Бах и западная экстравертность
Тéлеман, Рейнкен, Гендель жили в век Баха и были в славе. Бах был безвестен. Вот и поныне есть, кто равняет их, пусть талантливых, но банальных, с Бахом.
В чём корень славы этих счастливцев?
Западный экстравертный тип значит (Юнг), что субъект сфокусирован на вещах вовне его. Этот тип призван считывать вещность мира, анализировать, управлять ею и оформлять её, а поэтому всё (и музыка) принимается им как вещь, что, в качестве вещи, быть должна безупречной, сколько возможно, утилитарной вроде поделки. Ведь экстравертный тип мысли целью имеет лишь препарировать сложность в «ясность», сходно в «отчётливость», пояснил Декарт. Вещь должна предстать вырванной из причудливой ткани жизни в качестве чёткой, симплифицированной объектности. Экстравертный тип и от музыки ждёт несложности, простоватости как пригодности к потреблению; то есть ждёт сфабрикованной, состоявшейся вещи с полностью порванной кровнородственной связью с голосом Бога, эхо Которого привносило бы Сущность в строй звукорядов. Вектор на тайну и трансцендентное должен быть исключён.
Что Гендель, Тéлеман, Рейнкен? Ладная музыка, позитивная в каждой ноте, внятная в каждом такте, самодостаточная, как бочка, скачущая вниз с горки с шумом, точно бравурная «Аллилуйя». Это отдельная, автономная и досказанно-ясная, безупречных форм музыка до того, что бери её как совок да землю рой. Это музыка рода псевдо-патетики, тельно-плотская, без взывания к высшему.
Ну, а Бах? Его музыка формы столь безупречной, что её алгебра, перманентно творящая ход шлифованных формул к горним прозрениям, на каком-то этапе вдруг демонстрирует крах строительства только логикой и культурой рода людского; да, это музыка, что на грани отчаянья отдаётся Господу.
Бах поверил: логикой с формой Богу не молятся. Бах пытается вторить истине. Каждый такт его музыки есть вопрос прочим тактам, и эти такты неоднозначны, трансцендентальны. Музыке Баха стыдно быть просто штучным объектом, с коим всё ясно, что как бы сам собой, вроде клавиши. Она связана с Богом сотнями нитей, тоже звучащих. Музыка Баха думать не думает отставать от Бога, делаться вещью некого мастера; каждый звук возбуждает гуд Универсума. Это - голос Вселенной, кой не разложишь на нотоносце. Музыка Баха - выход из разума, из привычной и грубой нашей перцепции к той перцепции, за которой истина. Она спекторна, многомерна, антиномична; контрадикторность же - свойство истины.
Экстравертный тип, европейский тип, разлагающий жизнь в понятия, удостоился в Бахе не фабрикации, утверждающей дух Европы и выступающей образцом её, но саму целокупную, совершенную Жизнь - оттого терялся, порская к ясностям вроде Генделя. Разум, сдавленный Сциллой «зла» и Харибдой «добра», срывался в баховский океан.
В чём корень славы этих счастливцев?
Западный экстравертный тип значит (Юнг), что субъект сфокусирован на вещах вовне его. Этот тип призван считывать вещность мира, анализировать, управлять ею и оформлять её, а поэтому всё (и музыка) принимается им как вещь, что, в качестве вещи, быть должна безупречной, сколько возможно, утилитарной вроде поделки. Ведь экстравертный тип мысли целью имеет лишь препарировать сложность в «ясность», сходно в «отчётливость», пояснил Декарт. Вещь должна предстать вырванной из причудливой ткани жизни в качестве чёткой, симплифицированной объектности. Экстравертный тип и от музыки ждёт несложности, простоватости как пригодности к потреблению; то есть ждёт сфабрикованной, состоявшейся вещи с полностью порванной кровнородственной связью с голосом Бога, эхо Которого привносило бы Сущность в строй звукорядов. Вектор на тайну и трансцендентное должен быть исключён.
Что Гендель, Тéлеман, Рейнкен? Ладная музыка, позитивная в каждой ноте, внятная в каждом такте, самодостаточная, как бочка, скачущая вниз с горки с шумом, точно бравурная «Аллилуйя». Это отдельная, автономная и досказанно-ясная, безупречных форм музыка до того, что бери её как совок да землю рой. Это музыка рода псевдо-патетики, тельно-плотская, без взывания к высшему.
Ну, а Бах? Его музыка формы столь безупречной, что её алгебра, перманентно творящая ход шлифованных формул к горним прозрениям, на каком-то этапе вдруг демонстрирует крах строительства только логикой и культурой рода людского; да, это музыка, что на грани отчаянья отдаётся Господу.
Бах поверил: логикой с формой Богу не молятся. Бах пытается вторить истине. Каждый такт его музыки есть вопрос прочим тактам, и эти такты неоднозначны, трансцендентальны. Музыке Баха стыдно быть просто штучным объектом, с коим всё ясно, что как бы сам собой, вроде клавиши. Она связана с Богом сотнями нитей, тоже звучащих. Музыка Баха думать не думает отставать от Бога, делаться вещью некого мастера; каждый звук возбуждает гуд Универсума. Это - голос Вселенной, кой не разложишь на нотоносце. Музыка Баха - выход из разума, из привычной и грубой нашей перцепции к той перцепции, за которой истина. Она спекторна, многомерна, антиномична; контрадикторность же - свойство истины.
Экстравертный тип, европейский тип, разлагающий жизнь в понятия, удостоился в Бахе не фабрикации, утверждающей дух Европы и выступающей образцом её, но саму целокупную, совершенную Жизнь - оттого терялся, порская к ясностям вроде Генделя. Разум, сдавленный Сциллой «зла» и Харибдой «добра», срывался в баховский океан.