WILHELM GUSTLOFF
Продолжение перевода статьи Х. Шёна
21.16: три торпедных попаданияВскоре после 21.00 я вернулся в свою каюту, сел и послушал окончание речи Адольфа Гитлера по поводу 12-летия прихода к власти 30 января 1933; ее передавали по всему судну. В это время Петерсен и Цан в каюте 1-го офицера Реезе впервые с момента отчаливания сели покушать. Там же у них был и шнапс. "За дальнейший добрый путь, господа!" - сказал капитан.
Снаружи, в море, в это время закончилась метель, барометр упал еще ниже, было уже 18 градусов ниже нуля. Судно было отрезано от остального мира. В радиорубке царила полнейшая тишина. Уже несколько часов атмосферные помехи препятствовали приходу радиограмм. Также и предупреждение о русской подлодке GUSTLOFF не достигло.
Подлодка С-13 в эти минуты готовилась выстрелить по большому транспорту, который преследовала 2 часа. 4 носовых торпеды приготовили к атаке и установили на глубину 3 м, они были подписаны. Торпеда в ТА №1 несла надпись: "За Родину!", в ТА №2 - "За Сталина!", в ТА №3 - "За советский народ!" и в ТА №4 - "За Ленинград!". В 23.04 по советскому времени С-13 начала атаку. Цель была удалена примерно на 500 м, Маринеско ждал, чтобы нос транспорта пришел точно на центр перекрестья прицела в перископе. Затем он приказал: "Выпустить торпеды!". В вахтенном журнале С-13 есть запись из 20 слов: "23.08: 3 торпеды выстрелены в левый борт цели. Все попали. Дистанция 400-600 м. 23.09: цель начала тонуть!"
У Петерсена, Цана и Реезе перехватило дух, когда в судно попали. Свет погас. В мгновенье все трое оказались на командном мостике. Крик вахтенного капитана Веллера: "Судно кренится на нос!" был излишним, так как Петерсен, Цан и Реезе видели через толстые окна мостика то, что заставило их кровь застыть в жилах. Судно погружалось носом в воду. Волны уже перекатывались через приподнятую палубу бака. Тоннами море проникало в GUSTLOFF. Капитан Петерсен простонал: "Боже мой - бедные женщины и дети!"
Когда я в 21.15 бросил взгляд на часы, то не знал, что в ближайшие минуты смерть атакует меня. Моя каюта на палубе "Б" находилась над ватерлинией, тремя палубами выше того места, в которое на высокой скорости шла одна из трех торпед. Тут судно потряс сильный удар. Я слышал взрыв. Мощное движение воздуха бросило меня на стену, выбив из меня на мгновение дух. Еще один удар - еще сильнее, чем предыдущий - и затем третий. Свет пропал. Судовые механизмы встали, судно получило крен на борт. Я был как будто парализован. Только одну или две секунды, потом меня пронзила мысль - это были 3 торпедных попадания! Судно тонет.
Я нащупал настольную лампу, натянул пальто, затянул спасательный жилет. Все происходило с быстротой молнии. Крен увеличивался. Я прыгнул к двери в каюту, но ее заклинило, я вышиб ее, протиснулся сквозь узкую щель наружу, в проход. Там творился настоящий ад. На меня обрушился оглушительный шум. Команды офицеров доносились сквозь рев толпы. В паническом страхе тысячи рвались через трапы и лестницы, ведущие на шлюпочную палубу. Началась борьба между жизнью и смертью, борьба на каждом шагу. Кто смог выйти из своей каюты, слепо рвался наверх. Большой зал теперь должен был стать гигантской могилой. Я тоже понимал, что балансирую между жизнью и смертью.
Паника на тонущем суднеКогда я добрался до широкого трапа в вестибюле палубы "Б", то затаил дух. В блеклом аварийном освещении я видел массу людей, рвавшихся наверх. Люди не бежали, толпа двигалась как гусеница, наверх, все выше и выше. Метр за метром. Под их ногами тела людей, в основном женщин и детей, падали, сбитые, и затаптывались насмерть. Прежде чем я смог что-то сообразить, меня затянуло в людской клубок. Сзади меня вытолкнуло на трап, на ступени, полные живыми и мертвыми. Без моего желания меня понесло наверх, зажатого в тиски в бушующей, вопящей куче людей, в которой каждый цеплялся за других.
Рвались ли там люди безжалостно по ковру из мертвых и умирающих наверх? Каждый раз, когда я чувствовал под собой все еще извивающееся тело, у меня сжималось горло. Лежащий внизу человек, вероятно, схватился за мой правый ботинок, оставшийся у него в руках, по крайней мере, на мне теперь был только левый. Пальто порвалось на животе. Кто-то ухватился за мой спасательный жилет и оторвал рукав от формы. Все это еще можно было перенести. Меня раз за разом толкали, продвигали, ударяли, дергали. Кажется, все это длилось вечность, а на самом деле - всего несколько минут. Внезапно я почувствовал холодный воздух, увидел перед собой открытую дверь и в следующее мгновение был вытолкнут мощным ударом на обледенелую верхнюю прогулочную палубу. Я бросил взгляд наверх, на шлюпбалках висели спасательные шлюпки, еще выше в небо взбирались выстреленные с мостика красные ракеты, которые говорили всем: "Здесь тонет судно - нам нужна помощь!"
В то время, как на верхней палубе уже во всю разгорелась битва за место в спасательных шлюпках, борьба со смертью продолжалась внутри судна. Как много людей уже лишились жизней в каютах, залах, в проходах и на трапах, никто не знал. Первыми жертвами стали помощницы ВМС в бассейне. После того, как одна из торпед пробила борт судна на палубе "Е", Балтика тоннами обрушилась в бассейн, заглушив вопли девушек, вырванных из сна и тут же встретивших смерть. Только две помощницы смогли с помощью аварийной лестницы избежать бушующих водных масс и выжить.
Уже через несколько мгновений после попаданий торпед капитан Петерсен был вынужден отдать роковую команду. "Задраить носовую переборку!" Так как в получившую попадания носовую часть проникали тонны воды, нужно было закрыть двери в переборках от носа до середины судна с помощью кнопки на мостике. Кто размещался в носовой части, или задержался там до сего момента, был приговорен к смерти. Среди прочих, там было около трети команды торгового флота, отдыхавших после вахты.
И беженцы, и помощницы ВМС, и военные моряки, и члены экипажа - все хотели спасти свои жизни, они должны были сами пытаться покинуть тонущее судно. Для тех, кто не мог помочь себе сам, рожениц, беременных и тяжелораненых, ответственный штаб-артц доктор Рихтер в мудром предвидении еще до выхода судна разработал "план на случай катастрофы", выделил своих людей и в начале перехода выставил посты на многие спасательные шлюпки. Когда "катастрофический случай" наступил, план начал реализовываться. Он был спасением для беспомощных на GUSTLOFF.
Между тем, было 21.45. Через 30 минут после попадания торпед судно еще держалось и тонуло не так быстро, как ожидалось. Однако, ситуация на открытой верхней палубе становилась все драматичнее. Люди сотнями появлялись на открытых палубах из чрева судна. Чтобы предотвратить хаос и штурм лодок, офицеры ВМС загоняли людей на ограниченную окнами из ударопрочного стекла прогулочную палубу. Там они должны были ждать посадки на спасательные средства.
Я принадлежал к счастливцам, бывшим на открытой верхней палубе и думал, что это уже половина спасения. Но ошибался. Когда мне удалось попасть на верхнюю палубу, сначала я попытался дойти до своей лодки, за №5, в которой я должен был быть рулевым. Раздраженные люди бушевали вокруг лодки: "Прочь - освободите шлюпку!", - рычал огромный пехотинец с повязкой на голове. Перед полностью забитой женщинами и детьми, подготовленной к спуску на воду лодкой, стояло два офицера ВМС со снятыми с предохранителей пистолетами. Это заставляло прислушаться. "Только женщины и дети садятся в шлюпку!" - кричал один офицер. Но пехотинца это не заботило. Одним мощным прыжком он пытался спастись в шлюпке. Раздался резкий выстрел, прозвучал крик. Смертельно раненый упал в щель между палубой и краем шлюпки, шлепнувшись в воду. Женщины в лодке вопили и закрывали лица руками.
Крен к тому времени был так велик, что ходить уже было невозможно. В попытке уцепиться за леер, я увидел 3-го офицера, пробегавшего мимо. "Какая тут глубина?" - крикнул я ему. "60 метров!" - завопил он. Я быстро прикинул: GUSTLOFF был шириной 23,5 м. Если он перевернется, надо мной останется еще 40 м водой, воронки, угрожающей засосать, не возникнет. Поэтому я решил до самого опрокидывания судна оставаться на нем.
Было 21.55. 40 минут прошло с момента торпедирования, GUSTLOFF умирал медленно, но умирал. Нос уже погрузился под воду. Корма задиралась все круче. Крен на борт тоже увеличивался. Ожидание тысяч людей на нижней прогулочной палубе спасения на шлюпках было тщетным. Вода прибывала быстро; они все утонули, кроме 3 женщин, которых выбросило в Балтику через лопнувшее окно давлением воды.
"Всем за борт - спасайся, кто может!"С мостика внезапно раздалась зловещая команда, ее подавали во время тайфуна. Три длинных воющих тона пронеслись над палубой: "Всем за борт - спасайся, кто может!" Капитан освобождал свою команду от обязанностей. Теперь оставалось всего несколько минут до того момента, когда GUSTLOFF окончательно утонет и волны Балтики сомкнутся над судном.
Я крепко держался за леер, испугавшись, когда одна молодая женщина в длинной ночной рубашке проползла по палубе, судорожно вцепилась в мою ногу и завопила: "Пожалуйста помогите мне - спасите меня - вы же мужчина!" Внезапно случился толчок, крен увеличился, женщина соскользнула прочь от меня по обледенелой палубе, на левый борт и в море. Я еще сильнее вцепился в леер. В следующее мгновение я затаил дух: держась одной рукой за леер, на меня шла фигура, даже не шла, а подпрыгивала на одной ноге. Когда она была примерно в 2 метрах от меня, я узнал одного фенриха, примерно того же возраста, что и я, рассмотрел его лицо, похожее на посмертную маску. С его лика пристально смотрели на меня два глаза, чей взор странным образом мерк и затем снова сиял холодом. Теперь он был прямо около меня, открыл рот - и, запинаясь, сказал: "Я был там, внизу - когда там внизу все затрещало - и меня там ранило, когда трещало - внизу сотни захлебнулись - как крысы утонули, когда пришла вода!" Я освободил ему место, чтобы оставить несчастного рядом, приглядеть за ним. Было удивительно, как он смог допрыгать так далеко всего на одной ноге, со второй, через разорванную штанину капала кровь.
Столь ужасна была эта встреча, что мне она придала жизненной энергии. Я окинул себя взглядом, у меня все члены были на месте. Грянули выстрелы, отрывая меня от мыслей. Внезапно мозг пронзило: на солнечной палубе были складированы спасательные плотики. Я попытался ползком добраться до палубы. Это мне удалось. Судно снова содрогнулось от толчка. Я теперь находился около надстроек солнечной палубы, видел плотики, много, и прочно держался за надстройку, чтобы не улететь по палубе через левый борт в море. Примерно в 2 метрах от меня висел человек в коричневой униформе, рядом с ним 2 детей и затем еще женщина. С разрывавшим сердце надрывом она кричала своему мужу: "Покончи с нами!" Человек достал пистолет, застрелил обоих детей, потом женщину, затем прижал пистолет к своему виску - но раздался только щелчок. Магазин оказался пуст. Он закричал мне: "Дайте мне свой пистолет!" Я заорал в ответ: "У меня его нет!" Он отпустил руку, которой держался, упал, промчался над круто задравшейся палубой в море - живым, за своей женой и детьми, которых он несколько мгновений назад умертвил.
Меня бил озноб. Самоубийство - не тот конец, который позволен - или? Выстрелы пистолета вернули меня обратно к реальности. Судя по всему, многие видели свой выход только в этом, вместо беспощадной смерти утонувших и замерзших в ледяной Балтике. Но я должен жить - выжить - доползти до лежащего рядом штабеля плотиков. Я вскарабкался на верхний. На плотике лежал молодой солдат с повязкой на голове, раненый из лазарета? "Моя нога - поскользнулся - и сломал себе ногу!" - простонал он. Преисполненный страха, он вцепился в мой рукав: "Товарищ, пристрели меня - я не могу плыть - я не хочу захлебнуться!" "Замолчи - только держись накрепко - вот придет большая волна и смоет тебя с плотом в море!" - сказал я ему. Он недоверчиво посмотрел на меня. Я и сам был не уверен, что все так произойдет. Я подтянулся, заполз на следующий штабель, на большой плот. Однако, я снова был не один. Сидевший на плоте человек в синей униформе повернул голову, я просунул руку под шею, испугал, и длинные белокурые волосы упали на мою кисть. Очевидно, одна из раненых помощниц ВМС. Я поднял ее голову, поглядел в лицо, ей должно быть, было 18, как и мне, она сказала всего 2 слова: "Молись - пожалуйста!" В следующее мгновение накатилась гигантская волна, оторвала нас от плота, стекла назад и отдала нас штормовому, ледяному морю.
GUSTLOFF тонет с тысячами огнейСпасательный жилет держал меня. Я не видел вокруг себя ничего кроме моря голов, сотен, а может и тысячи. Люди кричали, хватались за края лодок, пытались вскарабкаться на плотики, держаться за других жертв кораблекрушения. Подвижное море там и сям подкидывало их, как игрушки. Те из потерпевших кораблекрушение, кто не имел спасательных жилетов, быстро тонули с булькающими криками о помощи. Другие висели безжизненно, уже замерзнув в своих спасательных жилетах. Я дрейфовал в середине, между мертвыми и еще живыми. Холод расползался по моим ногам. Волнение подбрасывало меня очень высоко и затем снова бросало в ложбину между валами. Как долго я смогу продержаться? Если я хочу выжить, то должен забраться в лодку или на плот. Я попытался залезть на двухместный плот, пустым плававший рядом, но соскользнул под него, в то время как с другой стороны один моряк пытался сделать то же самое. Потом мимо меня внезапно пронесло плот на 8 человек. Я высоко вытянул руку, крича из последних сил: "Помогите мне!" Один санитар обер-фенрих перегнулся через край плота, схватил за руку, и вытянул на плот. Это и было мое спасение. Прежде чем я это осознал, произошло нечто невероятное. Мрачное, незабываемое зрелище явилось из темноты ночи.
Все потерпевшие кораблекрушение дрейфующие на плотах, в лодках, в воде, теперь устремили взгляды на GUSTLOFF. Громкий гул донесся с него, казалось, сломались последние переборки. Все еще торчащее над водой тело судна повернулось, корма задралась над морем еще выше, крики людей, до сих пор бывших на палубе, наполнили воздух - и внезапно, как по мановению призрачной руки, все судовое освещение вспыхнуло, отразившись тысячекратно в пенистом море. Судно длиной более 200 м все сильнее наклонялось назад. Через солнечную палубу шириной 23 м за борт падали люди, по одному, группами, тесно прижавшись друг к другу, ослепленные потоками света. Плоты с грохотом мчались по палубе и зенитки, сорвавшиеся с креплений, падали на гроздья людей под ними. Один длинный, растянутый вой поплыл над морем, стихая и срываясь на хрип. Пароходный гудок возвестил о том, что GUSTLOFF уходит под воду. Затем море задушило вой гудка, свет погас. Судно совершенно скрылось во вздутии воды. Гигантская водяная гора возникла над WILHELM GUSTLOFF, и задушила последние предсмертные крики.
Парализующий ужас у всех тех, кто стал свидетелем этого устрашающего, захватывающего дух зрелища, был вызван осознанием того, что это случилось на самом деле. На секунду воцарилась мертвая тишина. Затем снова зазвучали вокруг могилы GUSTLOFF на Балтике крики потерпевших кораблекрушение, просящих о помощи, пронизывающие насквозь. Борьба GUSTLOFF со смертью продолжалась 62 минуты. Теперь его остов упокоился на глубине 42 м на дне Балтики, вместе с тысячами погибших.
Драма потерпевших кораблекрушениеАварийный сигнал "СОС - GUSTLOFF тонет после попадания 3 торпед", который радист миноносца LÖWE, обер-функ-маат Хайнц Рихтер отправил в эфир незакодированным, когда GUSTLOFF начал тонуть, вызвал ужас в гаванях и на кораблях, прежде всего в Готенхафене, в Данциге и на пароходе HANSA, который ожидал ремонта у Хелы.
Капитан-лейтенант Пауль Прюфе, командир миноносца LÖWE, стоя на мостике, видел попадание в GUSTLOFF через оптику, а также слышал взрывы, и приказал немедленно "Подготовить все для спасения утопающих!" Сначала на борт стали принимать тех, кто дрейфовал в воде, затем людей с плотов, и в последнюю очередь тех, кто находился в спасательных шлюпках. В течение часа таким образом спасли уже 200 потерпевших кораблекрушение.
Вторым кораблем, спасавшим выживших с GUSTLOFF, стал миноносец Т.36 под командованием капитан-лейтенанта Роберта Херинга. Т.36 сопровождал в качестве корабля охранения тяжелый крейсер ADMIRAL HIPPER. Оба боевых корабля вместе вышли из Готенхафена ранним вечером, они, как и GUSTLOFF, шли по глубоководному фарватеру на запад, имея целью Киль. В 21.30 HIPPER заметил сигнал о помощи. Командир, капитан цур Зее Ханс Хенигст, приказал Т.36 выйти вперед и установить, что значат световые сигналы. Прибыв на место катастрофы, Т.36 радировал на HIPPER: "GUSTLOFF тонет!" и немедленно начал спасательные работы. На борту Т.36 уже находилось около 250 беженцев, которые были взяты на борт в Данциге, в том числе мать командира.
ADMIRAL HIPPER имел на борту 1530 беженцев, в том числе 60 детей из приюта и детские ясли (25 младенцев), которые все прибавились к более чем 2500 человек экипажа боевого корабля. Несмотря на это, командир приказал остановить корабль, чтобы придрейфовать к месту катастрофы. Только это произошло - Т.36 дал предупреждение о подлодке. Так как для HIPPER возникла угроза торпедирования, командир приказал: "Полный вперед!" Когда тяжелый крейсер стал уходить, крики потерпевших кораблекрушение ураганом пронеслись над Балтикой - люди надеялись, что этот большой боевой корабль спасет их. Одна полностью заполненная людьми лодка, приблизившаяся к корме крейсера, угодила под его винты и была разбита в щепки. Никто не выжил.
Т.36 спасал новых выживших. Без остановки. Команда прилагала сверхчеловеческие усилия, в то время как командир маневрировал таким образом, чтобы уклониться от выстреленных по кораблю торпед. Во время 2-часового спасения Т.36 был много раз атакован русской подлодкой. Когда вскоре после полуночи в атаку пошла вторая подлодка, миноносцу пришлось прервать свою работу. 2 матроса с корабля, которые спрыгнули на плот, чтобы снять выживших, были брошены и уплатили за готовность помочь своими жизнями.
Я принадлежал к числу последних, поднятых на Т.36. Я полностью окоченел, одежду с тела пришлось спарывать и возвращать меня к жизни с помощью горячего спирта. Голого меня положили в углу в машинном, покрыли солдатской серой полевой униформой. Я сразу очнулся, когда некий предмет чиркнул по борту, проходя мимо. Это явно была торпеда, которая должна была попасть в Т.36 - смерть во второй раз за эту ночь промахнулась мимо меня.
Прежде чем последний выживший был поднят прибывавшими один за другим до самых утренних сумерек кораблями, над могилой GUSTLOFF во множестве находили свою ужасающую судьбу многие люди. Чем дальше ночь отступала перед утром, тем больше умирало людей в лодках и на плотах; они умирали жуткой смертью от холода. Один за другим, мертвецы из лодок и с плотов предавались морю теми, кто еще оставался жив. Появилось плавучее кладбище, которое с каждым часом становилось больше и больше.
Начиналось новое, ясное январское утро, багровое солнце вставало из моря. Казалось, что этот огненный шар вымочен в крови тысяч, которым пришлось умереть в эту ночь.
Величайшее кораблекрушение в историиСолнце висело уже довольно высоко над горизонтом, когда спасательные корабли вошли в различные балтийские порты и выжившие с GUSTLOFF смогли сойти на берег.
В Засснитце на полуострове Рюген 564 уцелевших покинули миноносец Т.36. Миноносец LÖWE пришвартовался в Кольберге, благодаря этому кораблю спаслись 472 человека. Пароходы GÖTTINGEN и GOTENLAND, тральщики М.387, М.375 и М.341 доставили 208 спасенных в Свинемюнде, торпедолов TF.19 - семь человек в Готенхафен.
Последний уцелевший с GUSTLOFF был через 7 часов после затопления судна снят членом экипажа сторожевика V.1703 со спасательной шлюпки, дрейфовавшей без руля по полю трупов над местом гибели: это был закутанный в одеяло годовалый мальчик, вполне здоровый, без обморожений. Спаситель, обер-боцманмаат, был женат, но не имел детей. Он взял мальчика: "Я оставлю ребенка себе, это подарок Господа".
Только годы спустя стало известно, что при утоплении WILHELM GUSTLOFF жизней лишилось 9343 человека. 1252 выживших один за другим узнавали, что они пережили в ночь с 30 на 31 января 1945 г. величайшее кораблекрушение в истории, ночь, которую они не забудут всю свою жизнь.
21.16: три торпедных попаданияВскоре после 21.00 я вернулся в свою каюту, сел и послушал окончание речи Адольфа Гитлера по поводу 12-летия прихода к власти 30 января 1933; ее передавали по всему судну. В это время Петерсен и Цан в каюте 1-го офицера Реезе впервые с момента отчаливания сели покушать. Там же у них был и шнапс. "За дальнейший добрый путь, господа!" - сказал капитан.
Снаружи, в море, в это время закончилась метель, барометр упал еще ниже, было уже 18 градусов ниже нуля. Судно было отрезано от остального мира. В радиорубке царила полнейшая тишина. Уже несколько часов атмосферные помехи препятствовали приходу радиограмм. Также и предупреждение о русской подлодке GUSTLOFF не достигло.
Подлодка С-13 в эти минуты готовилась выстрелить по большому транспорту, который преследовала 2 часа. 4 носовых торпеды приготовили к атаке и установили на глубину 3 м, они были подписаны. Торпеда в ТА №1 несла надпись: "За Родину!", в ТА №2 - "За Сталина!", в ТА №3 - "За советский народ!" и в ТА №4 - "За Ленинград!". В 23.04 по советскому времени С-13 начала атаку. Цель была удалена примерно на 500 м, Маринеско ждал, чтобы нос транспорта пришел точно на центр перекрестья прицела в перископе. Затем он приказал: "Выпустить торпеды!". В вахтенном журнале С-13 есть запись из 20 слов: "23.08: 3 торпеды выстрелены в левый борт цели. Все попали. Дистанция 400-600 м. 23.09: цель начала тонуть!"
У Петерсена, Цана и Реезе перехватило дух, когда в судно попали. Свет погас. В мгновенье все трое оказались на командном мостике. Крик вахтенного капитана Веллера: "Судно кренится на нос!" был излишним, так как Петерсен, Цан и Реезе видели через толстые окна мостика то, что заставило их кровь застыть в жилах. Судно погружалось носом в воду. Волны уже перекатывались через приподнятую палубу бака. Тоннами море проникало в GUSTLOFF. Капитан Петерсен простонал: "Боже мой - бедные женщины и дети!"
Когда я в 21.15 бросил взгляд на часы, то не знал, что в ближайшие минуты смерть атакует меня. Моя каюта на палубе "Б" находилась над ватерлинией, тремя палубами выше того места, в которое на высокой скорости шла одна из трех торпед. Тут судно потряс сильный удар. Я слышал взрыв. Мощное движение воздуха бросило меня на стену, выбив из меня на мгновение дух. Еще один удар - еще сильнее, чем предыдущий - и затем третий. Свет пропал. Судовые механизмы встали, судно получило крен на борт. Я был как будто парализован. Только одну или две секунды, потом меня пронзила мысль - это были 3 торпедных попадания! Судно тонет.
Я нащупал настольную лампу, натянул пальто, затянул спасательный жилет. Все происходило с быстротой молнии. Крен увеличивался. Я прыгнул к двери в каюту, но ее заклинило, я вышиб ее, протиснулся сквозь узкую щель наружу, в проход. Там творился настоящий ад. На меня обрушился оглушительный шум. Команды офицеров доносились сквозь рев толпы. В паническом страхе тысячи рвались через трапы и лестницы, ведущие на шлюпочную палубу. Началась борьба между жизнью и смертью, борьба на каждом шагу. Кто смог выйти из своей каюты, слепо рвался наверх. Большой зал теперь должен был стать гигантской могилой. Я тоже понимал, что балансирую между жизнью и смертью.
Паника на тонущем суднеКогда я добрался до широкого трапа в вестибюле палубы "Б", то затаил дух. В блеклом аварийном освещении я видел массу людей, рвавшихся наверх. Люди не бежали, толпа двигалась как гусеница, наверх, все выше и выше. Метр за метром. Под их ногами тела людей, в основном женщин и детей, падали, сбитые, и затаптывались насмерть. Прежде чем я смог что-то сообразить, меня затянуло в людской клубок. Сзади меня вытолкнуло на трап, на ступени, полные живыми и мертвыми. Без моего желания меня понесло наверх, зажатого в тиски в бушующей, вопящей куче людей, в которой каждый цеплялся за других.
Рвались ли там люди безжалостно по ковру из мертвых и умирающих наверх? Каждый раз, когда я чувствовал под собой все еще извивающееся тело, у меня сжималось горло. Лежащий внизу человек, вероятно, схватился за мой правый ботинок, оставшийся у него в руках, по крайней мере, на мне теперь был только левый. Пальто порвалось на животе. Кто-то ухватился за мой спасательный жилет и оторвал рукав от формы. Все это еще можно было перенести. Меня раз за разом толкали, продвигали, ударяли, дергали. Кажется, все это длилось вечность, а на самом деле - всего несколько минут. Внезапно я почувствовал холодный воздух, увидел перед собой открытую дверь и в следующее мгновение был вытолкнут мощным ударом на обледенелую верхнюю прогулочную палубу. Я бросил взгляд наверх, на шлюпбалках висели спасательные шлюпки, еще выше в небо взбирались выстреленные с мостика красные ракеты, которые говорили всем: "Здесь тонет судно - нам нужна помощь!"
В то время, как на верхней палубе уже во всю разгорелась битва за место в спасательных шлюпках, борьба со смертью продолжалась внутри судна. Как много людей уже лишились жизней в каютах, залах, в проходах и на трапах, никто не знал. Первыми жертвами стали помощницы ВМС в бассейне. После того, как одна из торпед пробила борт судна на палубе "Е", Балтика тоннами обрушилась в бассейн, заглушив вопли девушек, вырванных из сна и тут же встретивших смерть. Только две помощницы смогли с помощью аварийной лестницы избежать бушующих водных масс и выжить.
Уже через несколько мгновений после попаданий торпед капитан Петерсен был вынужден отдать роковую команду. "Задраить носовую переборку!" Так как в получившую попадания носовую часть проникали тонны воды, нужно было закрыть двери в переборках от носа до середины судна с помощью кнопки на мостике. Кто размещался в носовой части, или задержался там до сего момента, был приговорен к смерти. Среди прочих, там было около трети команды торгового флота, отдыхавших после вахты.
И беженцы, и помощницы ВМС, и военные моряки, и члены экипажа - все хотели спасти свои жизни, они должны были сами пытаться покинуть тонущее судно. Для тех, кто не мог помочь себе сам, рожениц, беременных и тяжелораненых, ответственный штаб-артц доктор Рихтер в мудром предвидении еще до выхода судна разработал "план на случай катастрофы", выделил своих людей и в начале перехода выставил посты на многие спасательные шлюпки. Когда "катастрофический случай" наступил, план начал реализовываться. Он был спасением для беспомощных на GUSTLOFF.
Между тем, было 21.45. Через 30 минут после попадания торпед судно еще держалось и тонуло не так быстро, как ожидалось. Однако, ситуация на открытой верхней палубе становилась все драматичнее. Люди сотнями появлялись на открытых палубах из чрева судна. Чтобы предотвратить хаос и штурм лодок, офицеры ВМС загоняли людей на ограниченную окнами из ударопрочного стекла прогулочную палубу. Там они должны были ждать посадки на спасательные средства.
Я принадлежал к счастливцам, бывшим на открытой верхней палубе и думал, что это уже половина спасения. Но ошибался. Когда мне удалось попасть на верхнюю палубу, сначала я попытался дойти до своей лодки, за №5, в которой я должен был быть рулевым. Раздраженные люди бушевали вокруг лодки: "Прочь - освободите шлюпку!", - рычал огромный пехотинец с повязкой на голове. Перед полностью забитой женщинами и детьми, подготовленной к спуску на воду лодкой, стояло два офицера ВМС со снятыми с предохранителей пистолетами. Это заставляло прислушаться. "Только женщины и дети садятся в шлюпку!" - кричал один офицер. Но пехотинца это не заботило. Одним мощным прыжком он пытался спастись в шлюпке. Раздался резкий выстрел, прозвучал крик. Смертельно раненый упал в щель между палубой и краем шлюпки, шлепнувшись в воду. Женщины в лодке вопили и закрывали лица руками.
Крен к тому времени был так велик, что ходить уже было невозможно. В попытке уцепиться за леер, я увидел 3-го офицера, пробегавшего мимо. "Какая тут глубина?" - крикнул я ему. "60 метров!" - завопил он. Я быстро прикинул: GUSTLOFF был шириной 23,5 м. Если он перевернется, надо мной останется еще 40 м водой, воронки, угрожающей засосать, не возникнет. Поэтому я решил до самого опрокидывания судна оставаться на нем.
Было 21.55. 40 минут прошло с момента торпедирования, GUSTLOFF умирал медленно, но умирал. Нос уже погрузился под воду. Корма задиралась все круче. Крен на борт тоже увеличивался. Ожидание тысяч людей на нижней прогулочной палубе спасения на шлюпках было тщетным. Вода прибывала быстро; они все утонули, кроме 3 женщин, которых выбросило в Балтику через лопнувшее окно давлением воды.
"Всем за борт - спасайся, кто может!"С мостика внезапно раздалась зловещая команда, ее подавали во время тайфуна. Три длинных воющих тона пронеслись над палубой: "Всем за борт - спасайся, кто может!" Капитан освобождал свою команду от обязанностей. Теперь оставалось всего несколько минут до того момента, когда GUSTLOFF окончательно утонет и волны Балтики сомкнутся над судном.
Я крепко держался за леер, испугавшись, когда одна молодая женщина в длинной ночной рубашке проползла по палубе, судорожно вцепилась в мою ногу и завопила: "Пожалуйста помогите мне - спасите меня - вы же мужчина!" Внезапно случился толчок, крен увеличился, женщина соскользнула прочь от меня по обледенелой палубе, на левый борт и в море. Я еще сильнее вцепился в леер. В следующее мгновение я затаил дух: держась одной рукой за леер, на меня шла фигура, даже не шла, а подпрыгивала на одной ноге. Когда она была примерно в 2 метрах от меня, я узнал одного фенриха, примерно того же возраста, что и я, рассмотрел его лицо, похожее на посмертную маску. С его лика пристально смотрели на меня два глаза, чей взор странным образом мерк и затем снова сиял холодом. Теперь он был прямо около меня, открыл рот - и, запинаясь, сказал: "Я был там, внизу - когда там внизу все затрещало - и меня там ранило, когда трещало - внизу сотни захлебнулись - как крысы утонули, когда пришла вода!" Я освободил ему место, чтобы оставить несчастного рядом, приглядеть за ним. Было удивительно, как он смог допрыгать так далеко всего на одной ноге, со второй, через разорванную штанину капала кровь.
Столь ужасна была эта встреча, что мне она придала жизненной энергии. Я окинул себя взглядом, у меня все члены были на месте. Грянули выстрелы, отрывая меня от мыслей. Внезапно мозг пронзило: на солнечной палубе были складированы спасательные плотики. Я попытался ползком добраться до палубы. Это мне удалось. Судно снова содрогнулось от толчка. Я теперь находился около надстроек солнечной палубы, видел плотики, много, и прочно держался за надстройку, чтобы не улететь по палубе через левый борт в море. Примерно в 2 метрах от меня висел человек в коричневой униформе, рядом с ним 2 детей и затем еще женщина. С разрывавшим сердце надрывом она кричала своему мужу: "Покончи с нами!" Человек достал пистолет, застрелил обоих детей, потом женщину, затем прижал пистолет к своему виску - но раздался только щелчок. Магазин оказался пуст. Он закричал мне: "Дайте мне свой пистолет!" Я заорал в ответ: "У меня его нет!" Он отпустил руку, которой держался, упал, промчался над круто задравшейся палубой в море - живым, за своей женой и детьми, которых он несколько мгновений назад умертвил.
Меня бил озноб. Самоубийство - не тот конец, который позволен - или? Выстрелы пистолета вернули меня обратно к реальности. Судя по всему, многие видели свой выход только в этом, вместо беспощадной смерти утонувших и замерзших в ледяной Балтике. Но я должен жить - выжить - доползти до лежащего рядом штабеля плотиков. Я вскарабкался на верхний. На плотике лежал молодой солдат с повязкой на голове, раненый из лазарета? "Моя нога - поскользнулся - и сломал себе ногу!" - простонал он. Преисполненный страха, он вцепился в мой рукав: "Товарищ, пристрели меня - я не могу плыть - я не хочу захлебнуться!" "Замолчи - только держись накрепко - вот придет большая волна и смоет тебя с плотом в море!" - сказал я ему. Он недоверчиво посмотрел на меня. Я и сам был не уверен, что все так произойдет. Я подтянулся, заполз на следующий штабель, на большой плот. Однако, я снова был не один. Сидевший на плоте человек в синей униформе повернул голову, я просунул руку под шею, испугал, и длинные белокурые волосы упали на мою кисть. Очевидно, одна из раненых помощниц ВМС. Я поднял ее голову, поглядел в лицо, ей должно быть, было 18, как и мне, она сказала всего 2 слова: "Молись - пожалуйста!" В следующее мгновение накатилась гигантская волна, оторвала нас от плота, стекла назад и отдала нас штормовому, ледяному морю.
GUSTLOFF тонет с тысячами огнейСпасательный жилет держал меня. Я не видел вокруг себя ничего кроме моря голов, сотен, а может и тысячи. Люди кричали, хватались за края лодок, пытались вскарабкаться на плотики, держаться за других жертв кораблекрушения. Подвижное море там и сям подкидывало их, как игрушки. Те из потерпевших кораблекрушение, кто не имел спасательных жилетов, быстро тонули с булькающими криками о помощи. Другие висели безжизненно, уже замерзнув в своих спасательных жилетах. Я дрейфовал в середине, между мертвыми и еще живыми. Холод расползался по моим ногам. Волнение подбрасывало меня очень высоко и затем снова бросало в ложбину между валами. Как долго я смогу продержаться? Если я хочу выжить, то должен забраться в лодку или на плот. Я попытался залезть на двухместный плот, пустым плававший рядом, но соскользнул под него, в то время как с другой стороны один моряк пытался сделать то же самое. Потом мимо меня внезапно пронесло плот на 8 человек. Я высоко вытянул руку, крича из последних сил: "Помогите мне!" Один санитар обер-фенрих перегнулся через край плота, схватил за руку, и вытянул на плот. Это и было мое спасение. Прежде чем я это осознал, произошло нечто невероятное. Мрачное, незабываемое зрелище явилось из темноты ночи.
Все потерпевшие кораблекрушение дрейфующие на плотах, в лодках, в воде, теперь устремили взгляды на GUSTLOFF. Громкий гул донесся с него, казалось, сломались последние переборки. Все еще торчащее над водой тело судна повернулось, корма задралась над морем еще выше, крики людей, до сих пор бывших на палубе, наполнили воздух - и внезапно, как по мановению призрачной руки, все судовое освещение вспыхнуло, отразившись тысячекратно в пенистом море. Судно длиной более 200 м все сильнее наклонялось назад. Через солнечную палубу шириной 23 м за борт падали люди, по одному, группами, тесно прижавшись друг к другу, ослепленные потоками света. Плоты с грохотом мчались по палубе и зенитки, сорвавшиеся с креплений, падали на гроздья людей под ними. Один длинный, растянутый вой поплыл над морем, стихая и срываясь на хрип. Пароходный гудок возвестил о том, что GUSTLOFF уходит под воду. Затем море задушило вой гудка, свет погас. Судно совершенно скрылось во вздутии воды. Гигантская водяная гора возникла над WILHELM GUSTLOFF, и задушила последние предсмертные крики.
Парализующий ужас у всех тех, кто стал свидетелем этого устрашающего, захватывающего дух зрелища, был вызван осознанием того, что это случилось на самом деле. На секунду воцарилась мертвая тишина. Затем снова зазвучали вокруг могилы GUSTLOFF на Балтике крики потерпевших кораблекрушение, просящих о помощи, пронизывающие насквозь. Борьба GUSTLOFF со смертью продолжалась 62 минуты. Теперь его остов упокоился на глубине 42 м на дне Балтики, вместе с тысячами погибших.
Драма потерпевших кораблекрушениеАварийный сигнал "СОС - GUSTLOFF тонет после попадания 3 торпед", который радист миноносца LÖWE, обер-функ-маат Хайнц Рихтер отправил в эфир незакодированным, когда GUSTLOFF начал тонуть, вызвал ужас в гаванях и на кораблях, прежде всего в Готенхафене, в Данциге и на пароходе HANSA, который ожидал ремонта у Хелы.
Капитан-лейтенант Пауль Прюфе, командир миноносца LÖWE, стоя на мостике, видел попадание в GUSTLOFF через оптику, а также слышал взрывы, и приказал немедленно "Подготовить все для спасения утопающих!" Сначала на борт стали принимать тех, кто дрейфовал в воде, затем людей с плотов, и в последнюю очередь тех, кто находился в спасательных шлюпках. В течение часа таким образом спасли уже 200 потерпевших кораблекрушение.
Вторым кораблем, спасавшим выживших с GUSTLOFF, стал миноносец Т.36 под командованием капитан-лейтенанта Роберта Херинга. Т.36 сопровождал в качестве корабля охранения тяжелый крейсер ADMIRAL HIPPER. Оба боевых корабля вместе вышли из Готенхафена ранним вечером, они, как и GUSTLOFF, шли по глубоководному фарватеру на запад, имея целью Киль. В 21.30 HIPPER заметил сигнал о помощи. Командир, капитан цур Зее Ханс Хенигст, приказал Т.36 выйти вперед и установить, что значат световые сигналы. Прибыв на место катастрофы, Т.36 радировал на HIPPER: "GUSTLOFF тонет!" и немедленно начал спасательные работы. На борту Т.36 уже находилось около 250 беженцев, которые были взяты на борт в Данциге, в том числе мать командира.
ADMIRAL HIPPER имел на борту 1530 беженцев, в том числе 60 детей из приюта и детские ясли (25 младенцев), которые все прибавились к более чем 2500 человек экипажа боевого корабля. Несмотря на это, командир приказал остановить корабль, чтобы придрейфовать к месту катастрофы. Только это произошло - Т.36 дал предупреждение о подлодке. Так как для HIPPER возникла угроза торпедирования, командир приказал: "Полный вперед!" Когда тяжелый крейсер стал уходить, крики потерпевших кораблекрушение ураганом пронеслись над Балтикой - люди надеялись, что этот большой боевой корабль спасет их. Одна полностью заполненная людьми лодка, приблизившаяся к корме крейсера, угодила под его винты и была разбита в щепки. Никто не выжил.
Т.36 спасал новых выживших. Без остановки. Команда прилагала сверхчеловеческие усилия, в то время как командир маневрировал таким образом, чтобы уклониться от выстреленных по кораблю торпед. Во время 2-часового спасения Т.36 был много раз атакован русской подлодкой. Когда вскоре после полуночи в атаку пошла вторая подлодка, миноносцу пришлось прервать свою работу. 2 матроса с корабля, которые спрыгнули на плот, чтобы снять выживших, были брошены и уплатили за готовность помочь своими жизнями.
Я принадлежал к числу последних, поднятых на Т.36. Я полностью окоченел, одежду с тела пришлось спарывать и возвращать меня к жизни с помощью горячего спирта. Голого меня положили в углу в машинном, покрыли солдатской серой полевой униформой. Я сразу очнулся, когда некий предмет чиркнул по борту, проходя мимо. Это явно была торпеда, которая должна была попасть в Т.36 - смерть во второй раз за эту ночь промахнулась мимо меня.
Прежде чем последний выживший был поднят прибывавшими один за другим до самых утренних сумерек кораблями, над могилой GUSTLOFF во множестве находили свою ужасающую судьбу многие люди. Чем дальше ночь отступала перед утром, тем больше умирало людей в лодках и на плотах; они умирали жуткой смертью от холода. Один за другим, мертвецы из лодок и с плотов предавались морю теми, кто еще оставался жив. Появилось плавучее кладбище, которое с каждым часом становилось больше и больше.
Начиналось новое, ясное январское утро, багровое солнце вставало из моря. Казалось, что этот огненный шар вымочен в крови тысяч, которым пришлось умереть в эту ночь.
Величайшее кораблекрушение в историиСолнце висело уже довольно высоко над горизонтом, когда спасательные корабли вошли в различные балтийские порты и выжившие с GUSTLOFF смогли сойти на берег.
В Засснитце на полуострове Рюген 564 уцелевших покинули миноносец Т.36. Миноносец LÖWE пришвартовался в Кольберге, благодаря этому кораблю спаслись 472 человека. Пароходы GÖTTINGEN и GOTENLAND, тральщики М.387, М.375 и М.341 доставили 208 спасенных в Свинемюнде, торпедолов TF.19 - семь человек в Готенхафен.
Последний уцелевший с GUSTLOFF был через 7 часов после затопления судна снят членом экипажа сторожевика V.1703 со спасательной шлюпки, дрейфовавшей без руля по полю трупов над местом гибели: это был закутанный в одеяло годовалый мальчик, вполне здоровый, без обморожений. Спаситель, обер-боцманмаат, был женат, но не имел детей. Он взял мальчика: "Я оставлю ребенка себе, это подарок Господа".
Только годы спустя стало известно, что при утоплении WILHELM GUSTLOFF жизней лишилось 9343 человека. 1252 выживших один за другим узнавали, что они пережили в ночь с 30 на 31 января 1945 г. величайшее кораблекрушение в истории, ночь, которую они не забудут всю свою жизнь.