Часть 16 Несколько слов о жизни курсантской
Решил я возобновить свои воспоминания.Если кто меня еще помнит и кому-то это интересно - милости просим!
Часть 16. Несколько слов о жизни курсантской
Итак, годы учебы в училище пролетели незаметно. Учебная программа полностью прослушана и, как думают преподаватели, усвоена. За время пребывания в училище значительно поднялся общий уровень моего развития. Чего греха таить до призыва в армию я был обыкновенным сельским мальчишкой, для которого многие стороны культурной жизни были недоступны и попросту не существовали. Я не скажу, что мой интеллектуальный уровень был на уровне одной из девушек нашей деревни, которая на полном серьезе спрашивала у приехавшего из Гомеля родственника: «Дядька, а за Гомелем люди е?». Конечно, я знал, что за Гомелем люди есть, но за эти четыре года увидел и познал многое.
За время пребывания на срочной службе и учебы в училище я как то незаметно втянулся в общественную работу. Увлеченно работал в составе выборных комсомольских органов, много внимания уделял работе по оформлению Ленинской комнаты. Рисовать я не умел и не умею, но хорошо освоил работу с плакатными перьями. Умело используя аппликации, способности Толи Обухова немного рисовать, мы так оформили свою Ленинскую комнату, что на смотре- конкурсе училища она заняла призовое место. В дальнейшем используя опыт оформительской работы, я прекрасно отдохнул три месяца на 10-х Центральных курсах повышения квалификации в городе Киеве.
ОАОЛУ им.Фрунзе. В Ленинской комнате: Слева направо Анатолий Обухов, Иван Губарь и Владимир Жаров.
Кроме изучения обязательных предметов, участия в общественной работе всерьез увлекся чтением художественной литературы. Должен сказать, что из средней школы я вынес крайне скудный литературный багаж. Только в училище понял, как много потерял. Приобщил меня к этому как ни странно, преподаватель радиотехники подполковник Б. Шилов. Он разбудил во мне то, чего, к сожалению, не могли сделать учителя литературы в школе. Конечно, обвинять их в этом с моей стороны было бы не корректно. К тому же, даже советские педагоги не практиковали проведение занятий в индивидуальном порядке на лоне природы. А именно там я проводил значительный отрезок учебного времени.
Неся патрульную службу в городе Одесса, Б.Шилов очень увлекательно живым, понятным языком, рассказывал о литературных героях, прочитанных произведениях. Он настоятельно рекомендовал как можно больше читать классиков русской и советской литературы. К примеру, рекомендуя для чтения трилогию Ю.Германа, сразу сказал о пользе чтения этого произведения.
А польза эта состояла в том, что человек, внимательно прочитавший три тома, имел возможность расширить свой лексикон до 10 тысяч слов. Убедительно!!! Он нам настоятельно советовал, как можно более продуктивно использовать свое пребывание в таком большом культурном центре как город-герой Одесса. Рассказывал и одновременно интересовался, а что читаем мы? Каково наше отношение к произведениям того или иного писателя, поэта. Авторитет этого преподавателя среди курсантов был очень высоким, и выглядеть незнайкой было как- то стыдно. Вначале начал читать понемножку, а затем чтение заполнило все свободное время.
С благодарностью вспоминал его советы, долгие годы, живя в отдаленных гарнизонах Тихоокеанского флота. Во многих из них не было не только оперного театра, но даже порядочного матросского клуба. Был в нашем взводе курсант Гена Орлов, который сильно увлекался поэзией и сам писал весьма приличные стихи. Как раз в это время, после очередных запретов властей, моему поколению стали доступны стихи С. Есенина. Конечно, они покорили всех и прочно вошли в жизнь моего поколения. В них мы находили ответы на многие вопросы, волновавшие молодежь. Причем ответы в классическом исполнении. Ранее эти темы были широко представлены в ходившей в большом количестве самиздатовской уголовно-тюремной лирике.
За Есениным появился интерес к творчеству Р.Бернса, А.Блока, А. Твардовского, В.Маяковского, Е. Евтушенко, Р. Рождественского, Р. Гамзатова, Э. Асадова, Н. Коржавина, М. Светлова и других. Потрясли своим содержанием, и высоким моральным духом стихи, репрессированного в 1938 году Б. Корнилова, поэтов фронтовиков Н.Гудзенко, Н.Старшинова, Ю.Друниной, С.Орлова, М.Дудина, М. Луконина, С.Наровчатова, Н.Майорова, П.Когана, М.Кульчицкого.
Обильное чтение стихов подтолкнуло к чтению некоторой литературы по теории стихосложения. Как - то незаметно, даже для самого себя, открылся новый мир- мир поэзии.
Вручение знака «Отличник СА»
Как я уже писал, Юра Калугин приобщил к театру. Да, годы учебы в училище это самый насыщенный культурными мероприятиями период моей жизни. Безусловно, большую роль в этом сыграло то, что училище находилось в крупном культурном центре, а главное то, что посещение театров, музеев и других культурно-просветительных учреждений, поощрялось командованием училища, и было финансово доступно даже при нашей курсантской зарплате в 7 рублей 50 копеек. При предъявлении театрального билета, с вероятностью более 90 процентов можно было рассчитывать на увольнение в город в рабочий день.
Неизгладимое впечатление оставили первые посещения Одесского оперного театра. За время учебы мне удалось ознакомиться почти со всем репертуаром Одесского оперного и больше части театра оперетты.
Бесспорно, здание Одесского театра является достопримечательностью города и им одесситы гордятся как любящая мамаша успехами своего сына первоклассника. Можно часами любоваться этим уникальным зданием. Любой житель города на вопрос «Что вы скажете об оперном театре?». Не задумываясь, ответит «Это наша гордость. В Европе только два театра: наш и венский. И хотя наш меньших размеров, но он таки лучший».
Такого же мнения и издание «Forbes» которое в феврале 2008 года включило здание Одесского Национального театра оперы и балета в перечень 11 самых интересных достопримечательностей Восточной Европы.
Правы оказались патриоты одесситы, он стал единственным театром в этом списке.
Но как всегда все хорошее быстро заканчивается. С окончанием учебы и убытием на Тихоокеанский флот жизнь резко изменилась.
Дальше все стало зависеть от случая. Приобщение к театральному искусству стало возможным только при редких визитах в Москву, Ленинград, Киев. Была, правда, возможность кратковременно соприкоснуться с искусством, которое нам преподносили приезжающие «на чес» многочисленные бригады столичных и региональных артистов. Но это были только крохи того, что мог дать большой город. Причем даже это дозированное приобщение к культурой жизни не всегда приносило радость. Иногда вместо того, чего долго ждали, получали откровенную халтуру. Но это будет потом. Пока же, чтобы быть допущенным к Государственным экзаменам нужно пройти обязательную стажировку в войсках. Стажировался в ракетном дивизионе, дислоцировавшемся в городе Бендеры. Нас, группу курсантов, разместили на территории старой турецкой крепости, в каземате, переоборудованном в солдатскую казарму. На построении представили личному составу и объявили, что мы будем выполнять обязанности начальников расчетов, командиров групп. Меня назначили исполнять обязанности начальника двигательной установки. В мои задачи входило руководить расчетом двигателистов при подготовке ракеты к пуску. Ежедневно я должен был проводить занятия с солдатами по всем видам подготовки (политической, специальной, строевой). Для проведения каждого занятия составлялся конспект, который в обязательном порядке утверждался командиром огневого отделения. Поэтому свободного времени у нас курсантов-стажеров практически не было. А посмотреть город очень хотелось.
Город Бендеры - расположен на берегу Днестра. Это обычный маленький провинциальный молдавский городок. Достаточно было одного выходного дня, что бы познакомиться с ним. Смотреть там особо было нечего.
Главная достопримечательность города старая турецкая крепость. Так мы же в ней жили и знали даже лучше местных жителей. Ведь их в крепость по соображениям секретности не пускали даже на экскурсии.
Посещение в один из вечеров танцев во дворце культуры нового ничего не открыло. Хотя это и молдавский город, но исполнялись все те же, что и в нашей деревне «полька», «краковяк», вальс и т.п. Правда, репертуар побогаче. Здесь уже звучало и про подарок из «ландышей целый букет» и про «черного кота за углом». Национального ничего не услышал и не увидел. Больше туда не ходил.
Через несколько дней моя командирская деятельность закончилась. Командир дивизиона майор Конкин, каким - то образом узнал, что я несколько раз привлекался штабом Одесского округа к изготовлению схем и карт, для различных оперативно - тактических игр. Вызвал меня на беседу и предложил оказать помощь дивизиону в изготовлении наглядных пособий для учебного процесса. В общем, нужно было на детской клеенке тушью начертить электрическую схему борта ракеты. Размер схем примерно 1,5 х 4,0 метра. Всего таких «пеленочек» нужно было начертить пять штук. Теперь я думаю понятно, почему в советское время не хватало клеенки для детишек. Ракетчики расхватали ее на свои схемы! А если говорить серьезно, то предстояла большая по объему работа
Для характеристики объема предстоящей работы можно привести такой пример. Наши курсанты подсчитали, что для того, чтобы при средних умственных способностях хорошо усвоить электрическую схему борта оперативно - тактической ракеты, типа известной немецкой ФАУ-2, нужно было прошагать вдоль развешенных на стене схем, не менее 80 километров. Получается, что знания добывали не только головой, но и ногами.
Пока же мне выделили отдельный кабинет, тушь, перья, клеенку и секретную тетрадь с вычерченными схемами. Поставили задачу до конца стажировки закончить изготовление схем борта ракеты и наземного оборудования. Пожелали успеха и щелкнули замком с наружной стороны двери. Выходил я из кабинета только на обед и ужин.
Чертил схемы почти сутками, но не просто срисовывал, а старался разобраться в очередности срабатывания различных приборов и реле при нажатии определенных кнопок на пульте управления. Вечерами ко мне приходил командир дивизиона майор Конкин и мы совместно с ним «изучали» устройство ракеты и наземного оборудования. Выглядело это следующим образом. Он командовал мне, нажми кнопку (к примеру «Пуск») а затем на схеме покажи очередность срабатывания различных реле, приборов и т.д. Надо отдать ему должное -ракету майор знал превосходно. И приходил он вовсе не для того, что бы изучать, а затем, чтобы проверить, не напортачил ли я там ошибок. Для него контроль, а для меня учеба. В общем, я не только начертил схему, но и отлично изучил электрическую и механическую схемы борта ракеты и наземного оборудования.
Незаметно пролетело время, и стажировка в войсках закончилась. Получив отличные оценки и характеристики от командования дивизиона, я вернулся в училище.
Началась подготовка к Государственным экзаменам. Для меня, Я. Немыкина и А. Гаврилова она осложнилась тем, что нам в составе сборной училища по троеборью нужно было ехать в город Харьков для участия в зональных соревнованиях МО СССР.
В течение недели мы завершили соревнования. Выступили в целом удачно. В финал не попали только в результате козней судейства и лично начальника физической подготовки ВС СССР генерала Фирсова. Ход соревнований сложился так, что чемпион Дружественных армий по военному троеборью не попал в финал.
Для разрешения ситуации ввели четвертый вид - метание гранаты на расстояние 40 метров на точность попадания в окоп. Нам объяснили, что это так для опыта и в зачет результаты не будут браться. Чтобы не «сорвать» руку многие, в том числе, и мы с Яшей отнеслись к этой затее небрежно. Чемпион же метал прилежно. В итоге по четырем видам он оказался впереди нас и вошел в финал. Для меня это был первый показательный урок того, что спорт дело не чистое. Однако набрав достаточно большое количество очков для зачета в общеармейском соревновании военных училищ, мы прибыли домой в Одессу. До начала экзаменов оставалась ровно одна неделя.
Подготовка шла под руководством преподавателей. Практически это было нечто вроде семинаров по наиболее сложным темам. Занятия проводились до обеда. После обеда наступало время самоподготовки. Здесь главную роль играл командир взвода и младшие командиры. Главное в их деятельности было обеспечить 100% присутствие, тишину и порядок.
Запомнился семинар при подготовке к экзаменам по истории КПСС. Курс весьма объемный. Много цифр и событий требующих простого тупого заучивания и запоминания. Семинар проводил наш преподаватель подполковник Труш. Вначале все шло нормально, но на втором часу семинара прибежал рассыльный и передал приказание всему личному составу прибыть в клуб для просмотра фильма «Наш дорогой Никита Сергеевич». Строем повели в клуб. По пути пытался увильнуть, однако был пойман с поличным и получил внушение от командира взвода майора В.Завадского.
На следующий день подполковник Труш проводил консультацию и поднял вопрос культа личности И.В.Сталина. Я на фоне событий с фильмом решил встрять и провести параллели между Сталиным и Хрущевым. Получилось не в пользу последнего. Дискуссии не состоялось. Просто мне было сказано, что я глубоко ошибаюсь и не могу увидеть различие между культом личности и ее авторитетом.
Но на этом дело не закончилось. На всякий случай Труш подстраховал себя от неприятностей и настучал в партком училища о моей политической неблагонадежности.
Утром следующего дня я уже был в кабинете секретаря парткома училища полковника Поштарука, который внимательно выслушал меня и в заключении сказал: «Иди, сынок, готовься к экзаменам, но на будущее учти: не всегда говори вслух, то о чем думаешь».
Так, что я чуть не стал жертвой культа личности Хрущева. Конечно, в то время уже не расстреливали, но жизнь сломать могли. Этот случай помог мне ответить на вопрос, почему репрессии носили масштабный характер. Все оказалось до боли просто - стучали друг на друга усердно, а власти без особого разбора убирали вначале тех на кого стучали, а затем по очередным доносам самих стукачей.
Спасибо, что в моем деле разбирался умный человек, который не придал доносу официальный ход. К тому же видимо в душе секретарь парткома был солидарен со мной, а не с преподавателем. Спустя два с лишним месяца жизнь показала, что я был прав - Хрущева с треском сняли со всех постов. Главным мотивом снятия было то, что Никита Сергеевич усиленно насаждал в стране свой культ личности. Спустя годы могу сказать, что культ был, а вот на счет личности - недотягивал он своим умишком до государственной. И культ личности Сталина он начал развенчивать только после того, как в архивах были уничтожены следы его преступной деятельности. Количество жертв, которых он «подвел под расстрел» сегодня определить трудно, но то, что именно по его инициативе в 1937 году в Подмосковье раскулачено около 40 тысяч «кулаков» сомнений не вызывает.
Государственный деятель сталинской эпохи Л.М. Каганович вспоминал, что сразу же после ХХ съезда в 1956 году В.М. Молотов сказал ему: «Это сейчас Хрущёв выступает против репрессий, а когда он был секретарем Московского горкома, он отправил в тюрьму свыше 50 тысяч партийцев. В 1938 году после снятия Постышева Сталин послал Хрущёва на Украину. Многие делегаты съезда Компартии Украины проголосовали против его избрания первым секретарём. Так он всех их посадил. А когда Сталин спросил у Хрущёва, не слишком ли много врагов народа он нашёл на Украине, тот уклончиво ответил, что на самом деле «их гораздо больше».
Я думаю, что В.М.Молотов и Л.М.Каганович хорошо знали то, о чем говорили. Как ни как, а они вместе с Н.С.Хрущевым подписывали «расстрельные списки».
На мой взгляд, развенчивать культ Сталина Хрущев начал в надежде скрыть собственные преступления. К сожалению, надо сказать это ему почти удалось. Нынешняя молодежь (в большинстве своем) знает только то, что Хрущев разоблачил организаторов страшных репрессий конца 30-х годов прошлого века И.Сталина и Л.Берию. А те, кто просил увеличить лимит для проведения репрессий на Украине и Москве, как это делал Н.Хрущев, остались в тени.
При подготовке книги «Что б память добрая осталась» пришлось глубоко вникнуть в вопрос проведения репрессий в строительных частях Тихоокеанского флота в 1937-1938 годах. Изучив документы того периода я увидел, подтверждение своих выводов, что это кровавое безумие стало возможны только вследствие человеческой подлости.
Все происходило по схеме. Власть дала посыл искать и уничтожать врагов. А дальше пошло - поехало. Наряду с истинными врагами по этапу пошли и те с кем сводили личные счеты, жертвы карьеристов и т.д. Один сказал, второй настучал, а третий по приказу судил, какой по счету не знаю - выполнял решения с пистолетом в руках. На мой взгляд, Сталин виноват безмерно, прежде всего, в том, что под его руководством создавалась система, допустившая такие вещи. Да, Сталин виноват, но не во всем и не один.
Но это тема отдельного разговора и особо углубляться в нее мне не хочется. Думаю, что время расставит все на свои места. История воздаст должное стукачам, жертвам и палачам.
Поэтому вернемся в август 1964 года в свое родное училище, куда в это время прибыла комиссия Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского Флота. Цель их прибытия - отобрать из числа выпускников офицеров для заполнения, вновь введенных должностей политработников ротного звена. Основной принцип отбора добровольность, т.е. нужно личное согласие. Меня, как имевшего многолетний опыт работы секретарем комсомольской организации, члена партийного бюро батареи, рекомендовал партком училища.
Вначале не соглашался, по двум причинам:
а) мне нравилось работать с техникой и хотелось на практике применить полученные знания;
б) отсутствие навыков организации партийно-политической работы.
После продолжительной беседы в кабинете секретаря парткома в ходе, которой мне напомнили о моей партийности, о долге коммуниста пришлось согласиться. Единственный вопрос, который задал высоким московским гостям, состоял в том, а смогу ли я через определенное время вновь вернуться на строевую службу. Получив утвердительный ответ, согласился. Согласие на смену профессии дали еще 29 моих однокашников. После этого произошло действие оказавшего существенное влияние на всю мою последующую службу. Выбор места дальнейшей службы. Партком предложил мне остаться в дивизионе боевого обеспечения училища на должности освобожденного комсомольского работника. Я отказался, мотивируя свою позицию тем, что хотел бы начать службу в боевых частях. Отказался и от предложения послужить в Ленинградском военном округе. Остановил свой выбор на Тихоокеанском флоте.
Теперь дело осталось за малым - сдать Государственные экзамены.
Для меня стояла задача все экзамены сдать на отлично и получить диплом с отличием и занесением моей фамилии на Доску почета училища.
С поставленной задачей справился. Время ожидания приказа МО СССР о присвоении звания лейтенант было заполнено активным отдыхом и примерками новой формы одежды.
Недели через две пришел приказ Министра обороны СССР о нашем производстве в лейтенанты и указанием будущего места службы.
На торжественном построении начальник учебного отдела училища зачитал приказ Министра обороны СССР о присвоении ста с лишним выпускникам нашего училища звания лейтенант. Начальник училища поздравил каждого из нас, вручил погоны с одним просветом и двумя звездочками. После этого вновь испеченных лейтенантов отправили переодеваться в новую форму, которую пошили заранее в ателье военторга. После переодевания вновь построили на плацу, и была оглашена вторая часть приказа Министра обороны, где указывалось в какой округ или на какой флот мы назначены. Как и хотел меня назначили в распоряжение Командующего Тихоокеанским флотом.
После построения было объявлено, что теперь нам предоставлен свободный вход в училище и выход в город.
В тот же день состоялся, запомнившийся на всю жизнь, выпускной бал. Многие курсанты за время учебы успели обзавестись семьями. Поэтому на вечер прибыли с женами. Поскольку я в этом вопросе придерживался совета бывшего главного маршала артиллерии Сергея Сергеевича Варенцова, который в беседе с курсантами нашего выпуска напутствовал, что «жениться офицер может только тогда, когда почувствует под каблуком пятак».
Первое фото после выпуска из военного училища. 1964 год.
Этот военачальник, за личное мужество удостоенный звания Героя Советского Союза дослужившись до артиллерийского генерала на фронтах Великой Отечественной войны, в послевоенные годы был одним из организаторов ракетных войск.
Карьера маршала, командующего ракетными войсками и артиллерией, оборвалась в 1963 году из-за того, что он в своем бывшем фронтовом порученце Олеге Пеньковском, с которым и после войны поддерживал дружеские отношения, не разглядел притаившегося врага. Личной вины маршала не было. Но были натянутые отношения с главкомом Сухопутных войск маршалом Советского Союза В. Чуйковым тогдашним руководством страны (Хрущев, Брежнев, Козлов, Шелепин) которые явились основанием для сведения счетов и лишения звания Героя Советского Союза, снижения в воинском звании до генерал-майора.
Но до чужих бед и «высокой политики» нам было мало дела. Мы искренне радовались тому, что учеба успешно закончена, что на плечах сверкают золотом погоны, посмотреть на которые хотелось до неприличия часто.
Часть 16. Несколько слов о жизни курсантской
Итак, годы учебы в училище пролетели незаметно. Учебная программа полностью прослушана и, как думают преподаватели, усвоена. За время пребывания в училище значительно поднялся общий уровень моего развития. Чего греха таить до призыва в армию я был обыкновенным сельским мальчишкой, для которого многие стороны культурной жизни были недоступны и попросту не существовали. Я не скажу, что мой интеллектуальный уровень был на уровне одной из девушек нашей деревни, которая на полном серьезе спрашивала у приехавшего из Гомеля родственника: «Дядька, а за Гомелем люди е?». Конечно, я знал, что за Гомелем люди есть, но за эти четыре года увидел и познал многое.
За время пребывания на срочной службе и учебы в училище я как то незаметно втянулся в общественную работу. Увлеченно работал в составе выборных комсомольских органов, много внимания уделял работе по оформлению Ленинской комнаты. Рисовать я не умел и не умею, но хорошо освоил работу с плакатными перьями. Умело используя аппликации, способности Толи Обухова немного рисовать, мы так оформили свою Ленинскую комнату, что на смотре- конкурсе училища она заняла призовое место. В дальнейшем используя опыт оформительской работы, я прекрасно отдохнул три месяца на 10-х Центральных курсах повышения квалификации в городе Киеве.
ОАОЛУ им.Фрунзе. В Ленинской комнате: Слева направо Анатолий Обухов, Иван Губарь и Владимир Жаров.
Кроме изучения обязательных предметов, участия в общественной работе всерьез увлекся чтением художественной литературы. Должен сказать, что из средней школы я вынес крайне скудный литературный багаж. Только в училище понял, как много потерял. Приобщил меня к этому как ни странно, преподаватель радиотехники подполковник Б. Шилов. Он разбудил во мне то, чего, к сожалению, не могли сделать учителя литературы в школе. Конечно, обвинять их в этом с моей стороны было бы не корректно. К тому же, даже советские педагоги не практиковали проведение занятий в индивидуальном порядке на лоне природы. А именно там я проводил значительный отрезок учебного времени.
Неся патрульную службу в городе Одесса, Б.Шилов очень увлекательно живым, понятным языком, рассказывал о литературных героях, прочитанных произведениях. Он настоятельно рекомендовал как можно больше читать классиков русской и советской литературы. К примеру, рекомендуя для чтения трилогию Ю.Германа, сразу сказал о пользе чтения этого произведения.
А польза эта состояла в том, что человек, внимательно прочитавший три тома, имел возможность расширить свой лексикон до 10 тысяч слов. Убедительно!!! Он нам настоятельно советовал, как можно более продуктивно использовать свое пребывание в таком большом культурном центре как город-герой Одесса. Рассказывал и одновременно интересовался, а что читаем мы? Каково наше отношение к произведениям того или иного писателя, поэта. Авторитет этого преподавателя среди курсантов был очень высоким, и выглядеть незнайкой было как- то стыдно. Вначале начал читать понемножку, а затем чтение заполнило все свободное время.
С благодарностью вспоминал его советы, долгие годы, живя в отдаленных гарнизонах Тихоокеанского флота. Во многих из них не было не только оперного театра, но даже порядочного матросского клуба. Был в нашем взводе курсант Гена Орлов, который сильно увлекался поэзией и сам писал весьма приличные стихи. Как раз в это время, после очередных запретов властей, моему поколению стали доступны стихи С. Есенина. Конечно, они покорили всех и прочно вошли в жизнь моего поколения. В них мы находили ответы на многие вопросы, волновавшие молодежь. Причем ответы в классическом исполнении. Ранее эти темы были широко представлены в ходившей в большом количестве самиздатовской уголовно-тюремной лирике.
За Есениным появился интерес к творчеству Р.Бернса, А.Блока, А. Твардовского, В.Маяковского, Е. Евтушенко, Р. Рождественского, Р. Гамзатова, Э. Асадова, Н. Коржавина, М. Светлова и других. Потрясли своим содержанием, и высоким моральным духом стихи, репрессированного в 1938 году Б. Корнилова, поэтов фронтовиков Н.Гудзенко, Н.Старшинова, Ю.Друниной, С.Орлова, М.Дудина, М. Луконина, С.Наровчатова, Н.Майорова, П.Когана, М.Кульчицкого.
Обильное чтение стихов подтолкнуло к чтению некоторой литературы по теории стихосложения. Как - то незаметно, даже для самого себя, открылся новый мир- мир поэзии.
Вручение знака «Отличник СА»
Как я уже писал, Юра Калугин приобщил к театру. Да, годы учебы в училище это самый насыщенный культурными мероприятиями период моей жизни. Безусловно, большую роль в этом сыграло то, что училище находилось в крупном культурном центре, а главное то, что посещение театров, музеев и других культурно-просветительных учреждений, поощрялось командованием училища, и было финансово доступно даже при нашей курсантской зарплате в 7 рублей 50 копеек. При предъявлении театрального билета, с вероятностью более 90 процентов можно было рассчитывать на увольнение в город в рабочий день.
Неизгладимое впечатление оставили первые посещения Одесского оперного театра. За время учебы мне удалось ознакомиться почти со всем репертуаром Одесского оперного и больше части театра оперетты.
Бесспорно, здание Одесского театра является достопримечательностью города и им одесситы гордятся как любящая мамаша успехами своего сына первоклассника. Можно часами любоваться этим уникальным зданием. Любой житель города на вопрос «Что вы скажете об оперном театре?». Не задумываясь, ответит «Это наша гордость. В Европе только два театра: наш и венский. И хотя наш меньших размеров, но он таки лучший».
Такого же мнения и издание «Forbes» которое в феврале 2008 года включило здание Одесского Национального театра оперы и балета в перечень 11 самых интересных достопримечательностей Восточной Европы.
Правы оказались патриоты одесситы, он стал единственным театром в этом списке.
Но как всегда все хорошее быстро заканчивается. С окончанием учебы и убытием на Тихоокеанский флот жизнь резко изменилась.
Дальше все стало зависеть от случая. Приобщение к театральному искусству стало возможным только при редких визитах в Москву, Ленинград, Киев. Была, правда, возможность кратковременно соприкоснуться с искусством, которое нам преподносили приезжающие «на чес» многочисленные бригады столичных и региональных артистов. Но это были только крохи того, что мог дать большой город. Причем даже это дозированное приобщение к культурой жизни не всегда приносило радость. Иногда вместо того, чего долго ждали, получали откровенную халтуру. Но это будет потом. Пока же, чтобы быть допущенным к Государственным экзаменам нужно пройти обязательную стажировку в войсках. Стажировался в ракетном дивизионе, дислоцировавшемся в городе Бендеры. Нас, группу курсантов, разместили на территории старой турецкой крепости, в каземате, переоборудованном в солдатскую казарму. На построении представили личному составу и объявили, что мы будем выполнять обязанности начальников расчетов, командиров групп. Меня назначили исполнять обязанности начальника двигательной установки. В мои задачи входило руководить расчетом двигателистов при подготовке ракеты к пуску. Ежедневно я должен был проводить занятия с солдатами по всем видам подготовки (политической, специальной, строевой). Для проведения каждого занятия составлялся конспект, который в обязательном порядке утверждался командиром огневого отделения. Поэтому свободного времени у нас курсантов-стажеров практически не было. А посмотреть город очень хотелось.
Город Бендеры - расположен на берегу Днестра. Это обычный маленький провинциальный молдавский городок. Достаточно было одного выходного дня, что бы познакомиться с ним. Смотреть там особо было нечего.
Главная достопримечательность города старая турецкая крепость. Так мы же в ней жили и знали даже лучше местных жителей. Ведь их в крепость по соображениям секретности не пускали даже на экскурсии.
Посещение в один из вечеров танцев во дворце культуры нового ничего не открыло. Хотя это и молдавский город, но исполнялись все те же, что и в нашей деревне «полька», «краковяк», вальс и т.п. Правда, репертуар побогаче. Здесь уже звучало и про подарок из «ландышей целый букет» и про «черного кота за углом». Национального ничего не услышал и не увидел. Больше туда не ходил.
Через несколько дней моя командирская деятельность закончилась. Командир дивизиона майор Конкин, каким - то образом узнал, что я несколько раз привлекался штабом Одесского округа к изготовлению схем и карт, для различных оперативно - тактических игр. Вызвал меня на беседу и предложил оказать помощь дивизиону в изготовлении наглядных пособий для учебного процесса. В общем, нужно было на детской клеенке тушью начертить электрическую схему борта ракеты. Размер схем примерно 1,5 х 4,0 метра. Всего таких «пеленочек» нужно было начертить пять штук. Теперь я думаю понятно, почему в советское время не хватало клеенки для детишек. Ракетчики расхватали ее на свои схемы! А если говорить серьезно, то предстояла большая по объему работа
Для характеристики объема предстоящей работы можно привести такой пример. Наши курсанты подсчитали, что для того, чтобы при средних умственных способностях хорошо усвоить электрическую схему борта оперативно - тактической ракеты, типа известной немецкой ФАУ-2, нужно было прошагать вдоль развешенных на стене схем, не менее 80 километров. Получается, что знания добывали не только головой, но и ногами.
Пока же мне выделили отдельный кабинет, тушь, перья, клеенку и секретную тетрадь с вычерченными схемами. Поставили задачу до конца стажировки закончить изготовление схем борта ракеты и наземного оборудования. Пожелали успеха и щелкнули замком с наружной стороны двери. Выходил я из кабинета только на обед и ужин.
Чертил схемы почти сутками, но не просто срисовывал, а старался разобраться в очередности срабатывания различных приборов и реле при нажатии определенных кнопок на пульте управления. Вечерами ко мне приходил командир дивизиона майор Конкин и мы совместно с ним «изучали» устройство ракеты и наземного оборудования. Выглядело это следующим образом. Он командовал мне, нажми кнопку (к примеру «Пуск») а затем на схеме покажи очередность срабатывания различных реле, приборов и т.д. Надо отдать ему должное -ракету майор знал превосходно. И приходил он вовсе не для того, что бы изучать, а затем, чтобы проверить, не напортачил ли я там ошибок. Для него контроль, а для меня учеба. В общем, я не только начертил схему, но и отлично изучил электрическую и механическую схемы борта ракеты и наземного оборудования.
Незаметно пролетело время, и стажировка в войсках закончилась. Получив отличные оценки и характеристики от командования дивизиона, я вернулся в училище.
Началась подготовка к Государственным экзаменам. Для меня, Я. Немыкина и А. Гаврилова она осложнилась тем, что нам в составе сборной училища по троеборью нужно было ехать в город Харьков для участия в зональных соревнованиях МО СССР.
В течение недели мы завершили соревнования. Выступили в целом удачно. В финал не попали только в результате козней судейства и лично начальника физической подготовки ВС СССР генерала Фирсова. Ход соревнований сложился так, что чемпион Дружественных армий по военному троеборью не попал в финал.
Для разрешения ситуации ввели четвертый вид - метание гранаты на расстояние 40 метров на точность попадания в окоп. Нам объяснили, что это так для опыта и в зачет результаты не будут браться. Чтобы не «сорвать» руку многие, в том числе, и мы с Яшей отнеслись к этой затее небрежно. Чемпион же метал прилежно. В итоге по четырем видам он оказался впереди нас и вошел в финал. Для меня это был первый показательный урок того, что спорт дело не чистое. Однако набрав достаточно большое количество очков для зачета в общеармейском соревновании военных училищ, мы прибыли домой в Одессу. До начала экзаменов оставалась ровно одна неделя.
Подготовка шла под руководством преподавателей. Практически это было нечто вроде семинаров по наиболее сложным темам. Занятия проводились до обеда. После обеда наступало время самоподготовки. Здесь главную роль играл командир взвода и младшие командиры. Главное в их деятельности было обеспечить 100% присутствие, тишину и порядок.
Запомнился семинар при подготовке к экзаменам по истории КПСС. Курс весьма объемный. Много цифр и событий требующих простого тупого заучивания и запоминания. Семинар проводил наш преподаватель подполковник Труш. Вначале все шло нормально, но на втором часу семинара прибежал рассыльный и передал приказание всему личному составу прибыть в клуб для просмотра фильма «Наш дорогой Никита Сергеевич». Строем повели в клуб. По пути пытался увильнуть, однако был пойман с поличным и получил внушение от командира взвода майора В.Завадского.
На следующий день подполковник Труш проводил консультацию и поднял вопрос культа личности И.В.Сталина. Я на фоне событий с фильмом решил встрять и провести параллели между Сталиным и Хрущевым. Получилось не в пользу последнего. Дискуссии не состоялось. Просто мне было сказано, что я глубоко ошибаюсь и не могу увидеть различие между культом личности и ее авторитетом.
Но на этом дело не закончилось. На всякий случай Труш подстраховал себя от неприятностей и настучал в партком училища о моей политической неблагонадежности.
Утром следующего дня я уже был в кабинете секретаря парткома училища полковника Поштарука, который внимательно выслушал меня и в заключении сказал: «Иди, сынок, готовься к экзаменам, но на будущее учти: не всегда говори вслух, то о чем думаешь».
Так, что я чуть не стал жертвой культа личности Хрущева. Конечно, в то время уже не расстреливали, но жизнь сломать могли. Этот случай помог мне ответить на вопрос, почему репрессии носили масштабный характер. Все оказалось до боли просто - стучали друг на друга усердно, а власти без особого разбора убирали вначале тех на кого стучали, а затем по очередным доносам самих стукачей.
Спасибо, что в моем деле разбирался умный человек, который не придал доносу официальный ход. К тому же видимо в душе секретарь парткома был солидарен со мной, а не с преподавателем. Спустя два с лишним месяца жизнь показала, что я был прав - Хрущева с треском сняли со всех постов. Главным мотивом снятия было то, что Никита Сергеевич усиленно насаждал в стране свой культ личности. Спустя годы могу сказать, что культ был, а вот на счет личности - недотягивал он своим умишком до государственной. И культ личности Сталина он начал развенчивать только после того, как в архивах были уничтожены следы его преступной деятельности. Количество жертв, которых он «подвел под расстрел» сегодня определить трудно, но то, что именно по его инициативе в 1937 году в Подмосковье раскулачено около 40 тысяч «кулаков» сомнений не вызывает.
Государственный деятель сталинской эпохи Л.М. Каганович вспоминал, что сразу же после ХХ съезда в 1956 году В.М. Молотов сказал ему: «Это сейчас Хрущёв выступает против репрессий, а когда он был секретарем Московского горкома, он отправил в тюрьму свыше 50 тысяч партийцев. В 1938 году после снятия Постышева Сталин послал Хрущёва на Украину. Многие делегаты съезда Компартии Украины проголосовали против его избрания первым секретарём. Так он всех их посадил. А когда Сталин спросил у Хрущёва, не слишком ли много врагов народа он нашёл на Украине, тот уклончиво ответил, что на самом деле «их гораздо больше».
Я думаю, что В.М.Молотов и Л.М.Каганович хорошо знали то, о чем говорили. Как ни как, а они вместе с Н.С.Хрущевым подписывали «расстрельные списки».
На мой взгляд, развенчивать культ Сталина Хрущев начал в надежде скрыть собственные преступления. К сожалению, надо сказать это ему почти удалось. Нынешняя молодежь (в большинстве своем) знает только то, что Хрущев разоблачил организаторов страшных репрессий конца 30-х годов прошлого века И.Сталина и Л.Берию. А те, кто просил увеличить лимит для проведения репрессий на Украине и Москве, как это делал Н.Хрущев, остались в тени.
При подготовке книги «Что б память добрая осталась» пришлось глубоко вникнуть в вопрос проведения репрессий в строительных частях Тихоокеанского флота в 1937-1938 годах. Изучив документы того периода я увидел, подтверждение своих выводов, что это кровавое безумие стало возможны только вследствие человеческой подлости.
Все происходило по схеме. Власть дала посыл искать и уничтожать врагов. А дальше пошло - поехало. Наряду с истинными врагами по этапу пошли и те с кем сводили личные счеты, жертвы карьеристов и т.д. Один сказал, второй настучал, а третий по приказу судил, какой по счету не знаю - выполнял решения с пистолетом в руках. На мой взгляд, Сталин виноват безмерно, прежде всего, в том, что под его руководством создавалась система, допустившая такие вещи. Да, Сталин виноват, но не во всем и не один.
Но это тема отдельного разговора и особо углубляться в нее мне не хочется. Думаю, что время расставит все на свои места. История воздаст должное стукачам, жертвам и палачам.
Поэтому вернемся в август 1964 года в свое родное училище, куда в это время прибыла комиссия Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского Флота. Цель их прибытия - отобрать из числа выпускников офицеров для заполнения, вновь введенных должностей политработников ротного звена. Основной принцип отбора добровольность, т.е. нужно личное согласие. Меня, как имевшего многолетний опыт работы секретарем комсомольской организации, члена партийного бюро батареи, рекомендовал партком училища.
Вначале не соглашался, по двум причинам:
а) мне нравилось работать с техникой и хотелось на практике применить полученные знания;
б) отсутствие навыков организации партийно-политической работы.
После продолжительной беседы в кабинете секретаря парткома в ходе, которой мне напомнили о моей партийности, о долге коммуниста пришлось согласиться. Единственный вопрос, который задал высоким московским гостям, состоял в том, а смогу ли я через определенное время вновь вернуться на строевую службу. Получив утвердительный ответ, согласился. Согласие на смену профессии дали еще 29 моих однокашников. После этого произошло действие оказавшего существенное влияние на всю мою последующую службу. Выбор места дальнейшей службы. Партком предложил мне остаться в дивизионе боевого обеспечения училища на должности освобожденного комсомольского работника. Я отказался, мотивируя свою позицию тем, что хотел бы начать службу в боевых частях. Отказался и от предложения послужить в Ленинградском военном округе. Остановил свой выбор на Тихоокеанском флоте.
Теперь дело осталось за малым - сдать Государственные экзамены.
Для меня стояла задача все экзамены сдать на отлично и получить диплом с отличием и занесением моей фамилии на Доску почета училища.
С поставленной задачей справился. Время ожидания приказа МО СССР о присвоении звания лейтенант было заполнено активным отдыхом и примерками новой формы одежды.
Недели через две пришел приказ Министра обороны СССР о нашем производстве в лейтенанты и указанием будущего места службы.
На торжественном построении начальник учебного отдела училища зачитал приказ Министра обороны СССР о присвоении ста с лишним выпускникам нашего училища звания лейтенант. Начальник училища поздравил каждого из нас, вручил погоны с одним просветом и двумя звездочками. После этого вновь испеченных лейтенантов отправили переодеваться в новую форму, которую пошили заранее в ателье военторга. После переодевания вновь построили на плацу, и была оглашена вторая часть приказа Министра обороны, где указывалось в какой округ или на какой флот мы назначены. Как и хотел меня назначили в распоряжение Командующего Тихоокеанским флотом.
После построения было объявлено, что теперь нам предоставлен свободный вход в училище и выход в город.
В тот же день состоялся, запомнившийся на всю жизнь, выпускной бал. Многие курсанты за время учебы успели обзавестись семьями. Поэтому на вечер прибыли с женами. Поскольку я в этом вопросе придерживался совета бывшего главного маршала артиллерии Сергея Сергеевича Варенцова, который в беседе с курсантами нашего выпуска напутствовал, что «жениться офицер может только тогда, когда почувствует под каблуком пятак».
Первое фото после выпуска из военного училища. 1964 год.
Этот военачальник, за личное мужество удостоенный звания Героя Советского Союза дослужившись до артиллерийского генерала на фронтах Великой Отечественной войны, в послевоенные годы был одним из организаторов ракетных войск.
Карьера маршала, командующего ракетными войсками и артиллерией, оборвалась в 1963 году из-за того, что он в своем бывшем фронтовом порученце Олеге Пеньковском, с которым и после войны поддерживал дружеские отношения, не разглядел притаившегося врага. Личной вины маршала не было. Но были натянутые отношения с главкомом Сухопутных войск маршалом Советского Союза В. Чуйковым тогдашним руководством страны (Хрущев, Брежнев, Козлов, Шелепин) которые явились основанием для сведения счетов и лишения звания Героя Советского Союза, снижения в воинском звании до генерал-майора.
Но до чужих бед и «высокой политики» нам было мало дела. Мы искренне радовались тому, что учеба успешно закончена, что на плечах сверкают золотом погоны, посмотреть на которые хотелось до неприличия часто.