Миф 19.
19. ГКЗ Банк выдавал крестьянам большие ссуды, к 1914 году на правах собственности и аренды крестьянам принадлежало 100% пахотных земель в азиатской России, Сибири и 90% в европейской части страны. В Сибири были устроены казенные склады сельхоз оборудования, снабжавшие население земледельческими машинами.
Под ГКЗ разумеется Крестьянский Поземельный банк, который к 1914 году прокредитовал крестьян на 1.04 млрд. рублей, на которые ими было куплено 9.6 млн. десятин земли. К началу мировой войны крестьяне обрабатывали около 85% пахотных земель, включая сюда и общинные, и частные, и арендованные.
Поводом для гордости это могло служить только в рамках определенной парадигмы. Очевидно, что крестьяне в любом случае обрабатывали 100% обрабатываемых земель, равно как сапожники тачали 100% сапог, а паровозные машинисты в 100% случаев управляли паровозами. Проблема заключалась в том, что крестьяне могли делать это тремя способами: обрабатывать собственную землю (общинную или частную), обрабатывать арендованную землю, работать по найму в чужом хозяйстве. Крестьяне считали благоприятным только первый вариант, экономисты того времени - первый и второй в совокупности (их мнению следует автор текста), а вот с точки зрения общей эффективности экономики наилучшим был третий вариант (наиболее ненавидимый крестьянами), так как в крупных частных хозяйствах были выше и урожайность, и производительность труда.
Примирить социальные требования масс и целесообразное экономическое устройство царскому правительству не удалось. Политику постепенной замены крупного частновладельческого хозяйства мелким крестьянским можно было бы считать успешной, если бы ее результатом оказался социальный мир в деревне. Царское правительство, гордясь своими достижениями в развитии крестьянского землевладения, предполагало, что этот мир рано или поздно наступит. События развернулись иначе. Крестьяне, затаившись после 1905 года, только и ждали удобного случая, чтобы захватить помещичьи земли и сельхозинвентарь, что и произошло сразу же после Февральской революции. Заодно крестьяне уничтожили и хуторские единоличные хозяйства, плод столыпинской аграрной реформы. Печальный результат поставил под вопрос целесообразность всех предшествовавших ему действий. Трудно признать аграрный строй, удерживаемый от разрушения исключительно угрозой государственного насилия, образцом социальной гармонии.
Под ГКЗ разумеется Крестьянский Поземельный банк, который к 1914 году прокредитовал крестьян на 1.04 млрд. рублей, на которые ими было куплено 9.6 млн. десятин земли. К началу мировой войны крестьяне обрабатывали около 85% пахотных земель, включая сюда и общинные, и частные, и арендованные.
Поводом для гордости это могло служить только в рамках определенной парадигмы. Очевидно, что крестьяне в любом случае обрабатывали 100% обрабатываемых земель, равно как сапожники тачали 100% сапог, а паровозные машинисты в 100% случаев управляли паровозами. Проблема заключалась в том, что крестьяне могли делать это тремя способами: обрабатывать собственную землю (общинную или частную), обрабатывать арендованную землю, работать по найму в чужом хозяйстве. Крестьяне считали благоприятным только первый вариант, экономисты того времени - первый и второй в совокупности (их мнению следует автор текста), а вот с точки зрения общей эффективности экономики наилучшим был третий вариант (наиболее ненавидимый крестьянами), так как в крупных частных хозяйствах были выше и урожайность, и производительность труда.
Примирить социальные требования масс и целесообразное экономическое устройство царскому правительству не удалось. Политику постепенной замены крупного частновладельческого хозяйства мелким крестьянским можно было бы считать успешной, если бы ее результатом оказался социальный мир в деревне. Царское правительство, гордясь своими достижениями в развитии крестьянского землевладения, предполагало, что этот мир рано или поздно наступит. События развернулись иначе. Крестьяне, затаившись после 1905 года, только и ждали удобного случая, чтобы захватить помещичьи земли и сельхозинвентарь, что и произошло сразу же после Февральской революции. Заодно крестьяне уничтожили и хуторские единоличные хозяйства, плод столыпинской аграрной реформы. Печальный результат поставил под вопрос целесообразность всех предшествовавших ему действий. Трудно признать аграрный строй, удерживаемый от разрушения исключительно угрозой государственного насилия, образцом социальной гармонии.