(no subject)
Продолжу
Павел, кстати, старался вывести все эти вопросы из порочной схемы «можно-нельзя». - Из под закона. Предлагал говорить о естественном: полезности- неполезности любого деяния. Мораль не читал, регламент не составлял. Светлые батюшки так объясняют слова Павла - неполезно это православноый аналог нельзя, еще более крутой, потому что нанесение вреда духовному здоровью можно считать самоубийством, а самоубийство нельзя. - Ну примерно так, с такой железной логикой. Никто никогда от нельзя не отказывался и не может. - Почему так? Потому что христианство это персоналистическая религия, как отважился сказать Бердяев, почему-то полагая, что говорит нечто поперек баранам-иерархам. Бердяев-то наивно считал, что персоналистическая означает - дать больше персоне возможностей творить и все такое. - Вот что значит магия слова. Если паства превращена в мычащее быдло, то выход почему-то должен найтись в «персоналистичности». Обычно мычащие иерархи, даже не мычали в ответ на такое предложение развести стадо по стойлам. Христианство исторически сложилось как персоналистическая религия, и не надо в нем открывать заново америку. Историческое христианство это религия эгоизма. Глубоко антицерковное, антисоборное явление. Безынициативные эгоисты - так называемые «христиане», и пытаться сделать из них эгоистов инициативных - пустая затея. Эгоисты бесплодны, все что они могут, это поддакивать своим баранам, обучающим их особо изощренным способам издевательства над ближними.
Итак, морали ни в словах Христа, ни в словах апостолов - нет. Есть предложение следовать естеству, освобождаясь от неестественности, предлагаемой посторонними хотениями. Надо сказать, что неестественность вполне умело маскируется под естественное. А человек в этом смысле еще хуже свиньи - ни в сексе ни в жратве, ни в прочих не разборчив. От этого так логично выглядят бредни Евагрия монаха о том, что естество надо задавить и не давать высовываться. Зверь не способен создавать себе желания, они у него какие есть, такие и есть. А человек может. И жрать через силу, и япстись через силу, тренируя в себе возможность хотеть несбыточного. Только врядли это можно назвать желаниями. Ну для чего себе человек устраивает стимуляторы - виагры всякие. Вроде уже - все, отстрелялся. Не приподымается и не вытекает уже ничо. Довтыкался. Самое время утихомириться и пожить во всяком благочестии и чистоте. Или жрать. Уже не лезет ничего. Неохота. От всего запоры или поносы, на житие хватает корочки хлеба и кружки кипятка, ан - нет. Я еще страусиных ииц не жрал со взбитыми слифками. И снова понос. Или запор. Или за виагрой в аптеку. Это, конечно, никакие не желания. Это - похоти. Посторонние хотения. Они ему заместо жизни.
А потому что у человека с годами сильно утрачивается самое благое желание - желание жить.
(потом еще продолжу)