Пол Штрак!
Локит чувствовал себя как-то не очень и уполз чуть раньше, мы же честно досидели до конца, а назавтра вставать, господи помилуй, в семь утра, чтобы успеть позавтракать и на автобус.
***
Катовицы, надо сказать, из тех мест, о которых сложена пословица: знаешь, зачем Катовицы огородили забором? Чтоб народ в дыру не проваливался... Город довольно новый, века 19го, в центре есть несколько симпатичных улиц, но нас поселили на какой-то глухой разбойничьей окраине: от вокзала около получаса по улице, которая выглядела как лицо бездомного алкоголика, и нам встретилась компания ровно их. Место совершенно безопасное, но грязное, бедное и неинтересное. Гостиница была, в целом чистая, довольно большая, однако, с чуть попахивающими гнилью от недосушивания бельем и серыми редкими полотенцами, и я бы никому не рекомендовал ехать туда специально.
В пятницу с самого утра мы подорвались в Краков, и это было прекрасно, хотя жара наступила довольно быстро. Впрочем, в это «мы» вошли не все: Локит вчера, как выяснилось, слопал что-то не то, с утра лег в совершенную лёжку и провел день в гостинице.
Путь же всех прочих лежал на автобусную станцию, куда народ решил подскочить на трамвае: на остановке сгрудились все наши, кроме двоих; трамвай уже вырулил из-за угла, организаторша - дама, больше всего напоминающая царевну Софью в описании Алексея Толстого - сурово глядела на всё это безобразие и выглядела так, словно сейчас примет меры после чего живые позавидуют мертвым, тут на крыльце показались наконец прекрасная Луиньелле и ее верный Элланто.
- Á nore*! - заорал им я, но эффекта не возымел;
- Noro lim**! - позвал Бертран Белле, и вот тут они припустили.
Мы со sciuro переглянулись:
- Ну нифига себе тут уважают Элу Тингола, - сказал я.
- Вот так некоторые на корабли и опоздали, - сказала она.
В целом это довольно хорошо описывает облако безумия, висевшего надо всеми.
*"Бегите!" на квенья.
** то же самое на синдарине.
Рейсовый автобус там бегает довольно удобный. Мы приехали в местный университет
Нас там пустили в симпатичное полуподвальное помещение при местной столовой с каменными стенами и к моему изрядному изумлению, увешанное старинными портретами, написанными маслом, века восемнадцатого или раньше по виду, в соответствующих, хотя подозрительно новеньких, рамах. В столовой они тоже висели, и это было самое непонятное - дым же, брызги, народ ест и дышит... Оказалось, мы на факультете живописи, и это работы выпускников - копии.
Мы составили три длинных парты в один длинный стол, обсели его и стали слушать доклады.
Начинал великий Крис Гилсон, который в общении потом оказался ужасно простой и славный и он как все гуманитарии, читает собственные слайды; за ним говорил тоже великий Пол Штрак, создатель eldamo - у него было внезапно про разные формы перфекта (просто сжатое изложение нескольких статей) - и всё это время мы с Орондилем, как два чертовых камчадала с последних парт, сидели и, хихикая, переписывались на квенья, что было отдельно нетривиально делать в отсутствие интернета с Eldamo.
Потом все пошли на короткую - квартала на полтора - экскурсию по городу и пообедать варениками в вареничной. Мы со sciuro по такой погоде вареников испугались, и пошли на второй круг, закинувшись по дороге мороженым.
Краков очень славный, а после Катовиц вообще прекрасен как серебряный рассвет.
Замок
Все краковские мелкие лавочки - про то, что много одинаковых предметов это хорошо. Например, коты это важно
Или вот:
Или вот: резные скалки и формы для фигурного печенья.
sciuro немедленно отыскала там совершенно японского вида зайцев, которых подарила потом своей учительнице каллиграфии, приведя ту в совершенный восторг.
Во второй половине дня должен был быть доклад Локита, но ввиду отсутствия Локита, их поменяли местами с Махом, который рассказывал про использование строчных и заглавных рун тэнгвара: Мах отлично пишет (тэнгваром) но наговорил изрядно вздора, и sciuro сидела как натянутая тетива, и потребовалось всё ее самообладание, чтобы обошлось без жертв.
После был довольно странный доклад Валерии Барух про «самое важное слово» (она считает что это слово «вещь» и произвела некоторый лингвистический анализ на эту тему). Мы с Орондилем тем временем увели у sciuro пароль от интернета (sciuro умеет добывать местные пароли методами, близкими к магическим - во всяком случае, был он из всей тусовки только у нее) - и продолжали трындеть, уже лазая в eldamo.
По городу мы больше ничего толком не успевали, только услышали трубача, который играет в каждое из окон местной башни ровно в шесть вечера, и обрывает мотив - в память другого трубача, который таким образом предупредил несколько веков назад город о наступлении врага, но не доиграл песни - его застрелили.
Эту историю нам рассказал Ришард, местный толкиенист и профессиональный гид, который собственно водил нас, сколько организатор позволила, по городу.
У нас было еще минут 40 до автобуса, sciuro вкрадчиво осведомилась у организаторши, надо ли нам непременно все их провести на автобусной станции и мы получили право еще четверть часа потусить на площади.
Крис Гилсон сел на бортик фонтана перед церковью; мы столпились вокруг, продолжая трепаться; за его спиной на бортик фонтана сел бомж и принялся неторопливо омывать усталые ноги, рядом слетела попить ослепительно белая голубка и какая-то веселая дева со смехом обрызгала водой своё дитя.
Никто никуда шляться не пошел, все так кучей и зависли: Орондиль с Гилроном придумали три неологизма для слова "мороженое", а Ришард во всеуслышанье объявил, что собирается прийти вечером в средневековом костюме и с настоящей, у местного музыканта за безумные деньги долларов в четыреста купленной, лирой. Все его немедленно восславили. Не знаю, какая холера сболтнула ему, что я арфист, но он немедленно - и тоже во всеуслышанье - добавил, что раз так то я тоже, непременно, должен сыграть на его лире.
На лире, Карл. Чувак, у тебя хороший английский, ты можешь перевести мне с листа вот этот венгерский текст, это же тоже латиница...
Конечно, кротко сказал я и всю обратную дорогу в автобусе лихорадочно гуглил, как играют на лире. Выяснилось, что их около двадцати разных типов с разными способами звукоизвлечения, но тут мы приехали, и я положился на милость господню.
Мы поужинали в гостинице (кормят там надо сказать очень добротно, но в основном свининой, так что без визита в супермаркет не обошлось) - и начался поэтический вечер.
Вела его Валерия (мы думаем, что она профессиональный поэт) и вызывала народ читать свои и местами чужие тексты по очереди, как учеников в школе.
Читать песни смысла не имело, поэтому, будучи вызван, я пошел ва-банк: подбил Орондиля, который играет в оркестре и приволок на конференцию свой французский рожок - продудеть мне вступительную, ни с чем не спутаешь, кварту из Йожена с Бажен, и урезал им Ulundo. Это зашло даже лучше, чем я думал.
Потом читала Луиньелле, и у нее совершенно восхитительный квенья, на который она переводит (с финского, который учит) «Калевалу» (очень здорово, с соблюдением всех рифм и перекличек).
Потом Ришард, который как обещал, явился в средневековом костюме, и очень убедительно спел что-то от имени Галадриэль:
Потом Бертран Белле читал свои переводы каких-то псалмов (произношение у него кстати вполне, но господи, как по-идиотски звучат на квенья псалмы, где есть имена из Библии!).
Потом сама Валерия читала хайку, потом очередь опять дошла до меня и от лиры было уже не отвертеться. У меня с собой к счастью была последняя песня Маглора; я взял в руки это дело (строй там, прямо скажем, до-ре-ми-фа-соль) и просто сделал на ней несколько проигрышей между куплетами по методу один палка два струна, обогнули тонику. Тоже сработало.
Потом Крис Гилсон читал свою балладу о том, как Фингон вызволяет Маэдроса со скалы, довольно классную, кстати, но очень пронзительную - и сам в итоге расстроился и заплакал.
Потом пошли по второму кругу, у кого что было, а Ришард сыграл-таки на своей лире мелодию из Саги Огня и Льда и спел оттуда песню.
- Смешение фэндомов до добра не доводит, - сказал я.
- А ты знаешь, кто ее там играл и когда? - сказала sciuro, которая знает все источники. - По идее сейчас должны прийти и всех нас убить...
Впрочем, видимо, дух Мартина тут силы не имел и "слава Эру, обошлось".
Народ читал более или менее по очереди, но закончить вечер решили все-таки Дэлем; я вынул заранее прибереженных на такой случай «Бременских музыкантов», завел аудиторию хлопать, и просто на подстуке ее и спел.
А потом все расползлись и рухнули, потому что завтра тоже начиналось рано.