Из интервью Пархоменко: страна по форме №2....
Одна моя хорошая знакомая прислала мне документ, который она раздобыла, когда отправилась смотреть в архиве ФСБ следственное дело своей прабабки и своего двоюродного деда, вот двух человек, они друг другу приходились соответственно матерью и сыном. Они были в 1937 году в один день арестованы, в один день осуждены, в 1938 году в один день расстреляны, весной 1938 года.
И по поводу каждого из них в следственном деле каждого из них нашелся один и тот же документ, он называется форма №2. Это такая типографским образом исполненная картонка, такой формуляр, большая часть текста которого уже напечатана в типографии, а недостающие части нужно вписать от руки. На лицевой стороне этого документа написано, что с человеком произошло на самом деле. Что он был арестован тогда-то и там-то, что он был осужден так-то и за то-то и что он был осужден к высшей мере наказания, и эта высшая мера наказания такого-то числа там-то была приведена в исполнение.
А на обороте этого документа написано, что надо про это врать. Оказывается, сотни тысяч таких документов - вот «Мемориал», например, про это хорошо знает, они давно дисциплину эту изучают, а я почти дилетант во всей этой сфере, хотя занимаюсь «Последним адресом» на протяжении уже нескольких лет, вот я, например, таких бумаг никогда в жизни не видел, это первый раз попало мне на глаза. Хотя историки про них знают, активисты про них знают. Этих бумаг очень много. Большим тиражом был напечатан в свое время бланк этой формы №2.
В 1955 году вышла такая директива КГБ - тогда это уже называлось КГБ, не НКВД - где было прямо сказано, что в отношении лиц, которые были расстреляны, и о которых в свое время было сообщено родственникам, что они получили знаменитые 10 лет без права переписки, надо врать. Надо врать устно и врать так: выдумывать какую-нибудь дату в пределах 10-ти лет с момента ареста, а также выдумывать какой-нибудь диагноз.
Вот я отдельно интересовался, были ли справки эти медицинские, могли ли эти кэгэбэшные какие-то лейтенанты или капитаны посмотреть в какой-нибудь таблице, какие бывают болезни. Нет, ничего такого, предлагается самостоятельно просто выдумать, что в действительности, точнее, что в воображаемом мире с этим человеком случилось. А в действительности он был расстрелян. Это, на мой взгляд, очень важная бумага.
О. Бычкова― Сережа, вот я читала этот твой текст. Ты скажи точно, это на самом деле важно и очень интересно в историческом таком смысле и для понимания того, как это было. Там потому что у тебя есть буквальная формулировка, как им предлагалось это делать, какими словами. Вот процитируй, это важно.
С. Пархоменко― Да, там прямо: сообщать устно, да, вот на обороте этого текста типографским способом написано: полагал бы объявить устно такому-то и такому-то, что его - дальше там перечисляется: отец, мать, муж, сын, дочь, сестра, брат - ненужное надо вычеркнуть, в данном случае в том документе, на который я сейчас смотрю, написано «брат», - был осужден на 10 лет, и находясь в местах заключения, умер такого-то числа, вот в данном случае написано: от заворота кишок. Вот это прямо формулировка, вот так следует, причем, говорить устно, ни в коем случае никаких следов оставлять было нельзя. Человек в результате получал свидетельство о смерти, где дата стояла, вот эта выдуманная дата, а в графе «причина смерти» стоял прочерк. Ничего.
Вот я считаю, что это очень важный документ. Я считаю, что это документ, который свидетельствует неопровержимо о том, что миллионы людей были втянуты в эту мельницу лжи, в эту мельницу фейков. Одни придумывали этот фейк, другие одобряли этот фейк, третьи сочиняли правила придумывания этого фейка, четвертые документально оформляли этот фейк, пятые выслушивали этот фейк и всю свою жизнь его с собой несли, потому что потом эти свидетельства о смерти, они до сих пор лежат в коробочках, так сказать, в семейных архивах у миллионов граждан России сегодня, потому что известно было, что как бы даже в случае реабилитации сообщать правду было нельзя, и правду знали только те, кто не поленились своими ногами сейчас пойти в архив, потребовать следственное дело своих родственников, получили это дело, посмотрели на эти (неразб.), только родственникам показывают.
Вот эта история про государственный фейк, про государственную ложь, раз уж мы начали это слово таким способом использовать.
О. Бычкова― То есть, люди держат эти бумажки у себя в коробочках, берегут их и, например, дату смерти своего родственника, может быть, каждый год вспоминают.
С. Пархоменко― Да, да.
О. Бычкова― А это дата, которую просто какой-то человек придумал из головы.
С. Пархоменко― Какой-то человек написал: полагал бы, и вписал эту дату - просто так, и вписал этот диагноз - просто так. Иногда они такие сложные, изощренные, с выдумкой, с фантазией, иногда что-нибудь простое - там, не знаю, сердечная недостаточность.
Ну вот, мы продолжаем жить в стране, которая от этого не вылечилась и которая функционирует в самых разных своих проявлениях в соответствии с этими правилами, в соответствии с формой №2.