~
О прогулках.
Когда я стала слышать рекламу успокоительного, давящую на актуальные ещё недавно болевые точки, в частности, стресс от самоизоляции, я и внутренне и смеялась, и видела красную пелену перед глазами. Забили тревогу, ишь ты.
Что насчёт десятков тысяч людей, которые десятилетиями на добровольно-принудительной самоизоляции, потому что они в коляске, на третьем этаже, в доме без лифта, а их семьи и не почесались поменять квартиру и никого не ебет? Когда уже появится наказание не только за неоказание помощи, но и за неоказание помощи в социализации? За неоказание помощи в возможности выходить из дома?
Впервые мой путь на вершину холма, к обрыву с красивым видом занял сорок минут, ну или около пятнадцати лет.
В семь с половиной лет я перестала ходить. Коляска у меня появилась не сразу, а через пару лет. До этого я довольствовалась тем, что меня иногда выносили на улицу и усаживали в кресло во дворе. Иногда на землю, на одеяло, но так как я готова была ползти по голой земле, цепляясь ногтями и зубами, только бы потрогать траву и просто немножко переместиться в пространстве, а это вызывало крайнее презрение, возмущение, отвращение и осуждение, то случалось это редко.
Вообще, коляску решили купить по двум главным причинам - "вот кровать купили и она сидеть научилась, подумали - давайте коляску купим, вдруг она ходить научится" и "ну представь, вот мы сидим обедаем, а тут она заползает". Что бы это ни значило. Подслушано из разговоров.
Когда я впервые очутилась на улице, это был восторг. Моя подруга О. катала меня по дворику и восклицала "с ветеркооом!"
Когда много смеёшься, придётся много плакать, это всегда так мама говорила. Погода была сырая и когда пришла пора заходить домой, мама стала зло отчитывать за грязные колеса (ну хоть и не куски грязи, но все ж, в дом). Я зло сверкнула на неё глазами за такое поругательство над моим счастьем (характер не нордический, но скверный). Ах, будешь ещё глазами тут мне сверкать, возопила мама и отвесила мне пощёчину. Так как я трусливое говно, я сжалась, и, избегая следующего удар, свалилась на пол, как мешок с соответствующим наполнением. Мама не впечатлилась и, за шиворот протащив меня по полу через весь дом и все пороги, бросила в спальне на полу. Такого изумления и неверия я в жизни ещё не испытывала. Незабываемое ощущение предательства того, кто был для тебя солнцем этого мира.
Жаль, тогда я не знала, и очень долго ещё не знала, что я всё равно продавлю эту реальность и очень медленно, вообще незаметно, всё станет моим. До обрыва с красивым видом и прогулок под луной оставалось меньше пятнадцати лет.
Коляска, конечно, изменила в основном внутрикомнатную жизнь. Вдруг оказалось, что я не "тяжёлая туша", а умею и сесть в ванну, и вылезти из неё, и искупаться, и голову мыть, и посуду, и стирать, и убирать, и подметать, и рвать траву, и вообще, прекрасно обслуживаю себя, других и окружающее пространство - то, что должно было быть моей главной целью, стремлением и единственным занятием в жизни, как мне часто повторялось. Единственное, на улицу не могу выйти, потому что три ступеньки.
Следующие годы я должна была просить кого-нибудь выкатить меня. А потом стучать в разные окна и кричать "закатите меня". Основной удар пришёлся на сестру, и она, естественно, задолбалась. Иногда после просьбы выкатить меня я долго сидела в тишине в ожидании ответа или какой-то реакции, пока она тут же рядом играла за компом. С другой стороны всё так же бодрили регулярные упрёки в том, что я слишком "рассекаю на тачанке" по двору, "мозолю глаза" в те редкие моменты безумия и отваги, когда я выходила посидеть за калиткой и многочасовые наблюдения за деревьями на горизонте через сетчатые ворота. Жемчужины моих воспоминаний это редкие тайные, полные смеха вылазки с О. на природу и, тоже редкие, прогулки с бабушками, когда они приезжали.
Потом я стала доставать агитировать сестру на прогулки и в мою коллекцию добавились качели, мороженое у магазина, водонапорные башни.
Я хорошо помню, когда я в первый раз ушла на прогулку сама. Сначала я думала, просто выйду за калитку, и я вышла, но вдруг подул ветер, и голову заполнило огромное пасмурное небо, и весь этот простор опьянил и я с ужасом и восторгом обнаружила себя торопливо катящей по дороге, все дальше и дальше. Никто не заметил. Потом замечали, конечно, но уже никакие скандалы и вопли не ёбнулась ли я не могли меня остановить.
Когда никого не было дома, я спускалась на пятой точке по ступенькам и скатывала коляску, затаскивать обратно было, конечно, сложнее, а впрочем какие пустяки, ведь однажды мне придётся вытаскивать её руками прямо со дна обрыва и я буду смеяться от отчаяния, и я буду абсолютно счастлива. Другой раз коляска будет в багажнике, когда незнакомый мужчина отвезёт меня в лес, но это уже совсем другая история.
Пятнадцать лет спустя папа изобрёл и смастерил пандус из четырёх досок. Первое время все соседи останавливались и чуть ли не завороженно наблюдали, как я сама! выхожу из дома. (Это чрезвычайно бесило, но полагалось улыбаться и здороваться). За пандус я очень благодарна. Я знаю, что первое время мы как будто поменялись местами и выход из дома стал неудобен всем, кроме меня. Я искренне ценю эту жертву. Потом привыкли.
Только один раз пандус был снят в качестве попытки контроля - когда мама случайно обнаружила, что я гуляю после наступления темноты. Самое смешное, что во-первых, я сто раз уже гуляла в темноте мама даже не представляла где, и во-вторых, в тот вечер я и не собиралась никуда, просто ветер так приятно распахнул мой халатик и я незаметно дошла по дороге до поворота (ну ок, гулять в ночной сорочке и с босыми ногами возможно черезчур эксцентрично, но это пустынная грунтовка, ночь, всё такое). Таких громких, истеричных и продолжительных воплей о том, что я ёбнулась, наша улица ещё не слышала. Я до сих поражаюсь, что никто не вызвал полицию. Я бы решила, что кто-то кого-то жестоко убил, расчленил и был пойман над трупом с окровавленными руками. Даже забавно, тогда я испугалась, возмутилась, расстроилась, что мама сняла пандус. Сейчас я гуляю исключительно по темноте. Одна. По дороге, где ездят машины, в том числе, и даже вообще без дорог. Сейчас я езжу в город, где огни и шум и покупаю лишние вещи и дорогие десерты, и целуюсь с малознакомыми мужчинами. Если бы я могла отправиться в прошлое и рассказать той себе, что такое будет...
Как бы мне хотелось, чтобы обо мне и о тех, кому досталось ещё меньше, чем мои крупицы свободы, задумались, и не только в контексте препаратов для снятия стресса. Чтобы прямо наказание было "за принудительную изоляцию человека"...
